Испано-американская война 1898 года

Война Соединенных Штатов с Испанией за испанские владения в Карибском бассейне и на Тихом океане стала вехой всемирно- исторического процесса перерастания капитализма в монополистическую стадию. Это была первая война за передел мира, уже поделенного между «великими державами». Вслед за ней в 1899 г. последовали события на юге Африки, где Великобритания открыла военные действия против бурских республик Трансвааль и Оранжевая и вышла из этой войны победительницей, получив в качестве трофея огромную территорию. Однако именно Соединенным Штатам Америки принадлежит пальма первенства в развязывании первой в истории империалистической войны. Эта война продолжалась всего 3,5 мес., но ей предшествовала длинная цепь событий, идеологическая и военная подготовка США, революционная борьба кубинцев против испанского гнета, обострение испано-американских отношений.

К концу 90-х годов XIX в. экономическое развитие США достигло уровня, позволявшего правящим кругам страны помышлять о приобретении колоний, о расширении экспорта товаров и капитала крупными промышленными и банковскими корпорациями. Американские монополии были заинтересованы в распространении своего влияния за пределы собственного внутреннего рынка и в ограничении экспансионистских стремлений других империалистических держав. Решимость утвердить доминирующее положение на Американском континенте США показали незадолго перед этим — в 1895 г., во время упомянутого выше так называемого первого венесуэльского кризиса, когда правительство Кливленда вмешалось в англо-венесуэльский конфликт по поводу границы между Британской Гвианой и Венесуэлой.

Послание британскому правительству от 20 июля 1895 г., переданное через посла США в Лондоне Байарда и подписанное государственным секретарем Р. Олни, недвусмысленно возвестило миру, что Соединенные Штаты намерены считать себя хозяином Западного полушария. В послании Олни говорилось, что, согласно принципам и традициям государственного права, США «считают для себя оскорблением насильственное утверждение какой-нибудь европейской державой политического контроля над каким-либо американским государством»1. Письмо заканчивалось требованием передать вопрос на рассмотрение международной арбитражной комиссии и предупреждением, что отказ Лондона весьма затруднит в будущем отношения США с Англией2.

Доктрина Олни существенно меняла содержание доктрины Монро; за словами предупреждения в адрес английского империализма крылась потенциальная угроза соседям — всем латиноамериканским странам — со стороны янки, стремительно набиравших силу и искавших возможности ее применения, конечно, в свою пользу.

Как известно, и Англия и Венесуэла решили отступить и согласились на передачу вопроса в Международный трибунал. Успех придал уверенность и силу группировкам в республиканской и демократической партиях США, выступавшим за агрессивный внешнеполитический курс и милитаризацию, усиление армии, и особенно военно-морского флота.

Несмотря на то что Великобритания (в связи с трудностями, переживаемыми ею на международной арене) не пошла на обострение кризиса в отношениях с США в рассматриваемый период, она оставалась столь сильной державой, что даже идеологи экспансионизма США (А. Мэхэн, Г. Лодж, Т. Рузвельт и пр.) не помышляли всерьез о единоборстве с этой колониальной державой, еще сохранявшей титул «владычицы морей». Все же ажиотаж, поднятый проимпериалистической прессой вокруг венесуэльского конфликта, дал возможность правительству США увеличить в 1895—1906 гг. ассигнования на усиление военно-морского флота. Было принято решение о постройке трех военных судов первого класса и десяти торпедных лодок. Это было совсем не мало в условиях, когда в общественных кругах США пропаганда экспансионизма встречала сопротивление и критику со стороны общественности (части профессуры, либерально настроенных общественных деятелей, например Карла Шурца, Э. Годкина и др.).

Призывы экспансионистов к вооружению, укреплению военно-морской мощи не были беспредметными. В 90-е годы взоры воинственных идеологов экспансии США направлялись на определенную цель: испанские владения в водах Атлантики и Тихого океана. В каких-нибудь 90 милях от южной оконечности Флориды лежал остров Куба, эта «жемчужина» Антильских островов. Владение Кубой означало бы господство в Карибском бассейне — другими словами, приобретение важной стратегической опоры для дальнейшего проникновения в страны Латинской Америки. В равной степени американские империалисты хотели бы овладеть Филиппинскими островами, чтобы получить плацдарм и на подступах к обширным китайским рынкам.

Сторонники экспансии требовали аннексии Гавайских островов, Кубы, приобретения хотя бы части Виргинских островов. Уже не один раз сенатор от штата Флорида Колл пробовал провести через конгресс резолюцию об аннексии Кубы3. Национально-освободительное движение на Кубе против испанского владычества, по мнению экспансионистов, было тем «счастливым случаем», который следовало использовать для проникновения на остров.

Между тем на Кубе весной в 1895 г. действительно сложилась острая политическая ситуация. Вспыхнула вторая освободительная война против Испании под руководством испытанных лидеров — Хосе Марти, Максимо Гомеса, Антонио Масео. Правда, всего через несколько недель после высадки на остров отряда кубинских революционеров погиб Хосе Марти — главный вдохновитель восстания, организовавший в изгнании Кубинскую революционную партию, но борьба продолжалась.

Испанские власти пытались подавить революционное движение жестокими репрессиями. На пост военного губернатора Кубы был назначен генерал Вейлер, прибывший из Испании в начале февраля 1896 г. с новым пополнением испанской армии. Кровавый террор, проводившийся Вейлером, безжалостные расстрелы женщин, стариков, детей еще больше раздували пламя народного гнева. Искусная тактика повстанческих отрядов под командованием Масео и Гомеса, наносивших сильные удары регулярным испанским войскам, воодушевляла народ Кубы4. Население повсеместно поддерживало повстанцев, и их число неуклонно росло. Испанское командование было вынуждено просить у правительства метрополии все новых и новых солдат, вызывая тем самым раздражение Мадрида. Вейлер пробыл на Кубе два года восемь месяцев, залив остров кровью своих жертв. За это время Испания переправила на Кубу 10 тыс. солдат, но восстание полыхало с прежней силой 5.

События на Кубе с первых дней восстания широко освещались в американской прессе. Повышенное внимание уделялось подробностям зверских расправ испанских солдат с населением. И в газетах (особенно таких, как «Джорнал» и «Уорлд», принадлежавших открытым джингоистам Херсту и Пулитцеру), и даже в конгрессе раздавались требования о военном вмешательстве в испано-кубинский конфликт. Хотя правительство Кливленда летом 1895 г. официально объявило нейтралитет, многочисленные американские суда-флибустьеры его нарушали, подвозя повстанцам оружие и боеприпасы. Следует полагать, что среди флибустьеров были не только торговцы оружием, стремившиеся прежде всего нажиться на конфликте, но и люди, с симпатией относившиеся к борьбе кубинского народа,

В феврале 1896 г. в конгрессе США открылись дебаты по кубинскому вопросу. Сенаторы и конгрессмены требовали от правительства решительных мер, возмущались действиями «жестокой монархии», приводили красочные описания страданий кубинского населения от испанского гнета, не забывая упомянуть и об опасности,, которой подвергалась жизнь и собственность американцев на острове 6. Советский исследователь JI. Ю. Слёзкин писал: «При этом антииспанские настроения, раздуваемые под маркой сочувствия кубинцам в корыстных целях монополистов, сливались с искренним возмущением людей, действительно желавших видеть Кубу по-настоящему свободной»7.

Прения в конгрессе закончились принятием резолюции, требовавшей признания Кубы воюющей стороной и настаивавшей даже на вооруженной интервенции — якобы «для защиты интересов американских граждан» 8. Государственный секретарь Р. Олни от имени правительства США направил ноту испанскому посланнику в Вашингтоне Депюи де Лому. Однако в ней ни словом не упоминалось о признании Кубы воюющей стороной, ибо последнее означало бы одновременно признание независимости острова, что отнюдь не входило в планы правящих кругов США. Кливленд и Олни предлагали Испании свои «добрые услуги» для урегулирования конфликта и рекомендовали провести на Кубе некоторые реформы. По-существу, это было предложение сговора с Испанией за счет кубинских повстанцев и попытка навязать свое посредничество для укрепления на острове позиций американских монополий. Президент и государственный секретарь, писал американский историк Р. Джинджер, в этом смысле трезво оценили обстановку; подсчитав, что инвестиции США на Кубе составляют по крайней мере 30 млн. долл., они сочли, что продолжение войны на острове делает Кубу бесполезной в коммерческом отношении 9. Следовало покончить с восстанием, и в этом заключался смысл вышеуказанной ноты, из которой прямо следовало, что правительство США не хотело допустить победы кубинского народа.

Однако испанское правительство предпочло отказаться от «добрых услуг» и посредничества США. Ответная нота министра иностранных дел Испании герцога Тетуаны от 22 мая 1896 г. гласила, что Испания приступит к реформам на Кубе не ранее подавления восстания.

Ответ Тетуаны вызвал новый взрыв антииспанских выступлений в американской печати и конгрессе США. Толпы народа собирались на улицах и площадях, сжигали портреты Вейлера, требовали признания независимости Кубы. Антииспанские выпады в прессе и особенно нарушения нейтралитета флибустьерами вызывали недовольство испанского двора, и посланник Испании в США неоднократно обращался с протестом в государственный департамент.

Зная, что США еще не готовы к войне, Кливленд пока не поддерживал воинственные резолюции конгресса. В новогоднем послании 7 декабря 1896 г. президенту даже пришлось призвать к соблюдению нейтралитета. Однако после этих слов он потребовал от Испании гарантии в установлении порядка на острове, вновь предлагая свои «добрые услуги», и закончил послание недвусмысленной угрозой, что наилучшим выходом из сложившейся ситуации будет продажа острова Соединенным Штатам или же их вооруженное вмешательство в конфликт. Последнее заявление было закамуфлировано словами о «высоких обязательствах», которые США примут на себя без колебания. «Откладывая выбор путей и методов до тех пор, пока не придет время для действия,— сказал президент,— мы должны выбрать их в зависимости от точных условий, которые тогда будут существовать»10.

Заявление президента США прозвучало как сигнал для дальнейшего развертывания антииспанской пропаганды. Позиции сторонников войны в это время еще более усилились в связи с переходом власти в руки республиканской партии, победившей на выборах в ноябре 1896 г. Как мы видели, правительство Кливленда проводило отнюдь не миролюбивую политику, однако демократы все же не столь откровенно выступали за экспансию, как их соперники.

Платформа республиканской партии содержала совершенно явно выраженное намерение США утвердить свое господство в Западном полушарии и добиваться приобретения новых военно-морских баз в Вест-Индии. Она гласила: «Наша внешняя политика всегда должна быть твердой, сильной и достойной, и следует тщательно заботиться о наших интересах в Западном полушарии и охранять их».

«Соединенные Штаты,— подчеркивалось в платформе республиканцев,— должны контролировать Гавайские острова, и ни одной иностранной державе не будет дозволено какое-либо вмешательство. Следует построить Никарагуанский канал, которым должны владеть и пользоваться Соединенные Штаты. И путем покупки Датских островов мы должны получить необходимую нам военно-морскую станцию в Вест-Индии…»11.

Платформа не содержала непосредственного обещания открыть военные действия против Испании, но экспансионистский характер позиции республиканцев был выражен достаточно четко. Тем временем республиканские лидеры в печати и с трибуны продолжали открыто ратовать за войну и территориальные приобретения. Практическое выполнение планов экспансии они предлагали начать с усиления военно-морского флота.

Главным идеологом военно-морской мощи был капитан, а впоследствии адмирал А. Т. Мэхэн, обосновавший в своих работах взгляд на роль военно-морской силы в истории. Взгляды Мэхэна12, базирующиеся на том, что американская нация владеет всеми необходимыми для достижения морской мощи факторами (выгодным географическим положением, природными ресурсами, развитой экономикой, предприимчивым и способным к экспансии населением и т. д.), смыкались в этом плане с идеей Фиске о «предопределении судьбы» в истории США. Они встретили не просто понимание, но восторженный отклик у воинственно настроенной прослойки американской буржуазной элиты, объявившей Мэхэна буквально апостолом будущего возвышения Соединенных Штатов. Среди представителей этой элиты были республиканцы (Г. К. Лодж, Дж. Шерман, Дж. Хэй, Т. Рузвельт, Б. Адаме и др.) и демократы (Р. Олни, У. У. Рокхилл и др.), находившие общий язык в пропаганде экспансионизма.

Переход власти в руки республиканской администрации с марта 1897 г., означал еще большее усиление милитаристских кругов, хотя, как говорилось выше, уже правительство Кливленда взяло курс на войну. Известно, что, передавая свой пост У. Маккинли, Кливленд выразил «сожаление», что передает ему и войну с Испанией. «Она начнется через два года»,— сказал Кливленд 13. Правительство Маккинли развязало войну уже через год. В течение этого года правящие круги США достаточно умело вели политическую игру с целью ужесточить отношения с Испанией, подстегивали антииспанскую пропаганду и по мере возможности готовили к войне армию и флот.

Хотя в своей инаугурационной речи президент прямо не упомянул Кубу, а в платформе республиканцев содержался пункт о поддержке народов, борющихся за свободу, уже первые шаги Маккинли на посту президента говорили об обратном. Прежде всего государственным секретарем был назначен сенатор Дж. Шерман, который незадолго до этого советовал президенту помнить, что политика правительства «должна определяться коммерческими интересами, а не сочувствием народу, борющемуся за свободу»14. А «коммерческие интересы» требовали прекращения восстания кубинского народа любой ценой.

В середине мая 1897 г. в государственный департамент поступила петиция американских судоходных и коммерческих компаний, под которой стояло более 300 подписей банкиров, судовладельцев, промышленников, торговцев из Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии, Нового Орлеана и других городов США. В петиции говорилось о бедственном положении американцев, владевших на Кубе плантациями, предприятиями или кредитами. Она заканчивалась настоятельной просьбой, адресованной правительству США, о принятии действенных мер к урегулированию положения на острове, ибо все компании понесли огромный материальный ущерб и им грозит полное банкротство 15. Видные финансовые магнаты, например О. Белмонт, лично обращались к президенту, требуя интервенции16.

Маккинли, занятый составлением и проведением через конгресс нового законопроекта о повышении таможенных тарифов, находил тем не менее время и возможность лично наблюдать за развертыванием дипломатических действий против Испании. 17 мая 1897 г. он обратился к конгрессу с просьбой утвердить билль о предоставлении «помощи» американцам, проживающим на Кубе, в размере 50 тыс. долл. Конгресс не только согласился на ассигнование этой суммы, но и вотировал резолюцию о признании кубинцев воюющей стороной. Конгрессмены н сенаторы продолжали красноречиво описывать зверства испанцев на острове и требовали вмешательства США для оказания помощи «народу, борющемуся за свободу»17.

В то же время американские дипломаты уверяли Испанию, что США не заинтересованы в приобретении Кубы, а стремятся лишь «помочь» своему соседу. В июне Депюи де Лом получил от Шермана ноту с протестом США против жестокостей режима Вейлера. Помимо того, в ноте выражалось недовольство администрации Маккинли разрушением «законных капиталовложений американцев» на Кубе, нарушением нормального товарооборота между островом и Соединенными Штатами; правительство США требовало охраны собственности и интересов американских монополий.

Показательно также, что Маккинли сменил американского посла в Мадриде. Уже летом туда отправился генерал С. Вудфорд с поручением от президента предложить Мадриду «добрые услуги» США и дать понять испанскому правительству, что США не остановятся перед принятием серьезных решений, если их предложение не встретит понимания со стороны королевского правительства 18.

Прибыв в Мадрид, Вудфорд — сначала в устной форме, а позднее в меморандуме (от 23 сентября 1897 г.) — изложил требования своего правительства, «напомнив» в заключение, что президент США ожидает ответа до 1 ноября. Меморандум Вудфорда прозвучал в Мадриде как ультиматум. Находящемуся у власти консервативному правительству пришлось уйти в отставку, так как год назад оно уже отвергло подобное предложение США. Новое правительство либералов во главе с Сагастой начало с того, что опубликовало заявление с изложением якобы новых основ колониальной политики Испании, которая теперь будет зиждиться не только на силе, но и на осуществлении политических реформ. 10 октября Сагаста отозвал генерала Вейлера с Кубы и передал пост военного генерал-губернатора острова маршалу Бланко, занимавшему до этого аналогичный пост на Филиппинских островах (кстати, отметим, что ни в инструкциях Вудфорду, ни в его меморандуме испанскому правительству ни словом не упоминалось об этой испанской колонии, где уже в течение года продолжалось национально-освободительное восстание).

Затем правительство Сагасты отправило ноту правительству США (от 23 октября 1897 г.), в которой, якобы идя навстречу правительству США, заявляло о своем решении провести на Кубе политические реформы по расширению самоуправления. В ноте, однако, подчеркивалось, что обещание реформ не означает прекращения военных действий и фактически отвергались «добрые услуги» президента США.

Ни смена генерал-губернатора на острове, ни декреты о расширении избирательных прав и учреждении автономии парламентов на островах Куба и Пуэрто-Рико не потушили освободительную войну. Повстанцы отвергали идею автономии и все реформы, требуя полной независимости. В то же время в близких Маккинли кругах американских монополий вынашивался план выкупа повстанцами Кубы у Испании. Заем на эту операцию в сумме 150 млн. кубинских долларов готов был субсидировать некий синдикат под обеспечение в виде права на удержание 50% поступлений от кубинских таможенных сборов в течение 15 дней каждого месяца. Срок займа определялся в 50 лет. Этот договор был подписан Томасом Эстрадой Пальмой, делегатом Кубинской республики, и Дж. Мак-Куком, представителем фирмы «Кристи энд Джэнней»19. Таким образом, монополисты США подбирались к Кубе буквально со всех сторон, рискуя даже миллионами.

Однако этот проект не сыграл какой-либо роли в отношениях между США, Кубой и Испанией. Правительство Маккинли явно вело свою политику в ином направлении. В традиционном ежегодном послании конгрессу (6 декабря 1897 г.) президент уделил много места кубинскому вопросу. Его послание можно считать прекрасным образцом демагогии и умения затушевывать истинные намерения. Маккинли заявил, что США отвергают аннексию, как «преступную агрессию», не считают возможным признать повстанцев воюющей стороной с точки зрения международной юрисдикции и не осуществляют интервенцию, ожидая, что Испания выполнит свои обязательства. Однако в конце послания содержалось предостережение Испании: президент впервые (и это после стольких заверений) пригрозил вооруженным вмешательством, хотя и добавил, что оно возможно лишь в том случае, если «долг, возложенный на нас нашими обязанностями по отношению к себе, цивилизации и человечеству, заставит вмешаться с оружием в руках. Это произойдет без вины с нашей стороны и только потому, что необходимость такого действия будет так ясна, что вызовет поддержку и одобрение всего цивилизованного мира» 20.

Как ни странно, но правительство Сагасты не усмотрело в заявлении президента США непосредственной опасности для себя и фактически одобрило его. Между тем если осторожный Маккинли и отважился на такое заявление, то только потому, что вопрос о захвате испанских колоний в принципе был в Вашингтоне решен, правда в очень узком кругу. Здесь следует добавить, что американское правительство к этому времени уже могло рассчитывать и на то, что другие империалистические державы в данный момент не окажут противодействия.

Действительно, к началу 1898 г. обстановка на международной арене складывалась благоприятно для США. Великие державы были заняты собственными делами и проектами, хотя, конечно, сравнительно неожиданная воинственность американских империалистов не могла пройти незамеченной.

Больше всех обеспокоенным оказался кайзер Вильгельм II. В отношении германского императора к испано-американскому конфликту большую роль играли его монархические взгляды и отвращение к республиканским Соединенным Штатам. Однако открыто выступить на стороне Испании он не мог. Советский историк А. С. Ерусалимский в исследовании, посвященном германской внешней политике и дипломатии в конце XIX в., наглядно показал, какие внутренние противоречия разрывали в это время немецких дипломатов, промышленников и аграриев. «Война между США и Испанией вызвала среди политических партий Германии большую сумятицу»21,— писал он. С одной стороны, немецкие промышленные монополии возмущались, что высокие таможенные пошлины по тарифу Дингли мешают их проникновению в США, что конкуренция американских товаров с немецкими вообще все более возрастает на международном рынке. Прусские помещики как будто бы могли быть довольны ростом цен на сельскохозяйственные продукты, вызванным надвигавшейся, а потом и развязанной войной. Однако их ненависть к республике и к янки оказалась сильнее экономической заинтересованности. Газеты прусского юнкерства резко высказывались против «низких мотивов, которыми одержимы янки», не стесняясь, поносили «интересы сахарных мешков»22. Правда, буржуазные демократы («свободомыслящие») и даже социал-демократы были на стороне американцев, по традиции считая США страной демократии и не разглядев империалистического характера американской политики.

Правительство Бюлова провело осторожный зондаж настроения других держав, попробовав подтолкнуть Англию, Францию и венский двор к выступлению на стороне Испании. Бюлов сумел убедить Вильгельма не брать на себя инициативу антиамериканского демарша, трезво оценив и то обстоятельство, что на американском рынке немецкие экспортеры занимали второе место после Англии23. Германские империалисты были бы не прочь столкнуть своих соперников и в дальнейшем самим извлечь выгоду, но они просчитались. «Никто, по-видимому, не собирался таскать каштаны из огня надвигающейся испано-американской войны для своих союзников, а тем более недругов или конкурентов»24,— заметил А. С. Ерусалимский. Не проявила инициативы и Вена. Если даже австрийские Габсбурги, занятые своими планами на Балканах, не пожелали оказать помощь своей родственнице, испанской королеве, то что говорить о республиканской Франции. Правда, французские экспортеры имели достаточные основания поддерживать Испанию, но эта поддержка не шла дальше пылких газетных статей о важности сохранения но ту сторону Пиренеев интересов французских финансистов и коммерсантов, а также поддержки единоверцев — католиков. Французские империалисты готовились к действиям в Африке, и для них было важнее сохранить дружеские отношения с сильными Соединенными Штатами, нежели с одряхлевшей испанской монархией.

Что касается Великобритании, еще недавно противостоявшей США в венесуэльском конфликте, то теперь момент для обращения к ней германской дипломатии с предложением выступать против янки в защиту Испании оказался явно неудачным. В англо-американских отношениях намечалось сближение. В его основе лежало стремление Лондона обеспечить поддержку со стороны американского правительства в тот момент, когда британский империализм сам вплотную подойдет к агрессивным действиям против бурских республик в Африке и к попыткам расширения экспансии на Дальнем Востоке. Англичане охотно жертвовали испанскими интересами и готовы были использовать Кубу в качестве разменной монеты, которая обеспечит Британии свободу рук для собственной экспансии. Английские газеты состязались с американскими в антииспанской пропаганде. Англия не остановилась даже перед финансированием американских газет, выступавших за войну с Испанией. По сообщениям, полученным в Петербурге от русского генерального консула в Нью-Йорке, американские газеты получили от Англии на военную пропаганду около миллиона фунтов стерлингов25. Более того, посол США в Лондоне Дж. Хэй писал в Вашингтон, что британский кабинет готов оказать Америке помощь даже военными кораблями26. Но американские империалисты, зная, что за такие услуги придется платить, предпочли обойтись собственными силами.

Россия, как и другие державы, также не хотела портить отношения с Соединенными Штатами. На прямое предложение кайзера объявить Америке экономический бойкот царское правительство в лице Витте ответило прямым отказом. А русский посол в Вашингтоне А. П. Касспни получил из Петербурга соответствующую инструкцию.

Таким образом, попытки Германии организовать сколько-нибудь действенную помощь Испании оказались тщетными. Державы ограничились представлением совместной ноты, подписанной послами шести аккредитованных в США европейских держав (Великобритании, Германии, Франции, Австро-Венгрии, России и Италии). От имени своих правительств послы обращались «с настоятельным призывом к чувствам гуманности и умеренности президента и американского народа в их существующих разногласиях с Испанией»27.

Нота была направлена 7 апреля 1898 г., т. е. в момент, когда «существующие разногласия с Испанией» зашлн достаточно далеко. Умеренный тон ноты и ее ни к чему не обязывающее содержание не только не остановили американское правительство, а скорее окончательно развязали ему руки.

К этому времени обстановка была чрезвычайно накалена, чему способствовало несколько круппых инцидентов. Еще в феврале 1898 г. херстовская газета опубликовала перехваченное письмо Депюи де Лома, в котором последний в оскорбительной форме отзывался об американском президенте. Как известно, письмо вызвало бурную реакцию не только в прессе, но и в конгрессе. Джингоисты требовали от Маккинли предъявления Испании немедленного ультиматума ради «чести нации». Их высказывания не оставляли сомнения в том, что так называемое «освобождение» Кубы весьма привлекательно для финансово-промышленных кругов США. Например, сенатор Дж. Кеннон, требовавший военного вмешательства в испано-кубинский конфликт, пространно говорил о большой ценности «коммерческих связей со свободной Кубой» 28.

Опубликование письма Депюи де Лома вызвало дипломатический скандал. Испанскому послу пришлось подать в отставку, а испанскому правительству принести извинения. Еще не утихли страсти, вызванные неосторожным письмом Д. де Лома, как новое происшествие всколыхнуло всю страну: в Гаванском порту на американском броненосце «Мэн» произошел взрыв. Корабль затонул, половина экипажа погибла.

Причина взрыва «Мэна» остается загадкой до сих пор. На Кубу была послана авторитетная комиссия для расследования происшествия. Экспансионистская пресса использовала катастрофу для военной пропаганды. Расследование продолжалось больше месяца, доклад комиссии еще не был опубликован, а «Нью-Йорк тайме» уже прозрачно намекала, что взрыв «вызван внешней причиной» 29.

Правительство воспользовалось моментом и провело билль об ассигнованиях «на нужды обороны». Пресса писала об энтузиазме, с которым конгресс вотировал этот билль30. Развернулась спешная подготовка к войне.

Как раз в эти дни европейские державы совещались о возможности воздействия на Соединенные Штаты, и американскому правительству было выгодно предстать перед миром в качестве государства, вынужденного вмешаться в конфликт. Именно в таком духе было составлено послание президента конгрессу от 11 апреля 1898 г., в котором он заявил, что «насильственное вмешательство Соединенных Штатов как нейтральной страны с целью остановить войну… является справедливым и разумным»31. Это явилось ответом на вышеупомянутую ноту европейских держав. Конгресс одобрил действия президента и принял 19 апреля 1898 г. так называемую Совместную резолюцию, в которой говорилось: 1) о признании независимости Кубы; 2) о необходимости вывода из Кубы испанских войск; 3) о возложении на президента полномочий по использованию вооруженных сил США против Испании; 4) об отказе Соединенных Штатов от всяких поползновений устанавливать контроль над Кубой32.

Испания отвергла ультиматум и отозвала своего посла из США, после чего Маккинли отдал приказ о блокаде Кубы и о призыве волонтеров в армию. Но только после того, как в Мадриде правительство Сагасты 23 апреля заявило, что Испания находится в состоянии войны с США, президент США 25 апреля подписал билль о состоянии войны с Испанией, прикрывшись позой якобы вынужденных действий.

Лицемерие дипломатии США раскрылось в первые же дни войны. Военные действия за «освобождение Кубы» американцы начали… на Тихом океане. Как только была объявлена война, американская эскадра под командованием коммодора Дьюп, стоявшая в Гонконге, двинулась к Филиппинским островам. 1 мая Дьюи нанес сокрушительный удар испанскому флоту, запертому в Манильской бухте. Приказ о немедленном нападении на испанскую эскадру, как только начнется война с Испанией, Дыои получил еще 25 февраля от помощника министра военно-морского флота США Т. Рузвельта. Маккинли, произносивший в течение этих двух месяцев речи о своем стремлении к мирному урегулированию отношений с Испанией по вопросу о Кубе, знал о приказе, но нигде не упоминал о Филиппинах. Ни президент, ни военно-морской министр Дж. Лонг даже не подумали об отмене приказа, как они поступали со многими распоряжениями помощника министра, известного экспансионистскими взглядами и воинственными выступлениями. Эта удачная и быстрая операция в Тихоокеанском бассейне показала, что именно на Филиппины были нацелены взоры американского империализма. Контроль над Филиппинами, лежащими на подступах к Китаю, означал бы закрепление позиций США на Дальнем Востоке, овладение базой для проникновения на богатейшие рынки Китая.

Уничтожив испанскую эскадру, американцы, однако, не сразу смогли захватить острова и выбить оттуда испанские войска. У Дьюи недоставало людских резервов для немедленной высадки десанта, и американское командование начало коварную игру с филиппинским народом, предложив ему «бескорыстную помощь в деле освобождения этой страны»33. Эти слова взяты из обращения Эмилио Агинальдо к пароду после его возвращения на Филиппины. На американском военном корабле Агинальдо был доставлен на Филиппины через две недели после разгрома Дьюи испанской «армады». Советский историк А. А. Губер писал, что американское командование «было в этот период крайне заинтересовано в развертывании антииспанской войны филиппинского народа. Этим объясняются как ласковый прием Агинальдо, так и покровительственное отношение американского командования к декларации о независимости и первым попыткам Агинальдо создать филиппинскую республику»34.

Успешные действия американского флота сначала в Тихом океане, а затем у Антильских островов были обеспечены огромным превосходством военно-морских сил США над испанским флотом. К этому времени США располагали достаточным количеством боевых кораблей, оснащенных передовой по тому времени техникой и имевших хорошо обученный личный состав,- Старые деревянные корабли Испании, вспыхивавшие как факел от одного снаряда, вооруженные старыми пушками, оказались не в состоянии защитить разбросанные по всему земному шару владения некогда сильной испанской монархии.

Правда, военные действия американских войск на суше развивались далеко не столь удачно. Они произвели высадку на Кубу только в 20-х числах июня. Регулярные части и волонтеры были плохо экипированы, не хватало снарядов и провианта из-за плохо организованного снабжения. В войсках начались эпидемические заболевания. В командовании отсутствовало единство, не было плана кампании. В этих условиях большую роль сыграли кубинские повстанцы, самоотверженно сражавшиеся против угнетателей своего народа и видевшие в американцах друзей, прибывших к ним на помощь. Кубинские отряды принимали активное участие в двух самых крупных сражениях (атаке на Сан-Хуан и взятии Сантьяго); неизвестно каков был бы исход этих сражении без кубинских повстанцев и на сколько затянулись бы военные действия на суше.

Генерал Шафтер, командующий американскими войсками на Кубе, в своем донесении в Вашингтон о состоянии войск сообщал (за два дня до сдачи Сантьяго), что кубинские отряды блокируют испанский гарнизон. «У кубинцев,— писал он,— расставлены силы поблизости от всех испанских войск»35. Однако Шафтер не посчитался с вкладом, внесенным кубинцами в войну с Испанией. Ни одному кубинскому лидеру не разрешили поставить подпись под документом о сдаче Сантьяго. Под предлогом «опасения беспорядков и грабежа населения» кубинским повстанцам запретили войти в Сантьяго, хотя в городах, взятых кубинцами (Данкири, Сибоней, Эль-Каней) не наблюдалось ни беспорядков, ни мародерства.

Американские историки умалчивали о роли кубинцев в победе над Иснанпей. Только в 1972 г. Ф. С. Фонер издал двухтомную историю пспано-амерпканской войны, использовав кубинские материалы и показав, что кубинский парод, так же как и филиппинский, действительно проливал кровь за свою независимость и тоже оказался обманутым правящими кругами США в своих надеждах и чаяниях.

Испания продержалась недолго. Все надежды испанского правительства возлагались на эскадру адмирала Серверы, прибывшую на Кубу в мае. Но и эта эскадра была уничтожена в первых числах июля у Сантьяго, после чего американцы 16 июля 1898 г. овладели Сантьяго с суши. Через несколько дней испанское правительство признало безвыходность своего положения и предложило начать переговоры, несмотря на то что положение американских войск с каждым днем ухудшалось и капитуляция Сантьяго была вызвана активными действиями кубинской народной армии, а не деморализованной эпидемическими болезнями и плохо снабжавшейся армией генерала Шафтера.

После капитуляции гарнизона Сантьяго Шафтер, однако, воспрепятствовал организации управления городом от имени Кубинской республики и, как уже отмечалось выше, не допустил в город солдат повстанческих отрядов36. Это были явные и многозначительные признаки двоедушия американского командования.

22 июля Испания обратилась к правительству Маккинли с просьбой о мире, на которую Соединенные Штаты ответили только 30 июля. Условием прекращения огня они выдвинули согласие Испании на все основные требования, т. е. ее отказ от территориальных владений37.

Подписание прелиминарного договора состоялось 12 августа38 — лишь после того, как была достигнута договоренность с испанским командованием о том, что оно сдает столицу Филиппинских островов Манилу американским войскам, а не филиппинцам.

Генерал Андерсон, руководивший операцией по взятию Манилы, запретил филиппинским войскам даже участвовать в «штурме» Манилы,— штурме, который представлял собой явную инсценировку. Агинальдо попробовал возразить Андерсону, подчеркнув в своем письме, что филиппинским войскам «было обещано, что они смогут занять ее (Манилу.— И. Б.)» 39. Однако по приказу командования американцы открывали огонь по отдельным отрядам повстанцев, пытавшихся войти в колониальную столицу, несмотря на согласие Агинальдо отвести свои войска.

Протокол о капитуляции Манилы и обращение «К филиппинскому народу» (об установлении на Филиппинских островах режима военной оккупации США) были объявлены одновременно — 14 августа40. Вместо независимости филиппинский народ получил нового хозяина.

Мирные переговоры США с Испанией начались осенью в Париже. Американские газеты злорадно писали, что Испании следует «быть готовой вынести все последствия своего поражения» 41. Когда стало известно, что Испания запросила с Соединенных Штатов 400 млн. долл. за Филиппинские острова, М. Ханна (босс республиканской партии, покровительствовавший Маккинли) сказал: «Мы не станем тратить деньги на покупку территории, которую уже и так контролируем»42. Однако в конце концов правительству США пришлось заплатить Испании за Филиппины, но всего лишь 20 млн. долл.

Окончательный мирный договор между США и Испанией был подписан в Париже 10 декабря 1898 г.43 Испанская корона не только отказывалась в пользу Соединенных Штатов от всяческих притязаний на Кубу (ст. 1.), но уступала им все Антильские острова, включая Пуэрто-Рико, а также о-в Гуам из группы Марианских островов. Статья 3 договора касалась уступки Соединенным Штатам Филиппин с описанием их точного географического расположения (видимо, во избежание каких-либо недоразумений в будущем) и указанием суммы в 20 млн. долл., которую американское правительство обязывалось выплатить через 3 месяца после ратификации договора обеими сторонами.

Испания получила, помимо денег, еще небольшую подачку: испанские суда и товары допускались в порты Филиппинских островов на равных условиях с американскими в течение 10 лет с момента ратификации договора (ст. 4).

Чрезвычайно показательно, что договор нн одним словом не упоминал о каких-либо правах народов Кубы и Филиппин, несмотря на то что именно повстанческие отряды кубинцев и филиппинцев вынесли на себе основную тяжесть войны с испанской монархией.

В отношении Кубы договор гласил, что США берут на себя управление островом на время его оккупации американскими войсками (ст. 16). Срок оккупации оговорен не был. Филиппины же становились колонией США. Филиппинская республика, только что рожденная в национально-освободительной войне с испанской монархией, была задушена, Агинальдо и его сторонники, ожидавшие помощь от Америки, оказались ею обманутыми.

Вероломство правительства США в филиппинском вопросе было столь очевидно, что Маккинли счел необходимым его прикрыть, торжественно заявив, что он «взял» Филиппины под эгиду США лишь после того, как во время молитвы якобы почувствовал, что такой поступок будет угоден господу богу, ибо филиппинцы «не готовы» стать независимой страной. Беспримерное даже в истории американской экспансии лицемерие этого заявления вызвало негодование многочисленных противников империалистической политики внутри США. Сам факт захвата Филиппинского архипелага, последовавший вскоре после того, как правительство, пользуясь военным ажиотажем, аннексировало Гавайи (июль 1898 г.), привел к созданию оппозиции в лице Антиимпериалистической лиги. Но выступления антиимпериалистов, этих «последних могикан американской демократии»44, оказались тщетными (среди них были Марк Твен, сенатор Р. Петтигру, К. Шурц, профессора У. В. Муди и Г. У. Роджерс, социологи Т. Веблен и У. Джеймс, известная общественная деятельница Дж. Аддамс, журналисты Л. Стеффенс и Г. Д. Ллойд и многие другие45). Правящие круги США, американское правительство сначала во главе с набожным Маккинли, а после его смерти — с воинственным Т. Рузвельтом упорно проводили линию на экспансию и порабощение слабых народов.

Победа в войне с Испанией вывела США в разряд колониальных держав, более того — в разряд держав, которые в условиях начавшейся борьбы за передел уже поделенного мира были готовы бороться не только за кусок добычи (Филиппины и Вест-Индия, Каролинские острова и Самоа и т. д.), но и за господство над всем миром.

• 1
  Papers Relating to the Foreign Relations of the United States (далее: Foreign Relations). 1895. Wash.. 1896. pt. 1. p. 559.
• 2
  Ibid., p. 562.
• 3
  The Nation, 1895, Mar. 14.
• 4
  См.: Фонер Ф. С. Испано-кубино-американская война и рождение американского империализма: В 2-х т. М„ 1977, т. 1, с. 50—51.
• 5
  Об этих фактах сообщал корреспондент «Московских ведомостей» в январе 1898 г. (Слёзкин Л. Ю. Испано-американская война. М., 1956, с. 23).
• 6
  См.: Congressional Record, vol. 28, pt. 3, p. 2057—2058.
• 7
  Слёзкин Л.Ю. Указ. соч. С. 40.
• 8
  См.: Congressional Record, vol. 28. pt. 3, p. 2325.
• 9
  Ginger R. Age of Excess: The United States from 1877 to 1914. L., 1965, p. 194.
• 10
  Цит. по кн.: Владимиров Л. С. Дипломатия США в период американо-испанской воины. М., 1957, с. 58.
• 11
  Documents of American History: In 2 vol./Ed. by II. S. Commager. Englewood Cliffs. N. Y., 1973, vol. 1. p. 624.
• 12
  Подробный анализ взглядов Мэхэна и формирования экспансионизма как идеологического течения см. в кн.: Дементьев И. П. Идейная борьба в США по вопросам экспансии: (На рубеже XIX—XX вв.). М., 1973; см. также статью И. П. Дементьева в настоящем издании.
• 13
  Kohlsaat Н. Н. From McKinley to Harding: Personal Recollections of Our Presidents. N. Y.; L.. 1923. p. 61.
• 14
  Цит по кн.: Фонер Ф. С. Указ. соч., т. 1, с. 239.
• 15
  Там же. с. 242.
• 16
  Ginger R. Op. cit. p. 196.
• 17
  См.: Владимиров Л. С. Указ. соч., с. 60—61.
• 18
  Подробнее о дипломатической подготовке к войне см.: Там же, с. 54—82.
• 19
  Ф. С. Фонер, осветивший в своей книге историю подписания договора, показывает, что в правящих кругах США не было единого мнения о плане «выкупа» Кубы для повстанцев (Фонер Ф. С. Указ. соч., т. 1, с. 250—254).
• 20
  Congressional Record, vol. 31, pt. 1. p. 5; см. также: Слёзкин Л. Ю. Указ. соч., с. 46.
• 21
  Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце XIX века. М., 1951. C. 461.
• 22
  См.: Там же. С. 462.
• 23
  См.: Слёзкин Л. Ю. Указ. соч., с. 60.
• 24
  Ерусалимский А. С. Указ. соч., с. 465.
• 25
  Владимиров Л. Е. Указ. соч., с. 115.
• 26
  Дж. Хэй писал президенту, что бывший помощник министра иностранных дел Э. Грей говорил американскому послу: «Почему Соединенные Штаты не воспользуются нашим военным флотом, чтобы разделаться с Кубой?» (цит. по: Слёзкин Л. Ю. Указ. соч., с. 36); см. также: Ерусалимский А. С. Указ. соч., с. 465.
• 27
  Foreign Relations, 1898, p. 740; Владимиров Л. С. Указ. соч., с. 119.
• 28
  Congressional Record, vol. 31, pt. 2, p. 1575—1576.
• 29
  New York Times, 1898, Mar. 23.
• 30
  Ibid., Mar. 8.
• 31
  Documents of American History / Ed. by H. S. Commager. N. Y., 1973, vol. 2, p. 3.
• 32
  Ibid. p. 5.
• 33
  Цит. по кн.: Губер А. А. Филиппинская республика 1898 года и американский империализм. М., 1961, с. 145; см. также статью Ю. О. Левтоновой в настоящем издании.
• 34
  Там же. С 148.
• 35
  Фонер Ф. С. Указ. соч., т. 2. с. 34.
• 36
  Владимиров Л. С. Указ. соч., с. 143.
• 37
  Foreign Relations. 1898, p. 821.
• 38
  Ibid., р. 828—830.
• 39
  Цит. по кн.: Губер А. А. Указ. соч., с. 181.
• 40
  Там же. с. 182.
• 41
  New York Times, 1898, Oct. 1.
• 42
  Ibid.
• 43
  Treaties, Conventions, International Acts, Protocols, and Agreements Between the United States of America and Other Powers. 1779—1909. in two volumes / Comp. by W. M. Malloy. Wash., 1910, vol. 2, p. 1690.
• 44
  См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 409.
• 45
  Подробнее о выступлениях демократических сил против империалистической экспансии см.: Дементьев И. П. Идейная борьба в США по вопросам экспансии: (На рубеже XIX—XX вв.) М., 1973, с. 185—338.