Русская дипломатия и англо-американская война 1812—1814 годов
Многие политические деятели и историки в США и Западной Европе (Н. Рокфеллер, Д. Ф. Даллес, Т. Бейли, Э. Хёлцле и др.) пытаются доказать существование чуть ли не «извечной враждебности» в отношениях между США и Россией, которая якобы определялась противоположностью политических систем.
Стремясь обосновать этот тезис, Т. Бейли, в частности, подверг критике утверждение о том, что во время англо-американской войны 1812—1814 гг. Россия предложила свое посредничество воюющим странам, стремясь помочь США. По мнению Т. Бейли, из этого основного «мифа» вытекали два других: во-первых, вмешавшись как раз вовремя, русская дипломатия свела вместе англичан и американцев и тем самым спасла последних от неминуемой катастрофы и обеспечила удовлетворительный мир; во-вторых, американский народ в целом признал вклад России и выразил за него признательность1. По этому же пути в известной мере пошел и Д. Шулим в статье, посвященной оценкам политики России прессой и государственными деятелями США в наполеоновскую эпоху2.
Правильно осветить позицию дипломатии России в англо-американской войне 1812—1814 гг. можно лишь на основе объективного и правдивого изучения документального материала и выяснения причин, определявших в то время отношения России и США.
Прежде всего необходимо, хотя бы вкратце, остановиться на вопросе о причинах и характере войны 1812—1814 гг.
Английская буржуазия, не примирившаяся с потерей своих колоний в Северной Америке, упорно проводила враждебную Соединенным Штатам политику, стремясь к подрыву их торговли и экономики. Непосредственным поводом для возникновения конфликта послужили насильственная вербовка матросов с судов США в английский флот, захваты судов и обыски американских кораблей в открытом море под предлогом поисков дезертиров. Резко осуждая действия Англии на море, К. Маркс отмечал, что она «продолжала нарушать морские права Америки, в чем она сама признавалась. Это длилось с 1806 г. и было прекращено 23 июня 1812 г., после того как 18 июня 1812 г. Соединенные Штаты объявили Англии войну. Англия отказывалась таким образом, в данном случае в течение шести лет, но от того, чтобы дать удовлетворение за открыто совершавшееся ею нарушение права,— она отказывалась прекратить это нарушение» 3.
В этом смысле война 1812—1814 гг. являлась в значительной степени продолжением революционной, освободительной борьбы за независимость США 1775—1783 гг. Это, однако, не означает, что эти войны были тождественны. Американская буржуазная историография использует, правда, термин «вторая война за независимость». Но он не получил широкого признания. Показательно, что К. Маркс (не касаясь вопроса о характере войны 1812 г. между Англией и США) такой термин никогда не употреблял 4.
За 30—35 лет, истекших со времени борьбы США за независимость в 1775—1783 гг., безусловно, произошли большие изменения как в международном положении, так и во внутренней политике США. Если усматривать причины столкновения только в политике Англии, в частности в ее действиях на море, то в таком случае непонятным было бы, почему против войны решительно выступали представители торговой Новой Англии? И, наоборот, почему самыми воинственными оказались представители Запада и Юга, которых мало затрагивали нарушения прав морского судоходства? Ответить на эти вопросы нельзя без учета экспансионистских планов правящих кругов самих США. Касаясь этой проблемы, У. 3. Фостер пишет: «Правящие классы Соединенных Штатов, ставшие к тому времени открытыми экспансионистами, видели в этой войне прекрасную возможность осуществить один из своих главных замыслов — присоединение Канады» 5.
Наиболее ярыми сторонниками войны выступали так называемые «военные ястребы» («war hawks») — Клей, Кэлхаун, Портер, Джонсон, Чивз, Крауфорд, Харпер, Грунди и др. Эта группа (в основном из числа представителей Юга и Запада) действовала в конгрессе с 1810 г. и накануне войны, в конгрессе 12-го созыва, заняла ведущее положение6. Г. Клей был избран председателем палаты представителей, Д. Кэлхаун занял ведущее положение в комиссии по иностранным делам палаты. Материалы конгресса США, личные бумаги Г. Клея, Д. Кэлхауна и др.7 содержат многочисленные данные, свидетельствующие о широких экспансионистских планах «военных ястребов». Еще выступая в конгрессе 11-го созыва, Г. Клей выразил надежду увидеть скоро новые Соединенные Штаты, «охватывающие не только старые 13 штатов, но и всю страну к востоку от Миссисипи, включая Восточную Флориду, а также некоторые территории к северу от них» 8. Аппетит «военных ястребов» быстро возрастал, и на заседаниях конгресса 12-го созыва, первая сессия которого открылась в ноябре 1811 г., стали раздаваться еще более воинственные голоса. «Я никогда не смогу умереть удовлетворенным,— заявил Р. Джонсон,— до тех пор, пока не увижу ее (т. е. Англию.— Авт.), изгнанной из Северной Америки, и ее территории — включенными в Соединенные Штаты»9. «Мне представляется,— сказал другой член палаты представителей Харпер,— что творец природы наметил наши границы на юге Мексиканским заливом и на севере — районами вечного холода» 10.
Итак, война 1812—1814 гг., как нам представляется, явилась результатом, с одной стороны, своекорыстной политики Англии, ее стремления к подрыву торговли и экономики США, деспотических действий на море. С другой стороны, она была вызвана экспансионистскими устремлениями правящих кругов самих США, их намерением захватить Канаду, оттеснить индейские племена и т. д. Остается определить, какая из этих тенденций и в какое время преобладала в период войны 1812—1814 гг.?
Эти вопросы можно правильно решить, только учитывая внутреннее и международное положение США и Англии в 1812—1814 гг. Как известно, 1812 г. был самым критическим моментом наполеоновских войн в Европе. Казалось, Наполеон 1 достиг вершины своего могущества, а Англия была полностью изолирована. Вряд ли можно предположить, что Англия именно в это время была в состоянии осуществить свои планы в отношении США. 24 июня 1812 г. началось вторжение 600-тысячной армии Наполеона I в Россию, а несколькими днями ранее, 18 июня, конгресс США объявил войну Англии.
Показательно, что в этих условиях английское правительство пошло на отмену некоторых постановлений, грубо попиравших интересы нейтральной торговли (23 июня были отменены «Orders in Council»), и в сентябре 1812 г. даже предложило прекратить военные действия. Однако президент Мэдисон отклонил это предложение, ссылаясь на то, что в нем замалчивается насильственная вербовка американских граждан в английский флот11. Понятно, что действия Англии диктовались отнюдь не искренним стремлением к миру и прекращению разбойничьих действий на море, а были в конечном итоге только дипломатическим маневром. Цена «миролюбия» Англии очень скоро стала для всех совершенно очевидной. Разгром Наполеона I в России осенью 1812 г. и первые успехи английских войск в Америке все более усиливали непримиримость Англии.
При всем значении международных вопросов, и прежде всего коренного изменения международного положения в результате разгрома армии Наполеона I в России, решающее влияние на характер войны 1812—1814 гг. оказывали, конечно, внутриполитические моменты. В свое время Г. Клей хвастался, что одной только милиции штата Кентукки будет достаточно, чтобы положить к ногам победителей Монреаль и Верхнюю Канаду12. Д. Кэлхаун полагал, что для этого потребуется всего каких-нибудь четыре недели13. Красноречивый лидер палаты представителей, а равно и его коллега из комитета по иностранным делам были, конечно, мало сведущи в военных вопросах, чего нельзя сказать о генерале Э. Джексоне. Последний, однако, также рисовал американскому народу радужные перспективы, когда 7 марта 1812 г., призывая добровольцев к борьбе против «вечных врагов американского процветания», писал о «захвате всех английских владений на североамериканском континенте» 14.
Экспансионистские планы правящих кругов США не вызывали, понятно, энтузиазма в народных массах. К тому же в самом начале войны американцев ждало полное разочарование. Генерал Хэлл не только не смог захватить Канаду, но сам позорно капитулировал в Детройте (16 августа 1812 г.)15. Затем последовали новые неудачи. Некоторым утешением, правда, служили успехи на море, в частности действия американских каперов. Но общее превосходство английских морских сил было все же бесспорным. В конце зимы пришло известие об официальном объявлении 26 декабря 1812 г. Англией блокады побережья Чесапикской бухты и Делавера. Затруднительное положение, в которое попали США, усугублялось, кроме того, позицией федералистских штатов, в частности, открытым недовольством войной в штатах Массачусетс, Коннектикут и др.
Военные неудачи (24 августа 1814 г. англичанам даже удалось захватить Вашингтон) и реальная возможность отделения федералистских северо-восточных штатов создали известную угрозу независимости и целостности США. В ходе самой войны ее характер стал изменяться. «Если война продолжится,— писал член американской делегации на переговорах в Генте сенатор Д, Бейард,— она не будет больше войной нашего правительства. Как но своему характеру, так и по своим операциям она станет оборонительной»16. В стране развивалось патриотическое движение, война с Англией стала приобретать характер войны за сохранение независимости страны. В этом смысле и следует, по нашему мнению, понимать замечание У. 3. Фостера: «Если бы Англия победила в этой войне,— а одно время перспективы войны были весьма неопределенными,— она, несомненно, попыталась бы восстановить свой старый колониальный режим на развалинах Соединенных Штатов. Для американцев поэтому война 1812 г. была справедливой и оборонительной войной» 17.
В то время как некоторые федералистские лидеры стремились использовать неудачи правительства Мэдисона в своих интересах, замышляли предать США и даже установили прямые связи с командующим английскими войсками в Канаде Д. Шербруком, трудовой народ Нью-Йорка и Балтимора строил укрепления и готовился оказать отпор англичанам. В течение нескольких дней 25 тыс. человек встали под ружье, полные решимости оборонять город. Среди них были рабочие нью-йоркской мануфактурной компании, члены городского общества печатников и т. д.18 Англичанам пришлось отказаться от своих планов захвата Нью-Йорка. Когда же 12 сентября 1814 г. они попытались атаковать Балтимор, то были отбиты. В связи с этим событием был написан национальный гимн США «Усыпанное звездами знамя». Война, таким образом, велась в этот период не в целях присоединения Канады и даже не в целях защиты прав нейтрального судоходства — речь шла уже о защите независимости самих США, и эта независимость была в конце концов сохранена19.
Какова же была позиция русского правительства в англо-американской войне 1812—1814 гг.? .
Начало англо-американской войны 1812—1814 гг. поставило русское правительство в двойственное положение. Русско-американское сближение и установление дипломатических отношений в 1808—4809 гг., как известно, определялось в значительной мере общими интересами защиты прав нейтрального мореплавания и борьбы против морского деспотизма Англии20. Со времени разрыва с Англией после Тильзита для России приобрели также определенное значение торговые связи с США. Несмотря на снижение экспорта США в результате эмбарго 1807 г., в 1809—1811 гг. американский вывоз в Россию значительно увеличился, достигнув в 1811 г. 6137 тыс. долл.21
Как отмечает Е. В. Тарле, через Россию колониальные товары, привозимые американцами, проникли затем и в страны европейского Запада22. В интересах русских помещиков и купцов царское правительство поощряло расширение русско-американской торговли, не останавливаясь при этом даже перед прямым нарушением континентальной блокады. Русское правительство в декабре 1810 г. отказалось, например, выполнить требования Наполеона о закрытии русских портов для американских судов. 30 декабря 1810 г. был издан указ, открывший порты России для любых судов, кроме английских. Россия не могла также не сочувствовать борьбе США против «морского деспотизма» Англии в защиту прав нейтральных держав, что было официальным мотивом при объявлении войны. И ужо в начале августа 1812 г. русский посланник в Вашингтоне А. Дашков открыто выразил это сочувствие, направив государственному секретарю Д. Монро ноту, в которой указывалось: «Правительство е. и. в. всегда будет радо способствовать поддержанию уважения, с которым должно относиться к правам нейтралов» 23.
Вплоть до начала 1814 г. русскую внешнюю политику формально продолжал направлять убежденнейший противник «морского деспотизма» Англии канцлер Н. П. Румянцев. Английское правительство постоянно опасалось, что Россия поставит на обсуждение вопрос о правах нейтральной торговли либо на европейском конгрессе по выработке условий мира с Францией, либо на переговорах об урегулировании англо-американского конфликта.
Вместе с тем необходимость борьбы с Наполеоном I постоянно требовала тесного объединения сил России и Англии. Уже 6 (18) июля 1812 г. между Россией и Англией был заключен мирный договор, в соответствии с которым оба государства обязывались защищать друг друга 24. Русско-английские отношения становились все более тесными по мере расширения общеевропейской войны против Наполеона I. Усиливалась и зависимость участников коалиции от английских субсидий. Все это делало вопрос об отношении к США и англо-американской войне 1812—1814 гг. со стороны России весьма сложным.
Не подлежит, однако, сомнению, что с самого начала англо-американской войны Россия стремилась способствовать ее скорейшему прекращению. В сентябре 1812 г., как только в Петербурге стало известно о начале англо-американской войны, русское правительство предложило воюющим сторонам свое посредничество для мирного урегулирования. Такой миссии русское правительство, несомненно, придавало серьезное значение. Показателен уже сам факт выдвижения этого предложения в то время, когда, казалось бы, Россию мало могли интересовать события в далекой Америке. 7 сентября 1812 г. произошло Бородинское сражение, а в середине сентября Наполеон I вступил в Москву.
21 сентября 1812 г. в беседе с Д. К. Адамсом Н. П. Румянцев сообщил о намерении России выступить в качестве посредника и запросил мнение американского посланника о возможном отношении его правительства к этому предложению. Д. К. Адамс, хотя и не имел специальных инструкций на этот счет, выразил уверенность, что подобное предложение будет рассматриваться «как новое свидетельство уважения и дружбы е. в. к Соединенным Штатам» 25. Н. П. Румянцев сообщил также, что он беседовал с английским послом лордом Каткартом и последний уже отправил отчет об этой беседе своему правительству.
При выдвижении предложений о посредничестве русское правительство руководствовалось различными соображениями, диктовавшимися интересами правящих кругов самой России и сложившейся международной обстановкой. Прежде всего было очевидно, что война в Америке не может не отвлекать значительную часть английских сухопутных и морских сил, а главное — денежных средств, столь необходимых для борьбы с Наполеоном I. В декабре 4812 г. русский посол в Лондоне Ливен заявил министру иностранных дел Англии Кэстльри, что Александр не может остаться безразличным, видя раздробление сил «из-за войны, столь отдаленной и чуждой великой цели человечества, какой является американская война» 26.
Важно учитывать также, что англо-американская война наносила ущерб русской торговле ввиду прекращения прямых русско-американских связей, начавших в последние годы так успешно налаживаться. Н. П. Румянцев в своей беседе с Д. К. Адамсом 21 сентября 1812 г. заявил, что император очень озабочен и разочарован тем, что вся выгода в области торговли, которая ожидалась от восстановления отношений с Англией (прерванных после Тильзита), потеряна в результате англо-американской войны 27.
Стремясь использовать прекращение русско-американских торговых связей, Англия стала в 1813 г. активно добиваться монопольного положения в русской внешней торговле, что вызвало недовольство русских купцов и помещиков. Блокада портов Соединенных Штатов, захваты англичанами русских грузов на американских судах и другие меры, нарушавшие интересы нейтральной торговли, вели к нежелательному в то время для России обострению отношений с Англией. В марте 4813 г. русский посол в Лондоне Дивен по ходатайству русских купцов в Англии сделал довольно резкое представление английскому министерству, выразив сожаление в связи с установлением блокады американского побережья, «меры, столь пагубной для торговли России» 28.
Получив 12 (24) февраля 1813 г. депешу Н. П. Румянцева, А. Дашков 15 (27) февраля в устной форме изложил ее содержание государственному секретарю США Монро, который принял ее ad referendum, пообещав дать быстрый ответ. Спустя 10 дней, 8 марта, Монро сообщил Дашкову, что президент США Д. Мэдисон «с удовольствием соглашается» на русское посредничество. Было решено обменяться официальными нотами. Дашков отправил свою ноту в тот же день, а 11 марта Монро прислал ответную ноту, в которой Дашкова официально уведомляли, что президент США «охотно принимает» посредничество России29.
У американского правительства имелись самые веские основания для принятия этого посредничества. Важнейшими из них были известия о полном разгроме и изгнании Наполеона из России. Героическая борьба русского народа увенчалась полным успехом. 18 октября 1812 г. началось отступление французской армии из Москвы, а 26—28 ноября жалкие остатки «великой армии» переправились через Березину и в декабре 1812 г.— через Неман[30].
Разгром Наполеона в России, англо-русское сближение и начавшийся процесс воссоздания коалиции европейских держав против наполеоновской Франции укрепляли позиции Англии. В такой обстановке Соединенным Штатам трудно было рассчитывать на уступки со стороны Англии.
Давая общую оценку положения США весной 1813 г., столь авторитетный специалист в этом вопросе, как Генри Адамс, писал: «С падением власти Наполеона и установлением тесного союза между Великобританией и Россией исчез последний шанс вырвать уступки у Англии. Соединенным Штатам предстояла долгая война без перспективы на успех» 31. Возможность остаться без единого союзника и вести затяжную войну придавала дружбе с Россией, как отметил Г. Адамс, совершенно новое значение32. Переговоры с Англией при русском посредничестве были в сложившихся условиях наилучшим шансом для США.
О значении, которое США придавали этим переговорам, можно судить уже по составу специальной американской миссии в С.-Петербург. Наряду с посланником в С.-Петербурге Д. К. Адамсом и представителем федералистов сенатором Д. Бейардом в нее вошел один из самых видных американских государственных деятелей того времени — министр финансов Альберт Галлатин 33. Рассчитывая на особые выгоды для США от русского посредничества, Д. Монро в секретной части инструкций, предназначенных для членов американской миссии, писал: «Нет ни одного вопроса из числа тех, которые вам надлежит урегулировать, в котором Россия и другие балтийские державы не могли бы рассматриваться, как имеющие общие интересы с Соединенными Штатами» 34 (секретный § 4).
Наряду с заключением мира с Англией при русском посредничестве США рассчитывали также заключить торговый договор с Россией. 22 апреля 1813 г. правительство США снабдило Д. К. Адамса, А. Галлатина и Д. Бейарда соответствующими полномочиями35.
По ходатайству русского посланника для А. Галлатина и Д. Бейарда был получен пропуск от командующего английской эскадрой адмирала Д. Уоррена36. Более того, в апреле 1813 г. А. Дашков по собственной инициативе попытался добиться перемирия и направил с этой целью к командующему английским флотом, блокировавшем США, Д. Уоррену советника русской миссии в Вашингтоне. Д. Уоррен согласился с предложением А. Дашкова и сообщил предварительные условия для переговоров о перемирии 37. Обмен мнениями был сохранен в тайне от США. Однако, когда Дашков осторожно, чтобы не «скомпрометировать добрую волю», проявленную Уорреном, навел справки у американского правительства, выяснилось, что обсуждение вопроса о насильственной вербовке моряков США поручили своим представителям, направленным в С.-Петербург38.
В то время как в США предложение о русском посредничестве встретило самое благожелательное отношение, реакция английского правительства была совсем иной. Первые успехи английского оружия сделали войну против США весьма популярной среди правящих кругов страны дважды (в конце 1812 и осенью 1813 г.) английский парламент единодушно, без голосования принимал приветственные адреса принцу-регенту и министерству в связи с американской войной. В конце 1812 и в 1813 г. английское правительство вовсе не желало каких-либо мирных переговоров с США. Тем более не хотело оно переговоров при посредничестве России, учитывая общность интересов России и США в вопросах торговли и морского права.
Вместе с тем первоначально английское правительство, опасаясь вызвать раздражение своего могущественного союзника, решило занять выжидательную позицию и воздержаться от решительного отклонения предложения посредничества. Сообщая в Петербург о своей первой беседе с премьер-министром Ливерпулем по этому вопросу, русский поверенный в делах Николаи писал: «Премьер-министр, выражая мне заранее признательность, с которой должен быть принят здесь подобный дружественный жест со стороны е. и. в… сообщил, что адмирал Уоррен был наделен полномочиями для восстановления мира между обеими сторонами» и что поэтому, «возможно, было бы разумнее не предпринимать ничего нового» до получения сведений о результатах этих переговоров, которые ожидаются через месяц39. 31 октября (12 ноября) 1812 г. Николаи беседовал по вопросу о. посредничестве с Кэстльри, который также предпочел уклониться от прямого ответа, хотя и достаточно ясно намекнул на отрицательное отношение английского правительства к посредничеству России40. Через шесть дней Кэстльри вручил Николаи ноту, в которой «с сожалением» признавал, что «благодаря характеру требований, на которых правительство Соединенных Штатов сочло в последнее время необходимым основать продолжение войны, вмешательство дружественной державы не будет способствовать восстановлению мира» 41.
Вновь прибывший русский посол Ливѳн возобновил вопрос о посредничестве в беседе, которую он имел с Кэстльри в декабре 1812 г. Английский министр повторил Ливену то же самое, что он сказал Николаи 12 ноября, добавив, что ссора между США и Великобританией — это результат наполеоновских интриг в Вашингтоне и что ни о каких действительных переговорах не может идти речь, пока американцы не начнут действовать в этом направлении сами 42.
Сообщая 10 декабря Д. К. Адамсу о первой реакции английского правительства на предложение о посредничестве, Н. П. Румянцев отметил: «Они не приняли и не отвергли его, но намекнули, что оно не будет приемлемо в Америке и что они думают, что время еще не наступило. Однако, по-видимому, они послали адмирала Уоррена с полномочиями для переговоров» 43.
В мае 1813 г., получив известие о действиях Дашкова в Вашингтоне и о назначении американской миссии, английское правительство решило окончательно отклонить русское предложение о посредничестве. В беседе с Ливеном Кэстльри заявил, что «характер спора между Англией и Америкой» не допускает вмешательства в него третьей стороны 44. Это заявление было сделано в момент, когда Россия была уже прочно втянута в войну в Европе и оказывалась в известной зависимости от действий всех членов коалиции.
Отклонив посредничество, английское правительство не решилось, однако, полностью игнорировать русский демарш в пользу мира между Англией и Соединенными Штатами. В этой же беседе с Ливеном Кэстльри впервые намекнул, что английское правительство согласится вести переговоры с американскими представителями, если эти переговоры будут происходить в Лондоне и без посредников. Кэстльри заявил, писал Ливен, что «вопрос слишком сильно затрагивает особые интересы и даже национальные чувства англичан, чтобы его можно было обсуждать где-нибудь еще, а не здесь» 45.
Таким образом, из «двух зол» — прямых переговоров и переговоров при русском посредничестве — английское правительство выбрало первое. Этот шаг английского правительства в определенной степени явился результатом мирной инициативы России. Характерно, в частности, что сам Кэстльри мотивировал согласие Англии на переговоры с США стремлением «предоставить е. и. в. возможность осуществить свои дружеские намерения и одновременно, чтобы дать ему доказательство стремления Англии положить конец этой борьбе, от которой никто не выигрывает» 46.
Оценивая согласие Англии на прямые переговоры о мире с США, Г. Адамс писал: «Это преимущество было достигнуто благодаря русскому предложению посредничества и имело целью не умиротворить Америку, a заставить замолчать Александра и Румянцева» 47.
Будучи вынужденной согласиться на переговоры о мире с Соединенными Штатами, Англия, однако, стремилась оградить переговоры от вмешательства России. Подробно останавливаясь на этом в письме к лорду Каткарту от 14 июля 1813 г., Кэстльри писал: «Исключительно важно освободить любые переговоры между Америкой и нами даже от видимости иностранного вмешательства» 48. Вопрос о морском праве Кэстльри вообще не считал возможным обсуждать. Предварительное исключение любого морского вопроса было непременным условием участия Англии даже в общих переговорах в Европе. «Великобританию можно лишить участия в конгрессе, но не лишить ее морских прав, и, если континентальные державы понимают свои интересы, они не отважатся на это» 49.
Кэстльри косвенным образам информировал о позиции Англии и американских представителей. Будучи проездом в Готтенбурге, А. Галлатин написал 22 июля 1813 г. о своей миссии братьям Баринг и К° (банкиры, с которыми он вел дела) и попросил их довести об этом до сведения английского правительства. 22 июля 1813 г. после консультации с Кэстльри А. Баринг написал подробное письмо А. Галлатину о желании Англии вести переговоры без русского посредничества. Одновременно А. Баринг весьма недвусмысленно отметил, что если американские уполномоченные обязаны по инструкции упрямо придерживаться своих требований в вопросе о насильственной вербовке моряков в английский флот с судов США, то он считает, что переговоры бесполезны50.
Все эти события происходили на фоне напряженной международной обстановки в Европе. В мае 1813 г. Наполеон I одержал победы при Люцене и Бауцене. В июне при посредничестве Меттерниха было заключено временное перемирие. Происходили сложные переговоры о расширении коалиции против Наполеона. И именно в это время стало известно, с одной стороны, об отклонении Англией предложений о посредничестве, а с другой — о посылке американской миссии в С.-Петербург.
Н. П. Румянцев, получив соответствующие донесения Ливена, 22 июня 1813 г. информировал Д. К. Адамса об отклонении Англией русского предложения51. Н. П. Румянцев не считал, однако, или не хотел считать ответ английского правительства окончательным и полагал целесообразным возобновить предложение о посредничестве. Канцлер не желал примириться с тем, что Россия окажется отстраненной от переговоров, в которых он видел средство «окончательно измелить принципы ее (Англии, — Авт.) политики, столь деспотической и столь разрушительной для процветания нейтральных держав» 52. Поэтому он убеждал Александра I, что «интересы и достоинство империи» требуют не отказываться от мысли о посредничестве и не оставлять без внимания американскую миссию в С.-Петербурге53.
Испытывая давление Англии и находясь под влиянием своего окружения в ставке, царь колебался. Его первым побуждением было настаивать перед Англией на принятии русского посредничества. 6 (18) июля он послал Румянцеву короткую записку: «Я полностью одобряю Ваш взгляд па вопрос о посредничестве и уполномочиваю Вас действовать соответственно» 54. Однако очень скоро мнение Александра I изменилось. Получив в конце июля упоминавшуюся выше депешу Ливана от 4 (16) июля с уведомлением о согласии Англии вести прямые переговоры в Лондоне с американскими уполномоченными, Александр I предписал Нессельроде, который практически исполнял обязанности руководителя внешней политики, послать Ливену для передачи английскому правительству ответ, гласивший: «Желание увидеть окончание ссоры, крайне губительной для обеих стран, побудило е. и. в. предложить свое посредничество Великобритании и Соединенным Штатам; как только британское правительство сочло уместным отклонить это предложение, мы стали рассматривать его, как не имевшее места. Пока продолжалась переписка, конгресс, по-видимому, решил послать уполномоченных; е. в. до сих пор не знает, предприняли ли они какой-либо демарш, чтобы объявить о своих полномочиях, однако, если бы случилось так, что они пожелали бы начать какие-либо переговоры, ваше превосходительство можете дать заверения, что им будет предложено направиться в Лондон» 55. Примерно аналогичного содержания ответ был дан Александром I и лорду Каткарту, о чем последний писал, в частности, Кэстльри из Рейхѳнбаха 5 августа 1813 г.56
Решение об отказе от посредничества было принято Александром I в тот момент, когда стоял вопрос о том, ратифицирует ли Англия подписанную незадолго перед этим в Рейхенбахе конвенцию57 о субсидиях и согласится ли она на увеличение выплат, чего настойчиво добивалось русское правительство. Пользуясь финансовыми затруднениями России, вызванными ведением тяжелой войны с Наполеоном I, английское правительство предприняло едва прикрытое давление на русское правительство, добиваясь уступок в области торговли, обязательства России не допускать обсуждения вопроса о «морском праве» в мирных переговорах с Францией и отказа от посредничества в англо-американских переговорах 58. Заявление об отказе от посредничества и формальная уступка в вопросе о правах нейтральной торговли, содержавшиеся в упомянутой инструкции Нессельроде Ливену, должны были, по всей видимости, служить платой за английскую «щедрость».
Между тем 21 июля 1813 г. А. Галлатин и Д. Бейард уже прибыли в С.-Петербург и 24 июля были представлены Д. К. Адамсом Н. П. Румянцеву. Американские представители передали канцлеру копии своих полномочий и верительного письма за подписью Д. Мэдисона59. Н. П. Румянцев, ничего не знавший о принятом в ставке императора решении, получив от Александра I записку, в которой он уполномочивался «действовать соответственно» своим взглядам, задумал и попытался осуществить, вопреки отказу английского правительства, план, целью которого было сохранить в руках России «посредничество в столь важном деле» 60. Подготавливая проект новых инструкций о возобновлении предложения о посредничестве для Ливана, Н. П. Румянцев действовал в тесном контакте с американской делегацией. В беседе с Д. К. Адамсом 19 августа 1813 г. Н. П. Румянцев запросил мнение американского посланника на случай, если Англия предложит перенести переговоры в Лондон. Точка зрения Д. К. Адамса сводилась к следующему. Если переговоры в Лондоне будут вестись при русском посредничестве, он не предвидит каких-либо особых помех. Ведение же прямых переговоров не входит в полномочия американской делегации61.
Одновременно американские делегаты заявили, что они согласны терпеливо ждать, пока сохраняется хоть какое-то основание надеяться, что посредничество будет принято Англией62. Показательна также реакция американской делегации на предложение о прямых переговорах, содержащаяся в письме А. Баринга, полученном в С.-Петербурге 17 августа. После двухчасового обсуждения письма с А. Галлатином и Д. Бейардом Д. К. Адамс сделал следующую запись в своем дневнике: «Желание перетянуть нас в Лондон выражено весьма откровенно, но нет ничего, кроме туманных и общих выражений, что давало бы надежду на то, что мы имели бы там какую-либо перспективу на успех» 63.
Депешей от 16 (28) августа 1813 г. Н. П. Румянцев предписал Ливану вручить Кэстльри прилагавшуюся ноту, возобновлявшую предложение о посредничестве64. При этом Румянцев считал возможным «удовлетворить желание англичан перенести переговоры в Лондон», возложив осуществление посредничества на Ливена65. Все материалы, направлявшиеся Ливену для возобновления предложения о посредничестве, были предварительно показаны членам американской миссии в соответствии с замечаниями А. Галлатина. Н. П. Румянцев, признавший их справедливость, внес в окончательный текст необходимые исправления66.
Со своей стороны американские представители познакомили Н. П. Румянцева 7 сентября 1813 г. с содержанием письма А. Баринга от 22 июля и своим ответом на это письмо. «Г-н Галлатин,— писал Н. П. Румянцев Александру I,— прочел мне несколько мест из своего ответа: он написал г-ну Барингу, что не видит абсолютно никаких препятствий к тому, чтобы с согласия в. в. переговоры происходили не в Петербурге, а в каком-либо другом месте; но что полномочия, которыми они снабжены, полностью исключают возможность для них вести переговоры о мире без участия в. в.; что заставлять их запрашивать другие — значило бы, кроме многих трудностей, затянуть дело примирения… Г-н Галлатин не сомневается… что письмо г-на Баринга было ему предписано министерством» 67.
В то время как в С.-Петербурге Н. П. Румянцев вел переговоры с американской миссией и подготавливал возобновление предложения о русском посредничестве, в ставке царя английские представители занимались проектом окончательного официального отказа от русского посредничества. Как позднее утверждал английский посол в России лорд Уолпол, он сам написал в Праге 23 и 24 августа ногу Каткарта к Нессельроде 68 от 1 сентября 1813 г., в которой наряду с отклонением посредничества Каткарт по поручению английского правительства просил добрых услуг России, а именно: передать американским уполномоченным предложение прибыть в Лондон или Готтенбург для ведения прямых переговоров с английскими представителями69. 22 сентября (4 октября) Нессельроде вручил английскому послу ответную ноту, в которой говорилось, что до сведения американских уполномоченных доведено «предложение английского министерства о ведении прямых переговоров с ними либо в Лондоне, либо в Готтенбурге. Милорд Каткарт может быть уверен, что, как только их ответ прибудет в главный штаб, нижеподписавшийся не замедлит сообщить ему об этом» 70.
В обычных условиях ведения дел трудно предположить, чтобы Нессельроде не сообщил содержание ноты Каткарта американским представителям. Тем не менее эта нота не была даже переслана Н. П. Румянцеву, который в результате был поставлен в С.-Петербурге в самое двусмысленное положение. Переписку с канцлером вел лично Александр I. Получив от Н. П. Румянцева сообщения об инструкциях, насланных Ливену для возобновления предложений о посредничестве, Александр I не только не сообщил о последней ноте британского пасла, заключавшей в себе по существу окончательный и решительный отказ от посредничества, но написал Румянцеву подряд три собственноручные записки, одобрив предписания, направленные Ливену, и распорядившись принять от американских уполномоченных их верительные грамоты71.
Трудно сказать, какими конкретными мотивами руководствовался Александр I, в своих действиях. Может быть, он надеялся, что английское правительство, несмотря на свой решительный отказ, в конце концов пойдет на уступки. Может быть, он действительно не видел или, точнее, не хотел видеть каких-либо противоречий в своей позиции. Их, однако, не мог не увидеть граф Ливен в Лондоне, который отказался вручить Кэстльри присланную ему Н. П. Румянцевым ноту. «В связи с заявлением,— писал он Нессельроде,— которое я сделал английскому министерству согласно переданному мне… предписанию, о том, что американским уполномоченным будет предложено нашим двором обратиться со своими предложениями в Лондон, мне показалось, что представлять упомянутую ноту значило бы действовать против высочайшей воли, и вследствие этого я счел необходимым отложить выполнение распоряжений, содержащихся в депешах г-на государственного канцлера, впредь до новых указаний» 72. Граф Ливен явно «переоценивал» свои умственные способности, если рассчитывал обнаружить противоречия там, где их не хотел видеть царь. В ноябре 1813 г. Нессельроде направил Ливену строгое предписание выполнить распоряжение канцлера и вручить ноту английскому правительству, сообщив, что «е. и. в. отнюдь не находит, чтобы смысл этой ноты противоречил инструкциям, которые он непосредственно переслал Вам через меня» 73.
В наиболее трудном положении в результате всех этих переговоров оказался Н. П. Румянцев. На следующий день после получения писем от Александра I с одобрением его действий Н. П. Румянцев довел их содержание до сведения Д. К. Адамса и даже показал одно из них (от 8 сентября) 74. Н. П. Румянцев сообщил Д. К. Адамсу, что император приказал извиниться за задержку с его ответом, так как он в течение нескольких недель находился неотлучно при армии. 12 октября 1813 г. состоялась, наконец, официальная церемония вручения А. Галлатином, Д. К. Адамсом и Д. Бейардом верительного письма для передачи императору75.
Время шло, и американские представители, естественно, все чаще осведомлялись об окончательном ответе Англии. Канцлер делал все от пего зависящее, чтобы как-то развлечь американских делегатов: устраивал обеды, приемы, представлял делегатов членам императорского дома и т. д. Н. П. Румянцев не мог, однако, сделать главного: сообщить об окончательном ответе английского правительства на предложение о посредничестве и ноте Каткарта от 1 сентября 1813 г., так как он никогда не получал этого документа из ставки императора. Н. П. Румянцев мог сказать А. Галлатину только о том, что Ливен не вручил ноту с предложением и возобновлении посредничества. По отзыву А. Галлатина, Н. П. Румянцев выглядел очень огорченным поведением посла. Канцлер сообщил, что он сразу же перешлет донесение Ливена императору с просьбой прочитать его полностью и дать указания о дальнейших действиях76.
Английская дипломатия не преминула воспользоваться создавшимся положением. Особую активность проявил английский посол в С.-Петербурге лорд Уолпол, стремившийся окончательно сломить влияние Н. П. Румянцева и вбить клин в отношения между Россией и США. В разговоре е секретарем американской миссии Л. Гаррисом 3 ноября 1813 г. Уолпол, ссылаясь на Кэстльри, утверждал, что впервые о русском посредничестве английскому правительству стало известно только1 из сообщения о выдаче адмиралом Уорреном (весной 1813 г.) паспорта на проход судна с американскими представителями. Английский кабинет сразу же принял решение об отклонении посредничества и о желании вести прямые переговоры с США в Лондоне или Готтенбурге. После того как Каткарт довел это до сведения Александра I, последний ответил, что он ничего не может больше сделать, и дал инструкции канцлеру выразить сожаление американским посланникам по поводу отклонения Англией посредничества и заявить, что он не может предпринять больше никаких мер. Если только американские представители, сказал далее Уолпол, начнут прямые переговоры, то было бы легко прийти к соглашению. Л. Гаррис заявил, однако, что представители США имеют полномочия вести переговоры только при русском посредничестве 77.
Лорд Уолпол постарался как можно шире распространить свою версию об истории русского посредничества. 20 ноября 1813 г. во дворце при большом стечении гостей английский посол в разговоре с Бейардом намеренно громко вновь начал рассказывать о том, что английское правительство никогда не получало даже намека о русском посредничестве до сообщения от Уоррена78. Наконец, позднее, 2 апреля 1814 г., Уолпол прямо заявил Д. К. Адамсу об умышленном сокрытии от американских представителей содержания ноты Каткарта. «Румянцев вбил себе в голову какой-то дикий и абсурдный проект конгресса и морского права, и он [Уолпол] столь же уверен, как он уверен в своем собственном существовании, и думает, что сможет это доказать, что Румянцев обманывал всех нас» 79.
В определенной степени версия Уолпола повлияла и на позднейших исследователей. Даже столь осведомленный историк, как Д. Хилдт, в противоречии с фактами утверждал, что впервые в Англии стало известно о посредничестве лишь после известия о выдаче Уорреном паспорта на проход судна с американскими представителями 80. Между тем в действительности предложение России о посредничестве было сделано Англии даже несколько раньше, чем США, в том же сентябре месяце 1812 г. Уже осенью 1812 г., как это отмечалось выше, Ливерпул и Кэстльри обсуждали это предложение с русскими представителями в Лондоне сначала с Николаи, а затем с Ливеном.
Желая поскорее покончить с вопросом о русском посредничестве, британский кабинет решил завязать переписку с правительством США в обход России. 4 ноября 1813 г. Кэстльри направил государственному секретарю Монро письмо, предлагая ему начать прямые переговоры о мире. К письму была приложена нота Каткарта Нессельроде от 1 сентября 1813 г. Ссылаясь на донесение Каткарта, Кэстльри сообщал, что американские представители в С.-Петербурге дали понять в ответ на ноту Каткарта, что они не возражают против переговоров в Лондоне и в равной с Англией степени желают не смешивать их с делами европейского континента, но что полномочия американских представителей ограничены переговорами при условии русского посредничества. Кэстльри предложил поэтому президенту во избежание дальнейших отсрочек послать американским уполномоченным новые инструкции81.
На этот раз английская дипломатия могла торжествовать — ей удалось изолировать Соединенные Штаты. Россия все больше погружалась в сложный комплекс европейских дел. 1 февраля 1814 г. Н. П. Румянцев пригласил Д. К. Адамса к себе домой и познакомил его с донесением Ливена от 26 ноября (8 декабря) 1813 г., в котором посол подробно сообщал о шагах, предпринятых Кэстльри для начала прямых переговоров с США, и о непосредственном обращении английского министра в Вашингтон.
Перед своим отъездом из С.-Петербурга 23 апреля 1814 г. Д. К. Адамс нанес прощальный визит Н. П. Румянцеву и сообщил, в частности, о своей ноте Ведемейеру от 16 марта (7 апреля) 1814 г.82 Д. К. Адамс опроверг ссылки на какой-либо ответ американских уполномоченных на ноту Каткарта от 1 сентября 1813 г. В свою очередь Н. Л. Румянцев вновь подтвердил, что он никогда не получал подобной ноты и высказал предположение, что Уолпол мог Каткарту сообщить о беседах, неточных и неофициальных, в результате чего и могли возникнуть утверждения Кэстльри. «Все это,— заявил Н. П. Румянцев,— происходит от двойственности в ведении дел — здесь через один канал и в ставке через другой. Но он [Н. П. Румянцев] всегда был откровенен и прям с нами. Он не получал от императора по этому вопросу ничего… Император запретил графу Нессельроде писать ему что-либо, кроме простой пересылки официальных документов. Если мы когда-нибудь ответили так, как утверждает лорд Кэстльри, пусть они воз- произведут наш ответ. Он должен быть сообщен в письменном виде, так как ничто, кроме письменного документа, не может рассматриваться в качестве такого ответа» 83.
Получив сообщение о согласии правительства США на открытие прямых переговоров о Англией, Д. К. Адамс 28 апреля 1814 г. покинул С.-Петербург. Еще раньше, 25 января, выехали из С.-Петербурга А. Галлатин и Д. Бейард. Правительство США с большой неохотой пошло на прямые переговоры с Англией. В ответном письме Кэстльри от 5 января 1814 г. Монро выразил от имени президента сожаление в связи с отклонением Англией русского посредничества, что явилось «новым препятствием к началу переговоров о примирении» 84. Д. Монро прекрасно отдавал себе отчет о причинах отказа Англии от русского посредничества. «Почему Великобритания отвергла русское посредничество? — писал Д. Монро в специальной записке по этому вопросу.— Потому, что она боится его. Почему она предложила вести с нами прямые переговоры? — Потому, что она желает предотвратить объединение (а concert) Соединенных Штатов с северными державами, предотвратить, как она говорит, смешение наших дел с делами континента… Ее цель вести с нами переговоры вне (apart) континента и заставить заключить невыгодный для нас договор без той помощи, которую мы могли бы получить от объединения и дружеского общения с северными державами» 85.
Накануне и в ходе переговоров в Генте представители США неоднократно обращались к России как к единственной державе, на чью поддержку они могли рассчитывать, с просьбами оказать воздействие на английское правительство, чтобы сделать его более уступчивым. Так, в июне 1814 г. Галлатин обратился к Александру I, находившемуся в то время в Париже, с письмом, в котором выражалась надежда на содействие России 86. В сентябре 1814 г. американский поверенный в делах в Петербурге Л. Гаррис, как доносил Нессельроде Ведемейеру, «говорил с некоторым беспокойством о худом положении их дел на конгрессе, собранном в Генте», и просил русское правительство сделать в их пользу «новые домогательства» 87.
Русская дипломатия не предприняла прямых шагов для вмешательства в переговоры в Генте. Понятно, конечно, что английское правительство никогда этого и не допустило бы. Тем не менее сам ход Венского конгресса и резкое обострение противоречий между недавними союзниками не могли не оказать определенное влияние на переговоры в Генте. Для того чтобы успешно противостоять России и Пруссии в Вене, Англии необходимо было как можно скорее закончить переговоры с США. Характерно в этой связи, что на заключительном этапе переговоров, когда английское правительство решило отказаться от территориальных притязаний к США, оно прямо ссылалось в числе других причин на неудовлетворительное состояние переговоров в Вене 88.
24 декабря 1814 г., наконец, был подписан Гентский договор, который скорее обходил молчанием, чем разрешал спорные вопросы, вызвавшие войну 1812 г. (вопрос о границах, свободе морей, нравах нейтральных государств и т. д.). Основное содержание договора сводилось к простому прекращению военных действий и восстановлению старых границ89. Соединенным Штатам не удалось достигнуть какого-либо изменения положения в свою пользу, но их независимость была подтверждена.
Долгое время оставался открытым вопрос о толковании первой статьи Гентского доктора относительно условий эвакуации английских войск с территории США. Так как обе стороны не смогли прийти к соглашению, в начале 1820 г. по предложению американского посланника в Лондоне Р. Раша и с согласия английского правительства было решено передать этот спор на третейское решение России (в соответствии с 5-й статьей конвенции 1818 г.). На основании грамматического разбора текста первой статьи Гентского договора русское правительство признало более основательной точку зрения США. 30 июня (12 июля) 1822 г. в С.-Петербурге при посредничестве России была подписана соответствующая конвенция 90.
В конечном счете, несмотря на то, что русское посредничество было отклонено Англией, действия России способствовали примирению сгорав. Отклонив русское посредничество, Англия тем не менее согласилась на ведение прямых переговоров, учитывая желание России ускорить окончание англо-американской войны. Позиция России и в дальнейшем явилась существенным фактором, оказавшим благоприятное для США влияние при урегулировании спора о толковании первой статьи Гентского договора 1822 г.
Примечания
- Th. Bailey. America Faces Russia. New York, 1950, p. 19.
- D. Schulim. The United States Views Russia in the Napoleonic Age.— «Proceedings of the American Philosophical Society», vol. 102, 1958, № 2, p. 148—159.
- К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 15, стр. 454—455.
- См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 15, стр. 399, 403, 511.
- У. 3. Фостер. Негритянский народ в истории Америки. М., 1955, стр. 99.
- Подробнее см. J. W. Pratt. The Expansionists of 1812. Gloucester, 1957; Th. D. Clark. The Story of the Westward Movement. New York, 1959, p. 260—288.
- «The Papers of Henry Clay», vol. I. Lexington, 1959; «The Papers of John C. Calhoun», vol. 1, 1801—1817. University of South Carolina Press 1959.
- «Annals of Congress», 11th Congress, 3d Séssion, p. 63.
- «Annals of Congress», 12th Congress, 1st Session, p. 457, 458.
- Ibid., p. 657.
- «Annals of Congress», 12th Congress, 2nd Session, p. 1197—1198.
- «Annals of Congress», 11th Congress, 1st Session, p. 579—580.
- «The Papers of John C. Calhoun», vol. I, p. 104—105.
- «Correspondence of Andrew Jackson». Ed. by J. Bassott, vol. I. Washington, 1926, p. 220—222. Об экспансионистских замыслах правящих кругов США в отношении Канады см. S. В. Rуеrsоn. The Founding of Canada. Beginnings to 1815. Toronto, 1960, p. 293—315.
- H. Adams. History of the United States of America, 9 vols. New York, 1931, vol. VI, p. 289—295; A. R. Gilpin. The War of 1812 in the Old Northwest. Michigan State University Press, 1958, p. 109—125.
- «Papers of James A. Bayard. 1796—1815». Ed. by E. Dоnnan. Washington, 1915, p. 317. Письмо к А. Харперу от 19—20 августа 1814 г. Дописывая свое письмо 20 августа, после получения ноты английских уполномоченных с изложением условий мирного урегулирования, Д. Бейард вновь отметил, что «характер войны коренным образом изменился» и теперь «мы не поосто отстаиваем честь нации, а вынуждены бороться за ее существование».— Ibid., р. 318.
- У. 3. Фостер. Негритянский народ в истории Америки, стр. 99.
- Ф. Ф о н е р. История рабочего движения в США. М., 1949, стр. 114—115.
- Нами дается только самая общая схема событий. Разумеется, на заключительном этапе войны США не ограничивались только оборонительными действиями, связанными с обеспечением их независимости. Достаточно отметить, например, операции генерала Уилкинсона, а затем Э. Джексона в испанской Флориде в 1813— 1814 гг., не прекращавшуюся жестокую борьбу против индейских племен и т. д.
- Подробнее об этом см.. Н. Н. Болховитинов. К истории установления дипломатических отношений между Россией и США (1808—1809 гг.).— «Новая и новейшая история», 1959, № 2.
- Т. Реtkin. А Statistical View of the Commerce of the United States of America. New Haven, 1835, p. 230-232.
- Е. В. Тарле. Континентальная блокада.— Соч., т. III. М., 1958, стр. 333.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 12168, л. 169.
- Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами, т. XI. Трактаты с Англией, 1801—1831. СПб., 1895, стр. 164.
- J. Q. Adams. Memoirs. Comprising Portions of His Diary from 1795 to 1848, 12 vols. Philadelphia, 1874—1877, vol. II, p. 402. 30 сентября (12 октября) 1812 г. соответствующие инструкции были направлены Дашкову в Вашингтон.— АВПР, ф. Пос- во в Вашингтоне, 1813 г., д. 5, л. 75—76. Еще ранее, 6(18) сентября 1812 г., подобные инструкции были посланы русскому поверенному в делах в Лондоне Николаи.— АВПР, ф. Канцелярия, д. 6821, л. 4—5.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6822, л. 62.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, р. 401—402.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6829, л. 32 и об.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 12170, л. 80—82, 98—99, 72—73.
- Победы русского оружия были торжественно отмечены и в США. 5 июня 1813 г. в связи с победами русской армии состоялась официальная церемония, на которой присутствовали руководители правительства США и русский посланник.— «The Celebration of Russian Victories, in Georgetown District Colombia, on the 5th of June 1813». Georgetown, 1813.
- Н. Adams. History of the United States of America, vol. VII, p. 33.
- Ibidem.
- J. Monroe. Writings, vol. V. New York, 1901, p. 251, 267—268.
- Ibid., p. 256 (открытый текст инструкции опубликован в «American State Papers. Foreign Relations». Washington, 1832—1859, vol. Ill, p. 695—700).
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 3344, л. 19.
- АВПР, ф. Канцелярия, д, 12170, л. 138—140.
- АВПР, ф. Пос-во в Вашингтоне, 1813 г., д. 6, л. 70—73.
- Там же, л. 146, 154.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6820, л. 4—5.
- Там же, л. 22.
- Там же, л 30.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6822, л. 63.
- J. Q. Adams. Memoirs, yol. II, р. 433.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6829, л. 293—294.
- Там же.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6834, л. 2—3.
- Н. Adams. History oí the United States of America, vol. VII, p. 343.
- «Correspondence, Despatches and Other Papers of Viscount Castlereaght», vol. IX. London, 1852, p. 35 (подчеркнуто в оригинале).
- Ibid., p. 34—35.
- Цит. no: J. Hildt. Early Diplomatic Negotiations of the United States with Russia. Baltimore, p. 75; H. Adams. History of the United States of America, vol. VII, p. 343.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, p. 479.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7942, л. 200—201.
- Там же, л. 226.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7944, л. 389.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6835, л. 102, об., 103.
- С. К. Webster. British Diplomacy 1813-—1815. London, 1921, p. 16.
- Союзная конвенция между Россией и Англией, заключенная в Рейхенбахе 3(15) июня 1813 г.— Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций…, стр. 169—174.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6834, л. 5.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 3344, л. И.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7942, л. 321.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, р. 511.
- «Papers of James A. Bayard», p. 31—236.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, p. 509.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6831, л. 100—101.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7942, л. 282.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7942, л. 331—332.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, р. 593.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 12170, л. 329—330.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 1478, л. 17.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7944, л. 398, 405, 410.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6834, л. 91.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 6835, л. 196.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, р. 529—532.
- Ibid., р. 532-534.
- Ibid., р. 542—543.
- Ibid., р. 551—552.
- Ibid., р. 591 (подчеркнуто в дневнике Адамса).
- J. Hildt. Early Diplomatic Negotiations of United States with Russia, p. 68—69.
- J. Hildt. Early Diplomatic Negotiations of United States with Russia, p. 82—83.
- Ibid., p. 579; АВПР, ф. Канцелярия, д. 3346, л. 23—24.
- J. Q. Adams. Memoirs, vol. II, p. 599—600.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 12170, л. 310—312.
- J. Monroe. Writings, vol. V, p. 280.
- АВПР, ф. Канцелярия, д. 7953, л. 76.
- Н. Adams. The War of 1812. Washington, 1944, p. 341.
- H. Millar (ed.). Treaties and Other International Acts of the United States of America, yol. II. Washington, 1931, p. 574—584.
- Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций…, т. XI, стр. 289—299.