Присоединение Луизианы к США

20 декабря 1803 г. подразделения американских регулярных войск и отряды миссисипских волонтеров вошли в Новый Орлеан. В полдень в здании ратуши французский префект объявил о передаче Луизианы Соединенным Штатам и вручил ключи от города американским представителям. Под грохот орудийного салюта на центральной площади Нового Орлеана в присутствии огромной толпы трехцветный флаг Французской Республики был заменен американским звездно-полосатым флагом.1 Отныне Луизиана, от границ Канады до Мексиканского залива, принадлежала США. Чтобы представить себе размеры этой обширной территории, достаточно сказать, что на ней разместились нынешние штаты Луизиана, Арканзас, Оклахома, Миссури, Небраска, Айова, Северная и Южная Дакота, Монтана, практически вся Миннесота, часть Колорадо и Вайоминга. Это событие, окончательно определившее судьбы Луизианы, имело исключительное значение для всей последующей истории США.

Переход Луизианы к Соединенным Штатам в 1803 г. подвел черту длительному соперничеству Франции, Англии и Испании в долине р. Миссисипи. Неудивительно поэтому, что история Луизианы так богата событиями, полными неожиданностей и драматизма.

Испанские мореплаватели посетили берега Луизианы еще во втором десятилетии XVI в. В 1539 г. губернатор Кубы Эрнандо де Сото снарядил экспедицию во Флориду. В поисках золота испанцы обследовали обширную территорию Юго-Востока нынешних Соединенных Штатов и в 1541 г. открыли р. Миссисипи. Во время четырехлетних странствий многие участники экспедиции, в том числе Сото, погибли, так и не найдя никаких сокровищ. В дальнейшем Испания не проявляла интереса к этому району и не предпринимала попыток его колонизации.

В начале XVII в. в Канаде возникли первые французские поселения. В последующие годы французские торговцы, миссионеры и королевские чиновники начинают активно продвигаться в глубь Североамериканского континента. В 1673 г. Луи Жольет и Жак Маркет обследовали верховья р. Миссисипи. В 1681 г. Рене Ка- валье де Ла Саль во главе небольшого отряда спустился по течению Миссисипи и весной следующего года достиг устья реки. 9 апреля 1682 г. Ла Саль объявил земли в бассейне Миссисипи собственностью французской короны и назвал эту огромную область Луизианой в честь короля Франции Луи XIV (Людовика — в традиционной русской транскрипции).2 Попытка Ла Саля два года спустя основать колонию в нижнем течении Миссисипи закончилась трагической гибелью французского исследователя.

Между тем английская торговая экспансия в долине р. Миссисипи вынудила правительство Франции приступить к колонизации Луизианы. К устью Миссисипи была направлена французская эскадра под командованием Пьера Ибервиля. В 1699 г. на побережье Мексиканского залива было основано первое французское поселение. Однако начавшаяся в 1701 г. война за испанское наследство надолго приковала внимание правительства к Европе. Для сколько-нибудь успешной колонизации Луизианы «Франция не имела тогда ни материальных средств, ни моральных сил…».3 В 1712 г. Людовик XIV даже намеревался обменять владения в долине р. Миссисипи на испанское Санто-Доминго (восточную часть о-ва Гаити).4 Тогда же право на управление колонией было передано королевским правительством финансисту Антуану Кроза, а с 1717 г.— Индской компании. Спустя 14 лет Луизиана вновь стала собственностью французской короны. В 1746 г. население Луизианы составляло около 9 тыс. человек, из них более половины были негры-рабы.5 Новый Орлеан, основанный в 1718 г., стал столицей колонии и ее главным портом.

Усилившееся к середине XVIII в. проникновение американских колонистов на земли в долине р. Огайо, на которые претендовала Франция, привело к 1754 г. к очередному франко-английскому конфликту. Французская армия была разбита и капитулировала. Колонии Франции в Канаде перешли под власть Великобритании. Испания, вступившая в войну в 1761 г. на стороне Франции, потерпела ряд тяжелых поражений. В августе 1762 г. англичане захватили Гавану, а некоторое время спустя — Манилу. Семилетняя война закончилась полной победой Англии.

В ноябре 1762 г. французский король Людовик XV уступил Испании западную часть Луизианы и г. Новый Орлеан на восточном берегу р. Миссисипи. Эта тайная сделка явилась своеобразной компенсацией Испании за ее потери в войне.

Согласно условиям Парижского мира 1763 г., Куба и Филиппины были возвращены Испании. Взамен Англия получила Флориду. Кроме того, к англичанам перешла территория от Аппалачей до Миссисипи. С этого времени колониальная империя Франции в Северной Америке прекратила свое существование.

О переходе колонии к Испании жители Луизианы узнали лишь в 1764 г. Два года спустя в Новый Орлеан прибыл испанский губернатор Антонио Ульоа. Включение Луизианы в колониальную систему Испании незамедлительно отразилось на ее экономических связях. Торговля с Францией и ее владениями в Вест-Индии была запрещена декретом 1768 г. Торговые ограничения вызвали сильное недовольство колонистов, вскоре переросшее в открытое выступление против испанского режима.6 В конце октября 1768 г. Ульоа был выслан из Нового Орлеана. Жители колонии обратились к французскому королю с просьбой восстановить суверенитет Франции над Луизианой.7 Однако стратегическое положение Луизианы, преграждавшей путь англичанам к испанским владениям в Мексике, оказалось для Испании достаточно веским аргументом, чтобы оставить колонию в своих руках.

В 1769 г. Испания послала в Новый Орлеан свои войска под командованием генерала Александра О’Рейли — нового губернатора Луизианы. Повстанцы потерпели поражение. Колония окончательно вошла в состав Испанской империи. В дальнейшем испанские власти управляли Луизианой, опираясь на местную колониальную верхушку. Франкоязычная торговая буржуазия и плантаторы-рабовладельцы сохранили свое ведущее положение в экономической жизни. С началом революционной войны в североамериканских колониях против английского гнета (1775—1783 гг.) Испания, воздерживаясь от прямого признания независимости США, тайно поддерживала колонистов. В частности, континентальная армия Джорджа Вашингтона получала из Луизианы испанское оружие, снаряжение и боеприпасы. Новый Орлеан был открыт для американских каперов. Губернатор Луизианы Бернардо де Гальвес весьма благосклонно отнесся и к идее установления торговых отношений с США.8 Однако предложения губернатора американского штата Виргиния Патрика Генри в 1777 г. о превращении Нового Орлеана в свободный порт были Гальвесом отвергнуты. Два года спустя Томас Джефферсон поставил перед испанскими властями вопрос о судоходстве по р. Миссисипи.9

Между тем летом 1779 г. Испания вступила в войну с Англией. Войска под командованием Гальвеса захватили Маншак, Батон-Руж, Натчез, Мобил. После капитуляции английского гарнизона Пенсаколы в 1781 г, вся Западная Флорида оказалась в руках Испании. Теперь р. Миссисипи от северных границ только что захваченной у англичан Западной Флориды и до Мексиканского залива проходила по территории испанских владений.

Вопрос о судоходстве по р. Миссисипи стал предметом обсуждения на переговорах между испанским правительством и полномочным посланником США в Мадриде Джоном Джеем, прибывшим в Испанию в 1780 г.10 Первый министр Испании граф Флоридабланка настаивал, чтобы США вообще отказались от судоходства в нижнем течении р. Миссисипи. Джей согласился пойти на некоторые временные уступки, но в обмен потребовал признания Испанией независимости Соединенных Штатов и заключения договора о союзе.11 В конечном итоге правительство Карла III сочло американские условия неприемлемыми.

Капитуляция английских войск под Йорктауном осенью 1781 г. фактически привела к окончанию военных действий на Североамериканском континенте. Великобритания была вынуждена начать мирные переговоры с Соединенными Штатами. 30 ноября 1782 г. английские и американские уполномоченные подписали предварительный мирный договор. В соответствии с его условиями границы Соединенных Штатов устанавливались на западе по р. Миссисипи, на юге — по 31-й параллели до р. Апалачиколы, затем по р. Сент-Мэрис до Атлантического океана. Договор предоставлял гражданам США и подданным Великобритании право на свободную навигацию по р. Миссисипи. Эти статьи без изменений были включены в окончательный текст англо-американского договора, подписанного в Париже 3 сентября 1783 г. В тот же день был заключен и мирный договор между Англией и Испанией. Англия «уступала» Восточную Флориду Испании, а последняя «сохраняла» за собой Западную Флориду.12 В договоре, однако, ничего не говорилось о режиме навигации по р. Миссисипи и о границах испанских владений, в частности Западной Флориды.13 Отсутствие в документе столь важных вопросов было серьезным просчетом испанской дипломатии. Мадрид отказался тогда заключить испано-американский договор и признать независимость США.

Итак, на политической карте Северной Америки появилось новое государство, и теперь испанской монархии предстояло иметь дело с энергичным соперником в борьбе за гегемонию на континенте.

Американская революция оказала прямое влияние на процесс экспансии на Запад. В течение всего периода войны за независимость переселение американских колонистов на западные земли не прекращалось. Договор 1783 г., согласно которому западная граница США была установлена по р. Миссисипи, открыл новые перспективы для освоения зааллеганских областей. Если накануне американской революции в западных районах проживало около 25 тыс. человек, то спустя 7 лет это число возросло приблизительно в 5 раз.14 Население пограничных районов Камберленда, Кентукки, долины р. Холстон, западной части Джорджии составляло около 75 тыс. человек.15 Заселение внутренних областей США усилилось после окончания войны и особенно после принятия земельных ордонансов 1785 и 1787 гг.

Американские поселения на Западе, их непрерывный рост рассматривались Мадридом как серьезная угроза соседним испанским владениям. Поэтому задержать поток переселенцев, не дать ему распространиться до берегов р. Миссисипи и обеспечить таким образом безопасность своих колоний стало главной заботой испанского правительства. Возможность сохранения своего господства Испания видела в установлении исключительного права на навигацию по Миссисипи, росте числа испанских поселенцев и укреплении обороноспособности Луизианы.

В 1784 г. Испания объявила о закрытии нижнего течения р. Миссисипи для американских судов. Одновременно принимались меры по развитию торговли и привлечению в Луизиану и Западную Флориду иммигрантов из метрополии. Тогда же Испания заключила ряд договоров о союзе и дружбе с представителями индейских племен криков, чикасо, чокто и др., обитавших на территории юго- западных районов США.16 По словам Флоридабланки, индейцы должны были стать «преградой на пути американцев».17 В то же время испанское правительство понимало, что наступил момент и для решения спорных вопросов с Соединенными Штатами. Необходимо было заключить договор, который бы юридически оформил притязания Испании.

С этой целью в 1784 г. в США был направлен Диего де Гардоки, назначенный поверенным в делах Испании в этой стране. Он пользовался особым доверием Флоридабланки и в 1780—1782 гг. принимал участие в переговорах с Джоном Джеем, тогдашним американским посланником в Мадриде. Как явствует из инструкций, данных Гардоки, цель его миссии состояла главным образом в урегулировании вопроса о границах между испанскими владениями и США и достижении исключительных прав для испанской короны на судоходство по р. Миссисипи— «от пункта на восточном берегу, где будут установлены границы… до моря».18

Прибытие Гардоки в США положило начало длительным переговорам между ним и Джоном Джеем, ставшим секретарем по иностранным делам американского конгресса. Центральным вопросом на переговорах был вопрос о навигации по р. Миссисипи. Испанский дипломат настаивал на том, чтобы Соединенные Штаты отказались от судоходства по этой реке. В обмен Испания была готова предоставить США режим наибольшего благоприятствования в торговле и открыть свои порты для американских судов.

Под давлением американской буржуазии из северо-восточных штатов, заинтересованных в торговле с Испанией, Джей предложил конгрессу отказаться на 25 или 30 лет от навигации по р. Миссисипи, с тем чтобы заключить договор. Рассмотрение этого вопроса вызвало бурные дебаты в конгрессе. Представители южных штатов выступили против каких-либо уступок Испании. Патрик Генри заявил в этой связи, что он «скорее выйдет из конфедерации, чем согласится отказаться от навигации по Миссисипи».19 Тем не менее 29 августа 1786 г. предложение Джея было принято в конгрессе большинством в два голоса (7 штатов против 5).20 Поскольку для ратификации договора требовалось одобрение 9 штатов, стало ясно, что вести дальнейшие переговоры не имеет смысла.

Между тем вопрос о судоходстве по р. Миссисипи приобретал все более острый характер. Поселения в долинах рек Огайо, Кентукки, Камберленд продолжали расширяться. Отсутствие дорог и отдаленность поселений от восточного побережья делали р. Миссисипи наиболее удобным и дешевым средством транспортировки различных товаров, прежде всего сельскохозяйственных продуктов. Закрытие порта Новый Орлеан лишило американских фермеров рынков сбыта. Поэтому не только дальнейший рост, но и само существование западных поселений в значительной степени зависело от свободного судоходства по этому крупнейшему водному пути.

Известие об отказе американского конгресса от прав на навигацию по р. Миссисипи вызвало на Западе взрыв негодования. Резолюция конгресса была расценена поселенцами как предательство их интересов и в конечном итоге способствовала распространению сепаратистских настроений. Не полагаясь на поддержку американского правительства в решении вопроса о судоходстве, политические лидеры Кентукки, Камберленда, Теннесси — Джеймс Уайт, Джон Сивиер, Джеймс Уилкинсон, Даниэль Смит, Джеймс Робертсон и др.— вступили в тайные переговоры с испанскими представителями.21

Возникшая вследствие закрытия Миссисипи напряженность у границ испанских владений вызвала беспокойство правящих кругов Испании и вынудила испанское правительство пойти на определенные уступки американским поселенцам. В соответствии с королевским указом от 1 декабря 1788 г. всем американским колонистам после уплаты 15%-ной таможенной пошлины разрешалось плавать по р. Миссисипи до г. Новый Орлеан, а также заниматься там торговлей. Кроме того, американцам, желавшим переселиться в Луизиану, предоставлялись земельные наделы, им гарантировалась свобода вероисповедания и равные права с испанскими подданными.22 Открытие р. Миссисипи для американской торговли в значительной степени удовлетворяло требованиям поселенцев. Однако расчеты испанского правительства на приток американских иммигрантов и усиление политического влияния Испании в западных поселениях не оправдались.

После избрания в 1789 г. Дж. Вашингтона президентом США правительство, с тревогой следившее за развитием сепаратистских тенденций на Западе, приняло меры, чтобы смягчить недовольство колонистов и привлечь на свою сторону видных руководителей западных поселений. В 1790 г. федеральное правительство объявило об образовании Юго-Западной территории, куда вошли поселения Камберленда, Теннесси, Холстона. Многие влиятельные поселенцы, еще накануне выступавшие за отделение от восточных штатов, получили от правительства важные посты в административном аппарате. В 1792 г. в союз в качестве штата был принят Кентукки. Уилкинсон, Сивиер, Робертсон, известные своими связями с испанцами, были пожалованы генеральским званием в американской армии. Положительно встретили поселенцы известие о назначении главой государственного департамента Т. Джефферсона, убежденного сторонника колонизации Запада.

Однако вопрос о судоходстве по р. Миссисипи и южных границах США по-прежнему оставался нерешенным. Испано-американские переговоры были приостановлены, а по возвращении Гардоки на родину новый посланник в США не был назначен. Несмотря на решимость Джефферсона добиваться от Испании открытия Миссисипи, американское правительство вначале проявляло в этом вопросе известную осторожность. Для достижения своих целей американские государственные деятели предполагали использовать внутренние разногласия колониальных держав.

Летом 1790 г. в период резкого обострения англо-испанских противоречий на северо-западном побережье Тихого океана Джефферсон дал указания американскому поверенному в делах в Мадриде Уильяму Кармайклу потребовать от Испании немедленного признания прав американцев на судоходство по р. Миссисипи. Однако тихоокеанский кризис вскоре был урегулирован, и намерение государственного секретаря США использовать вооруженный конфликт между Испанией и Англией, чтобы добиться от испанского правительства уступок, не дало никаких результатов. Тем не менее в 1791 г. мадридский двор, опасаясь англо-американского сближения, ! заявил о своей готовности решить спорные вопросы и заключить договор с США. Поручив «Уильяму Шорту, поверенному в делах США в Париже, и Кармайклу вести переговоры, американское правительство, однако, не торопилось с их началом, ожидая удобного момента для предъявления своих претензий Испании.23

Когда в феврале 1793 г. Шорт наконец прибыл в Мадрид, политическая ситуация в Европе изменилась. После провозглашения во Франции республики и казни короля Людовика XVI испанские Бурбоны присоединились к коалиции европейских монархов против революционной Франции. Заключив военный союз с Великобританией, испанское правительство, во главе которого стал Мануэль Годой, по существу, отказалось рассмотреть американские требования.24

Между тем военные неудачи испанской армии поставили Годоя перед необходимостью вступить в мирные переговоры с Французской Республикой. 22 июля 1795 г. в Базеле был подписан секретный договор, предусматривавший выход Испании из антифранцузской коалиции. Теперь, ввиду неминуемого ухудшения отношений с Англией, испанское правительство было заинтересовано в заключении договора с Соединенными Штатами.

27 октября 1795 г. во дворце Сан-Лоренсо в Эскориале Годой и прибывший в Испанию американский уполномоченный Томас Пинкни, посланник США в Лондоне, подписали договор о дружбе, границах, торговле и мореплавании, известный как «договор Пинкни». Он закреплял границы США по р. Миссисипи на западе и по 31-й параллели — на юге. Испания признавала за американскими гражданами право свободного судоходства по р. Миссисипи. Кроме того, американцы получили разрешение беспошлинно пользоваться в течение 3 лет (с правом последующего продления) товарными складами в порту Нового Орлеана.25 Однако гарантировать неприкосновенность испанских владений США отказались.

Итак, 12-летняя упорная борьба за Миссисипи закончилась полной победой буржуазной республики штатов. «Договор Пинкни» не только позволил США беспрепятственно и в широких масштабах продолжить колонизацию юго-западных районов, но имел, по замечанию С. Ф. Бимиса, «громадное значение для дальнейшей территориальной экспансии Соединенных Штатов».26

После подписания сепаратного мирного договора в Базеле Испания под нажимом Директории заключила в 1796 г. военный союз с Францией. Договор об оборонительном и наступательном союзе_, вынудивший Мадрид присоединиться к антианглийской коалиции и принимать участие во всех войнах Франции, явился первым шагом к превращению Испании в «подлинного сателлита французских правительств».27

К этому времени относятся попытки Франции добиться от испанского правительства передачи ей Луизианы и Западной Флориды.28 Несмотря на требования Директории, испанский королевский двор не согласился тогда пойти на уступку в этом вопросе. Однако с приходом к власти Наполеона, мечтавшего о создании колониальной империи в западном полушарии, попытки Франции возобновились с удвоенной силой. 22 июля 1800 г. первый консул дал указание министру иностранных дел Талейрану, стороннику колониальной экспансии Франции, начать переговоры о Луизиане. Французскому послу в Мадриде Шарлю Алкие поручалось заключить соответствующее соглашение с испанским правительством. Со своей стороны Наполеон I обещал передать итальянскую Тоскану брату испанской королевы, инфанту Пармскому дону Луису.29

В принципе испанское правительство не возражало против передачи колонии Франции. Еще до официального получения французских предложений министр иностранных дел Испании Уркихо сообщал испанскому послу в Париже о готовности вернуть Луизиану Французской Республике: «Откровенно говоря, она (Луизиана.— Н. Л. ) обходится нам дороже, чем реально того стоит».30 Содержание колонии на р. Миссисипи, обходившееся почти в полмиллиона долларов в год, несомненно, было тяжелым бременем для истощенной испанской казны.31 Мадрид волновал и куда более важный вопрос: сможет ли Испания удержать Луизиану от посягательств США или Англии в случае вооруженного конфликта. Ведь ее потеря поставила бы под угрозу испанские владения в Мексике. Между тем, передавая Луизиану могущественной Франции, Испания имела бы прочный барьер между США и своими колониями на юге. В свою очередь французское правительство старалось убедить в этом испанского короля Карла IV. Ш. Алкие заявлял: «…испанский двор поступит мудро и вместе с тем совершит великий шаг, если он призовет французов защитить его колонии, уступив Луизиану, вернув им этот форпост своих богатейших владений в Новом Свете».32

По-видимому не вполне доверяя Алкие и желая как можно скорее обеспечить согласие испанского двора, Наполеон направляет в Мадрид в ранге полномочного посла генерала Бертье, которому поручает заключить соглашение об уступке Луизианы.33 Теперь требования первого консула не ограничиваются Луизианой — Испания должна предоставить Франции 10 военных кораблей, а также передать ей обе Флориды. 1 октября 1800 г. Уркихо и Бертье подписали в Сан-Ильдефонсо секретное соглашение, в соответствии с которым Испания возвращала Франции Луизиану, а Тоскана, получившая теперь наименование королевства Этрурии, передавалась инфанту Пармскому.34

За день до этого в Париже был заключен франко-американский договор, нормализовавший отношения с США. Так, исподволь Наполеон I подготавливал почву, чтобы с установлением мира в Европе приступить к практической реализации своих колониальных планов.

21 марта 1801 г. уступка Луизианы была подтверждена окончательным договором, подписанным в Аранхуэсе. В ответ на требование Наполеона ускорить оформление передачи Луизианы Педро Севальос, сменивший Уркихо на посту министра иностранных дел Испании, стал настаивать, чтобы первый консул дал обещание «не продавать или отчуждать каким-либо образом собственность и право пользования этой провинцией».35 22 июля 1802 г. новый французский посол в Мадриде генерал Сен-Сир от имени Наполеона торжественно заверил испанского короля, в том, что «Франция никогда никому не передаст Луизиану».36 Однако, несмотря на многочисленные запросы в адрес испанского правительства и грозные напоминания Наполеона, король Испании Карл IV лишь 15 октября 1802 г. подписал указ о передаче Луизианы Франции.

Хотя переговоры о Луизиане проходили в обстановке строгой секретности, весной 1801 г. слухи о них достигли Соединенных Штатов. Осенью эти слухи подтвердились, когда Руфус Кинг, американский посланник в Лондоне, прислал в США копию франко-испанского соглашения об уступке Луизианы.37 Планы Наполеона распространить французское господство на Североамериканском континенте вызвали озабоченность государственных деятелей США. Они прекрасно понимали, что, пока Луизиана принадлежит Испании, эта малонаселенная колония не представляет непосредственной опасности для Соединенных Штатов. Иное дело, если Луизиана перейдет под власть Англии или Франции. Свое отрицательное отношение к уступке Испанией своей колонии Франции президент Джефферсон высказывал неоднократно. Еще 13 июля 1801 г. он писал Уильяму Клейборну, губернатору Территории Миссисипи: «Мы рассматриваем ее (Испании.— Н. Л.) господство на прилегающих к нам территориях как наиболее благоприятное для наших интересов, и мы были бы крайне огорчены их переходом к любому другому государству. Если Франция вступит во владение этой территорией… это даст нам повод для серьезных размышлений».38 15 декабря 1802 г., обращаясь со вторым ежегодным посланием к конгрессу, американский президент заявил: «Уступка Испанией своей провинции Луизианы Франции, которая имела место в ходе последней войны… приведет к изменению характера наших международных отношений».39

Известие от том, что Луизиана в скором времени вновь станет французской колонией, вызвало широкие отклики в Соединенных Штатах. Нью-йоркская газета «Коммершиэл эдвертайзер» весной 1802 г. так комментировала возможные последствия перехода Луизианы к Франции: «Соединенные Штаты должны или овладеть Новым Орлеаном, чтобы установить свой контроль над судоходством по Миссисипи, или наши западные территории, расположенные на берегах Огайо и Миссисипи, отделятся от нас и присоединятся к тем, в чьих руках будет находиться навигация по этой реке, так как это единственный выход к морю, без которого мы не сможем обойтись».40

Особое беспокойство в США вызвала оккупация французами Нового Орлеана, занимавшего важное стратегическое положение. Значение Миссисипи для западных районов с каждым годом возрастало: к этому времени за Аллеганами проживало уже более 800 тыс. человек.41

Позиция американского правительства в вопросе об изменении статуса Луизианы со всей ясностью была изложена президентом Джефферсоном 18 апреля 1802 г. в письме к американскому посланнику в Париже Роберту Ливингстону. Указав, что уступка Испанией Луизианы и Флорид Франции (Джефферсон был неверно информирован Ливингстоном — Флориды оставались в руках Испании) составит «новую эпоху» в политическом курсе США, он писал: «В тот день, когда Франция овладеет Новым Орлеаном_, она вынесет себе приговор и навсегда будет заперта у своих берегов. Это скрепит союз двух стран, которые сообща смогут установить полный контроль над океаном. С этого момента мы должны будем связать свою судьбу с британской нацией и ее флотом… первый пушечный выстрел в Европе будет для нас сигналом к тому, чтобы уничтожить любое основанное ею (Францией.— Н. Л.) поселение».42

Союз с Англией едва ли представлялся тогда возможным. Но это был, пожалуй, единственный аргумент, который мог привести американский президент, чтобы заставить Наполеона I отказаться от Нового Орлеана, уступив его США. «Это, несомненно, в значительной степени устранило бы причины для столкновений и трений между нами»,43 — подчеркивал Джефферсон в том же письме Ливингстону. Можно предположить, что к этому времени вопрос о приобретении Нового Орлеана и Флорид был окончательно решен американским правительством.

1 мая 1802 г. государственный секретарь Джеймс Мэдисон дал указание Ливингстону начать переговоры с французским правительством о покупке Нового Орлеана и Флорид.44 Однако известия, поступавшие в Вашингтон от американского посланника, не обнадеживали. В сентябре Ливингстон сообщал о твердом намерении Франции овладеть Новым Орлеаном. Предложения США были названы Талейраном «преждевременными».45

Между тем сразу после заключения перемирия с Англией 1 октября 1801 г. (мирный договор в Амьене был подписан 6 месяцев спустя) Наполеон энергично взялся за осуществление намеченных планов. Первоочередной задачей он считал восстановление господства Франции на островах Вест-Индии — Мартинике, Гваделупе и, прежде всего, в Сан-Доминго (о-в Гаити), некогда своей самой богатой заморской колонии. Именно она, по замыслам Наполеона, должна была стать центром французской колониальной империи в Америке.

Но со временем французской революции и под непосредственным ее влиянием в Сан-Доминго произошли события, коренным образом изменившие положение на острове. В 1791 г. там развернулась война против колониального гнета и рабства. В ходе ее выдвинулся как вождь восставших Туссен-Лувертюр. В июле 1801 г. была провозглашена конституция, которая подтвердила отмену рабства и объявила равноправие всех граждан перед законом. Туссен-Лувертюр стал пожизненным правителем острова, который продолжал оставаться частью французского государства, но со своими законами, делавшими, по существу, колонию независимой от метрополии.

Провозглашение конституции в Сан-Доминго Наполеон I воспринял как открытое неповиновение Франции, а Туссена объявил мятежником.46 Для восстановления в Сан-Доминго власти Франции и старых колониальных порядков, в том числе рабства, в ноябре на остров была отправлена почти 20-тысячная экспедиционная армия во главе с генералом В.-Э. Леклерком.

Свои планы в отношении Луизианы Наполеон изложил морскому министру контр-адмиралу Дэкре 4 июня 1802 г.: «Мое намерение, гражданин министр, состоит в том, чтобы мы в кратчайший срок вступили во владение Луизианой; подготовка экспедиции должна проводиться в строжайшей тайне».47 С этого времени спешные приготовления к экспедиции не прекращались. В Голландии была собрана армия под командованием генерала Виктора, готовая к отплытию к берегам Луизианы. Но по разным причинам, среди которых можно назвать отсутствие официального акта о передаче Луизианы, французская эскадра в 1802 г. так и не вышла в море. Пока в Новый Орлеан отправился Пьер Лосса, назначенный Наполеоном префектом Луизианы.

Тем временем из Сан-Доминго приходили тревожные вести. Несмотря на то что генералу Леклерку относительно быстро удалось установить контроль над всем побережьем, а затем и заключить перемирие с Туссеном, он не чувствовал себя хозяином положения на острове. В июне 1802 г. по приказу Леклерка Туссен-Лувертюр был вероломно арестован и отправлен во Францию, где год спустя умер в заточении. Эта мера не обеспечила «спокойствия» в Сан- Доминго, как на то рассчитывал Наполеон.48 Высылка негритянского вождя вызвала негодование населения. Когда же стало известно, что французы восстановили рабство на расположенных неподалеку Гваделупе и Мартинике, в Сан-Доминго вспыхнуло восстание. Французская экспедиционная армия таяла от тропических болезней. Леклерк просил Наполеона срочно прислать подкрепление. В ноябре 1802 г. Леклерк умер от желтой лихорадки. Национально-освободительная борьба гаитян принимала все более широкий размах. Положение оставшихся на острове французских войск оказалось, по существу, безнадежным. Становилось очевидным, что планы Наполеона подчинить Сан-Доминго рушатся.

В Париже американский посланник Ливингстон с такой же настойчивостью, с какой он не так давно пытался помешать переходу Луизианы к Франции, добивался от французов продажи Нового Орлеана американцам. Правда, пока его предложения оставались без ответа. К этому времени испано-американские отношения обострились после того, как 16 октября 1802 г. интендант Луизианы Хуан Вентура Моралес запретил американцам пользоваться товарными складами в Новом Орлеане. Эта мера, являвшаяся нарушением договора 1795 г., вызвала возмущение американских поселенцев на Западе. Несмотря на то что Моралес действовал по прямому указанию испанского правительства, в Соединенных Штатах считали подлинным инициатором этой акции Наполеона.49

В напряженной обстановке, вызванной закрытием порта Новый Орлеан президент Джефферсон назначил способного дипломата Джеймса Монро, бывшего губернатора Виргинии, чрезвычайным посланником и полномочным министром во Францию и Испанию. Монро вместе с Ливингстоном должен был добиваться от французского правительства уступки Соединенным Штатам Нового Орлеана, Западной и Восточной Флориды.50 Назначение Монро, пользовавшегося влиянием на Западе, преследовало цель успокоить поселенцев и продемонстрировать, что правительство не намерено мириться с создавшимся положением. 3 февраля 1803 г. Джефферсон, сообщая Ливингстону о миссии Монро в Париж, подчеркивал: «Мы должны знать, сможем ли мы приобрести Новый Орлеан или нет… Будущая судьба нашей страны зависит от результатов этих переговоров».51

В начале 1803 г. Ливингстону стали известны подробности закрытия Нового Орлеана. Это дало американскому посланнику повод обратиться к первому консулу с нотой, в которой, по словам Ливингстона, он в «очень резкой форме» заявил о намерении США отстаивать свое право на свободную навигацию по Миссисипи и после перехода Нового Орлеана к французам.52 Он предлагал французскому правительству уступить Соединенным Штатам не только столицу Луизианы, но и всю колонию.53 Вопрос о приобретении Луизианы был затронут Ливингстоном еще до того, как Наполеон заявил о намерении продать ее. Позднее американский дипломат писал: «Я всегда полагал… что, владея только Новым Орлеаном, мы не обеспечили бы нашей безопасности. Это и многие другие соображения привели меня к мысли о необходимости переговоров о Новом Орлеане и части территории, расположенной на западной стороне выше реки Арканзас».54 В этой связи утверждения некоторых американских историков, будто Луизиана была «фактически навязана» Соединенным Штатам Наполеоном,55 можно считать явно преувеличенными.

В итоге решающее влияние на дальнейший ход американо-французских переговоров оказали события в Европе. Амьенский мир был весьма непрочным. К началу 1803 г. напряженность между Англией и Францией возросла. Стало ясно, что война между ними неизбежна.

Трезво оценивая положение, Наполеон приходит к выводу, что после потери Сан-Доминго и ввиду предстоящей затяжной борьбы с Англией его планы колониальной экспансии в западном полушарии обречены на неудачу. Не располагая флотом, Франция не сможет удержать Луизиану, которая станет легкой добычей Англии.

С переходом Нового Орлеана к Соединенным Штатам территория, прилегающая к Миссисипи, теряла свою ценность. Эти обстоятельства привели Наполеона к окончательному решению о продаже всей Луизианы США. Кроме того, Франция могла таким образом не только получить деньги, столь необходимые ей для предстоящей войны, но и заручиться благожелательным нейтралитетом заокеанской республики.

10 апреля 1803 г. Наполеон сообщил министру казначейства Барбе-Марбуа и морскому министру Декре о своем намерении продать Луизиану Соединенным Штатам. Уполномочив Марбуа вести переговоры с американскими представителями, первый консул заявил: «Я отказываюсь от Луизианы. Я уступаю не только Новый Орлеан, но и всю колонию».56 11 апреля Талейран уведомил Ливингстона о решении Наполеона.57

Американский посланник не спешил с ответом, решив повременить до ожидаемого со дня на день прибытия во Францию Монро. И лишь 13 апреля, когда американский дипломат уже находился в Гавре, Ливингстон и Марбуа приступили к обсуждению вопроса о Луизиане. Переговоры были продолжены после приезда Монро в Париж. Всего две недели потребовалось, чтобы согласовать текст договора о передаче Луизианы США и финансовые условия. 30 апреля 1803 г. Монро, Ливингстон и Марбуа подписали документ, по которому Французская Республика уступала Соединенным Штатам территорию Луизианы «на вечное пользование вместе со всеми суверенными правами».58

Американские представители пошли на заключение договора, не имея на то, по выражению Ливингстона, «абсолютно никаких полномочий».59 Однако предложение было столь выгодным, что Монро и Ливингстон без особых колебаний приняли решение о приобретении Луизианы. За 15 млн. долл. США получили обширную территорию почти в 828 тыс. кв. миль, полный контроль над Миссисипи и свободный выход к морю.

Поставив свою подпись под договором, Ливингстон заявил: «Мы прожили долгую жизнь, но это — самое замечательное достижение всей нашей жизни… С этого дня Соединенные Штаты занимают свое место среди первых держав мира».60

Заключая договор с США об уступке Луизианы, французское правительство даже не сочло нужным уведомить об этом мадридский двор. Испанский посол в Париже Хосе де Асара узнал об этом лишь в середине мая. 19 мая он сообщил своему министру иностранных дел: «Это правительство (французское,— Н. Л.) только что продало Луизиану американцам; договор уже подписан и отправлен в Америку на ратификацию…».61

Продав Луизиану, Наполеон грубо нарушил торжественное обещание, данное им испанскому правительству, никогда и никому не передавать колонию. Однако Мадрид в то время оказался бессилен предпринять действенные меры. Ноты протеста испанского правительства Наполеон оставил без внимания. Аналогичные ноты были направлены и в США. Осенью 1803 г. испанский посланник в Вашингтоне маркиз Каса Ирухо выразил протест американскому правительству, разъяснив, что Франция не имела права передавать кому-либо колонию.62 Но эти заявления ни к чему не привели, и испанскому дипломату было указано, что Соединенные Штаты не имеют отношения к «частным вопросам, касающимся Франции и Испании, которые они должны сами уладить между собой».63

Еще 4 июля 1803 г. американское правительство оповестило о подписании в Париже договора о Луизиане испанского губернатора этой провинции Мануэля Сальседо и маркиза Каса Кальво, назначенных для передачи колонии французскому представителю. Дело в том, что Наполеон продал американцам Луизиану до того, как Франция вступила во владение ею, поэтому формально требовалось, чтобы испанские уполномоченные сначала передали Луизиану французским властям.

В Мадриде, по-видимому, решили, воспользовавшись этим обстоятельством, затягивать процедуру передачи колонии и попытаться сохранить Луизиану за собой. Подобные действия испанских властей вызвали раздражение американского правительства, объявившего о твердой решимости овладеть этой колонией. 5 ноября 1803 г. Каса Ирухо сообщил министру иностранных дел Испании о заявлении, сделанном ему государственным секретарем США Мэдисоном: «…если губернатор Луизианы не передаст эту провинцию специальному уполномоченному, у них (США.— Н. Л.) не будет времени вступать в переговоры по ту сторону Атлантики; он дал мне понять, что принудительные меры ограничатся вступлением во владение своими правами. Я повторяю и утверждаю, что, если дело дойдет до подобной крайности, они также вторгнутся во Флориды и постараются удержать их в своих руках в качестве своеобразной компенсации за будто бы нанесенный им ущерб при вступлении во владение провинцией, которую они считают своей собственностью».64 Опасения испанского дипломата в скором времени полностью подтвердились.

Под нажимом американского правительства испанские представители были вынуждены приступить к передаче колонии. 30 ноября 1803 г. французский префект Пьер Лосса вступил во владение Луизианой. Требования губернатора Сальседо установить границы уступленной Испанией территории были отвергнуты французским префектом, заявившим, что он не уполномочен заниматься «демаркацией границ».65

Наконец, 20 декабря 1803 г. на состоявшейся в Новом Орлеане церемонии Лосса, который «управлял» колонией всего три недели, передал Луизиану губернатору Территории Миссисипи Уильяму Клейборну и командующему американской армией на Западе Джеймсу Уилкинсону. В тот же день в Вашингтон было отправлено радостное сообщение о подписании акта передачи Луизианы Соединенным Штатам.66

Договор, в соответствии с которым Франция уступила Луизиану США, не содержал четких указаний о границах этой территории. Государственные деятели Соединенных Штатов не замедлили воспользоваться этим, чтобы расширить границы этой колонии за счет испанских владений. Дело в том, что, когда в США стало известно о передаче Луизианы Испанией, вопрос о судьбе Западной и Восточной Флорид продолжительное время оставался не совсем ясным. Ливингстон полагал, что и эти испанские провинции переданы Франции. Однако к моменту подписания франко-американского договора у него уже не оставалось сомнений в том, что обе Флориды по-прежнему принадлежат Испании и по этой причине не могут быть проданы США.67 О принадлежности Флорид Испании Ливингстон сообщал и 12 мая 1803 г., т. е. после того, как США приобрели Луизиану.68

Однако, несмотря на это, спустя несколько дней Ливингстон стал утверждать прямо противоположное, объявив, что Западная Флорида являлась частью луизианской покупки и должна быть передана Испанией Соединенным Штатам. Доказывая, что США имеют право на эту испанскую провинцию, он 20 мая рекомендовал государственному секретарю Мэдисону «вступить во владение (Западной Флоридой.— Н. Л.), во всяком случае до р. Пердидо». Тогда для Испании, писал американский посланник, «Восточная Флорида не будет иметь большого значения и может перейти в Ваши руки, как только Вам это будет угодно».69 7 июня 1803 г. в пространном донесении Мэдисону Ливингстон и Монро вновь заявили, что они считают «совершенно бесспорным, что Западная Флорида входит в состав Луизианы». Американские дипломаты настойчиво рекомендуют своему правительству требовать от Испании передачи указанной территории, подчеркнув, что в этом случае Луизиана представляла бы «значительно большую ценность для Соединенных Штатов».70

Государственные деятели США не могли не знать тогда, что Западная Флорида не являлась частью Луизианы и не была уступлена Испанией Франции. На полную необоснованность американских требований в отношении Западной Флориды неоднократно указывали мадридский двор и испанский посланник в Вашингтоне, которые при этом неизменно заявляли, что Испания не намерена поступиться какой-либо частью своих владений.71 Несмотря на это, Джефферсон безоговорочно поддержал рекомендации Монро и Ливингстона.

12 августа 1803 г. американский президент писал сенатору Брекинриджу из Кентукки, что территория Луизианы должна быть расширена до р. Рио-Гранде на западе и до р. Пердидо на востоке. Пограничные вопросы, продолжал он, «станут предметом переговоров с Испанией, и если, едва она окажется в войне, мы, с одной стороны, будем оказывать решительное давление, а с другой — предлагать деньги, то со временем мы непременно приобретем Флориды».72

15 апреля 1804 г. Мэдисон дал указания Монро, ставшему к этому времени посланником США в Лондоне, отправиться в Испанию и вместе с Чарлзом Пинкни, американским посланником в Мадриде, приступить к переговорам с испанским правительством о Флоридах. Американским уполномоченным поручалось добиваться от Испании подтверждения передачи Луизианы Соединенным Штатам, включая территорию Западной Флориды до р. Пердидо, а также уступки Восточной Флориды.73

В октябре 1804 г. по пути в Испанию Монро остановился в Париже, намереваясь до начала переговоров с мадридским двором заручиться поддержкой французского правительства в отношении притязаний США. Однако его расчеты не оправдались. Талейран, заявив, что Франция получила Луизиану от Испании без Флорид, дал ясно понять, что правительство его страны не намерено оказывать какое-либо содействие американцам в этом вопросе.74 Ранее французский министр иностранных дел подтвердил испанскому послу в Париже, что «Соединенные Штаты не имеют никаких прав на нее (Флориду.— Н. Л.)».75

В начале 1805 г. Монро прибыл в Мадрид. 28 января американские представители направили министру иностранных дел Испании Севальосу проект соглашения, в соответствии с которым испанское правительство должно было признать в качестве восточной границы Луизианы р. Пердидо, а западной — р. Рио-Гранде. Кроме того, Испании предлагалось продать США Восточную Флориду.76 Это означало, что большая часть Западной Флориды и территория нынешнего штата Техас переходили к США. Но, несмотря на откровенный нажим, Монро и Пинкни не удалось добиться уступок от испанского правительства.

Наконец, 12 мая 1805 г., после четырех месяцев бесплодных дискуссий, американские представители предъявили Мадриду свои «окончательные условия». В случае, если Испания уступала «территорию к востоку от р. Миссисипи», т. е. Западную и Восточную Флориды, США соглашались с установлением западной границы Луизианы по р. Колорадо.77 Однако Севальос отверг американские требования, назвав их совершенно неприемлемыми и несправедливыми по отношению к Испании.78 Переговоры были прерваны. Миссия Монро завершилась полным провалом.

Отказ испанского правительства пойти на уступки США вызвал гневную реакцию в Вашингтоне. Обвинив Мадрид в нежелании урегулировать существующие разногласия, президент Т. Джефферсон в своем ежегодном, а затем специальном послании к конгрессу в начале декабря 1805 г. призывал применить силу для разрешения спорных вопросов.79

Несмотря на воинственный тон этих посланий, президент США, однако, не пошел на вооруженный конфликт с Испанией. Пограничный спор остается нерешенным. Флориды продолжали оставаться в руках Испании, но их захват Соединенными Штатами оставался лишь вопросом времени.

Приобретение Луизианы поставило перед американским правительством и конгрессом ряд принципиально новых и важных вопросов, одним из которых был вопрос о конституционной правомочности покупки — Конституция США не содержала статьи, предусматривавшей приобретение и присоединение к союзу новых территорий. Поэтому, когда 14 июля 1803 г. франко-американский договор был получен в Вашингтоне для ратификации, администрации Джефферсона предстояло юридически оформить включение в США приобретенной федеральным правительством Луизианы — либо путем принятия специальной поправки к конституции, либо на основе широкого ее толкования.

Хотя Джефферсон признавал, что покупка Луизианы «выходит за рамки конституции», он тем не менее активно выступал за территориальное расширение США и полагал, что конгрессу следует утвердить договор.80 17 октября 1803 г. американский президент обратился к конгрессу с третьим ежегодным посланием, в котором обосновал выгоды приобретения Луизианы для Соединенных Штатов и призвал законодательные органы ратифицировать договор.81

Вопрос о конституционной правомочности покупки Луизианы не вызвал острых дискуссий в конгрессе, как того опасался президент. Многие сенаторы и члены палаты представителей, одобряя покупку Луизианы, поддержали правительство и тем самым санкционировали широкое толкование конституции.82

Основные дебаты развернулись по вопросу о том, давала ли конституция право включать в состав союза новую территорию. Представители северо-восточных штатов в конгрессе выступили с критикой договора не потому, что они вообще были против территориальной экспансии США, а потому, что они «опасались, что в результате данного конкретного расширения страны усилится главным образом Юг, прежде всего плантаторы-рабовладельцы, которые захватят в стране руководящее положение».83 Однако подавляющим большинством голосов договор о покупке Луизианы был утвержден сенатом 21 октября 1803 г., а неделю спустя палата представителей приняла законопроект, подписанный Джефферсоном 31 октября, который предоставил президенту право вступить во владение Луизианой.84

До решения конгресса о будущем управлении Луизианой правительство получило неограниченные полномочия почти на половине всей территории США. Временным губернатором Луизианы стал У. Клейборн. Все это вызвало глубокое разочарование луизианцев, которые ожидали, что Соединенные Штаты установят в бывшей колонии «гораздо более либеральную форму правления».85

В марте 1804 г. после продолжительных дебатов конгресс утвердил законопроект об управлении Луизианой. Территорию, приобретенную в результате покупки, разделили на две части (граница между ними проходила по 33-й параллели). Северная часть получила название Округ Луизиана. На юге, где проживало большинство населения, в основном колонисты французского происхождения, была образована Территория Орлеан. В соответствии с принятым законом губернатор, судьи, а также законодательный совет Территории Орлеан назначались американским президентом. Местное население, таким образом, не получило прав самоуправления.

Во время обсуждения законопроекта в сенате представители штатов Новой Англии выступили с резкой критикой политики правительства республиканцев, обвинив Джефферсона в грубом нарушении конституции. Сенатор Джон Куинси Адамс из Массачусетса указал, например, что в случае утверждения этого законопроекта США создадут в Луизиане «колониальную систему правления».86

Наконец, в 1805 г. конгресс уполномочил президента предоставить жителям Территории Орлеан право избирать своих представителей в местную законодательную ассамблею.87 В 1812 г. эта Территория была принята в союз в качестве штата и названа Луизианой.

Присоединение Луизианы обернулось настоящей трагедией для индейцев, и в первую очередь для племен, обитавших в юго-западных районах США. С того момента, как о покупке стало известно в Вашингтоне, Джефферсон приступил к разработке конкретных планов будущего устройства только что приобретенной территории. Все земли на восточном берегу р. Миссисипи предполагалось заселить американцами. Коренных обитателей Америки_, как бесстрастно писал Джефферсон, следовало выселить на западный берег р. Миссисипи, на территорию Верхней Луизианы.88 Предложения американского президента о массовом изгнании индейцев с их исконных земель были одобрены конгрессом.

Приобретение Луизианы с ее громадной территорией, располагавшей колоссальными естественными богатствами, увеличило почти вдвое размеры Соединенных Штатов и имело огромное значение для последующей истории страны. На многие годы вперед был открыт безграничный простор для колонизации и освоения западных земель, что создавало предпосылки для дальнейшего развития «вширь» американского капитализма.

Присоединение Луизианы послужило прецедентом для будущих территориальных приобретений и сыграло большую роль в развитии экспансионистской идеологии в США.

В результате покупки Луизианы испанские владения в Северной Америке оказались расчлененными, что позволило правящим кругам США приступить к захвату «по частям», о чем издавна мечтал Джефферсон, пограничных с Луизианой колониальных территорий Испании: Флорид, Техаса, Калифорнии.

• 1
  Robin С. С. Voyages dans l’interieur de la Louisiane, de la Floride Occidentale, et dans les iles de la Martinique et de Saint-Domingue, pendant les annees 1802, 1803, 1804, 1805 et 1806. P., 1807, t. 2, p. 137—140; Gayarre Ch. History of Louisiana: In 4 vol. N. Y., 1972 (1st print-New Orleans, 1851), vol. 3, p. 619— 620; Prucha F. P. The Sword of the Republic: The United States Army on the Frontier, 1783—1846. N. Y., 1958, p. 67.
• 2
  The West: Contemporary Records of America’s Expansion across the Continent, 1607—1890/Ed. by B. Still. N. Y., 1961, p. 22—25; Lauvriere E. Histoire de la Louisiane française 1673—1939. Baton Rouge, 1940, p. 33—37.
• 3
  Giraud M. La France et la Louisiane au debut de XVIIе siecle.— Revue Historique, Oct.-Dec., 1950, t. 204, p. 13.
• 4
  Eccles W. France in America. N. Y., 1972, p. 159.
• 5
  Frigault G. Le Grand Marquis Pierre de Rigaud de Vaudreuil et la Louisiane. Montreal, 1952 (reed. 1966), p. 125.
• 6
  Rodriguez Casado V. Primeros anos de domination espanola en la Luisiana. Madrid, 1942, p. 132—135.
• 7
  Gayarre Ch. Op. cit., vol. 2, p. 113.
• 8
  Caughey J. W. Bernardo de Galvez in Louisiana 1776—1783. Berkeley, 1934, p. 90-92.
• 9
  Spain in the Mississippi Valley, 1765—1794—Annual Report of the American Historical Association for the Year 1945: In 3 vol./Ed. by L. Kinnaird. Wash., 1946—1949, 1946, vol. 2, p. 241-242, 272, 362-363.
• 10
  О миссии Джея в Испании см.: Пожарская С. П. О признании Испанией независимости США.— Новая и новейшая история, 1975, № 1.
• 11
  Gomez del Campillo М. Relaciones diplomaticas entre Espana у los Estados Unidos segun los documentos del Archivo Historico Nacional. Т. 1, 2. Madrid, 1944, t. 1, Apendices, p. 361—364.
• 12
  Navarro Latorre J. у Solano Costa F. «¿Conspiration espanola? 1787—1789. Zaragoza, 1949, p. 6.
• 13
  Ibid.
• 14
  Billington R. А. Westward Expansion: A History of the American Frontier. N. Y., 1949, p. 228.
• 15
  Whitaker A. P. The Spanish-American Frontier, 1783—1795. Boston; New York, 1927, p. 26.
• 16
  Gomez del Campillo M. Op. cit., t. 1, Apendices, p. 412—422, 423—425, 426—431; Spain in the Mississippi Valley, 1765—1794.— Annual Report of the American Historical Association, vol. 3, p. 102—107.
• 17
  Gomez del Campillo M. Op. cit., t. 1, Apendices, p. 381.
• 18
  Ibid., Apendices, p. 367—368.
• 19
  Цит. по: Bailey Т. A Diplomatic History of the American People. N. Y., 1947 (1st print N. Y., 1940), p. 48.
• 20
  Journals of the Continental Congress, 1774—1789: In 34 vol. / Ed. by W. Ch. Ford e. a. Wash., 1904-1937, vol. 31, p. 595-596.
• 21
  Gayarri Ch. Op. cit., vol. 3, p. 257—258; Spain in the Mississippi Valey, 1765—1794.—Annual Report of the American Historical Association, vol. 3, p. 267— 268, 272; Navarro Latorre J., Solano Costa F. Op. cit., Apendices, p. 187—202, 223—224, 267—270.
• 22
  Navarro Latorre J. у Solano Costa F. Op. cit., Apendices, p. 323—324.
• 23
  Whitaker А. P. Op. cit., р. 149—151.
• 24
  Bemis S. F, Pinckney’s Treaty: A Study of America’s Advantage from Europe’s Distress 1783—1800. Baltimore, 1926 (2nd print., 1941), p. 195.
• 25
  Treaties and Other International Acts of the United States of America: In 8 vol./Ed. by H. Miller. Wash., 1931-1948, vol. 2, p. 319-337.
• 26
  Bemis S. F. Op. cit., p. 356.
• 27
  Becker J. Historia de las relaciones exteriores de Espana durante el siglo XIX. Madrid, 1924, t. 1, p. 8.
• 28
  Lyon E. W. Louisiana in French Diplomacy 1759—1804. Norman, 1974 (1st print 1934), p. 88-91.
• 29
  Correspondance de Napoleon 1er (далее: Correspondance), t. 1—32. P., 1861, t. 6, p. 416.
• 30
  Цит. no: Lyon E. W. Op. cit., p. 104.
• 31
  Gayarre Ch. Op. cit., vol. 3, p. 171.
• 32
  Цит. no: Adams H. History of the United States of America: In 9 vol. N. Y., 1931, vol. 1, p. 336.
• 33
  Correspondance, t. 6, p. 426.
• 34
  Onis L. Memoria sobre las negociaciones entre Espana у los Estados Unidos de America. Mexico, 1966. Documentos, Apendice, p. 87—89.
• 35
  Цит. no: Lyon E. W. Op. cit., p. 123.
• 36
  Ibid, p. 124.
• 37
  Debates and Proceedings in the Congress of the United States,’1789—1824: In 42 vol. (далее: Annals of Congress). Wash., 1834—1856, 7th Congress, 2nd Session. Wash, 1851, p. 1015-1018.
• 38
  Цит. по: Lyon Е. W. Op. cit, р. 148—149.
• 39
  A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents, 1789—1902: In 6 vol./Ed. by J. D. Richardson (далее: Messages and Papers). Wash, 1903, vol. 1, p. 343.
• 40
  Цит. no: Lyon E. W. Op. cit, p. 150—151.
• 41
  Clark T. D. Frontier America: The Story of the Westward Movement. N. Y, 1959, p. 201.
• 42
  The Writings of Thomas Jefferson: In 20 vol. / Ed. by A. A. Lipscomb, А. Е. Bergh. Wash, 1902—1904, vol. 10, p. 313. В начале 1802 г. Джефферсон заявил французскому поверенному в США Пишоиу, что оккупация Луизианы Францией будет в конечном счете означать состояние войны между двумя странами (Lyon Е. W. Op. cit, р. 153).
• 43
  The Writings of Thomas Jefferson, vol. 10, p. 315.
• 44
  Annals of Congress, 7th Congress, 2nd Session, p. 1028.
• 45
  Ibid, p. 1052.
• 46
  Correspondance, t. 8, p. 30.
• 47
  Ibid, t. 7, p. 485.
• 48
  Ibid, p. 530.
• 49
  Becker J. Op. cit, t. 1, p. 77—79; Whitaker A. P. The Mississippi Question 1795—1803: A Study in Trade, Politics, and Diplomacy. Gloucester, 1962 (1st print, 1934), p. 200.
• 50
  Annals of Congress, 7th Congress, 2nd Session, p. 1095—1108.
• 51
  Parsons E. A. The Letters of Robert Livingston: The Diplomatic Story of the Louisiana Purchase. Worcester, 1943, p. 27.
• 52
  Ibid, p. 30-31.
• 53
  Annals of Congress, 7th Congress, 2nd Session, p. 1070—1071, 1074—1078.
• 54
  Parsons E. A. Op. cit, p. 42.
• 55
  Chadwick F. E. The Relations of the United States and Spain: Diplomacy. N. Y, 1909, p. 60.
• 56
  Barbé-Marbois F. Histoire de la Louisiane. P, 1829, p. 298.
• 57
  Annals of Congress, 7th Congress, 2nd Session, p. 1126—1128.
• 58
  Ibid., 1004-1007.
• 59
  Parsons E. A. Op. cit, p. 40..
• 60
  Barbé-Marbois F. Op. cit, p. 333.
• 61
  Becker J. Op. cit, p. 94.
• 62
  Annals of Congress, 7th Congress, 2nd Session, p. 1173—1175, 1176—1177.
• 63
  The Writings of Thomas Jefferson, vol. 10, p. 426—427.
• 64
  Цит. no: Becker J. Op. cit, t. 1, p. 97.
• 65
  Ibid., p. 97-98.
• 66
  Annals of Congress, 8th Congress, 2nd Session, p. 1230.
• 67
  Parsons E. A. Op. cit., p. 23, 30, 38.
• 68
  Chadwick F. E. Op. cit, p. 65.
• 69
  Annals of Congress, 7th Congress, 2nd Session, p. 1152.
• 70
  Ibid, p. 1161-1162.
• 71
  Ibid., 8th Congress, 2nd Session, p. 1272, 1297.
• 72
  The Writings of Thomas Jefferson, vol. 10, p. 408.
• 73
  Annals of Congress, 8th Congress, 2nd Session, p. 1338—1346.
• 74
  Ibid, p. 1356-1360, 1360-1362.
• 75
  Onis L. Op. cit, Apendice, p. 108.
• 76
  Annals of Congress, 8th Congress, 2nd Session, p. 1364—1370.
• 77
  Ibid, р. 1451-1452.
• 78
  Chadwick F. Е. Op. cit, р. 84.
• 79
  Messages and Papers, vol. 1, p. 384—385.
• 80
  The Writings of Thomas Jefferson, vol. 10, p. 410—411.
• 81
  Messages and Papers, vol. 1, p. 358.
• 82
  Annals of Congress, 8th Congress, 1st Session, p. 58—67, 447—448, 468, 472— 473, 477-479.
• 83
  Болховитинов Н. Н. Доктрина Монро: (Происхождение и характер). М, 1959, с. 73.
• 84
  Annals of Congress, 8th Congress, 1st Session, p. 73, 546.
• 85
  Brown E. S. The Constitutional History of the Louisiana Purchase 1803—1812. Berkeley, 1920, p. 93.
• 86
  Ibid., Appendix, p. 234.
• 87
  Annals of Congress, 8th Congress, 2nd Session, p. 1674—76.
• 88
  The Writings of Thomas Jefferson, vol. 10, p. 391, 415—417, 423.