Гражданская война или компромисс?

И. М. Супоницкая

«Неужели нельзя было избежать Гражданской войны и заключить еще один компромисс?» — спросил в начале 1990-х годов студент Мэрилендского университета профессора американской истории. Этот вопрос до сих пор беспокоит американцев, которые славятся искусством компромисса, выработанным историческим опытом.

Необходимость договариваться диктовалась в первую очередь стремлением первых переселенцев, людей с разными религиозными и политическими убеждениями, выжить в новых условиях. Впрочем, способность к компромиссу они унаследовали от западноевропейского общества Нового времени вместе с идеями либерализма и, прежде всего, понимания самоценности человеческой жизни. Америка поражала этим умением даже многоопытную Европу.

Принятие Конституции США стало результатом компромиссов между мелкими и крупными штатами, северными и южными. Удивила современников и «революция 1800 г.», как назвал Томас Джефферсон мирный переход власти от федералистов к республиканцам, и поведение нового президента, сразу заявившего: «Мы все республиканцы, мы все федералисты».

С ХХ в. американцы не раз выступали на мировой арене в качестве посредников, начиная с Теодора Рузвельта, получившего в 1906 г. Нобелевскую премию мира за содействие в заключении Портсмутского мира между Россией и Японией, и кончая президентом Джимми Картером, удостоенным этой награды в 2002 г. за усилия по достижению Кэмпдевидского соглашения между Египтом и Израилем 1978 г.

Почему же тогда не смогли договориться северяне и южане, начав самую кровопролитную в своей истории войну? Ведь, как заметил историк Генри Адамс, «ни один человек в Америке не хотел Гражданской войны, не ожидал ее и не замышлял»¹. «Американцы, — писал накануне Гражданской войны российский корреспондент, — неохотно собираются драться. Опыт, таким образом, показал, что Европа и Америка — это действительно два различных мира, не похожие один на другой: между тем как в Европе все еще готовы воевать из-за всего, в Америке уже стараются мирно разрешать самые деликатные, и, вместе с тем, самые жгучие вопросы.» Но война все-таки началась и унесла жизни почти 618 тыс. человек — около 10% граждан призывного возраста; оставила калеками и вдовами тысячи людей, что значительно превышает человеческие жертвы США в Первой и во Второй мировых войнах, а также во вьетнамской войне.

До наших дней не прекращается спор о причинах конфликта. Одни историки полагают, что война велась против рабства, им резонно возражают: северяне сами были такими же расистами, как и южане, и не желали проливать кровь за «ниггеров», как называли рабов. Другие утверждают, что война велась вовсе не из-за рабства, а за свободные земли на Западе, за гомстед.

Южане выдвинули свою версию. Вице-президент Конфедерации Штатов Америки Александр Стеффенс видел главную причину не в рабстве, а в конституционном кризисе: «Это была борьба между принципами федерации, с одной стороны, и централизма, или консолидации, с другой». А современный историк Юга Б. Уайэтт-Браун сделал акцент на расхождениях в нравственных ценностях северян и южан: «Разные экономические системы могут сосуществовать мирно в одной стране‚ но когда различны моральные принципы‚ шансов для разделения гораздо больше». Похожее мнение высказал еще накануне войны сын известного пресвитерианского священника из Джорджии Ч.К. Джоунс: северяне и южане, по его словам, «хотя имеют общее происхождение‚ настолько полностью разделены климатом‚ моралью‚ религией и так абсолютно противоположны в оценках всего‚ что составляет честь‚ истину и мужество‚ что не могут долее сосуществовать при едином правлении».

Однако есть историки, которые полагают, что различия между двумя регионами были сильно преувеличены возбужденным воображением соотечественников накануне Гражданской войны; что Север и Юг всегда имели больше сходства, чем различий. При таком взгляде не понятны причины войны. Попробуем разобраться в ее происхождении.

Разные климатические условия уже в колониальный период превратили английских переселенцев в два общества. Умеренный климат, каменистые почвы Северо-Востока оказались пригодными для фермерских культур (пшеница, кукуруза, овес) и ремесел. При дефиците рабочих рук здесь распространился такой тип хозяйства, как мелкая семейная ферма. На Юге с его субтропическим климатом, редкими морозами стали прибыльными плантационные культуры, требовавшие круглогодичного сельскохозяйственного цикла, что привело к использованию рабов. Плантационная рабовладельческая система сыграла решающую роль в развитии Юга, сделав его общество качественно иным в сравнении с Севером. Так возникли культура янки и культура плантаторов. Несмотря на различия, в конце ХVIII в. северные и южные колонии объединились против общего врага — Великобритании. Да и различия не казались еще значительными: оба региона были аграрными, с почти равной численностью населения, в обоих преобладали фермеры. Такой баланс сил стал основой для компромисса во время принятия конституции.

В ней не упоминалось о рабстве, но фактически оно узаконивалось. По английскому праву, не знавшему института рабства, раб рассматривался как собственность. Конституция же защищала право собственности, а значит, и право на владение рабами. Компромисс был достигнут и в вопросе о норме представительства штатов в нижней палате: для Юга с меньшим белым населением в число избирателей было включено 3/5 рабов, ранее не имевших права голоса. Не добившись запрета работорговли, северяне согласились продлить ее на 20 лет.

История США до Гражданской войны — это история конфликтов и компромиссов между двумя регионами. Первое серьезное противостояние Севера и Юга возникло из-за принятия штата Миссури в Союз. 13 февраля 1819 г. конгрессмен Дж. Толлмадж от Нью-Йорка предложил поправку, которая запрещала ввоз рабов и предполагала постепенное освобождение уже имеющихся рабов в штате. Она прошла в палате представителей, но была заблокирована южанами в Сенате. Их возражения сводились к тому, что Конгресс не обладает подобными полномочиями и штаты имеют право сами решать такие вопросы. Столкновение двух регионов перешло в конституционный спор о разделении полномочий между федеральным правительством и штатами. Северяне придерживались широкого толкования конституции, отстаивая верховенство федерального правительства, тогда как южане стояли за строгую интерпретацию, за права штатов.

Проблема соотношения полномочий центрального правительства и штатов возникла с образованием американской республики. Первое объединение английских колоний произошло на принципе их суверенитета, закрепленного «Статьями конфедерации» 1777 г. Но форма конфедерации оказалась нежизнеспособной (самостоятельность штатов тормозила работу центрального органа — Континентального конгресса, не сумевшего из-за этого обеспечить единое руководство всей страной; штаты не регулярно посылали в центр представителей, свою долю в общий бюджет), поэтому через три года она была заменена более эффективной — федерацией, по которой штаты отказались от суверенитета, передав часть своих полномочий центральному правительству.

Однако конституция 1787 г. четко не разграничила полномочия федерального правительства и штатов, и вскоре между центром и штатами начались разногласия. Первая попытка сформулировать доктрину прав штатов содержалась в резолюциях штатов Вирджиния и Кентукки 1798 и 1799 гг., написанных Дж. Мэдисоном и Т. Джефферсоном в знак протеста против принятия федералистами законов об иностранцах и государственной измене, которые, по их мнению, противоречили конституции. С тех пор штаты не раз обращались к этой доктрине для достижения своих целей, чаще всего экономических, а вовсе не реального суверенитета. Такой была оппозиция штатов Новой Англии политике эмбарго, проводимой президентом Джефферсоном, а также войне 1812—1815 гг., разрушившим торговлю и судостроение края.

В конфликте Севера и Юга конституционный вопрос о правах штатов также являлся хотя и важным, но вторичным, будучи скорее внешней, юридической формой соперничества двух регионов. В 1820 г. по инициативе конгрессмена от Кентукки Генри Клея удалось достигнуть т.н. Миссурийского компромисса: Миссури вошел в Союз как рабовладельческий штат, а Мэн — как свободный, что сохранило равновесие двух регионов в сенате; территория западнее реки Миссисипи была поделена по 36° 30′ параллели с. ш., южнее которой допускалось введение рабства. Так во время миссурийского кризиса впервые соединились три важнейшие проблемы Соединенных Штатов: вопрос о западных землях, рабстве и Союзе.

Внимательный наблюдатель А. де Токвиль, побывавший в Америке в 1831 году, заметил, что в США сложились «две ветви англо-американского семейства‚ которые существуют‚ развиваются‚ так и не сливаясь окончательно: одна на юге‚ а другая на севере страны»². Именно в пору модернизации страны пути Севера и Юга окончательно разошлись. На Севере быстро шла индустриализация, росли города; сельское хозяйство, благодаря механизации и внедрению агрономии, переходило к товарному производству.

Иначе шло развитие американского Юга. Индустриализация Севера, введение машин вдохнули новую жизнь в плантационное рабовладельческое хозяйство, которое всегда было товарным. Изобретение хлопкоочистительной машины сделало необычайно прибыльным хлопководство на нижнем Юге, куда с табачного верхнего Юга переместился центр плантационного рабовладельческого хозяйства. Именно здесь перед Гражданской войной сосредоточилась бoльшая часть рабов и плантаций. Зато индустриализация самого Юга шла медленно. Плантаторы предпочитали вкладывать капитал в рабов, а не в промышленность.

В 1840—1850-е годы все явственнее сказывались различия в развитии двух субрегионов Юга. Штаты верхнего Юга (Делавэр, Мэриленд, Кентукки, Миссури, Вирджиния, Северная Каролина, Теннесси) хотя и медленно, но тоже вступили на путь интенсификации сельского хозяйства. С увеличением производства фермерских культур (пшеницы, кукурузы) там стала слабеть роль плантационного рабовладения, что выразилось в уменьшении доли рабов и рабовладельцев в общем составе населения. Особенно заметно этот процесс шел в четырех пограничных штатах — Делавэре, Мэриленде, Кентукки, Миссури. В Мэриленде почти половина черного населения в 1860 г. — свободные. В Делавэре рабы составляли в 1860 г. 1,6%, в Кентукки 9,7%. Верхний Юг по экономической структуре все более сближался с Севером. Вот почему пограничные штаты не поддержали сецессию.

Но модернизация штатов нижнего Юга (Южная Каролина, Джорджия, Флорида, Миссисипи, Алабама, Луизиана, Арканзас, Техас) буксовала. Влажный субтропический климат препятствовал диверсификации сельского хозяйства. Из-за длительной жары плохо росли пшеница, кормовые травы, а значит, не могло развиваться животноводство. Вот почему аграрные реформы на нижнем Юге шли плохо. Регион все более переходил к монокультурному хозяйству, целиком ориентированному на внешний рынок. Перед Гражданской войной в нем продолжала расти доля рабов и рабовладельцев в общей численности населения. Плантационное рабовладельческое хозяйство препятствовало индустриализации, росту городов, развитию внутреннего рынка. Неспособность штатов нижнего Юга во главе с Южной Каролиной перейти к модернизации стала важным мотивом их отделения от Союза.

До 1820-х гг. южане в основном поддерживали политику федерального правительства. Молодые республиканцы во главе с Дж. Кэлхуном выступали за программу поощрения национальной промышленности, финансирования строительства дорог и каналов. Но с усилением экономических различий между Севером и Югом их позиция изменилась: они перешли к защите интересов южных штатов.

Наибольшую неприязнь южан вызывала тарифная политика. Юг импортировал основные промышленные товары и требовал свободной торговли, Север же стремился оградить с помощью тарифов свою молодую промышленность от конкурентов. Борьба вокруг тарифов привела ко второму крупному конфликту Севера и Юга. В начале 1820-х гг. южане провалили законы о повышении тарифов, но они все-таки были приняты в 1824 и 1828 гг., причем тариф 1828 г., поднявшей пошлины до 50%, вызвал особое возмущение и был назван «тарифом ужасов». Тяжелая ситуация сложилась в Южной Каролине. В начале ХIХ в. она производила половину хлопка страны, через двацать лет — 2/7. Штат переживал экономическую депрессию из-за падения цен на хлопок, истощения почв, конкуренции новых хлопковых штатов. В 1830-е гг. лидерство в хлопководстве перешло к Алабаме, Миссисипи и Луизиане. За 1820—1860 гг. Южная Каролина потеряла из-за миграции населения на Запад более 200 тыс. человек, что отразилось на политическом влиянии штата: число конгрессменов от нее снизилось с девяти до четырех. Пошатнувшиеся экономические и политические позиции сделали Южную Каролину лидером оппозиции.

В 1828 г. там возникло движение «нуллификаторов», требовавшее отмены тарифа. В программном документе «Объяснение и протест Южной Каролины», написанном лидером южной оппозиции Джоном Кэлхуном, говорилось о праве штата отвергать федеральный закон, если штат признает его неконституционным. Южная Каролина объявила систему протекционистских тарифов «неконституционной, деспотической и несправедливой», поскольку конституция не дает конгрессу права на проведение протекционистской политики. Став вице-президентом при президенте Э. Джексоне, Кэлхун продолжал отстаивать доктрину прав штатов, что вскоре его привело к открытому столкновению с президентом и отставке. Он возглавил движение «нуллификаторов» в своем штате.

24 ноября 1832 г., после принятия американским Конгрессом очередного закона о тарифах, Южная Каролина утвердила Ордонанс о нуллификации, объявивший тарифы 1828 и 1832 гг. неконституционными, а значит, «недействительными и не имеющими силу закона» (null void and no law) на территории штата. Ордонанс также предупредил, что принудительные меры федерального правительства приведут к выходу Южной Каролины из Союза. Э. Джексон, родом с Юга, был взбешен открытым неповиновением федеральному правительству, пригрозил повести против нее войска и повесить Кэлхуна. В послании к народу Южной Каролины он назвал действия штата «несовместимыми с существованием Союза и противоречащими букве конституции», а возможный выход из Союза — изменой.

Но и на этот раз острый конфликт удалось разрешить путем переговоров. Обе стороны, трезво оценив ситуацию, сделали по шагу назад. В марте 1833 г. Джексон подписал закон о постепенном снижении пошлин до 20%. Правда, одновременно им был одобрен закон, предоставлявший президенту право использовать армию, флот, милицию для защиты деятельности таможенных служб, названный «кровавым биллем». Южная Каролина, не поддержанная остальными штатами Юга, вынуждена была отменить свой Ордонанс.

Конфликт был разрешен, но не остался без последствий, став своеобразной прелюдией Гражданской войны. Если до него южане добивались только расширения прав штатов, не помышляя об отделении, то после «нуллификации» наиболее непримиримые из них превратились в сторонников сецессии, о которой все чаще стали говорить на Юге. Губернатор Южной Каролины, позднее сенатор от штата, Джеймс Хэммонд записал в дневнике 7 августа 1844 г.: «Кризис в нашем правительстве близок. Я не вижу, как может устоять Союз против решительных и успешных попыток Севера обложить налогом Юг в своих интересах … Мирное отделение сейчас — моя единственная надежда.» А в ноябре того же года он пророчески заметил: «Отделение штатов в недалеком времени неизбежно. Сейчас это могло бы произойти мирно и пристойно. Через несколько лет случится с кровью или Юг станет порабощенным регионом.»

Еще в 1820 г., с принятием в Союз штата Миссури, Кэлхун, начинавший политическую деятельность стойким юнионистом, предупреждал, что только угроза форме собственности южан — рабству — может заставить их пойти на разделение Союза. В 1837 г. он стал категоричнее: «Отмена рабства и Союз не могут сосуществовать. Как сторонник Союза я открыто заявляю об этом…» Уже в начале 30-х гг. Кэлхун понял, что Юг становится «безнадежным меньшинством», и пытался создать юридическую основу для паритета с Севером, доказывая, что она была заложена в конституции США. С этой целью он сначала прибег к доктрине прав штатов, а позднее разработал концепцию «совместно действующего большинства» (concurrent majority), наделяющую меньшинство правом вето, что позволило бы Югу удержать свои позиции в конгрессе. Но она не была принята Конгрессом.

Предсказание Кэлхуна сбылось в 1840-е годы, когда с присоединением огромных территорий на Западе в результате Мексиканской войны 1846—1848 гг. проблема рабства превратилась в национальную, затмив все другие вопросы. Отношения между Севером и Югом вступили в новую фазу.

В 1846 г. представитель Пенсильвании Д. Уилмот внес в Конгрессе поправку о запрете рабства на новых территориях, заблокированную южанами. Уилмот исходил из общераспространенного в политэкономии мнения: рабство может существовать только благодаря экспансии, а потому меры ограничения приведут к его уничтожению. Южане отчетливо понимали опасность этого требования для «особого института». Ограничение рабства вызвало бы изоляцию рабовладельческих штатов, превращение их в меньшинство в американской республике и тем поставило бы под угрозу всю социальную систему Юга. Иными словами, требование нераспространения рабства на западных территориях фактически означало его постепенную смерть.

В 1830-е гг. только немногочисленные аболиционисты требовали отмены рабства по моральным соображениям, а в 1840-х гг. движение за нераспространение рабства стало массовым и приобрело политический характер. В 1847 г. аболиционизм поддерживало 5% северян, а запрещения распространения рабства требовало более 66%, считавших рабство тормозом развития страны. В 1848 г. противники распространения рабства на западных землях (партия свободы, демократы, виги) создали партию фрисойлеров, провозгласившую лозунг: «Свободная земля, свободный труд, свободные люди».

Вступление в Союз Калифорнии в 1850 г. снова нарушило баланс сил между двумя регионами, вызвав третий кризис в отношениях между Севером и Югом, который продолжался почти целый год. В своей последней речи, прочитанной за него в сенате 4 марта 1850 г., умирающий Кэлхун заявил, что нация может быть спасена только при условии получения Югом «равного права на приобретенные территории» и принятия поправки к конституции, восстанавливающей нарушенный баланс между секциями. Но в ту пору подобные требования были уже нереальными.

К середине ХIХ в. баланс сил, существовавший в конце ХVIII в. между двумя регионами, был полностью нарушен. Север в 1860 г. вдвое превосходил Юг по численности населения, почти втрое по протяженности железных дорог, ему принадлежало 90% национальной промышленности. Происходило также политическое ослабление Юга. Из-за низкого роста населения, миграции на Запад южные атлантические штаты теряли свои позиции в Конгрессе. За 1830—1860 гг. число членов палаты представителей от Вирджинии сократилось с 21 до 11 человек, от Северной Каролины — с 13 до 7. Несмотря на рост числа депутатов от новых штатов Юг в целом утратил в палате представителей паритет с Севером. Впрочем, ситуация в Конгрессе не устраивала и Север. Северяне, превосходя более чем вдвое белое население Юга, имели в 1850 г. непропорционально малое число своих представителей: 144 против 90 южан, что связано с компромиссом, заключенным во время принятия конституции.

Угроза потери политического влияния в Союзе толкала Юг к экспансии. Стремление южан к аннексии Кубы и других стран Карибского бассейна объясняется не столько экономическими причинами — нуждой в новых землях из-за истощения почв (в 1860 г. на Юге еще оставалось 2/3 некультивированных земель), сколько политическими соображениями — укрепить пошатнувшееся влияние в Союзе. Впрочем, Север и Юг были равно склонны к экспансии, так как вели экстенсивное сельское хозяйство; оба стремились использовать новые территории для укрепления своего политического веса.

К 1850 г. вопрос об отделении Юга был предрешен, речь шла лишь о сроках. Тем не менее третий конфликт двух регионов завершился очередным компромиссом — сложной системой из шести законов, снова подготовленных в основном многоопытным Г. Клеем: Калифорния была принята в Союз как свободный штат; территории Нью-Мексико и Юта организовывались без ограничений для рабства — вопрос о нем должно было решать само население; в округе Колумбия запрещалась работорговля; зато новый закон о беглых рабах позволял преследовать их даже в штатах Севера. Однако на этот раз компромисс оказался непрочным, вызвав уже в 1854 г. столкновение вокруг билля Канзас-Небраска.

Проблема рабства, став общенациональной, привела к расколу политических партий, краху второй партийной системы. В 1854 г. была организована Республиканская партия, в которую вошли все антирабовладельческие силы (фрисойлеры, виги, демократы, аболиционисты), хотя в ее рядах не было единства по вопросу о рабстве. Умеренные республиканцы заверяли, что они вовсе не посягают на право собственности южан, но хотят лишь ограничить рабство существующей территорией. Радикалы же открыто признавали такую меру лишь первым шагом на пути к его отмене.

Враждебность двух регионов быстро нарастала. Южане были недовольны тем, что Калифорния, расположенная ниже 36° 30′ параллели, стала свободным штатом, а северяне — что поправка Уилмота не прошла и был принят жесткий закон о беглых рабах. Решение Верховного Суда по делу раба Дреда Скотта в 1857 г. фактически перечеркивало Миссурийский компромисс 1820 г., подтвердив законность рабства на всей территории страны. 1850-е гг. — время постепенного втягивания двух сторон в военный конфликт. Война в Канзасе и восстание Джона Брауна стали первыми вооруженными столкновениями…

Гражданскую войну в США нельзя объяснить только борьбой против рабства или только борьбой за свободные земли на Западе. Эти обстоятельства — фрагменты более общей картины. Гражданская война — многофакторный феномен и не может быть объяснена одним из них, что и вызывает постоянные споры. Причина войны — в несовместимости двух различных обществ, сложившихся в американской цивилизации. Несмотря на единую социокультурную основу, Север и Юг имели разное хозяйство, общество, ценности. Север представлял промышленный капитализм, основанный на мелком и среднем фермерском хозяйстве и нацеленный на национальный внутренний рынок; Юг оставался на стадии торгового капитализма. Кроме того, в отличие от Севера Юг был своеобразным симбиозом капитализма и рабства, влиявшим на все институты региона и сформировавшим совсем иной образ жизни, чем у северян.

Модернизация усилила различия регионов, разрушив прежний баланс сил. Экономическое первенство Севера перед Гражданской войной стало бесспорным, как и его численное преобладание в составе населения. В условиях формирования национального государства и внутреннего рынка сосуществование двух разных социальных систем в одной стране оказалось невозможным, поскольку они требовали разной политики по всем вопросам. Другое немаловажное обстоятельство связано с развитием Юга. Его отделение — результат неспособности перейти к модернизации, а также незатихающего конфликта между плантационными и фермерскими районами. Этот внутренний конфликт Юга превосходно показал У. Фолкнер в рассказе «Нагорная победа», повествующем о том, как фермеры Теннесси, верные Союзу, после окончания Гражданской войны убивают плантатора с нижнего Юга, возвращавшегося домой. Они остались врагами и после войны.

Таким образом, к середине ХIХ в. все проблемы, вызывавшие столкновения между Севером и Югом, сплелись в единый узел. Борьба вокруг распространения рабства на западные земли была, по сути, борьбой двух регионов за власть в Союзе. Гражданская война стала самым значительным в американской истории политическим и конституционным кризисом. Столь глубокие различия двух регионов, приведшие к войне, — свидетельство молодости самой американской цивилизации, находившейся еще в процессе становления.

Мысль о непримиримости двух обществ все чаще звучала в 1850-е гг. А. Линкольн в знаменитой речи в Спрингфилде (Иллинойс) 17 июня 1858 г. сравнил страну с «домом, разделенным надвое, который не может устоять», оставаясь наполовину свободным, наполовину рабовладельческим. Сенатор-республиканец У. Сьюард считал системы Севера и Юга «радикально различными», даже «антагонистичными». О том же писал в 1856 г. южанин Дж. Фитцхью: «Невозможно, чтобы наши два общества могли долго сосуществовать… Социальные системы, основанные на противоположных принципах, непримиримы».

Тем не менее вплоть до начала военных действий в обоих регионах продолжались поиски компромисса. К. Маркс и Н. Г. Чернышевский, сторонники радикального решения конфликта, критиковали Линкольна и республиканцев за медлительность и соглашательскую политику. «Компромисс, — писал Чернышевский в 1861 г., — был бы несравненно хуже всего — хуже междоусобной войны, еще гораздо хуже мирного расторжения Союза… компромисс опять оттягивал бы дело»³. Однако, глядя ретроспективно и зная о страшных последствиях войны, мы вправе внимательнее отнестись к деятельности сторонников компромисса.

В декабре 1859 г. была создана партия Конституционного союза, провозгласившая в своей платформе по выборам президента лозунг: «Конституция и Союз». Она объединила представителей всех регионов и партий (бывших вигов, нативистов), стоявших за сохранение Союза. Особой популярностью партия пользовалась на верхнем Юге, причем в трех штатах (Кентукки, Вирджинии, Теннесси) юнионисты победили на президентских выборах 1860 г. В декабре 1860 г. для разрешения конфликта в Конгрессе были созданы две комиссии: в палате представителей — комиссия 33-х, включавшая по одному представителю от каждого штата; в сенате — комиссия 13-ти. А в феврале 1861 г. в Вашингтоне по инициативе Вирджинии состоялась мирная конференция с участием 21 штата Севера и верхнего Юга. В основу всех проектов вошли положения Компромисса, составленного сенатором от Кентукки Дж. Криттенденом, среди которых были возврат к условиям Миссурийского компромисса и закрепление рабства в рабовладельческих штатах.

Однако ни один из проектов так и не был принят Конгрессом из-за противодействия республиканцев. А. Линкольн выступил с призывом: не допускать уступок в вопросе о нераспространении рабства на западных территориях — главном требовании, на котором создавалась Республиканская партия. Но это было неприемлемым для южан, считавших ограничение рабства равноценным его медленной гибели. Таким образом обе стороны исчерпали все возможности для компромисса, дойдя до черты, за которой нужно было поступиться своими важнейшими принципами. Конфликт оказался непримиримым.

Сецессия стала для Юга последним средством самосохранения, выживания рабовладельческой системы. Южане защищали свою собственность, свой образ жизни, а потому называли Гражданскую войну своей войной за независимость. Для Севера война была тоже последним средством, но для сохранения Союза. «…Я полагаю, что с точки зрения конституции и законов, — заявил Линкольн в своей инаугурационной речи 1861 г., — Союз нерасторжим и по мере своих сил буду заботиться о строгом исполнении законов Союза во всех штатах». Та же мысль звучала в его письме к Г. Грили 1862 г.: «Моя первостепенная задача — спасти Союз, а не сохранить или уничтожить рабство».

Штаты верхнего Юга в силу своего географического положения — пограничного между Севером и нижним Югом — были сторонниками Союза, поскольку имели тесные связи со всеми регионами. До начала военных действий они не вступали в Конфедерацию, созданную в феврале 1861 г. штатами нижнего Юга. Отделение Южной Каролины (20 декабря 1860 г.) было расценено жителями верхнего Юга как «предательство», «неразумная и самоубийственная политика». Известный писатель и сторонник Союза Дж. П. Кеннеди из Мэриленда утверждал в памфлете в декабре 1860 г.: «Нет никаких оснований бояться его [Линкольна. — Авт.] администрации. М-р Линкольн назначен и избран… умеренным консервативным крылом республиканской партии». Он призывал штаты верхнего Юга взять на себя контроль над событиями и стать «самым надежным арбитром в трудностях, которые испытывает страна», поскольку без них не может быть создана никакая конфедерация южных штатов. Кеннеди предлагал также созвать конференцию всех южных штатов для определения совместных действий и переговоров с Севером.

На верхнем Юге юнионистские настроения оставались сильны даже после нападения конфедератов на форт Самтер 12 апреля 1861 г. и призыва Линкольном в армию 75 тыс. волонтеров. «Гражданская война по существу уже началась, — заявил на митинге 27 апреля 1861 г. в г. Хиллсборо в Северной Каролине ее бывший губернатор У. Грэхэм. — …Мы все-таки испытываем горячую преданность Союзу и чувство почтения к конституции наших отцов. Поэтому мы не одобряем планы ниспровержения правительства… Не будет преувеличением сказать, что подобное неодобрение характерно для большинства населения Северной Каролины».

Против сецессии выступили также фермеры нижнего Юга. В Техасе треть населения не поддержала отделения от Союза — в основном фермерские северные и западные районы. Среди оппозиции был губернатор штата, герой техасской республики С. Хьюстон, смещенный за это с должности. Даже в мятежной Южной Каролине нашлись сторонники Союза. Таков Джеймс Л. Петигру, преуспевающий юрист из Чарльстона, выходец из фермерских верхних районов штата, противник нуллификации и активный деятель партии вигов в 1840-е гг. Он не поддержал сецессии, и когда началась война, писал своему брату, сражавшемуся на стороне конфедератов: «…Но почему мы должны презирать янки? Не потому ли, что они ниже народа, который мы признаем нашими согражданами в цивилизации?.. Твой отец был федералистом и твой дед, как и я. Они прихожане, как я. Конечно, на Севере десять федералистов против одного на Юге, но, даже включая Новую Англию, мы найдем больше братьев на Севере, чем дома. Я думаю, что мы сражаемся с янки не из-за личной враждебности, но из-за убеждения, что истинный интерес Юга — создать собственное правление.»

Дж. Хэммонд, с 1840-х гг. выступавший за отделение Юга, также не поддержал сецессии, справедливо полагая, что борьба с Севером окончательно подорвет рабовладельческий режим Юга. Как все представители южан, он после начала войны покинул американский Конгресс и записал 16 апреля 1861 г. в дневнике: «Когда сессия окончилась, я был в отчаянии от расторжения Союза… я не знаю южан, подготовленных к этому, кроме нас в Южной Каролине. Они много говорят, но уклоняются от действий. Юг, если бы объединился, мог бы в Союзе поддержать все свои права».

Вплоть до начала войны Север и нижний Юг боролись за штаты верхнего Юга, наиболее экономически развитые и многонаселенные. Конфедераты прекрасно понимали, что без них сецессия равносильна самоубийству. Но их надежды, как и надежды Линкольна, полагавшего, что рост юнионистских настроений в этом районе затушит пожар сепаратизма, полностью не оправдались. Военные действия заставили верхний Юг сделать свой окончательный выбор, и он раскололся: четыре пограничных штата и Западная Вирджиния остались верны Союзу, а три других (Вирджиния, Северная Каролина и Теннесси) поддержали Конфедерацию, хотя и неохотно, причем Теннесси дал наибольшее число волонтеров в армию Союза. Пора компромиссов кончилась. Соединенные Штаты Америки вступили в Гражданскую войну.

На вопрос американского студента Мэрилендского университета ответил современный историк Д.Крофт: «Даже несмотря на то, что больше американцев погибло в Гражданской войне, чем во всех других американских войнах от революции до Вьетнама, мы так высоко ценим сохранение Союза и отмену рабства, что с одобрением воспринимаем ту высокую цену, которая была заплачена за них. Мы отвергаем как непрогрессивные и непатриотические любые предложения о существовании альтернативы».

Примечания

¹Адамс Г. Воспитание Генри Адамса. — М., 1988. — С. 119—120.
²Токвиль А.де. Демократия в Америке. — М., 1992. — С. 45.
³ Современник. 1861. № 1. — С. 181.