Международные отношения в начале XIX века и англо-американская война 1812 года

Победа республиканской партии на выборах 1800 года и избрание Т. Джефферсона президентом страны вызвали болезненную реакцию британского кабинета. Его серьезно беспокоила и вероятность ломки сложившегося механизма торгово-финансовых отношений с заокеанской республикой. Удвоение стоимости экспорта США в 1803—1807 годах, достигнутое главным образом за счет реэкспортной торговли, явилось первым значительным фактором, предопределившим нарастание англо-американских противоречий. Их неизбежность вызывалась не столько тем, что янки, использовав преимущество нейтрального флага, снижали доходы занятых в колониальной торговле британских судовладельцев, негодовавших по поводу ущемления своих привилегий, сколько потому, что американская торговая экспансия в Британскую Вест-Индию — жемчужину короны — подмывала устои английской колониальной империи. Борьба за вест-индские рынки отражала противоречия, которые со временем приобретут такую остроту, что обе стороны предпочтут обратиться к оружию1.

Ненависть официального Лондона усиливалась намерением Вашингтона запретить в 1806 году импорт английских товаров и его отказом заключить торговый договор на принципах, адекватных «договору Джея». Закономерным отражением противоречий явилось нападение 22 июня 1807 г. британского фрегата «Леопард» на американский корабль «Чесапик».

В условиях обострения отношений с Англией и Францией, которые грубо нарушали нейтральные права американцев, вашингтонское правительство искало сближения с Россией. В сентябре 1807 года американский посланник в Лондоне Дж. Монро в беседе с российским уполномоченным сообщил о желании президента, чтобы Александр I назначил своего дипломатического представителя в США2. Принципиальное согласие на установление дипломатических отношений было в Петербурге сразу же дано, однако обмен официальными представителями произошел с некоторым опозданием в 1809 году3.

Важным фактором сближения между Россией и США уже с конца XVIII века стали взаимовыгодные торговые связи. Поскольку США испытывали «большую потребность в русских товарах и изделиях ее мануфактур», американский консул Л. Гаррис указывал, что русско-американская торговля всего за несколько лет приобрела важное значение и теперь считается, «что она превосходит торговлю со всеми другими странами, кроме Англии»4. В условиях континентальной блокады, проводившейся наполеоновской Францией, нейтральные американские корабли стали регулярными и желанными посетителями русских портов. В то время как мир, затаив дыхание, следил за приближавшимся конфликтом между Францией и Россией, деятельные и практичные купцы и судовладельцы США торопились использовать благоприятные возможности для выгодных торговых операций. Раздраженный Наполеон подчеркивал, что летом 1810 года американские корабли почти полностью уничтожили значение континентальной блокады, «наводнив всю Европу колониальными товарами»5.

Торгово-экономическая война в Европе (французская континентальная блокада и ответные английские «указы в совете», запрещавшие нейтральным судам заходить в любой порт, который был закрыт для британской торговли) не ограничивалась рамками одного континента, а носила глобальный характер. США вынуждены были 22 декабря 1807 г. ввести эмбарго, продолжавшееся до марта 1809 года. Запретительный акт явился не только мерой оборонительной, призванной оградить имущество и жизнь американских граждан, но и попыткой ослабить, если не ликвидировать, колониальную по характеру зависимость национальной экономики от Великобритании. Употребив государственную власть, Джефферсон рассчитывал материализовать идею о возможности создания общества «свободных и равных» землевладельцев вне связи с остальным миром. Утопичность этой идеи предопределила недостижимость конечных целей.

Не менее тяжело переносила свертывание легальной торговли с Соединенными Штатами и Англия. Именно под воздействием эмбарго на Британских островах возникли продовольственный кризис и дефицит промышленного сырья, еще более усилившие классовую и политическую борьбу6.

Весной 1809 года конгресс США принял так называемый акт о прекращении отношений, который разрешал торговые связи со всеми странами, кроме Франции и Англии. Торговля с этими державами запрещалась до тех пор, пока обе или одна из них не отменят свои ограничения в отношении американского судоходства7. Вначале администрации Дж. Мэдисона удалось договориться с британским посланником Д. Эрскином об условиях урегулирования конфликта, но в Лондоне это соглашение решительно отвергли. Вместо уступчивого Эрскина в Вашингтон был направлен Ф. Дж. Джексон, с которым президент вскоре прервал всякие сношения. В свою очередь, Джексон назвал Мэдисона «упрямым ослом» и был отозван в Лондон8.

Немногим лучше развивались отношения США с Францией. Правда, на словах правительство Наполеона объявило летом 1810 года об отмене своих декретов применительно к американской торговле, но это оказалось лишь ловким маневром с целью усилить вражду между США и Англией. Захваты американских судов французами не только не прекратились, но даже участились. Тем не менее французской декларации оказалось достаточно, чтобы конгресс принял закон о прекращении ввоза английских товаров со 2 марта 1811 г.9

Торгово-экономический кризис, охвативший Великобританию в 1811 — 1812 годах, довел англо-американские отношения до предельного накала. Правительство тори резко ограничило допуск на внутренний рынок Американских продуктов, особенно тех, которые соперничали с товарами британских колоний (хлопок, лес и др.). Для экономики США это было тяжелым ударом, поскольку в 1810 году на долю Англии приходилось до 25% их экспорта. Чтобы возместить потери, заокеанские купцы стремились в 1811 году расширить связи с Европейским континентом, Вест-Индией и Южной Америкой. Но в целом результаты оказались неутешительными. Несмотря на рост американского экспорта в Португалию, Францию и Россию, общий вывоз США в страны Европейского континента уменьшился за год на 15%10.

Сокращение вывоза усугубило давние (еще со времени эмбарго) хозяйственные беды западных штатов, но с особой силой ударило по экономике Юга. Потрясение и негодование южан были велики еще и потому, что никогда раньше не было такого, чтобы в условиях легальной торговли их экспорт падал так низко за столь короткое время. Хлопок и рис продавались по ценам 1808 года, а табак почти не имел спроса11. Один из лидеров южной элиты Н. Мэкон обосновывал изгнание Англии из Нового Света ссылками на право США на свободную торговлю: «На силу следует ответить силой… Мы должны бороться за свое право доставки нашей продукции на тот рынок, который нам нравится»12.

Военный азарт охватил и промышленные круги восточных районов США. Хотя они уже имели доходы от запрещения импорта британских товаров, но подготовка к войне с Англией позволяла им окончательно утвердить свою монополию на американского потребителя и стремительно расширить производство с заменой ручного труда машинами13.

После открытия сессии конгресса 12-го созыва в ноябре 1811 года значительно усилилось влияние «военных ястребов». Их красноречивый лидер Г. Клей был избран спикером палаты представителей. П. Портер, Дж. Кэлхун, Дж. Харпер, Ф. Грунди определяли работу комиссии палаты по иностранным делам. Л. Чивз возглавил комиссию по делам флота. Государственный секретарь Дж. Монро и сам президент Дж. Мэдисон также активно выступали в поддержку военных мероприятий, и можно сказать, что в 1812 году антианглийские выступления получили распространение в национальном масштабе и были возведены на государственный уровень.

Наиболее ярые экспансионисты стремились к изгнанию Англии с Североамериканского континента. «Я не смогу умереть спокойно,—заявил в конце 1811 года кентуккиец Р. Джонсон,—пока не увижу ее (Англию,—Авт.) изгнанной из Северной Америки, а ее территории — включенными в Соединенные Штаты»14. Ради оправдания этих целей «военные ястребы» проявили немалое искусство в «разоблачении» действий Великобритании. Наглядный тому пример дает возникновение в 1811 году легенды об «англоиндейском заговоре» — подталкивании канадскими властями индейских племен на антиамериканские выступления, для пресечения которых войска США сожгли поселок «дикарей» у реки Типпекану 7 ноября 1811 г. Весной 1812 года «ястребы», кроме иных обвинений, инкриминировали колониальной администрации Восточной Флориды подстрекательство индейцев к враждебным акциям против американских граждан и пытались захватить это испанское владение15.

Между тем в начале 1812 года Англия, оказавшись практически в полной изоляции, переживала один из наиболее трудных периодов своей истории.

Ради продолжения борьбы с наполеоновской Францией, ослабления недовольства народных масс и удержания за собой государственной власти тори обязались уступить ряду важных требований оппозиции и среди них главнейшему — 23 июня 1812 г. отменили «указы в совете» применительно к США16.

Еще ранее в инструкции британскому посланнику в Вашингтоне А. Фостеру от 10 апреля 1812 г. содержались существенные уступки по вопросу о так называемой системе лицензий17. Обратим внимание и на «частное» указание Р. Каслри, содержавшееся в специальном письме Фостеру от того же числа. Министр иностранных дел настойчиво рекомендовал посланнику соблюдать в переговорах с правительством США крайнюю умеренность и ни в коем случае не провоцировать военные столкновения. «Мы должны строго придерживаться принципов, которыми это правительство считает нужным руководствоваться,— писал лорд Каслри,— но Вам надлежит избегать навязывать их Америке м такой форме, которая может привести переговоры к внезапному прекращению» 18.

В конгрессе США прекрасно сознавали, что независимости и территориальной целостности страны реально никто не угрожает. «На нашей границе нет вражеских войск, которые бы грозили нам вторжением. Около наших берегов нет неприятельского флота, угрожающего нашим городам ограблением и разрушением. Ни один из наших городов не осажден, и иностранное вторжение не грозит спокойствию нашего государства»19,— заявлял Г. Клей и приходил к выводу, что война с Англией станет войной завоевательной и будет вестись на суше, с тем чтобы получить возмещение за ущерб, нанесенный Соединенным Штатам на море. 14 апреля 1812 г. Клей писал в «Нэшнл интеллидженсер», что идея о возможной угрозе со стороны Англии «слишком абсурдна, чтобы заслуживать даже мимолетного рассмотрения». Совсем недавно Англия сама ожидала вторжения французской армии и теперь вынуждена сохранять сильные контингента своих войск на собственной территории, Пиренейском полуострове и на островах Карибского моря, в Сицилии и Индии. «Может ли кто-нибудь поверить, что при таких обстоятельствах британское правительство окажется столь безрассудным или даже сумасшедшим, чтобы послать войска для вторжения в Америку»20.

Если верить публичным заявлениям «военных ястребов», у Канады не было возможности сопротивляться США, и свою уверенность в скорой победе они подкрепляли утверждениями, будто к англичанам лояльно относилось лишь ничтожное меньшинство канадского населения. Так, 4 января 1812 г. Дж. Харпер заявил, что канадцы будут «сердечно приветствовать тот день, который отделит их от иностранной монархии и соединит святыми и постоянными узами со страной, предназначенной управлять континентом…»21. В газетах все чаще публиковались небылицы о положении дел за северной границей: Канада бурлит, молодые люди отказываются нести воинскую повинность и покидают страну, власти силой заставляют народ вступать в армию, сопротивляющихся подвергают штрафам или бросают в тюрьмы, колония — на пороге революции и т. п.22

На фоне «достоверных» сообщений о социальных беспорядках в Канаде заверения «ястребов» в том, что это британское владение можно взять голыми руками, могли показаться убедительными. Еще в феврале 1810 года Г. Клей хвастал, что «только одной милиции Кентукки будет достаточно, чтобы положить Монреаль и Верхнюю Канаду к ногам победителей»23. 6 мая 1812 г. Дж. Кэлхун открыто заявил: для захвата всей Верхней и части Нижней Канады потребуется всего каких-нибудь четыре недели24. И если слова этих молодых конгрессменов, не разбирающихся в военном ремесле, еще могли восприниматься как бравада, то высказывание генерала Э. Джексона о полезности «совершить военную прогулку в далекую страну»25 должно было внушить доверие. Однако венцом непомерной удали являлся «авторитетный» план военного министра У. Юстиса (врача по профессии), который предусматривал захват Канады без участия солдат: достаточно послать туда несколько офицеров, и все население, люто ненавидящее британские власти, сплотится вокруг американского знамени26.

Экспансионистские замыслы «военных ястребов» не вызывали, однако, особого энтузиазма американцев. Воинственный конгресс еще в начале 1812 года постановил увеличить регулярную армию, в которой числилось 10 тыс. человек, еще на 25 тыс. 6 февраля был одобрен законопроект, разрешавший президенту призвать 50 тыс. волонтеров. Наконец, в апреле 1812 года был принят акт о призыве 100 тыс. в милицию штатов. Все эти решения оставались невыполненными. Для завоевания Канады не удалось ни собрать волонтеров, ни сколько-нибудь значительно пополнить регулярную армию. Показательны, например, следующие данные: в канун объявления войны только 6744 человека служили в регулярных войсках (19,2% запланированной численности) и лишь 13,5 тыс. ополченцев (13,5%) находились в учебных лагерях27. Именно вследствие неприятия общественностью экспансионистских планов были сорваны программы увеличения военно-морских сил и финансового обеспечения войны путем введения прямого и косвенного налогов28.

Нежелание простых американцев браться за оружие отмечали как свидетели событий, так и многие историки. По словам Дж. Принса-мл. из Сейлема, летом 1812 года у подавляющего большинства людей этого района война вызывала отвращение29. Как писал авторитетный современный историк Б. Перкинс, народ США явно не разделял «веселой воинственности» своих лидеров, «которым путем обмана, угроз, патриотических призывов и благоприятного случая удалось в июне 1812 года втянуть страну в войну»30.

Почему же правящие круги США, обладая скромной финансово-экономической базой и малочисленными, неотмобилизованными, фактически непригодными к широкомасштабным операциям вооруженными силами, испытывая противодействие федералистской оппозиции, не имея народной поддержки, все-таки решились начать войну против Великобритании? Очевидно, что делалась ставка на быстрый успех военных операций из-за невозможности Англии и Испании оказать своим колониям в Северной Америке своевременную или вообще какую-либо помощь.

К началу 1812 года наполеоновская Франция находилась в зените могущества, а Великобритания, оказавшаяся практически в полной изоляции, переживала один из наиболее трудных периодов своей истории. Оправдывая много лет спустя свои действия, Дж. Мэдисон подчеркивал, что момент для объявления войны был выбран американским правительством очень удачно31.

1 июня 1812 г. Дж. Мэдисон направил конгрессу послание, в котором аргументировал необходимость объявления войны Великобритании ссылками на английскую практику захвата американских моряков, нарушения спокойствия Атлантического побережья США, оскорбления американского флага в открытых водах, подрыва интересов нейтральной торговли и подстрекательства индейцев к враждебным действиям против американских граждан32. 3 июня комиссия по иностранным делам сформулировала и рекомендовала конгрессу билль об объявлении войны. На следующий день палата представителей одобрила его 79 голосами против 49. 17 июня сенат принял законопроект большинством в 6 голосов, а 18 июня конгресс декларировал войну33.

Судя по тону высказываний «ястребов» и характеру приготовлений в канун войны, можно сделать вывод, что план канадской кампании менее всего предполагал боевые действия на вражеской территории: войска генерала Хэлла должны были перейти границу, провозгласить канадцев освобожденными от иноземного ига, а те с готовностью встать под американские знамена. При этом никто не сомневался, что колониальные войска (1660 человек), рассыпанные по гарнизонам Верхней Канады, не посмеют сопротивляться. Утрата Англией других владений в Северной Америке станет фактом, когда вслед за маршем западной армии будет совершен бросок боевых сил через ниагарскую границу, а затем — поход на Монреаль восточной армии, сосредоточенной у озера Шамплейн34.

Действительность опровергла все эти расчеты. 12 июля войска Хэлла пересекли реку Детройт и заняли канадский город Сандуич, но его население предпочло бежать в леса, а не приветствовать «освободителей» (за 26 дней пребывания американцев на канадской территории к ним примкнули лишь 367 местных жителей). Малочисленный гарнизон расположенного в 16 милях недостроенного форта Молден твердо решил обороняться, а не капитулировать. Первоначальное воодушевление американцев угасало в отражении атак, преодолении заслонов и засад канадских ополченцев и индейских воинов. Силы распылялись, и потери росли. Американцы тщетно пытались восстановить связь с базами снабжения, которую индейцы прервали. Большие потери, болезни, ранения, дезертирство, а также слухи о том, что на выручку защитникам Молдена спешит командующий вооруженными силами Верхней Канады генерал И. Брок во главе крупного отряда,— все это ускорило разложение американской армии. Хэлл счел разумным вернуться в форт Детройт, где намеревался отсидеться до прихода милицейских войск из штата Огайо. 15 августа Брок с отрядом в 1300 человек окружил форт и предъявил ультиматум о капитуляции. А на следующий день после непродолжительного орудийного обстрела форта, не нанесшего, кстати, серьезного урона его защитникам, Хэлл, который располагал шестьюстами строевыми, но очень напуганными солдатами, поднял белый флаг35.

Американские и канадские историки детально осветили все перипетии кампании Хэлла. Причины капитуляции они видят в низком уровне боевой подготовки, материального обеспечения и дисциплины американской армии, некомпетентности высшего военно-политического руководства, ошибочном выборе цели первого удара, нерешительном и малодушном поведении генерала Хэлла, бесспорном таланте и личном мужестве его визави36 . К этому ряду причин следует отнести и вклад индейских воинов, без тесного взаимодействия с которыми победа над американцами вообще Пыла бы невозможна.

Нельзя не отметить и весьма своеобразный «канадский фактор». В начале войны, резонно утверждал историк Дж. Стэнли, «когда численность регулярных войск в Верхней Канаде была невелика, ополченцы составили главную силу, которая нанесла поражение врагу в Детройте»37. По мнению С. Райерсона, «англоканадское национальное чувство было порождено сопротивлением американской экспансии». Не случайно в Канаде войну 1812 года называют национальной, а иногда даже «канадской войной за независимость». Конечно, в известной мере антиамериканские чувства канадцев, рожденные войной 1812 года, носили верноподданнический характер и укрепляли их узы с Англией. Вместе с тем эти же чувства были проявлением (хотя и в зачаточной форме) национального самосознания канадского народа. Защитив свой дом от американских интервентов, канадцы оказались в дальнейшем гораздо менее расположенными терпеть колониальную зависимость от Великобритании38.

Проведение боевых операций американских войск было затруднено, а иногда и срывалось из-за позиции федералистских штатов, в частности открытого недовольства войной в Массачусетсе, Коннектикуте и т. д. Между тем именно Новая Англия занимала важное стратегическое положение на границе с Канадой, имела наибольшую концентрацию населения и материальных ресурсов. Отказ Новой Англии предоставить в распоряжение президента свою милицию и поддержать мероприятия конгресса не мог не ослабить военных усилий страны в целом. Боевые операции 1812 года финансировались во многом за счет перенасыщения денежного рынка казначейскими билетами39. В 1812 — 1815 годах расходы правительства на 68,8 млн. долл. превысили обычные статьи его доходов, и субсидировать войну приходилось в основном путем выпуска займов. С 14 марта 1812 г. по 3 марта 1815 г. конгресс шесть раз прибегал к займам на общую сумму свыше 800 млн. долл., но реально получил только 41 млн. Большая часть (87%) этой суммы поступила из Нью-Йорка, Филадельфии, Балтимора и федерального округа Колумбия. Богатейшая часть страны — Новая Англия внесла лишь 7%, а воинственные Юг и Запад предоставили еще меньше — всего 6%40. Курс на инфляцию и бесконтрольная эмиссионная деятельность частных банков содействовали концентрации ценных бумаг и наличных денег в Новой Англии, тем самым давая федералистам широкие возможности для блокирования (вплоть до сентября 1814 г.) правительственных военных программ.

В противодействии официальной внешнеторговой политике, направленной на ликвидацию коммерческих связей с Англией, федералисты отстаивали принцип «бизнес как обычно» и по закону считались изменниками. Но они смело преступали запреты, ибо в условиях дефицита импортных товаров контрабанда приносила громадные доходы. Лишенные широкой общественной поддержки, таможенные власти фактически не преследовали нарушителей, и дело доходило до того, что некоторые торговые дома Новой Англии ссужали британских контрагентов деньгами на активизацию недозволенных операций. По этому поводу редактор официозного еженедельника заметил: «Трудно поверить, что мы действительно находимся в состоянии войны»41. Не менее любопытен и другой аспект проблемы: в декабре 1813 года генерал-губернатор Канады Дж. Прево, сообщив о поступлении из Новой Англии больших сумм звонкой монеты, признал, что «в настоящее время две трети армии в Канаде едят мясо, присланное американскими подрядчиками»42.

Бесславно закончились и другие попытки вторгнуться в Канаду. 13 октября более тысячи солдат, руководимых генералом С. Ван Ренсселером, высадились на канадской стороне Ниагары у деревни Куинстон с целью захвата плацдарма для дальнейшего проникновения в глубь неприятельской территории. Генерал приказал атаковать, даже не договорившись о взаимодействии с командирами других воинских подразделений, еще остававшихся на американском берегу. К своему удивлению, интервенты столкнулись с плотным огнем защитников маленького форта. Затем произошло то, что случилось с армией Хэлла: увидев подкрепления, спешившие на помощь обороняющимся, американцы дрогнули и в панике бросились назад. Характерно, что смятение передалось и ополченцам (1200 человек.), готовящимся форсировать реку. В ответ на уговоры Ван Ренсселера поддержать сограждан за рекой они, ссыпаясь на конституцию, запрещающую им переходить границу С.ША, отказались двинуться с места. Итог был трагичен: 190 человек убитых и раненых, 900 пленных и ни одного спасшегося (общие потери канадцев — 91 человек)43.

Совершенно ясно, что избирательная кампания 1812 года не сопровождалась ликованием по поводу «успехов» американских армий. Капитуляция Хэлла и фиаско Ван Ренсселера заметно воздействовали на ее исход. Мэдисон остался в Белом доме, но получил голоса лишь 59% выборщиков, число федералистских мандатов в палате представителей увеличилось на 14,8, сенате — на 8,3%44. Однако сторонники войны все же сохранили большинство. Они вели избирательную кампанию, отметая доводы о своей политической некомпетентности и раболепии перед Францией, приписывая крах наступательных операций обструкционистской тактике федералистов, небывалой жестокости индейцев, а также тому, что «от неопытных войск трудно ожидать успехов с самого начала»45.

Более успешными для американцев оказались операции на море. В начале войны британское адмиралтейство полагало, что весь американский флот (10 фрегатов, 1 корвет, 5 бригов и 170 канонерок) легко будет уничтожен превосходящими силами «владычицы морей», которые базировались в Галифаксе, на Ямайке и Подветренных островах. Естественно, американские капитаны избегали встреч с британскими эскадрами, предпочитая схватки с отдельными кораблями. И дуэли, состоявшиеся 13 и 19 августа, 18 и 25 октября, они выиграли. Такой результат, изумивший всю Великобританию, был закономерен. После Трафальгарского сражения английские моряки с высокомерием относились к боевым достоинствам иностранцев. Тем временем корабелы США внедрили ряд новшеств, благодаря чему их фрегаты мало уступали линейным рейдерам. В результате в упомянутых поединках, кроме первого, сошлись равные по классу корабли, но американцы имели перевес в огневой мощи за счет установки дополнительных пушек на верхней палубе, обладали лучшей маневренностью из-за более совершенной такелажной оснастки, их экипажи были укомплектованы по штату и на добровольной основе, тогда как английские команды постоянно испытывали нехватку матросов, часто включали людей без должной выучки и служивших подневольно46.

У королевского флота не хватало сил и для надежной защиты британской морской торговли в Западном полушарии. Американские военные корабли, но главным образом каперы, захватив в июне — октябре 219 купеческих судов, фактически дезорганизовали коммерческие связи Англии с вест-индскими колониями, что вызвало на рынке метрополии дефицит сахара и хлопка. Каперский промысел был настолько выгоден, что им занимались даже многие судовладельцы из лагеря оппозиции. Каперы, в основном бриги и шхуны, обладали высокой скоростью и легко ускользали от преследователей. Запереть их в бухтах оказалось чрезвычайно трудно из-за огромной протяженности американского побережья. В течение войны американские каперы взяли 1344 приза47. Одержанные победы не могли, конечно, изменить соотношения морских сил воюющих сторон, но были удачны по времени — на заключительном этапе избирательной кампании; и «ястребы» превозносили их, чтобы «вызвать энтузиазм и к себе доверие, необходимое для продолжения войны»48.

Экспансионисты вновь призвали к походу на Канаду. Смыть позор Хэлла должна была 10-тысячная армия, которую в западных штатах формировал генерал У. Гаррисон. Правительство не стесняло «героя битвы у Типпекану» инструкциями, требуя одного — победно завершить кампанию до наступления зимы. Но как и раньше, оно не сумело обеспечить войска деньгами и снаряжением в достаточном количестве, и многие ополченцы, надеясь получить компенсацию, сами заботились о провианте, экипировке и т. д. Небезопасная обстановка на границе также охлаждала воинственный азарт. Поэтому набор в армию шел медленно. И к началу похода вместо 10 тыс. человек в ее рядах находились 6,5 тыс. — большей частью волонтеры и милиция из Кентукки, западных районов Пенсильвании и Виргинии, не подвергавшихся нападению индейцев. В октябре армия тремя колоннами осторожно двинулась к Детройту. А в конце месяца Гаррисон уже сомневался в достижимости цели: непрерывные бои с индейцами, постоянные дожди, сделавшие путь следования непроходимым болотом, а затем первые холода быстро превратили армию в скопище полураздетых, голодных и больных людей, помышлявших только о возвращении домой. Отвести, а значит, спасти их генерал не решался помня о жесткой установке правительства, даже в декабре требовавшего «освобождения Детройта, захвата Молдена вместе с прилегающей территорией и удержания их»49. Небоеспособные войска снова становились жертвой авантюры. Катастрофа наступила 22 января 1813 г., когда далее всех продвинувшийся отряд генерала Дж. Винчестера (более тысячи человек) был атаковав равным по численности противником на реке Рейсин, в 20 милях южнее Детройта. Американцы почти не сопротивлялись — 522 человека сдались в плен, 493 — погибли в короткой перестрелке или спасаясь бегством. Уцелели 33 человека50. Явная угроза новых потерь заставила Гаррисона прекратить наступление.

Провал этой экспедиции знаменовал собой конец первого этапа войны, главным содержанием которого явилось стремление США вооруженными средствами, овладев Североамериканским континентом, аннулировать Парижский мирный договор 1783 года. Осенью 1812 года кроме неудачных попыток присоединить Канаду закончилось крахом американское вторжение и на территорию Восточной Флориды51. В январе 1813 года американские «ястребы» уже мрачно смотрели на перспективы войны с Англией и скептически относились к возможности аннексировать Канаду.

Причиной этого явилось не только фиаско экспедиции Гаррисона — самой крупной из всех предшествующих, но и сообщения о разгроме наполеоновской армии в России. «Известие сие произвело в здешних умах величайшее потрясение»52,— сообщал Н. Я. Козлов 14 января 1813 г.

Опыт кампании 1812 года и стремительное изменение европейских событий в пользу Англии потребовали от Белого дома и конгресса энергичных мер по укреплению вооруженных сил. В конце 1812 года Дж. Мэдисон уволил в отставку возглавлявших морской и военный департаменты П. Гамильтона и У. Юстиса. Их должности заняли капитан торгового флота У. Джонс и бывший посланник во Франции генерал Дж. Армстронг, прослывшие сторонниками реформ и решительных действий. Тогда же военный департамент, располагая сведениями о численности и дислокации войск противника (большая часть 15-тысячной регулярной армии и 6-тысячного ополчения находилась в Нижней Канаде), составил план, который предусматривал генеральное наступление через Ниагару.

План кампании 1813 года оказался столь же неосуществимым, как и замысел наступления в начале войны. Определенная конгрессом общая численность регулярной армии в 55 тыс. реально составляла в феврале 1813 года только 18,9 тыс. Дезертирство из ополчения было массовым, а оставшиеся в лагерях милиционеры отказались служить сверх положенного срока53.

Возможность почетного выхода из войны Белый дом видел в официально предложенном 8 марта 1813 г. мирном посредничестве России, на которое правительство США сразу же дало согласие54. По мнению Дж. Мэдисона, США «должны попытаться направить добрую волю России в нужное русло», иными словами, придать ей проамериканский характер. Таким «руслом», в котором американские и российские интересы сольются в единый поток, мог быть вопрос о праве государств на свободное торговое мореплавание, ущемляемое британским военным флотом. Россия — в числе этих стран, ее внешняя торговля несет серьезные потери из-за английской блокады Атлантического побережья США. Если Лондон отклонит посредничество Петербурга, страны сочтут это за намерение Англии «уничтожить права других флагов и захватить безраздельное господство на море». И тогда, видимо, недалек час, когда они прибегнут к совместным действиям, известным под названием вооруженного нейтралитета55.

С инструкциями, содержащими эти прогнозы, американские уполномоченные А. Галлатин и Дж. Бейард отплыли 10 мая 1813 г. в Петербург на переговоры с английской стороной. Рассчитывая на особые выгоды для США от русского посредничества, Дж. Монро в секретной части инструкций писал: «Нет ни одного вопроса из числа тех, которые вам надлежит урегулировать, в котором Россия и другие балтийские державы не могли бы рассматриваться как имеющие общие интересы с Соединенными Штатами. Трудно предположить, что русский император захотел бы, чтобы Соединенные Штаты делали уступки, которые были бы невыгодны самой России»56. Квинтэссенцией борьбы за нейтральные права Монро считал вопрос о насильственной вербовке американских моряков. Отказ Англии от этой практики он поставил непременным условием заключения мира. Британская сторона должна также признать право США на овладение Западной и Восточной Флоридами, возместить стоимость захваченного ею американского имущества, аннулировать в договоре 1794 года статью, разрешающую ее подданным торговать с индейцами на территории США, уступить американцам контроль над Великими озерами. Принятие Англией всех этих условий обеспечит ей Канаду57.

Чтобы усилить позиции США на переговорах с Англией в русской столице и вернуть «ястребам» общественное доверие, Белый дом нуждался в локальной, с привлечением малых людских сил и денежных средств, но и впечатляющей победе уже в самом начале кампании 1813 года. С этой целью был изменен ранее составленный план операций: занять Верхнюю Канаду не через Ниагару, левый берег которой охраняли закаленные в боях 1,2 тыс. вражеских солдат и милиционеров, а из американской базы Сакетс-Харбор на оз. Онтарио высадить десант в Кингстоне (гарнизон — 660 необстрелянных солдат) и захватить его вместе с флотилией, потом овладеть расположенным на северной стороне озера административным центром Верхней Канады городом Йорком (гарнизон еще слабее), оттуда десант послать на Ниагарский фронт, где он, взаимодействуя с американскими войсками, сосредоточенными в Буффало, уничтожит врага58.

Замысел этот подкупал легкостью исполнения и гарантией успеха. Поскольку судоходство на оз. Онтарио начиналось обычно с 1 апреля, а на р. Св. Лаврентия — лишь с 15 мая, то Нижняя Канада не сможет быстро помочь слабоохраняемым Кингстону и Йорку и американским вооруженным силам не составит больших трудов в течение шести недель подготовиться и захватить их. Канадские войска на Ниагаре тоже не выдержат одновременного с противоположных сторон натиска американцев.

В середине марта выяснилось, что атаковать Кингстон и уничтожить флотилию в нужное время (1 апреля) не удастся — его гарнизон возрос до 6 тыс. солдат, а бухта дольше обычного будет затянута льдом, тогда как американцы имеют в Сакетс-Харборе около 3 тыс. человек рядового состава под командованием неопытных офицеров. И чтобы не подвергать риску всю операцию, решено было начать ее с похода на Йорк, минуя Кингстон. 27 апреля 1,7-тысячный американский десант высадился в Йорке — городе с 3-тысячным населением и 0,8-тысячным гарнизоном. Канадцы оборонялись недолго и, потеряв убитыми, ранеными и пленными 413 человек, бежали в леса. Потери интервентов составили 306 человек, причем основная часть их была выведена из строя от взрыва порохового склада, и вследствие этого взбешенные победители разграбили и сожгли не только военные объекты, но и административные здания как символы колониальной власти59.

Спустя четыре дня десантные войска отплыли к устью Ниагары. Высадившись на канадской стороне реки, они получили подкрепление с американского берега и 27 мая начали штурм форта Джордж. Англичане, зная о трехкратном численном превосходстве сил неприятеля и сознавая, что могут попасть в окружение, вынуждены были покинуть свое укрепление, равно как и форты Чиппева и Эри, расположенные выше по реке, и отойти к западной оконечности Онтарио. Таким образом, 35-мильная ниагарская граница оказалась в руках американцев. Но развить успех они не смогли. Их неоднократные попытки углубиться на канадскую территорию терпели неудачу, а две из них (6 и 24 июня) завершились катастрофой. И хотя американские войска находились на канадской территории до глубокой осени 1813 -года, но реально не владели ею, оставаясь прижатыми к западному берегу реки60.

В то время как американское вторжение с ниагарского плацдарма захлебнулось, на оз. Эри произошло событие, позволившее «ястребам» надеяться на успех всей кампании: 10 сентября 1813 г. военная флотилия США под командованием лейтенанта О. Перри в результате успешного боя захватила английские боевые корабли, мгновенно изменив ситуацию в районе Детройта. С обеих сторон в сражении участвовало почти одинаковое число судов с едва ли не равным количеством установленных на них орудий, однако по качественным параметрам англичане явно уступали сопернику. Их корабли, вооруженные старыми и разного калибра пушками, имели вдвое меньшую, чем у противника, силу бортового огня; экипажи, набранные из людей неподготовленных, частично плотогонов и рыбаков, лишь понаслышке знали о приемах согласованного маневра в боевых условиях и не проводили учебных залповых стрельб. Между тем американские корабелы быстро и неожиданно для англичан, опираясь на производственные ресурсы Питтсбурга, построили флотилию, еще раз доказав высочайший уровень своего мастерства. Но главное, экипажи были укомплектованы профессиональными военными моряками, уже получившими богатый опыт участия в морских сражениях. Все это обусловило и триумф О. Перри в сентябре 1813 года, и господство США над оз. Эри до конца войны61.

Удачный исход операций в Йорке, на реке Ниагаре и озере Эри, поставивший англичан на западном фронте в безнадежное положение, окрылил американцев: отвоевание Детройта и покорение Верхней Канады виделось ими как дело ближайших дней. Новая военная ситуация, по мнению госдепартамента, должна оказать «целебное влияние» на будущие переговоры с англичанами. Но в чем она уже реально сказалась — это в оживлении работы вербовочной службы и подготовке новых военных формирований62. Армия Гаррисона, которая ранней весной годилась только на мелкие диверсии, стала получать крупные подкрепления. И 20 сентября она (1,5-тысячный контингент регулярных войск и 3 тыс. ополченцев из Кентукки) по суше и на кораблях флотилии Перри двинулась к р. Детройт. Командование английского гарнизона (около тысячи человек), несмотря на уговоры Текумсе (во главе 3,5 тыс. индейцев) отразить натиск интервентов, решило эвакуировать форты Детройт и Молден. 24 сентября, предав огню все, что нельзя было взять с собой, британские войска вместе с индейскими воинами и их семьями медленно пошли на восток по дороге вдоль реки Темсы. Американцы, заняв Молден и Детройт, начали преследование. 5 октября у миссионерской фактории в 80 милях от Детройта они настигли противника и навязали ему бой. Англичане сражались слабо, предпочитая сдаваться в плен (12 убитых, 36 раненых и 477 пленных). Индейцы, лишенные поддержки союзников, несли большие потери (среди погибших был и их знаменитый вождь Текумсе) и в конце концов покинули поле боя. Общие потери американцев составили 45 человек63. Идти дальше, на соединение с войсками Ниагарского фронта, Гаррисон не рискнул: армия невелика и ненадежна, особенно милиция Кентукки, впереди — зима, враждебная страна и неизвестность.

Совершенным конфузом для американцев закончился поход 7-тысячного войска генерала Дж. Уилкинсона на Монреаль. Испытывая нехватку провизии и боеприпасов, узнав о неспособности войск Хэмптона перейти в наступление и не сумев разбить отряд англичан, который был сформирован в Кингстоне с целью преследования интервентов, Уилкинсон решил не рисковать и покинул канадскую территорию64.

Пока более 10 тыс. солдат регулярной армии в сырых норах устраивались на голодную зимовку у границы Нижней Канады, американская оборона на Ниагаре фактически перестала существовать: 35-мильную полосу сторожили 324 ополченца. Этим и воспользовались англичане, стоявшие около западного края оз. Онтарио. Получив подкрепление из Кингстона, 10 декабря англоиндейский отряд (500 человек) появился у стен форта Джордж. Американский гарнизон во главе с генералом Дж. Макклюром бежал через реку под защиту форта Ниагара. Предварительно генерал приказал спалить дотла канадскую деревню Ньюарк — бессмысленная мера, свидетельствовавшая одновременно о мстительном озлоблении и крайнем смятении Макклюра (позднее он оправдывался стремлением лишить врага зимних квартир). 18 декабря англичане захватили этот форт (где находились до конца войны), а с 19 по 31 декабря они — в отместку за Ньюарк — сожгли на американской стороне деревни и форты Льюистон, Шлоссер, Блэк-Рок и Буффало65.

Если в 1813 году цель британских сухопутных войск заключалась в обороне границ Канады, то перед королевским флотом ставились более широкие задачи. Лондон надеется, писал А. Я. Дашков, «либо заставить американцев согласиться с видами Англии.., либо разорить страну в случае затяжной войны»66. Весной 1813 года английский флот у берегов Америки состоял из 150 кораблей, включая 17 линейных. В конце мая адмирал Дж. Уоррен известил о блокировании побережья США от Нью-Йорка до Миссисипи. Нейтральным судам открывалась лишь Новая Англия.

В марте британская эскадра (8 линейных кораблей, 12 фрегатов, множество мелких боевых и вспомогательных судов, 5 тыс. морской пехоты и солдат) вошла в Чесапикский залив. 28 апреля, 3 и 5 мая она бомбардировала, а ее десанты сожгли и разграбили небольшие городки и местечки на побережье, которые рискнули оказать слабое сопротивление интервентам. Сея террор и разруху, деловитые англичане не забывали о доходах: кроме военных трофеев и провианта на борту кораблей громоздились бочки с табаком и тюки хлопка — ценный товар для поджидавших в Вест-Индии купцов метрополии. Но главными целями атаки Уоррен считал города Норфолк, Балтимор и, конечно, Вашингтон. Первый из них занимал командную позицию у входа в залив, был хорошо укреплен, и тогда англичане решили предварительно уничтожить американский фрегат, который в нескольких милях западнее города стоял под защитой канонерок и батарей на о. Крэни. 22 июня они подвели к острову десантные суда, но захватить его не смогли, встретив сильный огонь пушек. После этого адмирал не осмелился штурмовать ни Норфолк, ни Балтимор. Однако 25 июня озлобленные англичане взяли «реванш» в деревне Хэмптон, обороняемой четырьмя ротами милиционеров. Разогнав ополченцев, десантники начали грабить и жечь дома, убивать безоружных мужчин, насиловать женщин. События 25 июня вошли в летопись войны как самое омерзительное проявление британской политики террора в Чесапикском заливе и заметно уменьшили в США число сторонников мира с Англией67.

Эскадра Уоррена пыталась атаковать и Вашингтон. 1 июля семь линейных кораблей, семь фрегатов и несколько вспомогательных судов двинулись вверх по Потомаку. Американскую столицу охватила паника, которая усиливалась еще и страхом перед рабами, готовыми, как считалось, использовать внешнюю опасность, чтобы поднять восстание. Недаром в те дни черных невольников называли «внутренними врагами». Между тем корабли Уоррена, не дойдя до цели 40 миль, повернули назад — мелководье избавило Вашингтон от грозного «визита». Не вспыхнул и «черный бунт», хотя в зоне Чесапика бегство рабов к англичанам приобрело массовый характер68.

К концу 1813 года английский флот совершенно подорвал американское каботажное плавание в акватории Чесапикского залива. Применяя варварские методы запугивания населения, интервенты все-таки не выполнили главной задачи — жители Виргинии и Мэриленда не были деморализованы. Напротив, легислатуры этих штатов потребовали от конгресса дополнительных субсидий и оружия на укрепление обороны залива. Морская блокада не повлияла и на каперский промысел американцев, ибо в течение года их добычей стали 466 судов. В своей безнаказанности они так осмелели, что брали призы даже в Ирландском море69.

Гораздо успешнее действовала Англия за дипломатическим столом, чему способствовали военно-политические события в Европе. Заграничный поход русской армии в начале января 1813 года привел к освобождению Пруссии: 4 марта ею был взят Берлин. В этих условиях британский министр иностранных дел Р. Каслри, учитывая общность интересов России и США в вопросах торговли и морского права и одновременно понимая, насколько глубоко политика царского двора уже втянута в орбиту союзнических действий, отклонил русское посредничество. Вместе с тем он сознавал, что разгром Наполеона потребует огромных усилий союзников, и в данных обстоятельствах не следует без нужды раздражать своего главного партнера, целиком игнорировав его дипломатическую инициативу. Поэтому Каслри высказался за прямые англо-американские переговоры в Лондоне или Гётеборге (Швеция)70.

Существенную роль в поведении Англии на будущих переговорах с Соединенными Штатами сыграло заверение ее союзников (начало декабря) не допускать пересмотра или обсуждения вопроса о морском кодексе. Позднее участники союзной конференции в Шатильоне (февраль — март 1814 г.) вообще снимут с повестки дня темы нейтрального судоходства и англо-американской войны. 4 ноября 1813 г. в момент, когда Наполеон уже не имел крупных войск и границы Франции были открыты для вторжения армий коалиции, когда обнаружились явные симптомы того, что союзники, зависимые от английских субсидий, не проявили интереса к вопросам, которыми США надеялись привлечь их на свою сторону, лорд Каслри официально предложил Монро прямые переговоры о восстановлении мира между двумя странами. Британский корабль доставил ноту в город Анаполис 30 декабря 1813 г., а через шесть дней Монро ответил, что принимает это предложение71.

Весной 1814 года в Европе произошли события, которые самым непосредственным образом повлияли на англо-американскую войну: 31 марта союзные армии заняли Париж, а 6 апреля Наполеон отрекся от престола. Эти перемены нарушили равновесие сил воюющих сторон и вызвали изменения в характере их боевых операций. Великобритания стала готовиться к переходу от обороны к наступлению, от защиты своих колониальных позиций в Северной Америке к их расширению. Летом 1814 года наступил заключительный и наиболее драматический этап войны. В апреле — июне 1814 года были сформулированы основные требования англичан к США — яркое свидетельство рецидива имперских амбиций Великобритании. Изложенные прессой и публицистикой «запросы» бывшей метрополии хотя и не предусматривали реколонизацию американцев, но предлагали так радикально пересмотреть договоры 1783 и 1794 годов, что если бы США пошли на это, то лишились бы перспективы независимого экономического развития и превратились бы, по существу, в вассала Лондона. Территориальные претензии включали создание под английским протекторатом индейского буферного государства, охватывающего почти целиком северо-западные территории США и часть штата Огайо (220 млн. акров — ^1/3 площади американской республики до покупки Луизианы). К Канаде должна отойти полоса земли восточнее р. Сандаски и вплоть до Атлантического океана. В зону отчуждения включалась и большая часть округа Мэн, находившегося под юрисдикцией штата Массачусетс. Северо-западная граница США (от оз. Лесного до Тихого океана) шла по линии, оставлявшей за Канадой бассейн р. Колумбия. В результате этого Великие озера попадали под контроль Англии.

Столь громадные земельные аппетиты британская пресса оправдывала тем, что: 1) договор 1783 года был подписан Лондоном при неблагоприятной для него международной ситуации и явился «необоснованной» уступкой бунтовщикам; 2) к моменту заключения этого договора американцы не жили в буферной зоне; 3) территории южнее озер и р. Св. Лаврентия стали плацдармом агрессии США против Канады; 4) земли округа Мэн отторгаются ради восстановления «естественных» связей Монреаля с Галифаксом. Кроме того, печать сообщала и о других требованиях: запретить американский рыбный промысел у берегов Ньюфаундленда, Лабрадора и в заливе Св. Лаврентия; ограничить торговлю США с Вест- и Ост-Индиями, разрешить англичанам свободную навигацию по р. Миссисипи; Луизиана должна быть возвращена Испа-

НИИ, сохраняющей власть над обеими Флоридами; и наконец, США обязаны ликвидировать свой военно-морской флот и согласиться с правом Англии на снятие своих моряков с американских судов72. По заявлениям британских газет, отражавших мнение не только придворной камарильи, но и парламентской оппозиции, США уступят этим требованиям, если борьбу с Мэдисоном вести столь же энергично, как и с Бонапартом, и «одним сокрушительным ударом» свергнуть «Виргинскую династию»73. В апреле 1814 года из портов Англии и Франции к американским берегам направились боевые и транспортные корабли с 20 тыс. отборных солдат армии Веллингтона74.

Администрация Мэдисона внимательно следила за политическим барометром в Лондоне и стремилась укрепить вооруженные силы страны. Так, Дирборн, Гаррисон и Уилкинсон были уволены из армии и к руководству войсками пришли молодые генералы, доказавшие способность инициативно и смело управлять боевыми операциями. Кроме того, 4 июля Мэдисон, известив народ о высадке в Канаде значительных подкреплений врага, призвал на службу дополнительно 93,5 тыс. ополченцев. В Бостоне спешно завершалось такелажное оснащение 74-пушечного линейного корабля, а в Филадельфии — фрегата. Строились еще три линейных рейдера и пять фрегатов. «Война корабельных плотников» развернулась и на оз. Онтарио. Если одна из сторон, пытаясь сделать свою флотилию мощнее, закладывала новый корабль, то другая следовала ее примеру. Англичане спустили на воду огромный трехпалубный корабль (112 пушек), и с окончанием его строительства они получили бы несомненный контроль над озером. Но американцы приступили к сооружению двух 120-пушечных кораблей — самых крупных в мире. Соперник ответил закладкой четырех подобных гигантов. И лишь заключение мира положило конец этому необычайному состязанию⁷⁵.

Война сильно изменила социально-экономический облик Новой Англии. С одной стороны, она подорвала влияние купцов, занятых в посреднической торговле, а с другой — укрепила позиции слоев, которые вложили деньги в производственные отрасли, коммерцию с нейтральными странами и контрабанду. Новоанглийские корабли участвовали в каперском разбое столь же активно, как и суда других районов страны. Все это привело к тому, что «в первые 18 месяцев войны бостонцы добыли денег больше, чем за 36 довоенных месяцев». С 1810 по 1814 год депозиты банков Массачусетса возросли в 3,3 раза, а сумма наличных денег — в 4 раза. Словом, значительной части имущих слоев Северо-Востока самые крупные дивиденды приносила война против Англии, а не мир с ней. По оценке англичан, федералисты, обогащаясь на войне, должным образом не противодействовали Белому дому, ограничивались словесными выпадами, а иногда и поддерживали его. В Монреале, например, возмущались тем, что «Бостон газетт», считавшаяся другом Англии, аплодировала успехам северо-восточных каперов и критиковала намерение властей Канады запретить американское рыболовство у ее берегов76.

Поэтому Лондон резко изменил тактику: если до весны 1814 года он подталкивал антивоенные силы к борьбе с «ястребами» методом «пряника», разрешив им легальную и нелегальную внешнюю торговлю, заигрывая и сотрудничая с ними, то с апреля был применен «кнут» — террором и блокадой дать почувствовать жителям Новой Англии все тяготы продолжения войны. В апреле — августе британские десанты сожгли ряд новоанглийских городков, оккупировали часть округа Мэн к востоку от р. Пенобскот (с населением в 20 тыс. человек) и острова в заливе Пассамакуоди под предлогом, что эти территории «исстари» принадлежали колонии Нью-Брансуик. Здесь была учреждена королевская администрация, заставлявшая местных жителей присягать на верность монарху77. В итоге англичане сумели, однако, посеять лишь панику и ненависть к себе. Легислатуры северо-восточных штатов, не получив финансовой поддержки конгресса, выделили значительные ассигнования на фортификационные работы и вербовку рекрутов. Число записавшихся в ополчение превзошло все ожидания78.

Летом 1814 года Англия приступила к широкомасштабным наступательным операциям. 18 августа новый командующий британскими морскими силами в Америке адмирал А. Кохрейн известил правительство США, что в качестве ответной меры за разрушения, причиненные американцами в Верхней Канаде, он отдал приказ об уничтожении тех прибрежных городов, которые будут заняты англичанами. Первой жертвой оказалась столица федерального союза — Вашингтон. Тори полагали, что эта акция заставит Мэдисона просить мира79. Заняв Вашингтон 24—25 августа, англичане сожгли Капитолий, Белый дом и другие правительственные здания как символы американской государственности, а затем благополучно вернулись на свои суда80.

После этого рейда волнение и тревога охватили всю страну. Широкие массы населения стали понимать, что подобная трагедия действительно может произойти в любом месте, что Англия угрожает дому каждого американца. Еще одним свидетельством тому явилась попытка британского десанта захватить Балтимор 13—14 сентября, закончившаяся, правда, неудачно. Героизм защитников форта, прикрывавшего город, окрылил американцев и способствовал подъему патриотических настроений. В связи с этим событием был написан национальный гимн США, воспевавший «усыпанное звездами знамя»81.

В те же дни 11-тысячная британская армия под командованием губернатора Канады Дж. Прево начала вторжение со стороны Монреаля. Ее задача была грандиозной: оккупировать штат Нью-Йорк, изолировать Новую Англию от других районов США и подтолкнуть ее к выходу из союза. Но у Платсберга (американской базы на оз. Шамплейн) войска остановились, не преодолев фортификации, умело возведенные и храбро обороняемые. К тому же американская флотилия разгромила британские военные корабли, что вынудило канадского губернатора увести армию в Монреаль82.

Таким образом, английское наступление в августе — сентябре 1814 года не достигло основной цели. Кроме того, начал меняться и сам характер войны, которая все более приобретала черты борьбы за сохранение национального суверенитета и территориальной целостности США.

Если первоначально американцы, как правило, стремились уклониться от вступления в армию и отказывались от участия в военных действиях, то ныне появились симптомы патриотического подъема. Местные власти либо брали на себя расходы на оборону, либо предоставляли займы федеральному правительству. Все штаты быстро заполнили и даже превысили квоты дополнительного призыва в милицию, объявленного Мэдисоном в июле 1814 года. Российский консул Н. Я. Козлов писал из Филадельфии: «Везде бьют в барабаны, везде учение.., построены огромные батареи и, чтобы привести сей город совершенно в безопасное состояние, недостает здесь одних только пушек»83. В течение нескольких дней в Нью-Йорке встали под ружье 25 тысяч человек, полные решимости оборонять город. Среди них были рабочие нью-йоркской мануфактурной компании, члены городского общества печатников и др. Трудящиеся Нью-Йорка «добровольно и без всякой оплаты строили оборонительные укрепления». К ним на помощь прибыли большие группы фермеров, в том числе и из соседнего штата Нью-Джерси84. Если раньше вопросами обороны занимались официальные власти, то отличительной чертой заключительного этапа войны явилось создание общественных комитетов, деливших с губернаторами функции руководства военными приготовлениями. Самыми активными были комитеты в штатах Нью-Йорк, Пенсильвания и Южная Каролина85. Реальность английской интервенции и давление народных масс побуждали многих оппозиционеров выступать не только за действенные оборонительные меры, но и за политический консенсус. Показательно, что 19 сентября губернатор штата Вермонт М. Читтенден прямо заявил: «Пришло время отбросить унизительные партийные распри и вражду, все должны сплотиться для защиты общих интересов»86.

Усилению патриотических настроений в США способствовала и жесткая позиция Лондона на англо-американских переговорах о восстановлении мира. После своего решения начать переговоры с Англией в Гётеборге Дж. Мэдисон, снова уступив желанию британской стороны, согласился перенести место конференции в бельгийский город Гент. Американские уполномоченные быстро узнали об итогах союзнической конференции в Шатильоне и поняли: их страна попала в дипломатическую изоляцию. Вашингтону немедленно было сообщено об этом, как и о том, что Лондон заинтересован в продолжении войны, направляет к берегам Америки огромные вооруженные силы и выдвигает грабительские условия мира. Получив столь удручающие известия, Белый дом пришел к горькому выводу: необходимо добиваться скорейшего окончания войны. Единственная возможность это сделать — отказ США от ревизии договора 1783 года, следовательно, императивом американской позиции должен стать принцип status quo ante bellum (положение, которое существовало до войны). И чтобы расчистить путь к переговорам, 25 и 27 июня госдепартамент уполномочил американскую делегацию в Генте снять вопрос о насильственной вербовке матросов, подразумевая, что соглашение на этот счет будет подписано на конференции, которую созовут после заключения мира87.

Переговоры открылись 8 августа 1814 г.— именно в то время, когда британские вооруженные силы уже готовы были нанести решающий удар по США. Дипломаты из Лондона предъявили в ультимативной форме такие непомерные требования, которые могла принять только побежденная страна. Их условия мало отличались от тех, что весной обсуждались британской консервативной прессой88. В результате переговоры быстро зашли в тупик, и уже 19 августа американские уполномоченные писали в Вашингтон, что у них нет никакой надежды на мир89. Лишь после длительных переговоров 24 декабря 1814 г. обе стороны заключили Гентский мирный договор. Базируясь на принципе status quo ante bellum, он скорее обходил молчанием, чем разрешал проблемы, вызвавшие вооруженное столкновение (вопрос о территориальных претензиях, свободе морей, правах нейтральных государств и т. д.). Договор предусматривал, в частности, взаимный отказ от захваченной территории (ст. 1), возвращении пленных (ст. 3), прекращении военных действий против индейцев (ст. 9), обязательство принять решительные меры к прекращению работорговли (ст. 10) и т. д. Были образованы смешанные комиссии для определения границ90.

Изменение характера британских условий — от грабительских, унизительных для США до признания положения, существовавшего до войны,— хотя на первый взгляд и может показаться удивительным, но иного выхода у Англии не было. Либерализация ее отношения к США определялась рядом факторов.

Во-первых, провалились британские замыслы вооруженными средствами расколоть США и заставить их капитулировать. Американцы обнаружили возросшую боеспособность, выстояли и настроились мужественно бороться. Англия, таким образом, втягивалась в длительную, опустошающую ее финансы войну91.

Во-вторых, за прекращение войны и установление равноправных отношений с американцами выступила значительная часть торгово-промышленной буржуазии Англии. Пока со стороны США не была снята угроза британским колониальным владениям, она поддерживала военную политику кабинета, хотя и несла убытки от свертывания легальной торговли с заокеанскими партнерами. С 1813 года по мере сокращения сферы наполеоновской континентальной блокады сторонники свободы торговли все более рассчитывали на рыночные возможности европейских стран. Весной 1814 года выше обычного возросла активность промышленности. Но летом выяснилось: потребительская ситуация на континенте менее благоприятна, чем ожидалось. Как утверждали в Ливерпуле, разоренная войной Европа «настолько бедна, что не может платить, у нее совершенно нет денег»92. Поэтому фритредеры вновь обратили внимание на США, которые вели уже сугубо оборонительную войну. Снять территориальные претензии, урегулированные еще в 1783 году,— вот путь к миру и возвращению на американский рынок, самый емкий и перспективный93.

И наконец, в-третьих, существенное влияние на переговоры в Генте оказали сам ход Венского конгресса и резкое обострение противоречий между недавними союзниками. Чтобы успешно противостоять России и Пруссии в Вене, Англии необходимо было как можно скорее довести до конца переговоры в Генте и покончить с затянувшейся войной в Америке. Характерно в этой связи, что на решающем, заключительном этапе обсуждения условий восстановления мира, когда английский кабинет снял территориальные притязания к США, он учитывал в ряду других факторов неудовлетворительное состояние переговоров в Вене94.

До прибытия в США известия о заключении Гентского мира сражения на американской земле продолжались. Самое крупное из них закончилось для американцев блестящей победой у Нового Орлеана 8 января 1815 г. и еще раз доказало, что «Англия не может экспедициями своими нанести такого разорения сей земле, которое бы не причинило ей самой сугубый вред»95 . Эта великолепная победа над англичанами заслуженно венчала патриотические усилия народа США.

Подводя итоги, нельзя не признать, что война способствовала консолидации американского народа как самостоятельной нации. Очевидцы событий неизменно отмечали значительные успехи, достигнутые промышленностью США. «Прошедшая война,— сообщал А. Я. Дашков в феврале 1815 года, — …действительно учиняет сию землю менее и менее зависимою от аглинских мануфактур»96. О том же писала газета «Уикли реджистер», которая назвала и объем национального промышленного производства в 1814 году — свыше 300 млн. долл.97

Это означало, что с 1810 года его рост составил 174%. Несомненные экономические успехи заложили фундамент национальной консолидации, вызвав существенное перераспределение собственности и труда, серьезную перегруппировку внутриполитических сил, падение идейно-политического влияния федералистов, материальную основу которого — посредническую торговлю — разрушила война. Федералистские принципы меркантилизма вступили в противоречие с ходом промышленного переворота, начавшегося в период джефферсоновского эмбарго и набравшего силу в военные годы. Политические взгляды и действия федералистской элиты диссонировали популярным лозунгам единения всех патриотических сил, встречали непонимание и протесты широких слоев населения. В самом деле, лидеры бостонских федералистов не осудили английскую оккупацию части округа Мэн и отвергли призыв Белого дома изгнать захватчиков; верхушка оппозиции уклонялась от критики грабительских требований англичан на переговорах в Генте; и наконец, она, теряя социальную опору, 15 декабря 1814 г. созвала конвент в городе Хартфорде (Коннектикут), где поставила вопрос о выходе из союза (сецессии)98. Все эти действия сокращали число ее сторонников. Знаменательно, что на выборах 1816 года кандидатура представителя республиканцев Дж. Монро не встретила серьезного сопротивления — некогда влиятельная федералистская партия перестала существовать.

Англо-американская война, бесспорно, являлась составной, органической частью противоречий того грозного времени, которое принято называть эпохой наполеоновских войн. Цели и характер действий обеих сторон не были постоянными, а эволюционировали в ходе войны. В начале войны (июнь — декабрь 1812 г.) «военные ястребы» не скрывали своего желания изгнать Англию из Нового Света и неоднократно пытались аннексировать Канаду. С другой стороны, британские акции, во многом определяемые событиями войны 1812 года в России, носили сугубо оборонительный характер. В дальнейшем (начало 1813 — середина 1814 г.) США все еще старались овладеть Канадой в надежде заставить Англию пойти затем на уступки. Военной ситуации было свойственно шаткое стратегическое равновесие, которое стало быстро разрушаться после разгрома наполеоновской Франции. На заключительном этапе (август — январь 1815 г.) Англия перешла в решительное наступление, выдвинув жесткие требования на переговорах в Генте, захватив Вашингтон и т. д. Благодаря патриотическому подъему США отразили попытки ущемления своего государственного суверенитета, отстояли свою территориальную целостность и добились заключения мира на основе сохранения положения, которое существовало до войны.

• 1
  Подр. см. Яровой В. В. Происхождение англо-американской войны 1812— 1815 гг.- Иркутск, 1987.- С. 13-55.
• 2
  См. К истории установления дипломатических отношений между Россией и США (1808—1809)/Сост. Н. Н. Болховитинов//Новая и новейшая история.— 1959,- № 2.- С. 155-156.
• 3
  Назначенный Т. Джефферсоном на пост посланника в России У. Шорт не был утвержден сенатом, и первый американский посланник Дж. К. Адаме прибыл в Россию лишь осенью 1809 г. В свою очередь, российский посланник Ф. П. Пален отправился за океан уже в апреле 1810 г. и вручил свои верительные грамоты Дж. Мэдисону в июне. (С июля 1809 г. в Филадельфии в качестве генерального консула находился А. Я. Дашков, исполнявший одновременно обязанности поверенного в делах.) Под. см. Болховитинов Н. Н. Становление русско-американских отношений. 1775—1815.— М., 1966.— С. 346 — 381; Россия и США: становление отношений, 1765—1815.— М., 1980.
• 4
  Россия и США,- С. 251-252.
• 5
  Попов А. Н. Отечественная война.— М., 1905,— Т I,— С. 138.
• 6
  The Parliamentary Debates from the Year 1802 to the Present Times/Ed. dy Th. C. Hansard.- Vol. 1-41.-L., 1812-1820.- Vol. 10.- P. 1056. 1183 (далее The Parliamentary Debates…) ; Smart W. Economic Annals of the Nineteenth Century 1801 — 1820.- L„ 1910,— P. 183; Jennings W. W. American Embargo.— Iowa City, 1921,- P. 72.
• 7
  См. The Public Statutes at Large of the United States of America 1789— 1845/Ed. by R. Peters.- Vol. 1-3,- Boston, 1853-1861.- Vol. 2,- P. 528-533.
• 8
  См. The Bath Archives: A Further Selection from the Diaries and Letters of Sir G. Jackson. From 1809 to 1816/Ed. by Lady Jackson.- Vol. 1-2,- L„ 1873.- Vol. 1,— P. 28.
• 9
  Annals of Congress, 11th Congress, 3rd Session.— P. 361, 1095.
• 10
  HSUS.- P. 551.
• 11
  См. Nettels С. P. The Emergence of a National Economy, 1775—1815.— N. Y„ 1962,— P. 195, 328, 388; Latimer M. K. South Carolina — A Protagonist of the War of 1812/AHR.-1956.- July.- Vol. 61.- No 4,- P. 925.
• 12
  Annals of Congress, 12th Congress, 1st Session.— P. 661—663.
• 13
  См. Куликова E. Г. Борьба торговой и промышленной буржуазии в конгрессе США в период англо-американской войны 1812—1815 гг.//АЕ. 1981.— С. 235—259; Яровой В. В. Указ. соч.— С. 237—247.
• 14
  Annals of Congress, 12th Congress, 1st Session.— P. 457—458.
• 15
  Annals of Congress, 11th Congress, 3rd Session.— P. 994—995; The Weekly Register. 1812,- June 13,— P. 256; Gilpin A. B. The War of 1812 in the Old North- wewt.— East Lansing, 1958.—P. 19; Pratt J. W. Expansionists of 1812.—N. Y., 11И9.- P. 108.
• 16
  ASP FR.- Vol. 3,- P. 433.
• 17
  См. Instructions to the British Ministers to the United States, 1791 —1812/ Kd. by B. Mayo.- Wash., 1941,- P. 363-367.
• 18
  Ibid.- P. 3B8.
• 19
  Annals of Congress, 12th Congress, 1st Session.— P. 1139.
• 20
  The Papers of Н. Clay.- Vol. 1,- P. 646.
• 21
  Annals of Congress, 12th Congress, 1st Session.— P. 652.
• 22
  См. The Weekly Register. 1812,- Apr. 25,- P. 134; May 9,- P. 168; July 4.- P. 300; July 25,- P. 352.
• 23
  Annals of Congress, 11th Congress, 1st Session.— P. 579—580.
• 24
  The Papers of J. C. Calhoun.- Vol. I.- P. 104-105.
• 26
  Correspondence of A. Jackson.- Vol. I.— P. 220—222.
• 26
  См. Hutchison B. The Struggle for the Border.— Toronto, 1955,— P. 230.
• 27
  См. Kreidberg М. A.; Henry М. G. History of Military Mobilization it the United States Army, 1775-1945,- Wash., 1955,- P. 46; Stagg J. C. Mr. Madison’s War: Politics, Diplomacy, and Warfare in the Early American Republic, 1783— 1830,- Princeton, 1983,- P. 164.
• 28
  Annals of Congress, 12th Congress, 1st Session.- P. 805-821, 833; ASP Finance.- Vol. 2.- P. 523 — 526, 540- 541.
• 29
  Россия и США.- С. 636.
• 30
  Perkins В. Prologue to War: England and the United States, 1805—1812.— Berkeley, 1961,- P. 392.
• 31
  См. The Writings of James Madison.— Vol. 9.— P. 274.
• 32
  ASP FR.- Vol. 3.- P. 405-407.
• 33
  Annals of Congress, 12th Congress, 1st Session.— P. 2322-2323.
• 34
  См. After Tippecanoe; Some Aspects of the War of 1812/Ed. by Ph. P. Mason.— East Lansing, 1963.— P. 32 (далее After Tippecanoe…); Gilpin A. R. Op. cit.— P. 45-46.
• 35
  См. The Weekly Register. 1812,- Sept. 26.- P. 55; Journal of W. K. Beall.- July — Aug., 1812//AHR. 1912.- July.- Vol. 17,- № 4,- P. 783-808; Gilpin A. R. Op. cit.— P. 74; Hutchison B. Op. cit.— P. 234 —236.
• 36
  См. After Tippecanoe…— P. 53; Lower A. R. M. Colony to Nation.— Toronto, 1977.- P. 175-176.
• 37
  After Tippecanoe…— P. 44.
• 38
  См. Райерсон С. Б. Основание Канады: Канада с древнейших времен до 1815 г.- М„ 1963,- С. 322-333.
• 39
  См. The Weekly Register. 1812,- July 4,- P. 300.
• 40
  См. Nettels С. P. Op. cit.- P. 332.
• 41
   The Weekly Register. 1812,- Oct. 17.- P. 110.
• 42
  Beirne F. F. The War of 1812,- N. Y„ 1949.- P. 169.
• 43
   См. Memoirs of Lieut. General Scott.— Vol. 1—2,— Freeport (N. Y.), 1864,— Vol. I.— P. 57—61; After Tippecanoe…— P. 34; Beirne F. F. Op. cit.— P. 110—118.
• 44
  См. The Weekly Register. 1812,- bee. 12,- P. 232; Austin E. W. Political Facts of the United States since 1789,— N. Y., 1986.— P. 105.
• 45
  State of New York: Messages from the Governors, 1683—1908/Ed. by Ch. Z. Lincoln.-Vol. 1 — 11,— Albany, 1909.—Vol. 2.—P. 737.
• 46
  См. The Parliamentary Debates…- Vol. 24,- P. 129, 643; The Weekly Register. 1812,— Aug. I.— P. 356; 1813,— March 27.— P. 61; The New Cambridge Modern History/Ed. by G. Clark.-Vol. 1-14.-Cambr., 1957,—Vol. 9.-P. 88.
• 47
  См. The Weekly Register. 1812.— Oct. 24,— P. 122; The Parliamentary Debates…— Vol. 24,— P. 583, 643; vol. 26,— P. 107, 108; British and Foreign State Papers, 1812-1814,-Vol. 1-2,- 1841.- Vol. I.- Pt. 2,- P. 1346, 1361; Hutchison B. Op. cit.— P. 241.
• 48
  Россия и США,- С. 567.
• 49
  The Weekly Register. 1812.- Dec. 12,- P. 225; After Tippecanoe…— P. 86— 87; Pratt J. Op. cit.- P. 179-184.
• 50
  См. The Weekly Register. 1813.- Feb. 13,- P. 380-382; Feb. 27,- P. 409; March 6,- P. 10.
• 51
  См. Brackenridge H. M. History of the Late War between the United States and Great Britain.- N. Y., 1970 (reprint).- P. 84-85.
• 52
  Россия и США,- С. 562, 564, 609.
• 53
  См. The Papers of Н. Clay.- Vol. I.- P. 782; The Weekly Register. 1813,- Febr. 13.- P. 376; Apr. 3,- P. 81; Apr. 24.- P. 132.
• 54
  О русском посредничестве см. подр. Болховитинов Н. Н. Указ. соч.— С. 515-565.
• 55
  Россия и США.-552, 573-575, 582.
• 66
  The Writings of J. Monroe.- Vol. 5,- P. 256.
• 57
  Ibid.- P. 253, 255-256; The Writings of A. Gallatin/Ed. by H. Adams. — Vol. 1-3.- Philadelphia, 1879,- Vol. I.- P. 539, 544.
• 68
  ASP Military Affairs.- Vol. I.- P. 439-440.
• 59
  Ibid.-P. 443-442; The Weekly Register. 1813.-May 15,-P. 178-179; June 12,- P. 238.
• 60
  ASP Military Affairs.- Vol. I.— P. 444-451.
• 61
  См. After Tippecanoe…- P. 49—58.
• 62
  См. The Writings of J. Monroe.- Vol. 5.- P. 367.
• 63
  ASP Military Affairs.- Vol. I.- P. 455; Beirne F. F. Op. cit.- P. 213-220.
• 64
  ASP Military Affairs.- Vol. 1,— P. 359-481; The Bath Archives.- Vol. 2.- P. 390-394.
• 65
  ASP Military Affairs.- Vol. I.— P. 485-487; Graig G. M. Upper Canada: The Formative Years, 1784-1841,- L., N. Y„ 1963.- P. 78.
• 66
  Россия и США,- С. 580.
• 67
  См. Scott 1. Recollections of a Naval Life.- Vol. 1—3.— L„ 1834,— Vol. 3.- P. 149-155, 164, 169; Beirne F. F. Op. cit.- P. 168-180; Adams H. The War of 1812/Ed. by H. A. De Meerd.- Wash., 1944,- P. 129-136.
• 68
  См. The First Forty Years of Washington Society in the Family Letters of M. B. Smith/Ed. by G. Hunt.- N. Y„ 1965,- P. 90-91; Scott J. Op. cit.- Vol. 3.- P. 115-116; The Weekly Register. 1813,- July 17,- P. 328; July 24.- P. 340.
• 69
  См. The Weekly Register. 1813,- Sept. 18.- P. 44; 1814,- Jan. 1,- P. 303.
• 70
  См. The Edinburgh Review.- 1814,- Vol. 24,- №47,- P. 250; The Writings of A. Gallatin.- Vol. 1.- P. 546-552; Россия и США,- С. 590, 603, 615.
• 71
  См. Россия и США, — С. 626-627, 633, 661.
• 72
  См. The Weekly Register.- 1814,- June 4,- P. 218; June 11,- P. 239- 240; Suppl.— P. 322; Aug. 6,- P. 386; Aug. 20.- P. 422; Nov. 12,- P. 158.
• 73
  См. Memoirs of the Court of England during the Regency, 1811 — 1820 / Ed. by the Duke of Buckingham and Chandos.— Vol. 1—2,— L., 1856,- Vol. I,- P. 61; The New Monthly Magazine.- 1814,- Vol. 2,- No 7,- P. 70; Thfr Weekly Register.— 1814.— June 11.— P. 241.
• 74
  См. The Weekly Register.- 1814,- July 30,- P. 368.
• 76
  См. The Weekly Register.- 1814,-Aug. 20,-P. 421; Dec. 3.-P. 194-195
• 77
  Ibid.-June 4,-P. 222; June 25.-P. 280; Aug. 6,-P. 388; Aug. 20,- P. 428-429; Oct. 6,- P. 53; Oct. 22,- P. 95; The New Monthly Magazine.-1814,- Vol. 2,- No 8,- P. 170.
• 78
  См. The Weekly Register.- 1814,- June 11,- P. 248; June 25.- P. 279; Aug. 13,- P. 410-411.
• 79
  См. The Diary and Correspondence of Ch. Abbot, Lord Colchester, 1802— 1817/Ed. by His Son.- Vol. 1-2,- L., 1861.- Vol. 2,- P. 520.
• 80
  ASP Military Affairs.- Vol. I.- P. 524 — 590.
• 81
  The Weekly Register.- 1814.- Oct. 29.- P. 122; Beirne F. F. Op. cit.- p 309-320
• 82
  См. The Diary and Journal of R. C. Anderson, 1814-1826/Ed. by A. Tischendorf, E. T. Parks.- Durham (N. C.), 1964,— P. 18; State of New York.— Vol. 2,— P. 801; The Weekly Register.- 1814,- Sept. 24,- P. 32.
• 83
  АВПРИ.— Ф. Канцелярия.- Д. 9243,- Л. 75.
• 84
  См. Фонер Ф. История рабочего движения,— М., 1949.—С. 114—115.
• 85
  См. The Weekly Register.-1814.- Sept. 10.- P. 9; Oct. 6,- P. 55; Oct. 29,- P. 124.
• 86
  Ibid.- Oct. 15,- P. 65.
• 87
  См. The Writings of J. Monroe.- Vol. 5.- P. 370-373; The Writings of A. Gallatin.- Vol. I.- P. 637-639; The Papers of H. Clay.- Vol. 1,- P. 898; Россия и США,- С. 661.
• 88
  См. The Papers of H. Clay.- Vol. I.- P. 969-970.
• 89
  ASP FR.- Vol. 3,- P. 709.
• 90
  См. Treaties…- Vol. 1,- P. 574-584.
• 91
  См. The Edinburgh Review.- 1814,- Vol. 24,- No 47,- P. 250-257; АВПРИ.— Ф. Канцелярия,- 1815,- Д. 12 174,- Л. 35-36.
• 92
  The Weekly Register.- 1814.- Sept. 10,- P. 10; Liverpool and Merseyside: Essays in the Economic and Social History of the Port and Its Hinterland/Ed. by J. R. Harris.- L., 1969,- P. 129.
• 93
  См. The New Monthly Magazine.-1814,— Vol. 1,— No 6.— P. 604; vol. 2.— No 7.- P. 92.
• 94
  См. Россия и США.— С. 671; подр. см. Зак Л. А. Монархи против народов: дипломатическая борьба на развалинах наполеоновской империи.— М., 1966.
• 95
  Россия и США,- С. 678.
• 96
  Там же.
• 97
  См. The Weekly Register.- 1814,- Dec. 31.- P. 275.
• 98
  Ibid.— Р. 280; The Diary and Letters of G. Morris/Ed. by A. C. Morris.— Vol. 1-2,- L., 1889,- Vol. 2,- P. 568; Beirne F. F. Op. cit.- P. 322—332.