Дипломатия в годы Гражданской войны и Реконструкции (1861 — 1877)

Внешнеполитические проблемы гражданской войны (1861-1865)

Внешняя политика любой державы, принимающей более или менее активное участие в дипломатической борьбе, во многом определяется реальным соотношением сил на мировой арене.

Не следует переоценивать внешнеполитической роли США в конце XIX века. Однако, по мнению американского историка Стефена Пелза, США в период гражданской войны входили в группу государств, имевших достаточно высокий авторитет в мировых внешнеполитических сферах. По мнению этого автора, гражданская война и Реконструкция относятся к тому времени, когда «имелось пять или более великих держав, которые были относительно равны по своему потенциалу»1.

Конечно, внешнеполитический потенциал Соединенных Штатов трудно было сравнивать с международным весом великих европейских держав. Тем не менее США играли весьма активную роль в мировой политике. И внешнеполитическая история гражданской войны доказывает это.

Гражданская война в США вызвала серьезную перегруппировку сил в мире. Против антирабовладельческого Севера сложился Священный союз европейской реакции, в который входили либеральное правительство Великобритании, императорское правительство Франции, прорабовладельческие круги Испании и правительства других европейских стран.

Трудностей на внешнеполитическом фронте гражданской войны было не меньше, чем в борьбе с внутренней контрреволюцией, так как молодой дипломатии Американской революции противостояла мощная коалиция европейских держав.

С самого начала гражданской войны стало очевидным ее международное значение. В послании конгрессу от 4 июля 1861 г. президент Линкольн писал, что эта война не только определила будущее США, но «ставит перед всей семьей народов проблему, может ли конституционная республика, то есть демократия — правительство народа, руководимое самим народом, сохранить свою территориальную целостность в борьбе с внутренним врагом»2.

Сецессионисты могли держаться «на плаву», только опираясь на союзников и друзей за границей. Показательно, что одним из первых ведомств, которое они сформировали, был государственный департамент. Его руководители сразу же развернули бурную деятельность за границей и в дипломатическом корпусе Вашингтона. Главы дипломатических миссий, в том числе и русской, были немедленно поставлены мятежными рабовладельцами в известность о создании нового государства.

Россия заняла позицию нейтралитета и отказалась признать это незаконнорожденное рабовладельческое государство. 9(21) января 1861 г. русский посланник Э. А. Стекль сообщал министру иностранных дел А. М. Горчакову: «Ясно, что мы должны рассматривать г-на Линкольна как законно избранного президента». По вопросу о признании конфедерации Стекль писал: «Мне кажется, что наиболее соответствующий нашим интересам и нашему достоинству ответ, который мы могли бы дать, был бы следующий: мы признаем Южную конфедерацию тотчас, как только она, конституировавшись, урегулирует свое положение по отношению к республике Севера путем установления постоянных дипломатических отношений.

Нам не следует проявлять излишней поспешности по отношению к сецессионистам, так как для наших политических интересов желательно сохранение Союза…»3.

Антирабовладельческие круги США были убеждены в том, что Россия благожелательно отнесется к правительству Линкольна. «Нью-Йорк дейли трибюн» выражала уверенность, что дело освобождения негров-рабов найдет в России самый горячий отклик. «Американские предатели, которые рассчитывают получить признание и поддержку от России, несомненно, недооценивают стоящие перед ними трудности»4.

Речь, которую произнес Авраам Линкольн при вступлении в должность президента, не удовлетворила ни левых, ни правых. Ее лейтмотив сводился к попытке уговорить рабовладельцев отказаться от курса на раскол союза. Никакой внешнеполитической программы в выступлении президента не было.

Руководство США не спешило входить в контакты с дипломатическим корпусом по вопросам, касающимся начавшейся в США гражданской войны. Но уже в период конституционного ведения войны Линкольн пошел на осуществление дипломатической акции явно революционного характера: президент всемерно поддержал формирование национальных полков из иммигрантов-революционеров. Это обеспечило Северу активную помощь прогрессивных сил всех европейских стран, хотя и не укладывалось в узкие рамки официальной дипломатии.

Поддержка Линкольном революционеров-иммигрантов, начавших формирование добровольческих полков, дала немедленные дипломатические и политические дивиденды. Через головы правительств президент налаживал контакты с демократической общественностью европейских стран, которая требовала от своих руководителей отказаться от политики поддержки мятежников.

Сохранение дружеских отношений с Россией было особенно важно для Линкольна в связи с тем, что мятежники получали значительную помощь Англии, Франции и Испании. Последняя стремилась использовать гражданскую войну в США, чтобы активизировать свою колониалистскую политику в Америке. Англия и Франция поддерживали рабовладельческую конфедерацию, так как получали из южных штатов хлопок для текстильной промышленности. Помимо этого, рабовладельческие штаты были удобным рынком сбыта промышленных товаров из европейских стран. Но главное, Англия и Франция были заинтересованы в расколе Соединенных Штатов как серьезного конкурента на мировом рынке. Посланник США в Лондоне Ч. Ф. Адамс писал, что английские аристократы очень сильно желают «видеть США расколовшимися на куски»5.

Уже во время сецессии стало очевидно, что Англия и Франция активно выступают в поддержку мятежников. После начала военных действий прорабовладельческая позиция Англии стала еще более очевидной. 2(14) апреля 1861 г. Стекль сообщал: «Англия воспользуется первым же случаем или предлогом, чтобы признать отделившиеся штаты, а Франция последует за ней»6.

Начавшаяся война послужила сигналом для проведения открытой интервенционистской политики Англии и Франции в поддержку конфедерации. Конгресс отделившихся штатов, собравшийся в Монтгомери, обратился с открытым призывом к европейским державам организовать интервенцию. Было решено направить в Европу миссию, чтобы добиться дипломатического признания конфедерации и получить военную и экономическую помощь. В инструкциях дипломатам указывалось на необходимость подписания соответствующего соглашения в первую очередь с Англией.

Рабовладельцы были глубоко убеждены, что европейские страны незамедлительно признают конфедерацию и окажут ей всемерную помощь. Джефферсон Дэвис, президент конфедерации, заявлял: «Англия признает нас, и мы накануне блестящего будущего»7. Это была стратегическая ошибка: главные проблемы гражданской войны в США решались на иоле боя, а не зарубежными дипломатическими службами. Кроме того, лидеры мятеж ной конфедерации плохо знали традиции британской дипломатии, руководители которой имели все основания утверждать, что у Великобритании нет вечных друзей, но есть только вечные интересы. Показательно, что английский посланник лорд Лайонс скептически отнесся к заявлению Дэвиса.

Правительство Великобритании, возглавляемое Пальмерстоном, было главной ударной силой в борьбе против Севера. Свою истинную роль в начавшейся в США гражданской войне лидеры правительства Великобритании тщательно маскировали. Для этого были серьезные причины. Во-первых, подавляющая часть общественности Англии выступала в поддержку правительства Линкольна, и Пальмерстон не хотел создавать себе проблемы внутри страны. Во-вторых, оказывать содействие рабовладельцам — значит нарушать международное право, что грозило серьезными внешнеполитическими осложнениями.

Учитывая все это, правительство Пальмерстона 13 мая 1861 г. выступило с «Королевской прокламацией о нейтралитете». В дипломатических анналах Великобритании трудно найти более циничный и лицемерный акт, чем эта прокламация. Торжественно заявляя о нейтралитете, Великобритания одновременно признавала Юг воюющей стороной, что являлось первым шагом на пути признания мятежной конфедерации.

Русское правительство решительно выступило против планов посредничества, отвечавших интересам рабовладельцев. Аналогич ной была и позиция большинства русских газет и журналов. «Современная летопись» писала: «Нейтралитет Англии жгучим оскорблением отозвался в сердцах правителей США»8.

Британия стала искать тех, кто таскал бы для нее каштаны из огня гражданской войны в США. Не без наущения английской дипломатии весной 1861 года Испания оккупировала республику Сан-Доминго. Это была открыто враждебная акция по отношению к правительству Линкольна.

Федеральное правительство не смогло помешать захвату Сан-Доминго. Прецедент был создан, и европейские державы приступили к реализации новой антиамериканской акции.

Стекль, комментируя внешнеполитический раздел послания президента конгрессу от 4 июля 1861 г., указывал на сложное международное положение Севера: «Позиция Англии становится все более и более враждебной. Франция, кажется, действует сообща со своей старой союзницей. Наконец, присоединение Сан- Доминго (к Испании,— Авт.)… не улучшило отношения, всегда малодружественные, между Испанией и Соединенными Штатами.

Президент счел нужным обойти молчанием эти факты, очевидно, чтобы не беспокоить общественность»9.

Федеральное правительство не могло в тех условиях предпринять эффективные внешнеполитические действия, чтобы помешать осуществлению антиамериканских акций трех европейских держав. А выступать с протестом, не подкрепленным решительными действиями, означало расписаться в своем бессилии. Линкольну хватило дипломатического такта в этой сложной ситуации воздержаться от бесполезных дискуссий по проблемам Сан-Доминго и Мексики.

Предлогом к началу интервенции явился объявленный Мексикой мораторий по иностранным долгам. Ввод войск в Мексику европейские державы оправдывали также необходимостью «обеспечить защиту интересов своих граждан» на территории этой страны.

Цель была очевидна: использовать гражданскую войну в США для разделения и ограбления Мексики. Очевидна была и ее антиамериканская направленность. Мексика имела большую границу с мятежной конфедерацией. Оккупация мексиканской территории позволяла выйти за границу с рабовладельцами и прорвать блокаду конфедерации, объявленную Севером. Помимо этого, высадка войск трех европейских держав в Мексике создавала удобный плацдарм на южных границах США для вооруженного вмешательства в гражданскую войну.

Агрессия против Мексики была столь вопиющим нарушением международного права, что Англия и Испания предпочли под первым же предлогом выйти из игры. Сомнительную славу пожинать лавры этой неспровоцированной агрессии они предоставили Наполеону III. Русская пресса так отозвалась об агрессивной политике Франции: «Французское правительство желает поддержать маленькую войну где бы то ни было, чтобы занять своих солдат и удовлетворить любопытство подданных, отвлекая их внимание от своих собственных дел и обращая его то на Сайгон, то на Пекин, то на Мексику, а потом, пожалуй, на Каракас, Монтевидео или Буэнос-Айрес»10. Наполеон III явно искал выход из внутреннего кризиса империи на путях военных авантюр.

В 1862 году в беседе с мексиканским послом в Вашингтоне Матиасом Ромеро Линкольн отмечал, что урегулирование мексиканской проблемы будет зависеть от развития событий в США. Показательно, что все четыре потенциальных кандидата в президенты Соединенных Штатов — А. Линкольн, У. Грант, Д. Фримонт, Д. Макклеллан во время избирательной кампании 1864 года публично выступили в поддержку доктрины Монро и против политического вмешательства Франции в дела Нового Света.

Доброжелательное отношение к Северу царского правительства и русской прогрессивной общественности объяснялось по-разному Аристократия России не могла питать симпатии к американским республиканцам, сражавшимся с южными аристократами. Правительство России было заинтересовано в сохранении единых и сильных Соединенных Штатов как противовеса Англии и Франции, с которыми у России были острые разногласия. Иначе сложились отношения между Россией и США: на протяжении всего периода существования заокеанской республики обе державы поддерживали дружеские связи. Это наложило отпечаток на позицию Рос сии в годы гражданской войны.

Необходимо также учитывать, что Крымская война не могла и не разрешила противоречий России с англо-французским блоком. Англия и Франция использовали любую возможность, чтобы на нести ущерб интересам Российской империи. В этих условиях Россия остро нуждалась во влиятельном политическом союзнике. И парадокс истории заключается в том, что абсолютистская Рос сия имела такого союзника в лице республиканских Соединенных Штатов.

Благожелательная позиция России по отношению к США во многом определялась международной обстановкой. Англия незамедлила использовать борьбу польского народа за освобождение, начавшуюся летом 1860 года, чтобы создать в Европе мощную группировку держав на антирусской основе. В Польше в январе 1863 года вспыхнуло вооруженное восстание. И конечно, Россия была заинтересована в поддержке своей политики со стороны федерального правительства и делала все возможное, чтобы оказать реальную помощь Северу в борьбе с мятежниками.

Важнейшим внешнеполитическим актом, определившим отношение России к гражданской войне в США, была депеша Горчакова Стеклю от 16(28) июня 1861 г. В ней говорилось: «В течение более 80 лет своего существования Американский союз обязан своей независимостью, своим развитием и своим прогрессом согласию между его членами… Это объединение было плодотворным. Оно дало миру зрелище беспримерного в анналах истории процветания».

Значительное внимание Горчаков уделял традиционной русско- американской дружбе: «Этот Союз в наших глазах является не только существенным элементом мирового политического равновесия, но он, кроме того, представляет нацию, к которой наш государь и вся Россия питают самый дружественный интерес, так как две страны, расположенные на концах двух миров, в предшествующий период их развития были бы призваны к естественной солидарности интересов и симпатий, чему они уже давали взаимные доказательства…» В депеше подчеркивалось, что правительство России выступает против вмешательства во внутренние дела США. «Я не хочу,— писал Горчаков,— затрагивать ни одного из вопросов, которые ведут к разделению конфедеративные штаты. Не наше дело высказываться по поводу этого спора».

Стеклю предлагалось сделать все возможное для примирения враждующих сторон: «Если в кругу ваших официальных связей ваши слова и ваши советы могли бы содействовать достижению указанного результата, то это, милостивый государь, соответствовало бы намерениям его величества государя; при этом вы должны бы были использовать ваше личное влияние, которое вы могли приобресть в течение продолжительного пребывания в Вашингтоне, и то уважение, с которым должны относиться к вам, как к представителю монарха, воодушевленного самыми благосклонными чувствами по отношению к Американскому союзу»11.

Это была попытка подлинно мирного посредничества, основанного на невмешательстве во внутренние дела США. На фоне враждебных действий Англии, Франции и Испании инициатива России стала дружественной демонстрацией по отношению к федеральному правительству. Так она и была воспринята официальными кругами США и американской общественностью.

Стекль подчеркивал: «Президент и государственный секретарь мне заявили, что из всех сообщений, полученных ими от европейских правительств, наше было самым дружественным и самым благосклонным…»12. Стекль сообщал Горчакову о положительной реакции американской общественности на инициативу России. 1(13) сентября 1861 г. он писал: «Депеша вашего сиятельства появилась во всех изданиях. За исключением одной или двух, все газеты, даже радикальные, мало расположенные благосклонно принять умеренные советы, высоко оценили этот всеобщий призыв нашего августейшего монарха к американской нации»13.

Многие комментарии из американских газет были перепечатаны в русской прессе. Так, одна американская газета заявляла: «Между обеими нациями много лет уже существуют самые радушные отношения. Действительно, положение, занимаемое… к нам Россией, может быть названо более дружественным, чем положение какой бы то ни было европейской державы… На будущее время дружба между Россией и Америкой скрепится еще более, и оба народа от души пожмут друг другу руки через Тихий океан»14. Россия была единственной великой державой, которая последовательно придерживалась курса на поддержку Севера.

Англо-американские отношения серьезно обострились в связи с делом «Трента». В ноябре 1861 года два дипломатических представителя конфедерации, Слайделл и Мэзон, направились в Англию и Францию, чтобы добиться согласия правительств этих стран на вооружённое вмешательство в гражданскую войну в США. 8 ноября английский почтовый пароход «Трент», на борту которого они находились, был обстрелян и остановлен федеральным военным кораблем. Дипломатов-мятежников арестовали и доставили в Бос тон.

Капитану Уилксу, осуществившему эту операцию, была организована на Севере триумфальная встреча. Уилкса избрали почетным гражданином 12 городов. Решением конгресса ему была объявлена благодарность.

Эти события отразились на внутриполитической обстановке в Англии. Вокруг этого дела развернулась упорнейшая борьба, которая во многом определила будущую политику Англии по отношению к США.

Гражданскую войну в США две главные партии встретили и штыки, увидев в этих революционных событиях угрозу «национальным» интересам Великобритании. Вместе с тем в Лондоне не скрывали надежд на то, что гражданская война будет кровопролитной, длительной и тяжелой, что она не только подорвет экономические и военные позиции заокеанского конкурента, но, воз можно, завершится расколом Соединенных Штатов. Во всяком случае, уже в 1856 году Пальмерстон, предвосхищая ход событий, писал в одном из своих писем о «разъединенных штатах»15.

Пальмерстон явно выдавал желаемое за действительное. Но и этой постановке вопроса была целая политическая программа попытка добиться раскола и всемерного ослабления своего американского конкурента. Это была та политическая программа, которой Пальмерстон последовательно придерживался на протяжении всего периода гражданской войны в США.

Все это четко отражалось в инструкциях, которые получал английский посол Лайонс в Лондоне. 6 мая 1861 г. ему была направлена инструкция, в которой говорилось, что правительство Великобритании признало Юг воюющей стороной. К моменту при бытия в Лондон нового посланника США Ч. Ф. Адамса было приурочено издание декларации о нейтралитете.

Пальмерстон не намеревался ограничиваться дипломатически ми демонстрациями. 13 мая 1861 г. Ч. Ф. Адамс прибыл в Лондон. Посол США с полным основанием расценил признание конфедерации воюющей стороной как первый шаг на пути признания ее независимым государством.

В этом же направлении действовала политика Лондона в связи с делом «Трента». Консервативная пресса Великобритании, провоцируя военный конфликт с Севером, заявляла, что надо восстановить честь английского флага, нанеся удар по федеральным вооруженным силам. Особенно резкую позицию заняли Пальмерстон и Рассел. Правительство Великобритании заявило президенту США протест и направило в Канаду флот и вооруженные силы, насчитывавшие около 10 тыс. человек.

1 декабря 1861 г. Рассел отправил соответствующую депешу Лайонсу. В ней говорилось, что, если в течение семи дней федеральное правительство не выполнит требования об освобождении эмиссаров конфедерации, Великобритания разорвет дипломатические отношения с США. Этот демарш был подкреплен приказом флоту находиться в состоянии боевой готовности. Началась подготовка к отправке войск в Канаду. Запрещены были экспорт селитры, вывоз из Англии оружия и боеприпасов.

Для США дело «Трента» было первым серьезным внешнеполитическим испытанием. Сложность ситуации определялась тем, что провокационный курс Пальмерстона сделал реальной угрозу ведения войны федеральным правительством на два фронта со всеми вытекающими из этого военными и политическими последствиями. Линкольну, не имевшему никакого практического опыта в сфере дипломатии, противостояли такие изощренные во внешнеполитических интригах деятели, как Пальмерстон и Рассел. Трудности создавались и тем, что в кабинете Линкольна не было единства по вопросу о том, как должно вести себя федеральное правительство в сложной ситуации, порожденной делом «Трента».

Противоречия, раздиравшие кабинет, были естественны, учитывая разношерстный состав федерального правительства. Особые сложности создавало то, что государственный секретарь Сьюард настойчиво требовал реализации своей идеи объявления войны Англии и ее европейским союзникам.

Время — самый надежный критерий в оценке правильности того или иного решения. Это полностью относится и к сфере дипломатической деятельности. Позднее Линкольн имел все основания сделать вывод: «Англия не дала нам времени оглянуться. Это было очень унизительно, но наши руки были связаны тяжелой войной, и мы не хотели одновременно вести две войны»16. Ни в официальных выступлениях, ни в беседах с зарубежными дипломатами Линкольн не допустил ни одной ошибки, которую можно было бы использовать как предлог для дальнейшего обострения отношений с Англией. Нам представляется, что не был случайностью и тот факт, что Линкольн обошел молчанием инцидент с «Трентом» в своем послании конгрессу в декабре 1861 года.

Выход из кризисной ситуации был найден довольно успешно. 8 января 1862 г. правительство Великобритании получило информацию от своего посланника в Вашингтоне о том, что по распоряжению правительства Линкольна Мэзон и Слайделл освобождены из заключения. В ноте, подписанной Сьюардом, прозрачно наме- калось, что в прошлом английские военные суда неоднократно подвергали досмотру торговые корабли США и никто не рассматрп вал это как оскорбление флага. Ознакомившись с этим доку ментом, Рассел на следующий день, 10 января 1862 г., информиро вал американского посла Ч. Адамса, что правительство Ее Вели чества считает инцидент исчерпанным.

Важную роль в компромиссном решении инцидента с «Треп том» сыграл тот факт, что федеральное правительство признало ошибочными действия Уилкса и осудило их.

Основное, что помешало Пальмерстону и всей «вигской клике» перейти грань, за которой начиналась военная катастрофа, это решительные выступления против войны английского рабочего класса.

Во время дела «Трента» президент выдержал серьезный экзамен как государственный деятель и дипломат. Он продемонстрировал большое дипломатическое умение и проявил природный такт, ослабив напряженность, грозившую перерасти в тяжелейший военный конфликт. Причем важно отметить, что федеральное правительство не поступилось ни одним принципиальным вопросом.

На Рождество Линкольн собрал кабинет, чтобы подвести итоги дела «Трента». Были все основания считать, что правительство и страна получили хороший рождественский подарок — угроза войны с Англией миновала. На заседании кабинета по предложению Линкольна было принято решение передать оставшиеся спорные с Англией вопросы на арбитраж.

Мэзон и Слайделл на борту английского военного судна отправились в Англию. Инцидент с «Трентом» был исчерпан.

Отказ Пальмерстона и Рассела от признания конфедерации был большой победой внешней политики Севера. Линкольн не сбрасывал со счетов огромную силу Великобритании, и в первую очередь ее самый мощный в мире военно-морской флот. Президент не спешил соглашаться с теми, кто утверждал, что Великобритания не рискнет использовать силу против Севера. Пойдя на компромисс с Великобританией в деле «Трента», Линкольн ни в коей мере не отказывался от возможного реванша в будущем. Он так определял суть финала дела «Трента»: «Это была горькая пилюля, но я утешал себя уверенностью, что триумф Англии в данном вопросе будет недолговечен и что после того, как мы закончим войну, мы будем так мощны, что сможем призвать Англию к ответу за все неприятности, которые она нам причинила»17.

Отношение России к делу «Трента» нашло отражение в депеше Горчакова Стеклю от 9(21) января 1862 г. В ней говорилось: американская «нация дала доказательство политической честности, что завоевывает ей бесспорное право на уважение и благодарность со стороны всех правительств, заинтересованных в том, чтобы мир на море был сохранен и чтобы в международных отношениях принципы права одержали верх над силой в интересах мира, прогресса, цивилизации и блага человечества»18. В заключение выражалось пожелание, чтобы американский союз «вернулся к условиям мощи и процветания, которых мы ему желаем не только в силу соединяющей обе страны сердечной симпатии, но еще и потому, что от сохранения его могущества в высшей степени зависит всеобщее политическое равновесие»19.

Но и после разрешения дела «Трента» Англия, Франция и другие поддерживавшие их европейские державы не отказались от попыток активного вмешательства в американские дела на стороне конфедерации. Этот политический курс проявился в отношении Англии и Франции к блокаде мятежной конфедерации, объявленной правительством США, в их попытках организации посредничества в американских делах, которое на практике сводилось к оказанию всесторонней помощи мятежникам.

Определяя внешнеполитический курс страны, президент ориентировался не на форму правления в странах — внешнеполитических партнерах США. Будучи реалистом и во внутренней политике, и в дипломатии, он учитывал в первую очередь отношение того или иного правительства к борьбе Севера за восстановление единства страны.

Показательна с этой точки зрения оценка президентом позиции России. Линкольн заявлял, что в России «деспотизм в чистом виде». Однако внешнеполитические обстоятельства в годы гражданской войны да и вся история русско-американских отношений сложились таким образом, что США могли опереться на Россию при решении вопросов, жизненно важных для самого существования республики.

Не ограничиваясь официальными межправительственными формами контактов, президент считал нужным придать дипломатическим связям подлинно общественный характер, подключить к решению проблемы налаживания отношений с Россией как можно более широкие круги общественности. Дело улучшения отношений с дружественными державами он никогда не отдавал на откуп дипломатическим чиновникам, пусть даже самого высокого ранга. Президент очень высоко ценил благожелательную позицию России к США и еще 7 сентября 1861 г. через русского посланника просил передать в Петербург, что рассматривает политику России как «новую гарантию дружбы между нашими государствами, берущей свое начало с первых же дней существования США»20.

Каждый новый этап войны приносил убедительные свидетель ства последовательного курса России на поддержку правого дели федерального правительства. И 8 января 1862 г. Сьюард вновь по поручению Линкольна выражает удовлетворение великодушием и добрыми чувствами России к Соединенным Штатам21.

Президент понимал общность интересов двух держав, выходившую за рамки чисто дипломатических контактов. Он считал, что сотрудничество с Россией «не только возможно, но и крайне необходимо для благосостояния» США22. Если речь шла о «благо состоянии» страны, то это, конечно, не относилось только к периоду гражданской войны. Это была установка, рассчитанная на историческую перспективу.

В Лондоне внимательно следили за военно-политической конъюнктурой в США и использовали любую возможность, чтобы нанести ущерб федеральному правительству. В частности, стремясь ускорить оказание помощи мятежникам, правительство Великобритании заявляло, что блокада конфедерации, объявленная Севером после начала войны, неэффективна, а следовательно, незаконна. Это был очень важный вопрос, так как флот северян все более усиливался, что создавало серьезные трудности Англии и другим европейским державам при прорыве блокады.

В Англии понимали, что отказ признать блокаду и попытки ее прорыва будут иметь тяжелые и далеко идущие последствия, вплоть до войны с Соединенными Штатами. Вот почему Рассел, выступая 10 марта 1862 г. в парламенте, вынужден был признать законность блокады и необходимость ее соблюдения. Он утверждал, что его задача с самого начала гражданской войны заключается в том, чтобы внимательно фиксировать события, занимать самую беспристрастную позицию и соблюдать строгий нейтралитет.

Ни до, ни после этого заявления Англия не соблюдала нейтралитета. Ее симпатии и всемерная поддержка полностью были на стороне мятежной конфедерации. Англии принадлежала идея форсировать посредническую миссию европейских держав для примирения в США враждующих сторон, но на основе признания независимости рабовладельческой конфедерации. Это полностью соответствовало английским интересам: раскол США фактически снимал с повестки дня вопрос о Соединенных Штатах как конкуренте Великобритании.

В силу целого ряда причин в Лондоне решили избрать главной ударной силой в реализации этого курса Наполеона III. А пока он будет таранить позиции федерального правительства, решительно возражавшего против вмешательства других держав в американские дела, Англия, действуя за кулисами, добьется гарантий максимального удовлетворения своих интересов в США после «мирного урегулирования» конфликта в Америке.

Руководители Великобритании имели все основания надеяться на поддержку своих действий Францией, которая в деле «Трента» выступала единым фронтом с Лондоном. Правда, Наполеон III преследовал при этом и свои цели: во что бы то ни стало втянуть Англию в войну с США.

Дипломатия — мощная сила и в период военных потрясений, и в ходе мирного урегулирования спорных проблем. Но это все же только вспомогательная сила, когда речь идет о военных конфликтах. В Лондоне понимали, что все их замыслы в отношении блокады, посредничества и прочих действий, направленных на вмешательство в американские дела, зависят в конечном счете от хода военных действий в США.

Военная ситуация в Соединенных Штатах оставалась сложной и до крайности запутанной. Север напоминал гиганта, которого вопреки желанию втянули в драку, но он уверен в положительном исходе и не спешит начинать враждебные действия.

Английское правительство продолжало оказывать прямую военную помощь мятежникам. В Англии строились корабли для конфедерации. В марте 1862 года со стапелей верфи в Ливерпуле сошел заказанный мятежниками крейсер «Флорида», который затем нанес большой ущерб судоходству северян. В июне 1862 года был построен для конфедерации еще один корабль. Посол США Адамс заявил решительный протест правительству Великобритании. Тем не менее 31 июня корабль ушел в море. Это был знаменитый в будущем крейсер «Алабама». Многочисленные протесты американского посланника Адамса против поощрения Англией пиратства категорически отвергались правительством Великобритании. Так, на один из протестов Адамса Рассел издевательски предложил ему «поймать» крейсер «Алабама».

В июле 1862 года в британском парламенте состоялись необычные дебаты, в ходе которых было внесено предложение направить посреднические усилия Англии и других европейских держав на раздел Соединенных Штатов.

Эта «лобовая атака» не получила поддержки ни в парламенте, ни в правительстве. «Вигская клика» не переоценивала военных возможностей Великобритании в случае войны с США. В правящем лагере все более укреплялось мнение, что в одиночку Великобритания не сможет добиться осуществления своих планов посредничества. 4 августа 1862 г. Рассел заявил, что любому шагу Англии в американском вопросе должна предшествовать ее договоренность о взаимных действиях с другими европейскими державами, в первую очередь с Францией и Россией.

В Лондоне отдавали себе отчет в том, что позиция России — важнейшее препятствие на пути реализации посредничества. Весной 1862 года посланник Англии в США начал переговоры с посланником Франции в Вашингтоне Мерсье и русским посланником. 6 августа 1862 г. Рассел писал Пальмерстону: «Мнение посла Франции, что нам необходимо в октябре проявить какую-то инициативу, полностью согласуется с Вашей точкой зрения»23.

Обстановка для английской и французской дипломатии складывалась как будто бы благоприятно. Дипломатическая активность правительства США была не очень высока, и в Лондоне, как и в Париже, надеялись, что их планы вмешательства в американские дела не встретят сколь-либо серьезных препятствий.

Идея посредничества открывала блестящие перспективы перед англо-французской дипломатией, но с ее реализацией надо было торопиться. В сентябре 1862 года готовилось опубликование Линкольном предварительной прокламации об освобождении с 1 января 1863 г. рабов, что внесло бы благоприятные коррективы во внешнеполитическое положение Севера. Посланники Англии и Франции в Вашингтоне получили инструкции предпринять необходимые дипломатические акции, чтобы обеспечить посредничество европейских держав. События развертывались, как в хорошо отрепетированном спектакле. Но неожиданно возникли осложнения, причем в самом непредвиденном месте — в Париже. Английский посланник во Франции Каули информировал Рассела, что французский министр иностранных дел Тувенель не проявил готовности немедленно трубить сбор для организации активных акций против федерального правительства. Главную помеху на пути реализации англо-французских планов Тувенель видел в позиции России, отвергавшей посредничество в англо-французской интерпретации. Тувенель заявил английскому посланнику, что Франция давно запросила Россию о ее отношении к планам посредничества и «натолкнулась на фактически презрительный отказ»24.

В Петербурге внимательно следили за дипломатическими интригами Лондона и Парижа вокруг проблемы посредничества. Интерес России к этому вопросу был вызван тем, что посредничество могло иметь серьезные последствия, вплоть до раскола США. А это могло нарушить всю систему мирового равновесия, привести к усилению международных позиций Англии и Франции, к возникновению нового призрака «крымской коалиции» этих держав.

Стекль сообщал, что попытки такого посредничества вызывали повсеместные протесты на Севере. 8(20) мая 1862 г. русский посланник писал «о вмешательстве Англии и Франции в американский кризис… Если вмешательство будет мирным, федералисты отклонят его, если же, напротив, оно будет решительным и сопровождено угрозами признания южной Конфедерации, последствием будет война. В данном случае я выражаю не только мое мнение, но и мнение послов Франции и Англии»25.

В правящих кругах Англии не было единства по проблемам американской политики, еще более глубоким был раскол по этим вопросам во Франции. В Лондоне сторонники силового давления на США считали, что противоречия между Наполеоном III и его министром иностранных дел в вопросах американской политики приведут к торжеству жесткого курса императора, который всемерно поддержит интервенционистскую политику Великобритании. Эта уверенность была обоснованна: французская интервенция в Мексике нуждалась в активной поддержке Великобритании. И самой лучшей помощью была бы совместная интервенционистская политика против федерального правительства.

Все укладывалось в схему, разработанную в Лондоне, однако оставалось одно серьезное «но» — позиция России. Руководители МИД Англии прилагали немалые усилия, чтобы вовлечь в посредничество Австрию, Пруссию, Испанию. Но все это не могло компенсировать отказ России участвовать в антиамериканских акциях.

Осенью 1862 года стало очевидным обострение кризиса в Польше. В Лондоне и Париже намеревались использовать события в Польше во вред России.

В Петербурге считали, что можно рассчитывать на благожелательную позицию правительства США в связи с событиями в Польше. Впоследствии эти надежды оправдались.

Лондон не очень преуспел в попытках впрячь в свою дипломатическую колесницу Пруссию. Бисмарк хотел, чтобы победу в войне одержал Север и Соединенные Штаты стали сильной державой. Он считал, что это было бы в интересах Пруссии. И знал, что если это произойдет, то Республика по ту сторону Атлантики будет быстро набирать силу.

17 сентября 1862 г. федеральные вооруженные силы добились успеха в сражении при Антитаме, войска конфедерации вынуждены были отойти на старые оборонительные рубежи, прикрывавшие подступы к столице конфедерации Ричмонду.

В Лондоне вновь засомневались в целесообразности посредничества. Пальмерстон в который уже раз заговорил о важности соответствующей совместной акции Англии, Франции и России. Все большие сомнения одолевали и Рассела, который заявил Пальмерстону, что необходимо еще раз тщательно взвесить ситуацию в Северной Америке. Министр иностранных дел писал в те дни премьер-министру, что Россия вряд ли поддержит идею посредничества, а отказ России присоединиться к этим планам «неизбежно поведет к отклонению наших предложений»26.

Опубликование 22 сентября 1862 г. предварительной Прокламации об освобождении черных рабов явилось крупнейшим событием гражданской войны. Радикально настроенные круги Англии ответили на Прокламацию Линкольна резким усилением борьбы против вмешательства в американские дела. Это создало дополнительные трудности в реализации планов Пальмерстона-Рассела. И тем не менее сторонники рабовладельцев в Лондоне не теряли надежд реализовать свой план посредничества.

Переход к ведению войны «по-революционному» создал качественно новую ситуацию в США. Впереди еще были многие тяжелые и кровопролитные сражения, но стало очевидным, что поражение мятежных рабовладельцев неизбежно.

Руководители МИД Англии так и не сумели добиться поддержки своей инициативы со стороны не только России, но и Франции. Планы посредничества не получили одобрения со стороны английских консерваторов. Пальмерстон и Рассел оказались в полной изоляции. Перспектива была мрачная — в одиночку пойти на принятие решения, последствия которого могли быть резко негативными для интересов страны. Необходимость отказа от плана посредничества стала очевидной.

Надежда вновь появилась у Пальмерстона и Рассела, когда 24 октября 1862 г. во Франции Друэн де Люис сменил на посту министра иностранных дел Тувенеля. Развязавшись с итальянскими делами, Наполеон III решил стать инициатором объединенного вмешательства европейских держав в американские дела. 31 октября 1862 г. император направил в Лондон и Петербург предложения выступить инициаторами заключения в США между воюющими сторонами шестимесячного перемирия, на это же время предусматривалось снятие блокады конфедерации.

Это был план, направленный на спасение мятежников, которые в случае его осуществления могли получить из-за границы все, что им было необходимо для продолжения войны.

Тем временем положение на фронте стало постепенно меняться в пользу федератов.

После опубликования предварительной Прокламации об освобождении рабов в Англии резко активизировалось движение в поддержку федерального правительства. Все эти факторы не могло игнорировать большинство кабинета либералов, которое твердо заявляло о соблюдении нейтралитета в американских делах.

Правительство Линкольна сумело выиграть еще одну важную внешнеполитическую битву: вмешательство европейских держав в американские дела на стороне мятежных рабовладельцев было сорвано.

14 июля 1862 г. в американские посольства за границей были направлены копии проекта Прокламации об освобождении рабов. В сопроводительном документе государственного департамента к копии проекта Прокламации говорилось, что если европейские державы пойдут на вмешательство в американские дела, то федеральное правительство вынуждено будет санкционировать войну рабов. Данная оговорка свидетельствовала о том, что в Вашингтоне серьезно опасались совместного выступления европейских держав на стороне конфедерации.

Английское правительство считало, что Англия и Франция должны предложить Северу и Югу заключить перемирие при условии признания отделения южных штатов. Если Вашингтон не примет этого предложения-ультиматума, Англия и Франция самостоятельно признают конфедерацию. Однако вновь камнем преткновения стала позиция России, отказавшейся от посредничества. Наполеон III был настроен более решительно, чем его министр иностранных дел, он готов был пойти на вмешательство в американские дела. Что касается английской королевы Виктории, то она придерживалась реалистической точки зрения и настаивала на совместных действиях с Австрией, Пруссией и Россией. Но, как известно, английский король царствует, но не управляет. И к голосу королевы Пальмерстон и Рассел мало прислушивались.

Руководители внешней политики Англии и Франции сознавали, что без согласия России посредничество превратится в фикцию и будет решительно отвергнуто Вашингтоном. Все попытки оказать давление на Россию были безрезультатными. Горчаков 3(15) октября 1862 г. сообщал Стеклю, что Россия не намеревается изменять свою «исключительно дружественную политику к Соединенным Штатам»27.

Осенью 1862 года федеральные войска сумели добиться значительного улучшения своего положения.

Лондон терзали сомнения: не приведет ли чрезмерное рвение в вопросах посредничества к началу войны с США с вытекающими отсюда последствиями для Канады? Необходимо было учитывать и возросшие после опубликования предварительной Прокламации выступления английской общественности против военных авантюр в США. Неблагоприятно складывалась и международная обстановка. Россия отказалась присоединиться к посредничеству в его англо-французской интерпретации. Застопорилось дело и с Францией, которая переживала острый политический кризис, завершившийся 24 октября отставкой министра иностранных дел.

Англо-французское согласие подрывалось и неуемным аппетитом Наполеона III в отношении Мексики. Пока агрессия против нее имела четко выраженную антиамериканскую направленность и контролировалась участием Англии в ее осуществлении, Лондон поддерживал мексиканскую авантюру. Однако осенью 1862 года стали очевидными планы французской колонизации Мексики, что вызывало серьезную обеспокоенность Лондона.

Острейшие противоречия раздирали правящие круги Англии по американскому вопросу, но решающее значение имел тот факт, что после опубликования предварительной Прокламации Линколь на резко активизировались выступления рабочего класса и радикальных буржуазных кругов Великобритании против вмешательства в американские дела.

Правительство Англии не могло игнорировать давление общественности. 27 июля (8 августа) 1862 г. Стекль сообщал из Вашингтона: «Дебаты в английском парламенте о Соединенных Штатах… успокоили страну относительно намерений Англии.

Что касается Франции, г-н Сьюард сказал мне, что трудно точно знать планы Луи Наполеона, но он полагает, что император Франции будет придерживаться той же линии поведения, что и лондонский кабинет. По моему мнению, иностранное вмешательство в данный момент сделало бы больше зла, чем добра. Оно возбудило бы до последней степени страсти на Севере и способствовало продолжению войны.

В своей речи лорд Пальмерстон заявил, что он воспользуется первым же благоприятным случаем, чтобы предложить свое посредничество. Американские газеты, воспроизведя слова английского премьер-министра, единодушно добавляют, что, если страна когда-нибудь окажется перед необходимостью принять посредничество одной из иностранных держав, таковым не будет, конечно, посредничество Англии»28.

Американские газеты отмечали, что Россия действовала как подлинный союзник США. «Наш настоящий великий союзник» — так называлась статья, опубликованная в «Нью-Йорк дейли три- бюн»29 , в которой давалась исключительно высокая оценка благожелательной для Севера позиции России.

Правящие круги Англии, взвесив все аргументы «за» и «против» признания конфедерации, не рискнули сделать этот роковой шаг, который означал бы начало войны с США.

Внешняя политика Вашингтона учитывала, что, несмотря на все симпатии к рабовладельцам Юга, правящие круги Великобритании не рискнут начать военные действия против Соединенных Штатов. Международная обстановка была явно неблагоприятна для такой войны. Россия — категорически против военного вмешательства в американские дела. Франция, естественный союзник Англии по американским авантюрам, погрязнув в итальянских и мексиканских проблемах, переживала тяжелый внутренний кризис и не была готова трубить большой сбор для похода против США. В осеннее время, в период океанских штормов начинать военные действия значило обречь английские войска на серьезнейшие трудности со снабжением. Кроме того, англичане ставили на карту судьбу фактически беззащитной Канады.

Трезво оценив сложившуюся ситуацию, даже Джон Рассел, особенно рьяно отстаивавший идею посредничества и признания конфедерации, вынужден был 20 октября 1862 г. в письме к Пальмерстону согласиться с необходимостью участия в посредничестве России.

Пальмерстон склонялся к этому. Но он не терял надежды добиться реализации планов посредничества чужими руками, и инициатива в подготовке этой антиамериканской акции перешла к Наполеону III. Он повторил тот же тезис о необходимости заключить на шесть месяцев мир и снять блокаду конфедерации. 31 октября 1862 г. Россия и Англия получили официальную информацию от МИД Франции о желательности совместного выступления Франции, Англии и России на указанных условиях.

Канцлер Горчаков ответил, что Россия всегда выступала за мир в США и, находясь в дружественных отношениях с этой страной, она против давления на нее. Соответствующая инструкция была направлена Стеклю. Горчаков ознакомил с ее текстом дипломатическую миссию США.

Авторы идеи вмешательства европейских держав в американские дела стремились мобилизовать силы европейской реакции, чтобы помешать реализации предварительной Прокламации об освобождении рабов. Эта задача не была выполнена, что свидетельствовало о правильном учете Линкольном и внутренних, и внешнеполитических факторов, обусловивших возможность коренного поворота в ходе гражданской войны.

Дипломатическое обеспечение этого важнейшего решения готовилось на протяжении всего первого периода гражданской войны. Дипломатия Севера сумела в 1861 — 1862 годах решить главную задачу — не допустить создания блока европейских держав.

Прорабовладельческая пресса Англии встретила Прокламацию об освобождении в штыки. Генри Адамс, сын посланника США в Великобритании, сообщал из Лондона: «Декларация (Прокламация.— Авт.) об освобождении принесла нам больше пользы, чем все наши победы и вся наша дипломатия»30. Публикация Прокламации была крупным успехом дипломатии Севера, так как она дала новые аргументы антирабовладельческим силам в Европе в их выступлениях в защиту дела Севера. Отныне руководители английского правительства уже не могли утверждать, что Линкольн выступает против освобождения рабов. Реакция прорабовладельческой прессы Англии в связи с этим была самая болезненная. Широко разрекламированная британская выдержка и джентльменские манеры были сразу же отброшены. «Лондонская «Таймс»,— писал Генри Адамс,— взбешена и ругается, как пьяная проститутка»31.

Посланники США в Лондоне, Париже, Мадриде, в других столицах европейских государств в 1861 —1862 годах неоднократно сообщали в Вашингтон, что освобождение рабов резко поднимает акции дела Севера в Европе, активизирует выступление влиятельных общественных кругов в защиту северных штатов.

В России были не самые лучшие условия для свободного выражения мнения общественности. Однако и подцензурная русская пресса приветствовала Прокламацию Линкольна. И если в русских газетах и журналах появлялись критические замечания в адрес Прокламации, то это была критика слева, отмечавшая слабые стороны этого документа. «Современник», например, писал, что в Прокламации «проглядывает какая-то нерешительность, какая-то излишняя осторожность. Ограничения здесь и там и исключения в пользу известных штатов и местностей… всего этого не должно быть в таком важном документе, как этот»32.

Окончание гражданской войны — важнейший рубеж в истории американского экспансионизма. Гражданская война не только передала в руки буржуазии всю полноту государственной власти, но и создала единый национальный рынок, предпосылки для бурного развития капитализма, в том числе и в сельском хозяйстве. Возникли все необходимые экономические и политические условия для американской экспансии качественно нового содержания. Если рабовладельцы развивали экспансию в одном, главном направлении — на Юг, где были расположены земли, удобные для выращивания тропических культур, то отныне США уже выходили на новые исторические рубежи, с которых они вскоре начали борьбу за передел мира.

Все это еще впереди, но во время тяжелейшей гражданской войны было абсурдом обвинять федеральное правительство в стремлении к глобальной, мирового масштаба экспансии, как это делали недоброжелатели США в Европе.

В европейских странах, наводненных эмиссарами мятежников, шла ожесточенная политическая борьба между представителями Севера и Юга за общественное мнение, за газеты и журналы, за правящие круги этих стран. Это нашло отражение и в польском вопросе.

Судьба польских повстанцев мало беспокоила Лондон, Париж и столицы других держав. Но это был очень удобный предлог для давления на царское правительство и далеко не в последнюю очередь именно в американском вопросе.

Для того чтобы правильно понять внешнюю политику США в связи с польскими событиями, надо четко уяснить позицию президента Линкольна в вопросе о вмешательстве европейских держав во внутренние дела США. Линкольн был категорически против такого вмешательства. Это подтверждал и эмиссар конфедерации Слайделл, который после завершения дела «Трента» обосновался во Франции. 10 февраля 1863 г. он получил информацию о том, что Сьюард настроен в пользу перемирия Севера и Юга, а Линкольн полон решимости продолжать войну во что бы то ни стало. Продолжать войну с надеждой на победу в ней можно было, только нейтрализовав попытки вмешательства в дела США со стороны европейских держав. Для дипломатии Севера была характерна непоколебимая твердость, когда речь шла о коренных интересах государства. В данном случае не могло быть и речи о доброжелательном, объективном посредничестве с целью поиска приемлемых путей решения проблем, связанных с гражданской войной в США.

Для императора Франции события в Польше представлялись якорем спасения, реальной возможностью отвлечь общественность страны от тяжелого кризиса, от трудностей, связанных с мексиканской авантюрой, реализация которой наталкивалась на все более серьезные проблемы.

Польский вопрос сыграл важную роль во внешнеполитической истории гражданской войны в США — с этим вопросом связано такое крупное событие, как визит двух русских эскадр в 1863 году. Но это было позднее, а на раннем этапе события в Польше не только не были связаны с американскими делами, но и в значительной мере отвлекли внимание европейских держав от гражданской войны в США.

26 марта 1863 г. посланник США во Франции Дейтон информировал министра иностранных дел Друэн де Люиса о резолюции конгресса по поводу вмешательства иностранных держав в американские дела. Это был очень важный документ, свидетельствовавший о том, что после освобождения рабов дипломатия Севера стала приобретать более решительный, наступательный характер. Резолюция конгресса имела особое значение для Франции, так как в это время Наполеон III уже принял эстафету от престарелого Пальмерстона и был лидером интервенционистской политики европейских держав в США. И тем не менее, всемерно поглощенный заботами, связанными с возможностью погреть руки на новой внешнеполитической авантюре, на событиях в Польше, Друэн де Люис отказался даже разговаривать с американским послом по этому важному вопросу.

По мере обострения обстановки в Польше в Петербурге все больше задумывались над международными последствиями этих событий. В отношении Соединенных Штатов серьезных опасений не было. Конечно, в США была республика, которая переживала бурные революционные события, и не исключалось, что радикальные элементы Севера симпатизировали польским инсургентам. Но, с другой стороны, во внешнеполитическом ведомстве России не видели никаких оснований беспокоиться по поводу возможной негативной реакции Вашингтона на события в Польше.

Всякий раз, когда возникала сложная для России ситуация, Англия выходила на передовые дипломатические рубежи, чтобы использовать создавшееся положение в максимально неблагоприятных для России целях. Не был исключением и польский вопрос. По инициативе Лондона 17 апреля 1863 г. английский, французский и австрийский послы в Петербурге вручили русскому правительству ноты. Они были различны по форме, но суть их была одна — вмешательство в польский вопрос. Их примеру последовали еще восемь послов. Это уже был настоящий антирусский фронт европейских держав, пока еще фронт только дипломатический. Русское правительство решительно отклонило эти ноты, квалифицировав их как вмешательство во внутренние дела России.

Сомнительная честь проявить инициативу и подключить Вашингтон к антирусской демонстрации европейских держав была предоставлена Наполеону III. Правительство Линкольна ответило 11 мая 1863 г. отказом на это предложение, аргументируя его благожелательной позицией, занятой Россией в американских делах. Сьюард высказывал также надежду, что Александр II, вставший на путь либеральных реформ, найдет и приемлемое демократическое решение польского вопроса. Государственный секретарь подчеркивал в своем ответе, что Соединенные Штаты традиционно проводят политику невмешательства во внутренние дела других государств и не видят необходимости нарушать эту традицию.

В Петербурге с удовлетворением восприняли эту позицию. Положительный отклик вызвало заявление Линкольна: «Мы всегда контактируемся на базе тождественных интересов, в основе которых лежит принцип невмешательства. Этот принцип является и основой нашей внешней политики, и мы решили его придерживаться, невзирая на переживаемый нами кризис»33. Новый дипломатический представитель США в Петербурге Клей подчеркнул в беседе с Горчаковым, что отказ Соединенных Штатов поддержать коллективное вмешательство европейских держав в польский вопрос — это долг благодарности России за ее благожелательное отношение к США в ходе гражданской войны в этой стране.

В переписке между Петербургом и Вашингтоном отмечалось, что русско-американские отношения выдержали испытание польской проблемой.

Американские дипломаты в европейских странах, в первую очередь Клей в Петербурге, и пресса США очень много и подробно писали о событиях в Польше. Клей и его коллеги в других столицах Европы, внимательно анализировавшие сложившуюся обстановку, пришли к выводу, что кризис в европейской политике, вызванный этими событиями, не перерастет в войну европейских держав против России, хотя обострение отношений между Россией и европейскими странами, казалось, говорило об обратном. 5(17) июня 1863 г. европейские державы вручили новые ноты канцлеру Горчакову. 1(13) июля русское правительство дало резкий ответ на эти ноты. 30 июля (11 августа) было осуществлено в третий раз коллективное вмешательство европейских держав в польский вопрос. На эти ноты Горчаков ответил только 26 августа (7 сентября). До Вашингтона информация об ответе Горчакова дошла только в конце сентября. Сообщения посланников США из Петербурга, Лондона, Парижа, оценки развития событий Сьюардом свидетельствовали о том, что угроза военного вторжения европейских держав была нереальной.

Несмотря на утешительную информацию о перспективах войны с Европой, поступавшую из всех дипломатических источников, в русских военных кругах придерживались иного мнения. И подготовка к войне в России шла полным ходом. Уже в июне 1863 года численность русской армии была доведена до 500 тыс. Только в Царстве Польском было дислоцировано 120 тыс. солдат. Укреплялись береговые линии, спешно достраивались и покупались военные суда.

Масштабы военных приготовлений свидетельствовали о том, что речь шла не об обычных военных демонстрациях, которыми нередко отвечают на рост дипломатической напряженности. В русских военных сферах военную опасность восприняли как подлинную реальность. Это подтверждалось и снаряжением двух эскадр, которые направлялись в Соединенные Штаты.

Русские моряки, которые вскоре прибыли в США, полагали начало военных действий с европейскими державами если не неизбежным, то вполне возможным. Командир тихоокеанской эскадры контр-адмирал А. А. Попов писал командиру корвета «Рында»: «Вы должны иметь в виду главную цель вашего здесь назначения, то есть воину с европейскими морскими державами» 34.

В июле 1863 года Александр II утвердил план посылки двух эскадр в США. Одна эскадра под командой контр-адмирала С. С. Лесовского вышла из Кронштадта и направилась к берегам Америки через Атлантический океан. Другой командовал контр-адмирал А. А. Попов; путь этих кораблей лежал через Тихий океан в Сан-Франциско.

Командиры русских эскадр, направлявшихся в США, получили секретные инструкции. В инструкции адмиралу С. С. Лесовскому говорилось: «В случае предвидимой ныне войны с западными державами действовать всеми возможными доступными ей (эскадре.— Авт.) средствами против наших противников, нанося посредством отдельных крейсеров наичувствительный вред и урон неприятельской торговле или делая нападения всей эскадрой на слабые и малозащищенные места неприятельских колоний»35. Аналогичная инструкция была дана и адмиралу А. А. Попову.

Визит русских эскадр в США привлек к себе в мире большое внимание, хватало и самых невероятных домыслов. Особенно часто повторялась версия о том, что между Россией и США заключен тайный военный союз, что у командиров эскадр имеется секретный приказ в случае необходимости передать русский флот в распоряжение федерального правительства. Высказывалось так же предположение, что между Россией и США достигнуто соглашение о совместных военных действиях с целью освободить Мексику от французских оккупационных войск.

Русские официальные круги существование такого союза категорически отрицали. 10 октября 1863 г. канцлер Горчаков писал: «Клей не делал нам никакого предложения о союзном договоре. Мы бы, впрочем, отклонили его как беспредметное». Канцлер подчеркивал: «Договор существует в силу совпадения наших политических интересов и традиций»36.

Заявление Горчакова о том, что между Россией и США существовали союзнические отношения, де-факто подтверждалось благожелательным отношением к русским морякам американских военных властей. Морской министр Г. Уэлес 11(23) сентября 1863 г. отдал приказ всячески содействовать русским морякам и даже, если в этом будет необходимость, открыть для них арсеналы США37. Американские офицеры с исключительной симпатией относились к своим русским гостям.

Энтузиазм, с которым русских моряков встретил народ Севера, разделял и президент Линкольн. Он рассматривал визит русских кораблей как событие, укреплявшее дружественные отношения между двумя государствами и усиливавшее внешнеполитические позиции федерального правительства. Президент пригласил русских моряков в столицу США.

Русские эскадры пробыли в США около девяти месяцев. За это время армия Севера добилась значительных успехов, возрос авторитет федерального правительства и лично президента, укрепилось внешнеполитическое положение союза. Последнему не в малой степени способствовало и пребывание русских кораблей в США.

Их визит, несомненно, помог успешно решить важнейшую задачу, стоявшую в то время перед Вашингтоном,— не допустить начала войны между Севером и европейскими державами. И эта задача была успешно решена. В послании конгрессу от 8 декабря 1863 г. президент имел все основания заявить, что международное положение США улучшилось.

Как всегда, международный раздел послания президента был лаконичен и, тем не менее, с предельной полнотой освещал суть проблемы — совместные усилия внутренней контрреволюции и международной реакции не увенчались успехом, попытки заставить США воевать на два фронта были сорваны.

Многие факторы способствовали тому, что Северу удалось избежать военного конфликта с европейскими державами. К их числу относятся военные победы Севера, которые оказывали мощное сдерживающее влияние на горячие головы по ту сторону Атлантического океана. Большое значение имела упорная борьба английского рабочего класса за срыв планов крестового похода против федерального правительства во имя сохранения и увековечения рабства в Америке. Важную роль сыграла дипломатия Севера, которая умело использовала противоречия между европейскими державами, не поддавалась на провокации реакционных сил Европы.

Существенное значение имела позиция России. Как раз осенью 1863 года, когда русские эскадры прибыли в США, резко активизировалась дипломатия Наполеона III. Франция взяла четкий курс на признание конфедерации, что на практике означало начало войны с Соединенными Штатами.

В этот самый напряженный для США момент в связи с событиями в Польше наступило резкое обострение отношений между Россией и европейскими державами. Вследствие этого главное внимание Франции и Англии было переключено на Россию, что ослабило давление европейских держав на США.

6 декабря 1864 г. Линкольн направил конгрессу послание о положении страны. На этот раз треть послания была посвящена международному положению США. В послании много говорилось о дружественных отношениях со странами Латинской Америки, признании нового правительства Венесуэлы, решении спорных проблем с Перу и Чили, гражданских войнах в Санто-Доминго и Мексике. Президент подчеркивал, что в отношении этих двух стран США продолжают придерживаться самого строгого нейтралитета.

Критики политики Линкольна утверждали, что такая позиция означала отказ от доктрины Монро. Но президент по-прежнему продолжал считать, что для него было вполне достаточно одной тяжелейшей войны. Он коснулся в послании последних инцидентов на границе с Канадой. Линкольн характеризовал Соединенные Штаты как прибежище для всех страждущих. В послании отмечалось, что за время его администрации число иммигрантов в США значительно увеличилось. Президент говорил о том, что намечается проложить подводный телеграфный кабель в Атлантике; в Китае при содействии западноевропейских государств американцы подавили восстание; два порта во Флориде и один в Виргинии были открыты для торгового судоходства, использование этих портов было много выгоднее и безопаснее, чем прорыв блокады Юга.

Даже простой перечень внешнеполитических вопросов послания президента свидетельствовал о том, что по мере приближения к концу гражданской войны дипломатия Севера резко активизировалась. Президент стремился создать максимально благоприятные внешнеполитические условия, чтобы довести до конца дело освобождения рабов и восстановление единства страны.

Союзники мятежников до последнего дня войны оказывали им всемерную военную, экономическую и дипломатическую поддержку. Но от открытого вооруженного вмешательства в гражданскую войну в США на стороне рабовладельцев им пришлось отказаться. С каждым днем сокращались и возможности оказывать скрытую военную помощь мятежникам, так как успехи военно-морских и сухопутных сил Севера, захватывавших важнейшие порты южан, все больше стягивали железное кольцо блокады вокруг конфедерации.

В такой обстановке 4 марта 1865 г. Линкольн официально вступил в должность президента США на второй срок. Послы иностранных государств обратили внимание, что президент был совершенно не похож на того человека, который четыре года назад на этом же месте произносил инаугурационную речь. День 4 марта был облачным и мрачным, но, когда Линкольн начал речь, ветер разогнал облака и на усталые плечи президента упали лучи солнца. Картина была символической: все говорило о приближении светлого дня разгрома мятежников и восстановлении единства страны. Все присутствовавшие с огромным вниманием вслушивались в слова президента. Он рассказал о ходе военных действий и положении воюющих сторон. Линкольн показал непоколебимую стойкость и решимость довести войну до полного разгрома рабовладельцев. Речь президента развеяла последние надежды мятежников и их союзников в Европе на возможность спасти конфедерацию с помощью дипломатических интриг.

Президент со всей решимостью заявил, что «война должна продолжаться до тех пор, пока не будет истощено все богатство, накопленное на протяжении 250-летнего каторжного труда рабов, пока каждая капля крови, выбитая кнутом, не будет уравновешена кровью, пролитой мечом».

Приближался конец войны, и президент сказал то, что ждали от него миллионы американцев: «Приложим все силы, чтобы закончить наше дело, залечить раны, нанесенные войной, проявить заботу о тех, кто вынес на себе тяготы войны»38.

Тем временем Великобритания продолжала признавать Юг воюющей стороной, прорывала блокаду и снабжала конфедерацию всем необходимым для ведения войны.

Всемерно раздувал угасающее пламя гражданской войны в США и Наполеон III. В беседах с эмиссаром конфедерации Слай- делом и в публичных выступлениях император Франции продолжал утверждать, что Юг непобедим и признание конфедерации все еще остается дипломатической реальностью. Наполеон III ни на грош не верил в это, но ему было необходимо максимально затянуть гражданскую войну в США. Он прекрасно понимал, что, как только федеральное правительство покончит с гражданской войной, пробьет роковой час для его авантюры в Мексике.

Мятежники умело шантажировали Англию и Францию угрозой прекращения войны. Эмиссары конфедерации распространяли в Европе слухи, что Англии и Франции придется расплачиваться за свою дружественную к конфедерации позицию, что федеральное правительство сразу же после войны двинет свою миллионную армию на Север, чтобы изгнать англичан из Канады, и на Юг, чтобы вышвырнуть французов из Мексики. Реальность этих угроз подтверждалась тем, что по мере завершения гражданской войны в США усиливался приток американских добровольцев в армию Хуареса в Мексике, которая успешно сражалась с французами. В США оживилась деятельность ирландских фениев, правящие круги Англии преследовал кошмар начала всенародной войны за освобождение внутренней колонии Англии — Ирландии.

Правительства Англии и Франции продолжали цепляться за свой план посредничества с целью добиться для Юга мирной передышки. Новый посол Франции в США Трелльярд настойчиво убеждал Сьюарда в готовности Наполеона III заняться мирным урегулированием гражданской войны. Разумеется, французская дипломатия, выступив с такой инициативой, действовала далеко не бескорыстно. Она надеялась, что это окупится приемлемым для Франции решением мексиканской проблемы.

Долго уговаривать Сьюарда принять французское предложение не пришлось. Во второй половине декабря государственный секретарь выступил в палате представителей с речью, в которой доказывал бескорыстие французской посреднической миссии и необходимость принятия предложений Парижа. Красноречие государственного секретаря мало кого убедило. Дело шло к полному военному разгрому конфедерации, и в этих условиях принимать французский план посредничества не было никакого резона. Сьюард внес предложение признать мексиканскую империю. Чувство реальности явно изменило государственному секретарю: накануне капитуляции конфедерации мало кто решился поддержать эту инициативу. 118 членов палаты представителей проголосовали против предложения Сьюарда и только 8 — за.

Более того, было принято предложение, запрещавшее правительству вести какие-либо переговоры с иностранными государствами по этому вопросу в связи с тем, что конгресс сам занимается данной проблемой. Решение конгресса внесло полную ясность в вопрос о том, что прорабовладельческим державам Европы не удалось погреть руки на американском конфликте, попытки добиться реализации планов посредничества в интересах мятежных рабовладельцев отныне были обречены на полный провал.

Правда, в Ричмонде все еще продолжали надеяться на признание конфедерации, но это были не больше чем дипломатические иллюзии. Надежд на их реализацию не было никаких, тем более что конфедерация терпела поражение за поражением на всех фронтах. Захватив в сентябре 1864 года Атланту, армия Шермана, несмотря на ожесточенное сопротивление противника и огромные потери, продолжала наступление и 21 декабря, выйдя к морю, заняла важный стратегический пункт конфедерации — город Саванну. Остатки армии мятежников отступили к Чарльстону.

Победы Шермана имели особо важное значение, они были практическим воплощением в жизнь новой революционной стратегии, учитывающей большие социальные и политические сдвиги, которые произошли на Севере после перехода к революционным методам ведения войны.

Взяв Саванну, Шерман переформировал свою поредевшую армию, дал небольшой отдых солдатам, уставшим от непрерывных боев, и двинулся на Север на соединение с главными федеральными силами, готовившимися к штурму Ричмонда — столицы конфедерации. Новый поход Шермана был не менее труден, чем его знаменитый «марш к морю». Предстоял длительный переход с непрерывными боями, с форсированием многочисленных водных преград и болот, в отрыве от баз снабжения и главных сил Севера.

Шерман блестяще провел и эту операцию. Поход начался 1 февраля 1865 г., а уже 17 февраля федеральные войска захватили город Коломбо, столицу Южной Каролины. 18 февраля армия Шермана вступила в Чарльстон. Выиграв ряд кровопролитных сражений, войска Шермана в конце марта соединились в Северной Каролине с главными силами федеральной армии, вышедшей на исходные рубежи для штурма Ричмонда.

Началась последняя, драматическая фаза гражданской войны в США. Это был один из самых тяжелых и кровопролитных боев. Мятежники сражались с яростью обреченных, увеличивая и без того огромный список жертв этой войны. Сопротивление было бесполезным, под натиском превосходящих сил Севера рабовладельцы сдавали позицию за позицией, и 3 апреля 1865 г. передовые части федеральной армии ворвались в горящий Ричмонд. Первыми в город с песней о Джоне Брауне вступили негритянские полки, шедшие в авангарде федеральных частей, штурмовавших столицу конфедерации.

Падение столицы рабовладельцев еще не означало завершения войны. Армия мятежников под командованием генерала Ли с боями отступала на запад. И только когда стала полностью очевидна бесполезность сопротивления, 28 тыс. солдат и офицеров армии Ли капитулировали перед войсками Гранта. Это произошло 9 апреля в Аппоматоксе. Затем сложили оружие остатки армии мятежников, уцелевшие в тяжелейших боях за Ричмонд. Всего сдались 175 тыс. солдат и офицеров конфедерации.

14 апреля 1865 г., ровно через четыре года после начала войны, вооруженные силы мятежников капитулировали.

Торжественная церемония принятия капитуляции мятежников ознаменовала окончание гражданской войны, военный разгром мятежников-рабовладельцев, но ни в коей мере не окончание борьбы между сторонниками и противниками рабовладения. В тот же день, когда в форте Самтер прозвучал торжественный салют, ознаменовавший завершение гражданской войны, в Вашингтоне раздался выстрел, оборвавший жизнь президента Линкольна.

Внешнеполитическая история гражданской войны в США по богатству своего содержания и многообразию воздействия на международные отношения той эпохи не уступала крупнейшим революциям мировой истории.

Революцию можно принимать или отвергать. Реакция тех или иных слоев населения на революционные потрясения определяется их положением в обществе. Но революцию, тем более великую, никому не дано игнорировать. И как об этом свидетельствует внешнеполитическая история гражданской войны в США, у Американской революции были за рубежом и свои искренние, бескорыстные друзья, и смертельные враги.

Руководитель Американской революции Авраам Линкольн умело вел внешнеполитический корабль по бурным революционным волнам, поднятым гражданской войной, ясно осознавая, кто был истинным другом Американской революции и кто был ее непримиримым врагом.

Линкольн, человек от природы скромный и тактичный, никогда не переоценивал своей роли в бурных революционных событиях гражданской войны. Он не имел никакого дипломатического опыта и ни в коей мере не считал себя профессиональным дипломатом, но президент обладал необходимым политическим опытом, большим здравым смыслом, которые помогали ему правильно разбираться в сложных внешнеполитических проблемах Американской революции, хорошо ориентироваться во всех дипломатических хитросплетениях современной ему эпохи.

В одном из своих выступлений в канун гражданской войны Линкольн как-то сказал: «Только события создают президента». События, связанные с резким обострением в США борьбы по вопросу о рабстве, привели к избранию Авраама Линкольна президентом страны. Бурные революционные потрясения гражданской войны 1861-1865 годов выдвинули его в ряды выдающихся деятелей американской дипломатии.

Президент столкнулся со сложнейшими внешнеполитическими проблемами, решать которые было нелегко и профессиональным дипломатам. Достаточно отметить, что все крупные державы, за исключением России, заняли позицию поддержки мятежных рабовладельцев. Линкольн умело маневрировал, не шел на не обоснованное обострение отношений с ними. Он отвергал такие; крайне авантюристические дипломатические инициативы, как предложение Сьюарда в 1861 году объявить войну всем европейским государствам, выступавшим в поддержку конфедерации.

Федеральное правительство сумело проявить необходимую дипломатическую гибкость при определении своей позиции в условиях сначала агрессии трех держав в Мексике, а позднее оккупации важнейших стратегических пунктов этой страны французскими войсками. Вашингтон не пошел на блокаду портов Мексики, хотя они и использовались Англией и другими европейскими державами для прорыва блокады конфедерации, объявленной федеральным правительством. Правительство США не пошло и на оказание открытой помощи мексиканским вооруженным силам, которые под командованием Хуареса героически сражались с французскими оккупантами. Федеральное правительство не делало ничего, что могло бы дать кратковременный военный и политический эффект в Мексике, но осложнило бы решение главных задач — разгром мятежных рабовладельцев, восстановление единства страны, освобождение рабов.

Правительство США продемонстрировало свою дальновидность при определении и реализации внешнеполитического курса в отношении России.

Федеральное правительство понимало, что позиция России определяется не конъюнктурными соображениями, а государственными интересами, которые побуждали Петербург искать сближения с Вашингтоном на долговременной, взаимовыгодной основе.

Федеральное правительство нашло приемлемый для США выход в сложной международной обстановке, созданной польским кризисом. Президент не отказался от выражения искренней симпатии к польским повстанцам, но фактически проводил курс, благоприятный для русского правительства, отношения которого с европейскими державами резко обострились. Это сыграло важную роль в укреплении международного положения США.

Федеральное правительство оказалось на высоте тех требований, которые настоятельно предъявила американской дипломатии революционная эпоха гражданской войны. Через головы правительств Англии, Франции и других европейских держав, поддерживавших рабовладельческую конфедерацию, Север обращался к общественности, к широким народным массам этих стран, не без основания рассчитывая на их активную поддержку дела Американской революции.

Так революционная Америка сумела найти новые формы и методы для своей дипломатической деятельности, не укладывавшиеся в рамки традиционной дипломатии XIX века. Президент непосредственно обращался к общественности европейских стран, разъясняя ей задачи и ход революции, призывая к поддержке США. С этой же целью в европейские страны направлялись журналисты, писатели, поэты, бизнесмены, общественные и религиозные деятели.

Все это дало большой положительный результат. В годы гражданской войны радикальные общественные круги Англии, Франции и других стран выступили как подлинные союзники Американской революции. Они сделали очень многое, чтобы помешать прорабовладельческой политике своих правительств перерасти в открытую интервенцию, в крестовый поход против Американской революции.

Линкольн был настоящим гуманистом. Но истории было угодно так распорядиться, что годы его президентства пришлись на самую тяжелую и кровопролитную войну в истории Соединенных Штатов. В этом была одна из причин того, что Линкольн лучше, чем кто-либо другой, знал цену мира. И он призывал: «Давайте приложим все усилия к тому, чтобы достигнуть и сохранить справедливый и прочный мир как в самой нашей стране, так и со всеми народами мира»39.

Внешняя политика победившей революции (период Реконструкции)

Отношения с Англией

Внутренняя и внешняя политика всегда органически связаны. Однако эта связь в каждый новый исторический период проявляется по-своему.

Гражданская война и Реконструкция составляют два этапа Американской революции 1861 — 1877 годов. И на каждом из них была своя специфика связи между внутренней и внешней политикой. В период гражданской войны внешняя политика США была направлена на решение одной главной задачи — одержать победу над восставшими рабовладельцами южных штатов, сохранить Соединенные Штаты Америки как единое, суверенное государство.

Эти задачи были успешно выполнены. В результате гражданской войны вся полнота государственной власти перешла в руки буржуазии. В 1865—1877 годах произошла Реконструкция — переустройство, перестройка социально-экономической и общественно- политической жизни бывших рабовладельческих штатов в интересах буржуазного, капиталистического развития страны. Американская революция 1861 — 1877 годов привела к формированию единого национального рынка, создала возможности для быстрого роста экономики, превратила США в первоклассную военную державу. Возникли экономические, военные, политические предпосылки для усиления внешнеполитического экспансионизма Соединенных Штатов. «После завершения гражданской войны,— отмечали классики американской исторической науки,— старое стремление к лихорадочной экспансии, похоже, получило полное проявление»40.

Главная особенность внешней политики США в период Реконструкции заключалась в том, что это был внешнеполитический курс победившей революции. Военный, политический, экономический и морально-психологический разгром рабовладельцев в гражданской войне дал мощный стимул социально-экономическому и общественно-политическому развитию США в послевоенные годы. Это не могло не отразиться и на внешней политике страны, которая не только резко активизировалась, но и приобрела качественно новое содержание. Буржуазия, получившая всю полноту власти, выступила теперь на внешнеполитической арене как выразитель интересов победившей революции.

Экономическая основа американского экспансионизма создавалась темпами, не виданными до этого в истории. За период с 1865 по 1890 год Соединенные Штаты из сельскохозяйственной страны превратились в мощную индустриальную державу, а в 1894 году заняли первое место в мире по объему промышленного производства и удерживают это первенство уже 100 лет.

О масштабах и темпах роста экономики страны свидетельствуют следующие данные41:

	1860	1890	% роста
Население	31 450 000	62 600 000	99
Число ферм	2 000 000	4 500 000	120
Число фабрик	140 000	355 000	153
Стоимость ферм	7 980 500 000	16 100 000 000	101
Стоимость фабрик	1 000 000 000	6 500 000 000	555
Стоимость с.-х. продукции		2 500 000 000
Стоимость промышленной продукции	1 900 000 000	7 400 000 000	394
Число промышленных рабочих	1 300 000	4 200 000	223

Гражданская война дала мощный толчок развитию военной техники, привела к быстрому росту военного могущества страны. Сбылось предвидение Ф. Энгельса, который писал в разгар гражданской войны в США: «Как только будет взорвано рабство — эти величайшие цепи, сковывающие политическое и социальное развитие Соединенных Штатов,— в стране наступит такой подъем, который в кратчайший срок обеспечит ей совершенно иное место в мировой истории, и армия, и флот, которые им создала война, быстро найдут тогда себе применение»42.

Среди многих внешнеполитических проблем, с которыми США столкнулись после окончания гражданской войны, приоритетное место занимал сложный комплекс взаимоотношений между Соединенными Штатами и Англией.

За короткий исторический период эти страны дважды воевали друг с другом — война североамериканских колоний Англии за независимость 1775—1783 годов и англо-американская война 1812 — 1815 годов. В годы гражданской войны в США, несмотря на официально провозглашенный нейтралитет, Англия заняла откровенно антиамериканскую позицию, выступив в поддержку мятежных рабовладельцев. После победы Севера в гражданской войне в Англии и во Франции были серьезные «опасения, что вслед за победой союз (США,— Авт.) начнет войну реванша против Англии и Франции»43.

Реальное соотношение экономического и военного потенциала сторон и в рассматриваемый период стало важнейшим фактором, определявшим отношения между конкурирующими державами. Здесь ситуация складывалась для Англии неблагоприятно. «Промышленная фабрика» мира явно проигрывала в экономическом соревновании с заокеанской республикой. В 1870 году Объединенное королевство давало 31,8% мировой промышленной продукции, США—23,3%, в 1881—1885 годах доля США в мировом промышленном производстве достигла 28,6%, Соединенного королевства — 26,6%44.

Во время гражданской войны на смену деревянному флоту пришел «железный» военно-морской флот. За годы войны там появились многочисленные бронированные военно-морские суда. Это поставило Англию, имевшую самый мощный в мире военно-морской флот, в трудное положение. Еще в 1862 году журнал «Экономист» писал: «Для того чтобы сохранить военно-морскую мощь Англии, мы должны так быстро, как только позволяют наши возможности, превратить наш деревянный флот в железный»45.

Победа в гражданской войне капиталистического Севера над рабовладельческим Югом, Реконструкция бывших рабовледельческих штатов в интересах капиталистического развития страны, бурный рост экономической и военной мощи США в послевоенный период — все это создало надежные предпосылки для «превращения Соединенных Штатов в подлинно военную державу»46. И на этом пути интересы США сталкивались в первую очередь с интересами державы номер один — Англии.

На Британских островах с тревогой следили за развитием событий в Соединенных Штатах. Англичанин, возвратившийся в 1868 году из поездки в США, сравнивая события, происходившие во Франции и Италии, приходил к выводу: «Каждый… чувствует, что на будущее человечества во многом будут влиять события в Америке и это будущее во многом будет зависеть от этих событий»⁴⁷.

Между США и Великобританией шло соревнование за место главной державы планеты, отношения между ними обострялись из-за американского вторжения в сферы традиционных британских интересов. Тяжелым грузом давило на эти отношения «дело «Алабамы» — претензии США к Англии за ущерб, нанесенный Соединенным Штатам в годы войны капером «Алабама» и другими военными кораблями южан, построенными и вооруженными в Англии.

В соревновании с США Англия сохраняла сильные козыри, важнейшим из которых являлось то, что Англия была мощной колониальной империей. Это давало ей серьезные экономические и стратегические преимущества.

Британские лидеры с тревогой отмечали растущую силу США. Дизраэли прозорливо заявил в 1872 году, что Америка «бросает удлиняющуюся тень на Атлантику» и создает «громадные и необычные факторы в распределении силы»48. Либеральные английские круги приветствовали демократические изменения, происходившие в США в период революции 1861 — 1877 годов, и высказывались за необходимость в ряде вопросов последовать примеру Соединенных Штатов. В частности, в Англии получило широкий отклик движение за 8-часовой рабочий день, сыгравшее столь большую роль в социально-экономической и общественно-политической жизни США.

Англо-американские отношения были сложными и противоречивыми. Многое разделяло эти страны, они сталкивались на главных перекрестках мировой политики. Однако развитие этих отношений шло под воздействием не только центробежных, но и центростремительных сил. Ряд факторов мировой политики, взаимные интересы двух стран способствовали тому, что США постепенно шли к установлению «особых отношений с Великобританией»49.

Важным этапом на этом пути было урегулирование «дела «Алабамы»». Еще в годы войны федеральное правительство предъявило Англии претензии за действия «Алабамы» и других каперов мятежников. Лондон категорически отверг эти претензии. Так возникло «дело «Алабамы»».

В период Реконструкции радикальные республиканцы, контролировавшие федеральный конгресс, решительно потребовали от Англии материальной и моральной компенсации за действия мятежных каперов. Один из лидеров радикалов Захарий Чендлер заявил в конгрессе, что в порядке компенсации за причиненный каперами ущерб «Британия должна уступить Канаду Соединенным Штатам». Председатель комитета по внешней политике сената США, лидер радикалов в конгрессе Чарлз Самнер утверждал, что Британия несет ответственность за половину материального ущерба, нанесенного Соединенным Штатам во время гражданской войны. Чендлер отмечал, что 60 тыс. американских волонтеров в течение 30 дней смогли бы захватить Канаду. По его мнению, решение «канадской проблемы» не потребовало бы от США особых военных усилий: «Не было бы военных действий на суше и не столь уж много на море»».

Самым активным обличителем антиамериканской политики Англии выступал Ч. Самнер. В 1867 году он заявил, что английская декларация нейтралитета признала «воюющей стороной пиратов и бандитов». По его мнению, эта декларация явилась «главной причиной продолжающейся гражданской войны». В 1868 году Ч. Самнер говорил, что «Англия нанесла больший ущерб Соединенным Штатам, чем какая-либо другая цивилизованная держава такой же стране». По подсчетам Самнера этот ущерб составил «миллионы долларов и тысячи, если не сотни тысяч жизней»50.

В связи с «делом «Алабамы»» в прессе США велась мощная антианглийская кампания. Однако все это не оказало сколь-либо существенного воздействия на руководителей Англии и на парламент страны. Лондон не спешил признать обоснованными претензии Соединенных Штатов.

Несравненно более действенным стало не моральное, а силовое давление на Британию, предпринятое Вашингтоном. 26 июля 1866 г. палата представителей конгресса США приняла законопроект, разрешавший на территории Соединенных Штатов вооружать корабли и готовить военные экспедиции против других стран51. Это был хорошо рассчитанный удар, нанесенный в самое уязвимое место. Реальная опасность для Англии этой законодательной инициативы была очевидна: за несколько недель до прохождения билля в конгрессе США резко антивизировалось движение ирландских фениев, а вооруженные группы американских ирландцев перешли границу с Канадой. Это уже была реализация угроз радикальных республиканцев осуществить давно вынашивавшиеся планы аннексировать Канаду.

Американо-английские отношения в связи с «делом «Алабамы»» показали, сколь опасно создавать в политике прецеденты. Вашингтон не замедлил в связи с начавшейся англо-абиссинской войной внести в сенат в ноябре 1867 года резолюцию, которая признавала за Абиссинией те же права, какие Англия признала за мятежными рабовладельцами в годы гражданской войны в США52.

Англия попадала в дипломатическую ловушку: ее антиамериканская инициатива в период междоусобной войны в Соединенных Штатах грозила теперь обернуться очень нежелательными последствиями для самой Британии.

Проблемы возникали одна за другой. В 1870 году началась франко-прусская война. Лондон всегда с большим вниманием следил за сохранением военно-политического равновесия в Европе. И готов был вмешаться в события на Европейском континенте, если их развитие угрожало британским интересам. Определенные круги в Англии считали вполне реальной перспективу участия Британии в начавшихся в Европе военных действиях. В Лондоне полностью отдавали себе отчет в том, что если Англия будет втянута во франко-прусскую войну, то США, используя деятельность Британии против федерального правительства в 1861 — 1865 годах как прецедент, могли бы снаряжать каперы для действий на английских морских коммуникациях.

Для английской дипломатии сложилась тупиковая ситуация. Выход был один — принять американские требования и передать «дело «Алабамы»» на рассмотрение международного арбитража. Английская дипломатия сделала все возможное, чтобы затянуть решение этого вопроса. Горячие споры велись, в частности, о том, кому быть арбитрами в англо-американском конфликте. В Лондоне считали, что ими должны быть главы суверенных государств —- участников урегулирования конфликта. В Вашингтоне полагали, что соответствующие государства должны назначить компетентных юристов для разрешения спора. Верх взяла американская точка зрения. Англия, США, император Бразилии, король Италии и президент Швейцарии назначили своих представителей, которые встретились в Женеве и подписали в 1872 году соглашение по «делу «Алабамы»».

Британия вынуждена была взять на себя серьезные моральные издержки, признать неправомерность своих действий против США в 1861 —1865 годах и уплатить им 15,5 млн. долл. компенсации за пиратские действия «Алабамы» и других каперов южан, построенных и вооруженных в Англии. Англо-американский спор по «делу «Алабамы»» вышел за рамки отношений между двумя странами и приобрел большое международное значение.

Это был первый в истории дипломатии международный арбитраж, успешно справившийся со своей задачей. Был создан важный международный прецедент, который отныне прочно вошел в международную дипломатическую практику.

Другой серьезной спорной проблемой в американо-английских отношениях была Канада. Аннексионистские претензии Вашингтона на огромную канадскую территорию очевидны. «Со времени окончания гражданской войны прошло всего несколько лет, но как изменились лозунги внешней политики и дипломатии правившей в США республиканской партии!»53.

Указанная выше позиция ирландских фениев была важным фактором американской политики по отношению к Канаде. Ирландские патриоты в США пытались использовать бывших солдат федеральной армии для захвата Канады. В дальнейшем они планировали вернуть Канаду Британии в обмен за предоставление независимости Ирландии. В 1866 году 1500 вооруженных ирландцев перешли р. Ниагара и начали перестрелку с канадской милицией, однако были вынуждены отступить и возвратиться в Нью-Йорк.

Между США и Канадой возникли пограничные споры, в частности по вопросу о принадлежности ряда островов на северо-западном побережье. Остро встала проблема рыболовства в Северной Атлантике. Несколько американских рыболовецких судов были задержаны канадскими патрульными судами и доставлены в канадские порты. В ходе американо-канадских переговоров (в 1867 г. Канада получила права доминиона) проблемы рыболовства и ряд вопросов, связанных с американо-канадской торговлей, были успешно разрешены. Нормализации американо-канадских отношений в немалой степени способствовало решение правительства Англии об освобождении фениев, захваченных в плен во время их рейда в Канаду.

Вашингтонский договор 1871 года, урегулировавший спорные проблемы между США и Канадой54, в целом был более выгоден Соединенным Штатам. Газета «Нью-Йорк трибюн» расценивала договор как «триумф американских принципов и американской дипломатии»55.

Таким образом, между США и Англией в период Реконструкции были серьезные противоречия, однако их удалось успешно разрешить путем переговоров.

Внешнеполитический поворот вправо

Для внешней политики США в период Реконструкции было характерно стремление испробовать на внешнеполитическом фронте ту силу, которую буржуазия получила, установив свое безраздельное господство в масштабах всей страны после разгрома мятежных рабовладельцев. Однако государственный департамент мог ставить перед собой довольно ограниченные задачи с учетом сложных внутренних проблем, которые возникли перед руководством страны в связи с революционными событиями на Юге и с ростом демократического движения в стране.

Главным внешнеполитическим направлением для США оставался Американский континент. Бурный экономический рост в стране создавал мощную экономическую основу для реализации предначертаний доктрины Монро. США стремились в первую очередь укрепить свои военные, экономические и политические позиции на Американском континенте, создать здесь необходимые условия для успешной борьбы с Англией и другими колониальными державами, соперничавшими с Соединенными Штатами в этом регионе. Главным внешнеполитическим конкурентом оставалась Англия. По инерции на англо-американские отношения все еще влиял тот факт, что во время гражданской войны Великобритания оказывала помощь мятежным рабовладельцам.

Однако постепенно все более настойчиво пробивались ростки особых отношений между этими державами. Бисмарк не без основания отмечал, что «важнейшим фактом XIX века является то, что Британия и Соединенные Штаты говорят на одном языке»56. Бисмарк имел в виду, конечно, не лингвистическую сторону проблемы англо-американских отношений. Уже в то время было ясно, что США и Англия — две великие державы, разделенные языковым барьером (особенности американской разновидности английского языка были очевидны каждому, кто посещал Соединенные Штаты). «Железный канцлер» обращал внимание на то, что достаточно четко просматривались контуры англо-американского сближения. Начинался процесс формирования новой расстановки сил в мире, которой предстояло не в столь отдаленном будущем сыграть большую и трагическую роль в истории.

Американская революция 1861 —1877 годов наложила отпечаток на всю последующую внутриполитическую историю США. Внешнеполитические последствия революции были неизмеримо меньшими по сравнению с внутренними. Ни в какое сравнение не шли они и с внешнеполитическими результатами первой американской революции, войны за независимость 1775 —1783 годов. В период Реконструкции четко проявилась «территориальная экспансия, начавшаяся при Уильяме Сьюарде, государственном секретаре в администрации Линкольна, и при Джонсоне, который купил у России Аляску за 7,2 млн. долл. и аннексировал о-ва Мидуэй к западу от Гавайев»57.

Не меньшим экспансионизмом характеризовалась внешнеполитическая деятельность и администрации У. Гранта. В период Реконструкции мало что осталось от былой революционности американской буржуазии, которая в годы гражданской войны сражалась с мятежными рабовладельцами под флагом борьбы за единство союза и освобождение черных рабов. В годы Реконструкции буржуазия в своей основной массе заняла резко негативную позицию в отношении революционного движения бывших рабов в южных штатах, боровшихся за равные с белыми американцами права.

Однако американская буржуазия успешно имитировала революционность своих внешнеполитических акций и не упускала возможность подчеркнуть, что выступает главным преемником революционных традиций гражданской войны.

Во внешнеполитическом плане контрреволюционный поворот американской буржуазии проявился в резко негативном отношении к революционному и национально-освободительному движению в других странах.

Отражая глубокую озабоченность власть имущих кругов США ростом революционного движения в Европе и Америке, русская дипломатическая миссия в Вашингтоне в июле 1871 года обращала внимание на деятельность Интернационала: «Преступная активность общества, называющего себя Интернационалом, не ограничивается только Европейским континентом. Это общество пересекло океан и располагает обширной сетью агентов в Соединенных Штатах. Рабочий класс Америки уже подвергся его пагубному влиянию» 58.

В 1872 году по инициативе К. Маркса Генеральный совет Интернационала переехал из Европы в США. Сообщения о предстоящем переезде Интернационала в Соединенные Штаты отрицательно восприняли американские консервативные круги. И вновь дипломатическая миссия России в США сообщала: «Если Карл Маркс и его коллеги на самом деле переведут штаб-квартиру Интернационала в Нью-Йорк, как это было решено на их конгрессе в Амстердаме, они найдут среди наших нигилистов старательных и активных членов»59.

У консервативных сил в Соединенных Штатах было достаточно оснований для беспокойства в связи с развитием революционных событий в мире, и в первую очередь в Европе. Парижская коммуна потрясла весь капиталистический мир, всю Европу и вызвала сильные отклики в США. 13 сентября 1871 г. Союз рабочих Нью-Йорка провел 20-тысячную демонстрацию в поддержку требования о введении 8-часового рабочего дня. В рядах демонстрантов рабочие-негры шли вместе с членами секции Интернационала, которые несли красный транспарант с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Впервые на улицах Нью-Йорка появилось красное знамя. Жители города приветствовали демонстрантов возгласами: «Да здравствует Коммуна!» 18 декабря 1871 г. рота негритянской милиции приняла участие в демонстрации, проведенной в Нью-Йорке секциями Интернационала. Демонстранты протестовали против казни трех вождей Парижской коммуны.

Призрак Коммуны становился реальностью для буржуазии США, которая была напугана перспективой возможного объединения революционного движения негров в южных штатах с рабочим и фермерским движением на Севере. Редактор одного из американских журналов с тревогой писал в 1871 году, что, если бы сторонники Парижской коммуны появились среди черных американцев, «последствия этого были бы кошмарны»60.

Особенно сильный был страх перед Парижской коммуной в состоятельных слоях населения в южных штатах, охваченных революционным движением бывших рабов. Очевидец событий на Юге писал: «Чем была белая Коммуна во Франции, мы все видели; чем является негритянская Коммуна в Америке, мы также были свидетелями: обе вели войну против интеллекта и социальных различий, обе вызвали хаос»61.

Рост революционного и национально-освободительного движения оказал серьезное воздействие на позицию власть имущих кругов США. Во внешней политике это выражалось в возрастании консервативных тенденций, которые все более брали верх в международной стратегии США.

Отношения со странами Латинской Америки

Перед Соединенными Штатами стояли различные по своему значению и очередности решения внешнеполитические задачи. Одной из первых проблем, которой занялось правительство США после окончания гражданской войны, был вопрос о выводе французских войск с территории южного соседа Соединенных Штатов — Мексики. К концу гражданской войны французский ставленник Максимилиан добился укрепления своей власти в основных районах оккупированной Мексики. Однако партизанское движение против иностранных захватчиков усиливалось, и французский оккупационный режим сталкивался со все большими трудностями.

Внешнеполитическая авантюра в Мексике ни в коей мере не способствовала укреплению позиций Наполеона III во Франции. Более того, по мере возрастания внутренних трудностей во Франции и обострения франко-германских отношений становилась все более очевидной полная бесперспективность мексиканской авантюры и необходимость поиска путей выхода из нее.

Правительство США рассматривало французскую оккупацию Мексики как открытое нарушение доктрины Монро, а наличие иностранных войск на своих южных границах — как прямую угрозу интересам страны. Государственный департамент использовал весь набор дипломатических средств, чтобы добиться вывода французских войск из Мексики. Однако эти усилия оказались безрезультатными. Осенью 1865 года Вашингтон в ультимативной форме потребовал от правительства Наполеона III вывода французских войск и прекращения поддержки Францией марионеточной монархии в Мексике. На границе с Мексикой началась концентрация американских войск. Это был важнейший аргумент: совсем недавно федеральные войска разгромили мятежных рабовладельцев, и использование опытных войск США против французских марионеток в Мексике не сулило иностранным пришельцам ничего хорошего.

Русская дипломатическая миссия в Вашингтоне внимательно следила за развитием событий в Мексике. 15 (27) апреля 1866 г. миссия сообщала в Петербург: «Если американцы… заставят (французов.— Авт.) эвакуировать из Мексики французские и другие европейские войска, Мексиканская империя должна рухнуть и Луи Наполеон сможет помешать этому только путем войны с Соединенными Штатами»62.

Перспектива франко-американской войны была нереальна. Тяжелое внутреннее положение Франции, нараставшие противоречия с Пруссией не позволяли Наполеону III вести в Мексике политику, угрожавшую перерасти во франко-американскую войну.

Дипломатическая миссия России в США учитывала эту ситуацию, и в сообщении от 9 (21) июня 1866 г. после подробного анализа положения в Мексике делался вывод: «Ситуация для Максимилиана становится все более и более отчаянной… Он не сможет противостоять решимости Соединенных Штатов… Падение Мексиканской империи стало только вопросом времени»63.

Прогноз русских дипломатов оказался правильным. В апреле 1866 года французское правительство вынуждено было капитулировать и заявило о выводе своих войск с территории Мексики. К весне 1867 года эвакуация французских войск была завершена64.

Важно подчеркнуть, что ни в донесениях русской диплома тической миссии, ни в американских официальных документах не указывается на самый главный фактор, приведший к крушению французского марионеточного режима в Мексике,— героическую вооруженную борьбу мексиканского народа.

Французская интервенция в Мексике, бесспорно, имела анти американскую направленность. В связи с этим была вполне объяснима и оправдана соответствующая реакция федерального правительства на события в Мексике.

Иной характер носила американская политика в других странах Латинской Америки. Экспансионистские цели этой политики были очевидны. Соединенные Штаты проявляли большой интерес к островам Вест-Индии, стремясь использовать их как базу для американского военно-морского флота.

Администрации Э. Джонсона и У. Гранта добивались покупки двух главных островов датской Вест-Индии — Сент-Томас и Сент- Джон. Объектом американской экспансии стала важная в стратегическом отношении восточная часть о. Гаити — Доминиканская Республика. Экспансия в этом направлении облегчалась тем, что в 1865 году испанские колонизаторы вновь были изгнаны из Доминиканской Республики. «Президент Джонсон заявил в своем послании, что не только Сент-Томас и Сент-Джон «в силу политического тяготения» должны отойти к Соединенным Штатам, к США «тяготеет» и вся Вест-Индия»65.

Для захвата Сан-Доминго США широко использовали неоднократно и успешно апробированное средство — доллары. Администрация У. Гранта учитывала, что президент Сан-Доминго Беец находился в очень затруднительном положении. В первую очередь это было следствием восстаний, Ослаблявших республику изнутри. И Беец очень рассчитывал на долларовые инъекции американцев. В Вашингтоне было принято решение арендовать часть территории Сан-Доминго — Бей-оф-Саман под американскую военно-морскую базу. Генерал О. Бэбкок, соратник У. Гранта в годы гражданской войны, по поручению президента дважды посетил Сан-Доминго, чтобы осуществить этот проект. Результатом его второго визита в Сан-Доминго явилось предложение приобрести военно-морскую базу в Самане, уплатив президенту Беецу 1,5 млн. долл. в счет покрытия финансового долга Сан-Доминго. Предложение предусматривало сохранение независимости Гаити.

Проект генерала Бэбкока вызвал неоднозначную реакцию в Вашингтоне, следствием чего было создание авторитетной комиссии конгресса, которой было поручено посетить Сан-Доминго и на месте разобраться во всех его плюсах и минусах. Показательно, что комиссия в апреле 1871 года отправилась на Гаити на борту «Теннесси» — самого крупного американского военного корабля. Это была убедительная демонстрация силы. Однако проект не получил одобрения в конгрессе. Президент Грант, раздосадованный сопротивлением высшего законодательного органа, действовал быстро и решительно. Отказ конгресса поддержать выгодную сделку с Сан-Доминго «стоил Чарлзу Самнеру (председателю комиссии сената по иностранным делам.— Авт.) его влиятельного поста»66.

Из-за своего географического положения Куба была на протяжении многих лет одним из важнейших объектов американской экспансии. Интерес к Кубе особенно возрос в период Реконструкции. В 1868 году здесь вспыхнуло вооруженное восстание против испанских колонизаторов. Американская прогрессивная общественность с большой симпатией реагировала на это антиколониальное восстание, продолжавшееся 10 лет.

Реакция официальных кругов США на восстание была далеко не однозначна. Но в позиции всех руководителей Соединенных Штатов прослеживалось стремление использовать восстание на Кубе в интересах США. Американское руководство небезуспешно использовало в своих интересах и симпатии прогрессивных кругов Соединенных Штатов к восставшим кубинцам.

В федеральном конгрессе развернулись дебаты по вопросу о том, какова должна быть позиция США в связи с восстанием на Кубе. Дебаты были острыми и долгими, следствием их явилось принятие решения о том, что Соединенные Штаты объявляют себя нейтральными по отношению к событиям на Кубе.

В 1873 году американское судно «Вирджиния», направлявшееся на Кубу, было захвачено испанцами. По решению испанских властей 53 человека из числа членов команды и пассажиров были казнены. Среди казненных оказалось несколько американских и английских граждан. Американская общественность отреагировала на эту акцию исключительно бурно и болезненно. В конгрессе, в прессе, на массовых митингах звучали требования принять самые решительные меры в отношении Испании, чтобы «смыть оскорбление американского флага». В этой взрывоопасной обстановке президент Грант дал указание секретарю по военно-морским делам перевести флот на военное положение67. Возникла угроза войны между США и Испанией.

Внешнеполитическое ведомство действовало более взвешенно и умеренно, чем военные власти и окружение президента. Государственный секретарь сделал максимум возможного, чтобы разрядить напряжение, возникшее в испано-американских отношениях. Испанцы не замедлили воспользоваться предоставившейся им возможностью урегулировать возникший конфликт дипломатическим путем. Мадрид заявил, что Испания не намеревалась наносить оскорбление американскому флагу. Соединенным Штатам были принесены извинения, а семьям казненных американцев правительство Испании выплатило денежную компенсацию. Испано-американский конфликт был урегулирован. Этому в первую очередь способствовало то, что ни США, ни Испания не были заинтересованы в военных действиях. Соединенные Штаты недавно вышли из. тяжелой и кровопролитной гражданской войны. Для Испании война с могущественными США не сулила никаких благоприятных военных и политических перспектив.

Оценивая основные направления внешней политики «Соединенных Штатов после окончания гражданской войны, необходимо отметить, что наиболее острые международные противоречия США имели с единственной главной державой Западного полушария — Великобританией. Иногда эти противоречия принимали очень острый характер. Однако важное значение имело то, что они разрешались путем арбитража и договоренностей. Это вело к укреплению англо-американского взаимопонимания»68.

В рассматриваемый период на отношения между США и Великобританией тяжелым грузом давили последствия двух войн — войны за независимость 1775—1783 годов и англо-американской войны 1812—1815 годов. Как указывалось выше, резко негативно влияла на американо-английские отношения инерция гражданской войны в США 1861—-1865 годов, когда напряженность в отношениях между двумя державами достигла критического предела. Интересы двух держав резко сталкивались в Канаде и Латинской Америке. Между ними шла упорная борьба за мировое первенство в экономической и военной сферах.

И тем не менее, несмотря на все эти факторы, обострявшие отношения между США и Великобританией, уже в годы Реконструкции начало прослеживаться сближение между двумя странами. Это явление выходило далеко за рамки двусторонних межгосударственных отношений. Оно отчетливым пунктиром наметило новую расстановку военно-политических сил в мировом масштабе.

Определенные успехи, достигнутые в американо-английских отношениях, явились существенным фактором, позволившим США без военных усилий, опираясь на свою экономическую и финансовую мощь, решить дипломатическими средствами спорные международные проблемы.

Путем переговоров Соединенным Штатам удалось разрешить и исключительно важный для них вопрос с Россией: речь идет о покупке огромной русской территории в Северной Америке — Аляски.

Примечания

• 1
  Diplomatic History.— Vol. 15.— No 1,— Winter 1991,— P. 51.
• 2
  The Collected Works of Abraham Lincoln / Ed. by R. P. Easier.— Vol. I—VIII.— New Brunswich, 1953,—Vol. IV,—P. 421-441 (далее The Collected Works…).
• 3
  Красный архив,- 1939,- Т. 3(94).- С. 110-111.
• 4
  New York Daily Tribune.— 1861,— Jan. 8.
• 5
  Randal J. Lincoln the President.— Vol. 1-4,— N. Y., 1945,- Vol. 2 — P. 32.
• 6
  АВПРИ,— Ф. Канцелярия,- 1861,- Д. 162,- Л. 123.
• 7
  Jones Т. Memoires of Lincoln.— N. Y» 1934,— P. 15.
• 8
  Современная летопись.— 1861.— № 32.— С. 19.
• 9
  АВПРИ. — Ф. Канцелярия.- 1861.- Д. 162.- Л. 233.
• 10
  Русское слово,- 1862,- № 5,- С. 14-15.
• 11
  Красный архив,- 1939,-№ 3(94).- С. 115-116.
• 12
  Там же.
• 13
  АВПРИ.— Ф. Канцелярия,- 1861.- Д. 162,- Л. 282.
• 14
  Санкт-Петербургские ведомости.— 1861.— 9 сент.
• 15
  Ridley L. Lord Palmerston.- L» 1970,- P. 548.
• 16
  Sandburg С. Abraham Lincoln.- Vol. 1-4,- N. Y., 1939-1940.- Vol. 1- P. 315.
• 17
  Сэндберг К. Авраам Линкольн.— М., 1961.— С. 245.
• 18
  Красный архив,- 1939.- № 3(94).- С. 121.
• 19
  Там же,- С. 122.
• 20
  United States Senate Documents, 1862,— Vol. 1.— P. 309.
• 21
  АВПРИ,— Ф. Канцелярия,- 1862,- Д. 152.- Л. 45.
• 22
  Woldman A. Lincoln and the Russians.— Cleveland — N. Y., 1952,— P VII — VIII.
• 23
  Adams Е. Great Britain and the American Civil War.— Gloucester, 1957.— Vol. 2,- P. 32.
• 24
  Ibid.- P. 39.
• 25
  АВПРИ.— Ф. Канцелярия,- 1862,- Д. 152,- Л. 219-220.
• 26
  Adams Е. Op. cit.— Vol. 2,— P. 45.
• 27
  АВПРИ.— Ф. Канцелярия.- 1862.- Д. 152,- Л. 219-220.
• 28
  АВПРИ,— Ф. Канцелярия.- 1862,- Д. 152,- Л. 328.
• 29
  См. New York Daily Tribune.- 1862,- Aug. 7.
• 30
  Сэндберг К. Указ. соч. — С. 320.
• 31
  Там же.
• 32
  Современник,— 1863,— № 1—2.— С. 348.
• 33
  АВПРИ.— Ф. Канцелярия.- 1863,- Д. 160а,- Л. 263- 264.
• 34
  Центральный государственный архив военно-морского флота СССР.— Ф. 410,- Он. 5,- Д. 13,- Л. 6, 8 (далееЦГА ВМФ).
• 35
  Красный архив,- 1930,- Т. 38,- С. 159.
• 36
  Красный архив,- 1939,- № 3 (94).- С. 138.
• 37
  Стекль — Краббе, 11 (23).IХ.1863//ЦГА ВМФ,- 1863,- Д. 109,-Ч. II.
• 38
  Collected Works.—Vol. VIII.- P. 333.
• 39
  Collected Works.- Vol. VIII,- P. 333.
• 40
  Nevins A., Commager Н. A. Pocket History о! the United States.— N. Y., 1961,- P. 378.
• 41
  См. Billington A. American History After 1865.— Peterson (New Jersey), I960,- P. 15.
• 42
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч.- Т. 31,— С. 359.
• 43
  Cook A. The Alabama Claims.— Ithaca, L., 1975,— P. 29.
• 44
  См. Нуman Н. Heard Round the World. The Impact Abroad of the Civil War.- N. Y., 1969,- P. 28.
• 45
  The Economist.- 1862,- Apr. 5. — P. 367.
• 46
  Nevins A., Commager H. Op. cit.— P. 377.
• 48
  Ibid.
• 49
  Nevins A., Commager Н. Op. cit.— Р. 377.
• 50
  Cook A. Op. cit.- P. 93.
• 51
  См. Congressional Globe, 39th Congress, 1st Session.— P. 4193.
• 52
  Nevins A., Commager H. Op. cit.— P. 377.
• 53
  История дипломатии. — Т. I.— С. 689.
• 54
  См. Shippee L. Canadian-American Relations 1849—1874,—N. Y., 1970,— P. 377-378.
• 55
  Ibid.
• 56
  Нуman H. Op. cit.- P. 49.
• 57
  Billington A.Op. cit.— Р. 44.
• 58
  АВПРИ,— Ф. Канцелярия.- 1871,- Д. 112,- Л. 222-224.
• 59
  Там же,- 1872,- Д. 112,- Л. 230.
• 60
  Coulter Е. The South during Reconstruction, 1865—1877.— Baton Rouge (La.), 1947,- P. 114.
• 61
  Ibid.- P. 141.
• 61
  АВПРИ.— Ф. Канцелярия,- 1866.- Д. 221.- Л. 122.
• 63
  Там же,- Л. 165-166.
• 64
  См. Rhodes J. History of the United States from the Compromise of 1850 to the Final Restoration of Home Rule at the South in 1877.— Vol. 1—7.— N. Y., 1906,- Vol. 6,- P. 319.
• 65
  Harlow R. Op. cit.- Vol. 2,- P. 63.
• 66
  Seits D. The Dreadful Decade.— N. Y» 1970.- P. 267.
• 67
  См. Rhodes J. Op. cit- Vol. 7,- P. 96.
• 68
  Nevins A., Commager H. Op. cit.- P. 378-379.