Попытка американского посредничества в Крымской войне

История попытки США выступить в роли мирного посредника в Крымской войне, по существу, пока еще остается не освещенной в литературе. Даже в таком капитальном труде, как «Крымская война» Е. В. Тарле, об этом эпизоде нет ни единого слова, хотя известно, что покойный академик всегда уделял большое внимание вопросам дипломатии. Беглые упоминания об этом имеются лишь в труде А. Г. Жомини о русской дипломатии в годы Крымской войны1 и в некоторых исследованиях историков русско-американских отношений, например, в работах Фрэнка Голдера2.

Кое-кто еще в годы Крымской войны видел в этой американской попытке «ответную услугу США за известное русское посредничество в англо-американской войне 1812—1814 гг.»3 Для того чтобы определить, допустимо ли сопоставление между собой этих двух дипломатических акций, мы и постараемся в настоящей статье кратко восстановить по документам историю забытой, по-своему весьма характерной попытки США выступить в роли посредника в Крымской войне.

Англо-французское соперничество еще со времен возникновения США рассматривалось американскими политическими деятелями как великое для них благо: оно мешало Англии и Франции в осуществлении их экспансионистских планов в Западном полушарии и порою позволяло американским дипломатам извлекать для себя те или иные политические выгоды. Поэтому возникновение перед Крымской войной англо-французского военного союза не могло не встревожить американских политических деятелей. Особенно их беспокойство возросло после того, как 31 января 1854 г. английский министр иностранных дел лорд Джордж Кларендон открыто заявил, что «счастливое согласие» между Англией и Францией отныне будет распространяться на оба полушария земного шара4. В этих условиях многие американцы пришли к выводу, что будущее США в какой-то мере зависит от России, от ее военной силы. Если Россия и впредь останется для союзников сильнейшим противовесом, то угрозы Кларендона не будут опасны для США. Именно поэтому сразу после начала Крымской войны многие американцы стали искренне желать успеха русскому оружию, и одновременно наметилось русско-американское дипломатическое сближение.

Но в США часто высказывались сомнения, сможет ли крепостная, отсталая Россия выдержать начавшийся против нее натиск сильной военной коалиции. Поэтому кое-кто из американских политиков стал задумываться над вопросом: не следует ли США попытаться своевременно погасить вспыхнувший на Востоке конфликт, не дожидаясь того момента, когда сильная коалиция нанесет России непоправимый удар. Американские политики, естественно, не хотели, чтобы Россия перестала быть той силой, которая мешала союзникам начать активные действия в Западном полушарии. Поэтому с весны 1854 г. сами члены американского правительства заинтересовались вопросом, не следует ли США выступить в качестве посредника между враждующими сторонами в Крымской войне. Американским политикам льстило то, что США при этом смогут выйти на «мировую арену» и начать играть пусть скромную, но все-таки уже заметную роль в международных отношениях стран Европы. Возможное участие США в будущей конференции, казалось, сулило и различные политические выгоды, которыми нельзя было пренебрегать. Иной вопрос: желали ли тогда американские политические деятели в своем подавляющем большинстве быстрого окончания Крымской войны?

Если Россия будет в состоянии вести длительную борьбу против своих врагов, начнет успешно изматывать их силы, то такое развитие событий, по мнению большинства американских политических деятелей, было бы для США весьма выгодным.

Прежде всего в условиях ожесточенной войны в Европе вмешательство англичан и французов в дела Западного полушария оказалось бы нереальным, а это позволило бы США еще более активизировать свою политику в Западном полушарии. Особенно в этом были заинтересованы плантаторы юго-западных штатов. Как отмечал глава русской дипломатической миссии в Вашингтоне Эдуард Стекль, они рассчитывали «привести в исполнение проекты аннексий и завоеваний»5.

Вместе с тем Крымская война принесла немало выгод различным буржуазным кругам в Америке. Как указывал К. Маркс, «она вызвала неслыханный подъем их судостроения и торговли судами и создала им рынок сбыта для некоторых видов сырья, поставлявшихся ранее главным образом или исключительно Россией»6. Особенно прибыльной Крымская война была для американских поставщиков оружия. Даже сам президент США Джеймс Пирс вынужден был в декабре 1854 г. признать в своем годовом послании конгрессу: «В продолжении настоящей войны граждане наши продавали без разбору всяким покупателям порох и оружие… Наши торговые суда были нанимаемы и нанимаются теперь Францией и Англией для доставки на театр войны войск, съестных припасов, боевых снарядов»7.

Вместе с тем в США существовало немало общественных и религиозных организаций, которые резко осуждали войну в Европе и даже требовали от правительства США, чтобы оно сделало все возможное для ее прекращения. Петиции с требованиями прекратить войну были получены правительством из Нью-Йорка, Бостона и других городов8. С этими настроениями нельзя было не считаться, тем более что в ноябре 1854 г. предстояли очередные выборы в конгресс. Поэтому государственный секретарь США Вильям Мэрси решил, что ему следует предложить европейским государствам посредничество США с целью прекращения Крымской войны. Но с самого начала это был чисто политический маневр. Мэрси прекрасно понимал, что весной 1854 г. еще ни одна из воюющих сторон не склонна будет принять всерьез американское предложение о мире: ведь военные действия еще только начинались. И чтобы окончательно убедиться в этом, Мэрси заговорил о возможности американского посредничества с французским посланником в США Сартижем. Последний с подозрением отнесся к американскому запросу, полагая, что его подлинным автором является русское правительство, ибо Сартиж хорошо знал, насколько тесными стали в тот период отношения между русскими и Мэрси. Сартиж (так по крайней мере утверждал позднее Мэрси во время своей беседы с русским дипломатом Эдуардом Стеклем) заявил ему, что союзники согласятся на мир только в том случае, если Россия откажется… от Финляндии и Крыма»9. Очевидно, что такие условия Россия принять не могла. Лишь после этого Мэрси решил заговорить о посредничестве с руководителем русской миссии в США Эдуардом Стеклем.

Разговор велся в весьма торжественных тонах. Вначале Мэрси воздал хвалу Александру I за то, что он «в столь трудное для США время», в дни англо-американской войны 1812—1814 гг., предложил свое посредничество. Теперь, заявлял Мэрси, наступил момент и им, американцам, оказать русским ответную услугу. Правда, Мэрси на всякий случай оговорился, идея американского посредничества еще не получила одобрения президента США Пирса, который в это время находился в своей летней резиденции10.

Стекль заинтересовался американским предложением, но с первых минут своего разговора с Мэрси понял, насколько оно практически малоосуществимо. Стекль откровенно признался, что он не надеется на успех американского посредничества. В ответ на это Мэрси, улыбнувшись, воскликнул: «Вы мне говорите, что Англия отвергнет посредничество. Весьма вероятно. По этим, в конце концов, мы вызовем против нее еще большее неудовольствие, чем то, которое уже существует. Для вас это не может быть неприятным!»11 Подобное откровение американского государственного секретаря сразу же раскрыло Стеклю истинные причины американского маневра.

Стекль определил, что идеей посредничества правительство США хотело, с одной стороны, создать себе среди американского народа славу бескорыстных благодетелей, несущих Старому Свету оливковую ветку мира, сделать внешне дружественный шаг по отношению к популярной в США России, а с другой стороны,— умышленно спровоцировать Англию на официальный отказ прекратить войну и этим вызвать, из соображений внутриполитического характера, еще большую враждебность к Англии в американском народе. Поэтому Стекль впоследствии в одной из своих депеш писал: «Чисто местные соображения более, чем какие-либо другие мотивы, породили первую идею посредничества. Играть активную роль в делах Европы — перспектива, которая могла только польстить исключительному тщеславию американцев». Демократы во главе с Пирсом мечтают и заботятся лишь о своей популярности. «Такова,— заканчивает Стекль,— главная цель их демарша»12. Более того, русский дипломат уже тогда считал, что эта попытка правительства США вмешаться в дела Европы вопреки принципу, провозглашенному еще Джорджем Вашингтоном, создает опасный прецедент. Еще тогда Стекль не без прозорливости писал: «Это вмешательство Соединенных Штатов в дела Старого континента… может представить серьезную опасность в будущем»13.

Поэтому русские дипломаты встретили предложение Мэрси без энтузиазма. И все-таки Мэрси после «неутешительных бесед» с Сартижем и Стеклем попросил их официально довести до сведения своих правительств о намерении США выступить в роли посредника в Крымской войне.

Первым на это заявление американского правительства откликнулся французский министр иностранных дел Друэн де Люис. Уже 26 июня 1854 г. он послал Сартижу частное письмо, в котором подробно изложил отношение Наполеона III к американскому предложению. А 20 июля Франция уже направила официальный ответ правительству США, в котором Друэн де Люис объявлял попытку американского посредничества бесполезной14. Американский историк Леланд, читавший эту инструкцию, утверждал, что она содержала «унизительные размышления об истинных целях политики США»15.

Осенью 1854 г. секретарь русской миссии в Вашингтоне Константин Катакази, временно находившийся в Петербурге, по поручению министра иностранных дел К. В. Нессельроде написал об американском предложении посредничества небольшую «Записку»16. В ней Катакази кратко суммировал причины американского маневра. Демократическая партия, по мнению Катакази, желала использовать ожидаемый отказ Англии, чтобы искусственно возбудить в американцах еще большую неприязнь к Англии. Таким способом она боролась за голоса ирландцев. По мнению Катакази, английский отказ принять американское посредничество нужен был правительству США и для того, чтобы иметь возможность ответить Англии столь же резким отказом, если бы она попыталась вмешаться в возможный будущий испано-американский вооруженный конфликт из-за Кубы.

Узнав по депешам Стекля и «Записке» Катакази об истинных причинах выдвижения американцами предложения о посредничество, русское правительство предпочло от него отказаться. В официальном ответе, естественно, не было и намека на подлинные причины американской инициативы. Наоборот, предложение посредничества расценивалось как новое доказательство дружественного расположения Соединенных Штатов к России. Сам Николай I счел нужным выразить за это свою благодарность американскому правительству. Тем не менее министерство иностранных дел России, сославшись на то, что в качестве посредников уже предложили свои услуги Австрия и Пруссия, в вежливой форме отказалось от американского предложения.

Как видно из инструкции Нессельроде Стеклю от 10 ноября 1854 г., русское правительство опасалось, что выдвижение американцами предложения о посредничестве даже может причинить ущерб интересам России. Дело в том, что союзники достаточно хорошо знали, насколько тогда были близкими отношения между русскими и американцами. Поэтому у них могло создаться впечатление, что американцы выступили с идеей посредничества по просьбе русских. А если это так, то союзники усмотрят в этом предложении, как писал Нессельроде, «признание наших затруднений»17.

Но это писалось уже тогда, когда в настроениях членов американского правительства произошли существенные перемены. Сведения о желании правительства США выступить в роли мирных посредников в Крымской войне проникли в печать и встревожили многих американских предпринимателей, которым война уже успела принести немало различных выгод. Вместе с тем американские политики к этому времени уже убедились в том, что Россия вполне способна оказывать длительное военное сопротивление союзникам, и потому Крымская война, связав руки союзникам, позволит американским экспансионистам осуществить их аннексионистские планы. Недаром одна английская газета, «Weekly Dispatch», не без раздражения отметила: «Европа охвачена пожаром, а пожар — лучшее время для покраж»18.

Учтя все особенности создавшейся обстановки, президент Пирс предпочел отказаться от идеи американского посредничества. 27 июля (8 августа) 1854 г. Мэрси официально известил Стекля об этом. В качестве благовидного предлога были использованы появившиеся в печати соображения о предполагаемом посредничестве Австрии и Пруссии. Мэрси высказал опасения, что выступления американцев с предложением посредничества лишь повредят России, поскольку союзники хорошо знают, насколько тесными стали отношения между американцами и русскими. Кроме того, США сами находятся в достаточно натянутых отношениях с Великобританией. Поэтому скорее всего США натолкнутся на отказ Англии принять американское посредничество19. Мэрси заявил, что правительство США боится «унижения отказа»20. И это говорил Мэрси, который до этого сознательно желал услышать такой отказ из уст англичан!

В своей депеше от 2 (14) сентября 1854 г. Стекль прямо указывает, что американцы отказались выступить в роли посредников прежде всего потому, что они «без сожаления видят, как продолжается война, которая отвлекает в нашу сторону все внимание Великобритании и Франции»21.Но в США существовали определенные круги, которым Крымская война принесла некоторые убытки. Дело в том, что война не только вызвала падение спроса в Европе на хлопок, но и рост цен в самих США на продовольствие. Это задело интересы южных плантаторов и торговцев хлопком. Поэтому уже в конце 1854 г. ричмондские торговцы хлопком потребовали от правительства США начать переговоры с воюющими сторонами с целью прекращения Крымской войны.

В начале декабря 1854 г. председатель комитета по иностранным делам палаты представителей Томас Клингман (Северная Каролина) предложил на рассмотрение конгресса следующий проект резолюции: «В связи с тем, что народ США с сожалением видит, что некоторые великие державы Европы вовлечены в войну, которая грозит быть весьма длительной и несчастной по своим последствиям для промышленных и социальных интересов большей части цивилизованного мира, и так как он, по воле провидения, довольствуется всеми благами мира, находясь вдали от театра военных действий, то народ США, как не связанный с причинами спора между воюющими сторонами и как нация, не имеющая непосредственного интереса в споре и не признающая за собой право вмешиваться с применением оружия или угроз, все же придерживается мнения, что спор может быть урегулирован мирным соглашением посредством вмешательства нейтральной и дружественной державы. Поэтому сенат и палата представителей США, собравшиеся в конгрессе, постановляют запросить президента предложить воюющим посредничество США в той форме, какая, по его мнению, может привести к миру»22.

С аналогичным предложением в сенате выступил сенатор Стефан Дуглас, сильно скомпрометированный в глазах многих северян нашумевшим Канзас-Небрасским биллем 1854 г. Дуглас, видимо, стремился воспользоваться «рецептом» Мэрси — он желал услышать отказ из уст английских дипломатов, чтобы начать свою очередную антианглийскую кампанию. Так он стремился обеспечить себе голоса ирландцев23.

После первого выступления Клингмана конгрессмен Гамильтон предложил отсрочить обсуждение проекта резолюции о посредничестве, и палата охотно согласилась на эту отсрочку24.

18 декабря 1854 г. Клингман вновь поднял вопрос об обсуждении его предложения. И тут произошел весьма характерный инцидент. Как только Клингман закончил вторичное чтение проекта своей резолюции, раздался голос Майкла Уолша из Нью-Йорка: «Я возражаю. Дайте им съесть друг друга» («Let them eat each other up!»)25. Столь откровенное заявление Уолша привело членов палаты в веселое расположение духа. Уолша всегда считали «любителем шуток»26. Но когда спикер палаты предложил приступить к обсуждению проекта Клингмана, Уолш сухо заметил: «Я не отказался от своего возражения»27. И обсуждение проекта резолюции Клингмана было вновь отложено. Стекль в своей депеше от 12(24) декабря 1854 г. отмечал, что предложения Клингмана и Дугласа все же «были весьма хорошо приняты публикой и прессой»28.

3 января 1855 г. Клингман сделал новую попытку поднять в палате представителей вопрос об американском посредничестве в Крымской войне. На этот раз он указал, что война уже привела к тому, что европейские страны заметно сократили закупки американского сахара и табака, а общая торговля с Россией вообще сократилась из-за войны на 50%. Клингман утверждал, что через два года Европа настолько «одичает», что вынуждена будет по бедности сократить закупки даже американского зерна. В итоге не будет, утверждал он, «ни экспорта, ни импорта»29. Особое внимание Клингман уделил политическим последствиям войны. «Если союзники…— говорил он,— окажутся победителями, то их успех может дать им не только великую мощь, но также и сильное желание вмешиваться в наши дела на этой стороне земного шара. Поэтому с точки зрения равновесия держав в Европе вы ничего не измените, не поставив нас в худшее положение, чем то, которое мы занимаем сейчас. Я полагаю, что если они ^{силы европейских держав} будут сбалансированы, то каждая такая держава сможет оказаться способной удержать другую в узде и предупредить несчастье»30.

Таким образом, Клингман желал, чтобы Россия и впредь оставалась достаточно сильной державой, способной связать руки союзникам. Бесспорно, коллеги Клингмана тогда в своем подавляющем большинстве отнюдь не желали поражения России: это было бы несчастьем для США. Но они считали, что до решительной победы союзников дело не дойдет. Это ясно показал опыт героической обороны Севастополя31. А следовательно, Клингман явно преувеличивал опасность. На самом же деле продолжение Крымской войны было для американских политиков более выгодным, чем ее окончание. Поэтому и на этот раз проект резолюции Клингмана не получил поддержки.

9 января 1855 г. член палаты представителей Эйкен, выполняя волю Чарльстонской торговой палаты (резолюция торговой палаты от 29 декабря 1854 г.), вновь поднял вопрос об американском посредничестве32. И снова против предложения выступил Майкл Уолш33.

Но что же побуждало Майкла Уолша столь упорно возражать против американского посредничества? Бесспорно, он таким спо- собой хотел завоевать популярность среди тех, кто желал продолжения Крымской войны. В выборе средств он никогда не был разборчив. Свою карьеру он начал в качестве издателя газеты, которая была вскоре закрыта за клевету. Некоторое время Уолш подвизался в различных рабочих организациях и добился того, что при поддержке нью-йоркских рабочих его избрали в конгресс34. После своего избрания он быстро забыл о своих обещаниях, которые давал рабочим. В апреле 1853 г. на митинге нью-йоркского союза один из рабочих даже воскликнул: «Где Майк Уолш? Майк — в конгрессе»35. В ноябре 1854 г. нью-йоркские рабочие дружно голосовали против «ренегата» Уолша и провалили его на выборах. И тогда Майкл Уолш в последние дни своего пребывания в конгрессе развил большую политическую активность, чтобы на этот раз завоевать поддержку тех кругов, которые извлекали из войны только выгоды. К тому же к этому времени ему удалось стать членом одной нью-йоркской судостроительной компании, а, как известно, именно судовладельцы были особенно заинтересованы в продолжении весьма выгодной для них войны в Европе. Большинство членов палаты представителей, безусловно, в этом вопросе разделяли взгляды Уолша. Однако лишь немногие из них решились открыто заявить о том, что они хотят продолжения Крымской войны. В этом отношении особенно характерна речь некоего конгрессмена Чемберлена из Индианы, произнесенная в палате представителей 24 января 1855 г.

Чемберлен открыто заявил, что Крымская война принесла США самые различные выгоды. Она «повернула торговлю Европы с ее обычных путей к выгоде американского бизнеса». Она сковала руки Англии. «Это, сэр,— говорил он, обращаясь в сторону Клингмана,— дает нам наилучшую гарантию нашей собственной безопасности от ее нападения… Если нашим навязчивым вмешательством мы дадим ей возможность выпутаться из теперешней безрассудной и губительной авантюры, она будет иметь в своих руках огромные неиспользованные накопления военных материалов, и она вспомнит о своих неисполнившихся угрозах покончить с тем, что она благоволит именовать дерзостью нашей агрессивной демократии. Она же имеет против нас старый зуб по все еще неразрешенным вопросам. Мы убедимся, что наше вмешательство явится лишь приглашением к ней и ее союзникам вмешаться в наши дела…»36

Чемберлен признавал, что из-за войны «народы страдают, проливают кровь и умирают»37, но это-де полезно для самих страдающих: близится революция и растет сознание необходимости прекращения всех войн. Из этого Чемберлен делал вывод: пусть война продолжается. «Предоставьте им достаточный простор для того, чтобы эта дьявольская игра была сыграна!» — резюмировал Чемберлен38. Выступление Чемберлена станет еще более понятным, если мы укажем, что он был тесно связан с торговцами американским зерном, цены на которое резко возросли в связи с Крымской войной.

В конце февраля 1855 г. председатель комитета по иностранным делам палаты представителей Клингман вынужден был публично признать, что проект его резолюции о посредничестве по существу не получил одобрения палаты и потому он «должен быть отложен, если не снят совсем». Тогда в конгрессе выступил священник Чарльз Апхэм из Массачусетса. 28 февраля 1855 г. он заявил в палате, что США морально обязаны оказать помощь

России, которая в свое время оказала американцам весьма серьезную помощь. «Россия,— говорил Апхэм,— наш постоянный друг, вмешательство которого спасло нас от ужасов войны и даровало нам честный мир. Жертвуя своим смелым и преданным народом, она защищает в пределах границ свою собственную территорию без посторонней помощи против наиболее сильной из когда-либо возникавших коалиций, против тех, кто по существу угрожает всей остальной Европе и Азии… В данном случае нам предоставляется возможность заплатить ей долг»39.

Враги посредничества были этой речью крайне недовольны. Конгрессмен Уолбридж поспешил немедленно выступить с нападками на Россию. Он дошел до того, что стал цитировать так называемое «завещание Петра I». И хотя в США было хорошо известно, что «завещание Петра I» было фальшивкой40, никто из конгрессменов не возразил Уолбриджу.

Так предложение об американском мирном посредничестве в Крымской войне было окончательно похоронено в палате представителей. То же самое произошло и в сенате. Касаясь причин провала этого предложения, Эдуард Стекль указывал: успешное посредничество США в Крымской войне «не было в их интересах»41. 6(18) апреля 1855 г. Стекль писал: «Большинство американцев далеки от того, чтобы желать мира, ибо они убеждены, что чем дольше продлятся военные действия, тем сильнее будет подорвано могущество Британии. Унизить их соперника — доминирующее желание Соединенных Штатов»42.

Еще весной 1854 г. французский посланник в США Сартиж говорил Мэрси, что американское посредничество может оказаться реальным лишь после падения Севастополя43. Осенью 1855 г. союзники ценою больших потерь овладели городом. Однако в США уже тогда ни один политический деятель не решился вновь поднять вопрос о посредничестве.

В середине февраля 1856 г. в США поступили первые сообщения о начале мирных переговоров в Европе. Как сообщал Стекль, большинство политических деятелей, получив эту весть, были «столь же удивлены, как и мало удовлетворены»44. А некоторые встретили ее даже… «как бомбу»45. Причина? Стекль здесь повторял уже нам известное: «Американцы… надеялись, что борьба продолжится и позволит им потребовать и все получить от англичан»46. Когда же пришло сообщение о подписании в Париже мирного договора, то в США его встретили, как писал Стекль: «с безразличием, не без доли плохого настроения»47.

Итак, идея американского мирного посредничества в Крымской войне потерпела неудачу прежде всего потому, что американская буржуазия и многие южане-плантаторы, сторонники территориальных захватов, были заинтересованы в продолжении весьма выгодной для них Крымской войны. Некоторые же американские политики поддерживали идею посредничества из чисто политических соображений; они не верили и в ее осуществление, но рассчитывали ее использовать для дальнейшего нагнетания антианглийских настроений. Влияние же в политике США тех, кто искренне желал быстрейшего окончания Крымской войны, было весьма невелико. Поэтому попытку американского посредничества в 1854—1855 гг. никак нельзя считать «ответной услугой США за известное русское посредничество в англо-американской войне 1812—1814 гг.». Во-первых, в 1854—1855 гг. подобная услуга русским так и не была оказана. Во-вторых, и сам подход к посредничеству в 1812—1814 гг. был совершенно иным: тогда (особенно после захвата Вашингтона английскими войсками) Россия была кровно заинтересована в том, чтобы спасти США от возможного поражения в войне. Для России Соединенные Штаты были необходимы как дополнительная сила, противоборствующая Англии.

Во время Крымской войны многие политические деятели России знали, по каким мотивам в США было выдвинуто предложение о мирном посредничестве в Крымской войне, и в Петербурге сознательно не обращали внимания на неблаговидность поведения отдельных американцев, поскольку ценили главное: сохранение наилучших межгосударственных отношений. Поэтому в России всегда особое внимание уделяли заявлениям тех американцев, которые искренне стремились к сближению с Россией. И то, что во время Крымской войны часть американцев настаивала на мирном посредничестве с желанием оказать услугу России, было вполне оценено в Петербурге48. В России всегда одобряли деятельность тех американцев, которые не придавали значения несходству политических систем обоих государств и все свое внимание сосредоточивали на важнейших общих интересах, особенно на наличии общей серьезной опасности, которая лучше всего способствовала сближению между обоими государствами.

А. Г. Жомини, автор ранее упоминавшейся работы по истории дипломатических отношений в эпоху Крымской войны, справедливо отмечал: «Соединенные Штаты Северной Америки давно уже высказывают доброе расположение к России, на которое не имели влияния диаметрально противоположные принципы, представляемые обоими правительствами. Такие чувства основываются на сознании общности политических интересов, а в глазах нации столь положительной подобная основа должна служить самой прочной гарантией добрых отношений»49.

• 1
  Жомини А. Г. Россия и Европа в эпоху Крымской войны.— Вестник Европы, 1886, т. IV, с. 246; Etude diplomatique sur la Guerre de Crimee (1852 a 1856). Par un ancien diplomate. St. Petersburg, 1878, p. 79—80.
• 2
  Golder F. A. Russian-American Relations during the Crimean War.—The American Historical Review, 1926, vol. XXXI, Apr., N 3, p. 472. Сведения об архивных документах о посредничестве имеются во втором выпуске составленного Ф. А. Голдером «Guide to Materials for American History in Russian Archives». Washington, 1937, vol. 2.
• 3
  Об этом посредничестве см.: Болховитинов Н. Н., Дивильковский С. И. Русская дипломатия и англо-американская война 1812—1814 гг.— Новая и новейшая история, 1961, № 4, с. 31—45; более подробно см.: Болховитинов Н. Н. Становление русско-американских отношений, 1775—1815. М.: Наука, 1966, с. 515—562.
• 4
  Parliamentary Debates, 3rd ser., vol. CXXX, p. 43; Жомини А. Г. Россия и Европа в эпоху Крымской войны, с. 252.
• 5
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 20.
• 6
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 1-е изд., т. X, с. 237.
• 7
  Journal of the House of Representatives, 1855—1856. 34 Congress, 2 Session, pt 1, p. 514.
• 8
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 8.
• 9
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 218.
• 10
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 219. п АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 227.
• 11
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 227.
• 12
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 280.
• 13
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 280—281.
• 14
  Guide to Materials for American History in the Libraries Archives of Paris, vol. II. Archives of the Ministry of Foreign Affairs by Leland W. G., Meng J. J., Doysie Abel. Washington, 1943, p. 671.
• 15
  Guide to Materials…, p. 672.
• 16
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 222—227.
• 17
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 168, л. 241.
• 18
  Цит. по кн.: Ettinger A. A. The Mission to Spain of Pierre Soule. 1853— 1855. New Haven, 1932; Weekly Dispatch, 1854, 10.XII.
• 19
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 167, л. 278.
• 20
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 8.
• 21
  АВПР, ф. Канцелярии, 1854, д. 168, л. 32—33.
• 22
  The Congressional Globe (далее — CG), 33 Congr., 2 Sess., p. 27.
• 23
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 7.
• 24
  CG, 33 Congr., 2 Sess., р. 27.
• 25
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 76.
• 26
  The New York, Daily Tribune, 1853, 23.XII.
• 27
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 61.
• 28
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 8.
• 29
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 61.
• 30
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 61.
• 31
  Об отношении американцев к обороне Севастополя см.: Болховитинов Н. Н., Полевой Б. П. Общественность США и оборона Севастополя в 1854— 1855 гг. — Новая и новейшая история, 1978, № 4, с. 35—52.
• 32
  CG, 33 Congr., 2 Sess., р. 218.
• 33
  CG, 33 Congr., 2 Sess., р. 218.
• 34
  Dictionary of American Biography, 1936, vol. XIX, p. 390—391; Commons J. R. The History of Labor in the United States, New York, 1921, vol. 1, p. 617.
• 35
  Appendix to the Congressional Globe.
• 36
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 109.
• 37
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 110.
• 38
  CG, 33 Congr., 2 Sess.
• 39
  CG, 33 Congr., 2 Sess., p. 257.
• 40
  Именно в 1854 г. легенда о существовании «завещания Петра Великого» была разоблачена на страницах газеты «The New York Daily Tribune».
• 41
  АВПР, ф. Канцелярии, 1856, д. 241, л. 218.
• 42
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 199.
• 43
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 6.
• 44
  АВПР, ф. Канцелярии, 1856, д. 241, л. 18. Из депеши Э. Стекля министру иностранных дел России К. В. Нессельроде от 9(21) февраля 1856 г.
• 45
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 18.
• 46
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 18.
• 47
  АВПР, ф. Канцелярии, 1855, д. 227, л. 279. Из депеши Э. Стекля К. В. Нессельроде от 13(25) апреля 1856 г.
• 48
  Жомини А. Г. Россия и Европа в эпоху Крымской войны, с. 251.
• 49
  Жомини А. Г. Россия и Европа в эпоху Крымской войны с. 246, 247.