Российско-американские отношения в эпоху Авраама Линкольна и Александра II

К середине 1850-х гг. российско-американские отношения находились на подъеме. Уже более десятилетия американские инженеры помогали русским в строительстве и эксплуатации Петербург-Московской железной дороги, собирали для нее вагоны и локомотивы на специально выделенном для этой цели Александровском заводе; в командировку за океан группами отправлялись специалисты по транспорту и вооружениям, чтобы на месте изучить пароходное сообщение на Миссисипи и систему защиты портов, заказать в Нью-Йорке скоростной пароход для Балтийского флота и новинку землеройной техники — только что изобретенный паровой Excavator.

Задуманная Николаем I в конце 1830-х гг. техническая модернизация потребовала импорта новейших технологий, однако их основной источник и бывший союзник России — Великобритания — на глазах превращалась в соперника на мировой арене и все менее охотно делилась секретами своего «хай-тека». Именно тогда русские инженеры и флотские офицеры и «открыли» Америку как альтернативный источник тех самых технических чудес, недостаток которых в Российской империи ставил под сомнение перспективу успешной борьбы за лидерство с Британией1.

Такой интерес России к Соединенным Штатам, в то время не избалованных вниманием европейских держав, безусловно, льстил американцам и сыграл свою роль в том, что общественное мнение Америки на протяжении 1840-х рассматривало далекую империю все более благожелательно. Когда же в 1854 г. разразилась Крымская война, оказалось, что американцы не склонны верить британской и французской прессе, в изобилии поступавшей в портовые города республики и рисовавшей российскую политику в самом темном цвете. Напротив, американские журналисты увидели в английской политике лицемерие и плохо скрытые претензии на роль мирового лидера, а несколько десятков американских врачей направились добровольцами на театр военных действий, чтобы лечить русских раненых в госпиталях Севастополя. Знаменитый оружейник Сэмюэл Кольт приезжал в Санкт-Петербург, чтобы заключить с царским правительством контракт на поставку стрелкового оружия. Несколько американских хирургов умерли от тифа в Крыму, своей смертью укрепив отношение русского общества к американцам как к союзникам в борьбе с Великобританией.

Крымская война, однако, показала, что технические новшества, внедренные Николаем I, не спасли Россию от поражения; государство оказалось недостаточно мобильным для модернизационного соперничества с Европой. Смерть императора в разгар войны символизировала исчерпание программы технических заимствований. Его сын Александр II взял курс на общественно-политическую модернизацию, задумав мобилизовать широкие круги российской общественности на решение задачи обновления России.

К этому времени российское и американское общества привыкли смотреть друг на друга как на своего рода зеркало собственных проблем. Обе страны в тот период находились в активной фазе территориальной экспансии, сопровождавшейся войнами с индейцами и черкесами; в обеих накопился взрывоопасный потенциал институтов принудительного труда и личной несвободы — рабства и крепостного права. Обе страны, выйдя к Тихому океану, начинали строить планы по освоению новых рынков и портов.

В годы, последовавшие за Крымской войной, состояние как русского, так и американского обществ характеризовалось высокой степенью политического возбуждения. В России это был результат недавнего поражения и надежды на реформы с началом нового царствования, в США же все глубже становился кризис, приведший вскоре к Гражданской войне.

Именно этот накал политических дебатов актуализировал сравнения проблем России и Америки как защитниками рабства и крепостничества, так и социальными критиками этих институтов.

Между российским крепостным правом и американским рабством существовала большая разница. Крепостные крестьяне не были собственностью помещиков в том смысле, в каком собственностью считались негры на Юге США. Они сами владели собственностью, включавшей дом, скотину и орудия труда, имели собственные общественные институты (крестьянская община) но были «прикреплены» к земле, которую обрабатывали и которая как раз принадлежала помещику. Негры же сами находились в полной собственности рабовладельца и не имели никакой собственности и тем более организации, в США в первой половине XIX века даже процветали такие виды «бизнеса», как «разведение» рабов для последующей продажи. Однако в двух институтах можно было обнаружить достаточно много общих черт.

Как американцы, так и русские хорошо понимали схожесть рабства и крепостного права, однако, в зависимости от собственной точки зрения, в своих рассуждениях делали упор либо на критике этих установлений в обеих странах, либо на отличительных особенностях каждого из институтов, оправдывая собственный вариант. Как правило, более популярным и среди критиков, и среди защитников системы принудительного труда было подчеркивание общих черт двух институтов.

Ведущий идеолог рабовладения Джордж Фицхью, для которого даже папа римский был «радикальным реформатором», а Луи-Наполеон и королева Виктория «наполовину социалистами», писал в 1857 г. о Юге США как о «единственной, за исключением России, консервативной части цивилизованного человечества»2.

В русских же журналах в тот период печаталось большое количество статей об Америке. Это объяснялось, в частности, смягчением цензуры в России со сменой императора, которая теперь позволяла публиковать нападки на американское рабство, но продолжала блокировать критику крепостного права. Представители русской либеральной интеллигенции использовали возможности «эзопова языка» и переводили «Хижину дяди Тома», печатали статьи о рабстве американских негров, преподавали историю рабовладения в Америке в российских университетах. Соединенные Штаты в русском либеральном общественном мнении того периода были дружественной страной с проблемами, подобными российским.

Книга Бичер-Стоу вызывала живой интерес в русском обществе. Американский врач Айзек Дрейпер записывал в дневник, который он вел в осажденном Севастополе: «В Яссах, в Одессе и даже здесь в Севастополе я слышал разговоры о «Хижине дяди Тома». Один из адъютантов генерала Остен-Сакена спрашивал нас сегодняшним вечером, правдива ли эта книга»3.

С другой стороны, в Соединенных Штагах в тот же исторический период крепостное право в России использовалось как аргумент и иллюстрация в национальных дебатах о судьбе рабовладения.

Так, либеральный профессор Харьковского университета Д.И. Каченовский во второй половине 1850-х читал студентам пользовавшиеся огромной популярностью лекции об истории рабства негров, а вернувшийся в США атташе американского посольства в Санкт-Петербурге Э.Д. Уайт в то же время читал американцам лекции о крепостном праве, также собиравшие многочисленную аудиторию. В обоих случаях рассказ о Другом был формой критики общественных порядков собственной страны, поданной таким образом, чтобы обойти цензурные запреты или усвоенные слушателями предубеждения4.

Избрание Авраама Линкольна президентом США в ноябре 1860 г. стало сиг налом о переходе нараставшего в стране конфликта в острую стадию. Российская дипломатия предприняла попытки примирить Север и Юг.

Начало Гражданской войны четко разделило европейские державы по их отношению к конфликту.

Великобритания выступила с декларацией о нейтралитете, признав Юг воюющей стороной, что было первым шагом на пути к дипломатическому признанию Конфедерации. Франция шла в фарватере английской политики. Позиция России оказалась совсем другой.

Отношение правительства Александра II к конфликту на североамериканском континенте определялось тем значением, которое представляли Соединенные Штаты для сохранения международного равновесия. Существование США, отмечал российский посланник в Вашингтоне Э. Стекль в своей депеше в Санкт-Петербург, — «для нас важнее, чем для любого иного государства. Нам необходимо поддерживать наши интересы и расширить наше влияние на Тихом океане. В этой области мы уже встретили и, по всей вероятности, будем продолжать встречать препятствия со стороны Англии, и помощь американцев нам всегда будет полезна»5.

Несколько недель потребовалось российской дипломатии, чтобы выработать свое отношение к американской Гражданской войне. Уже в июле 1861 г. во многих газетах была опубликована и получила широкую известность по обе стороны океана высочайше одобренная депеша министра иностранных дел России князя A.M. Горчакова российскому посланнику в Вашингтоне Э. Стеклю 28 июня 1861 г., в которой отмечалось: «… Император глубоко сожалеет, видя, что надежда на мирное решение не оправдалась и что американские граждане, уже вооруженные друг против друга, готовы вызвать гражданскую войну в своей стране — наиболее страшное бедствие для политических обществ… Американский Союз в наших глазах является не только существенным элементом мирового политического равновесия, кроме этого, он образует нацию, к которой наш августейший государь и вся Россия питают самые дружеские чувства, потому что обе страны, расположенные в противоположных частях мира и находящиеся в возрастающем периоде своего развития, призваны, очевидно, к естественной солидарности интересов и симпатий, взаимные доказательства которых они уже представили друг другу… Американский Союз может рассчитывать на самое

искреннее сочувствие со стороны нашего августейшего государя во время тяжелого кризиса, переживаемого им в настоящее время»6.

В го время как английская и французская дипломатия не скрывали намерений закрепить раскол Соединенных Штатов, ободряли Конфедерацию в ее попытках добиться дипломатического признания, Российская империя оказалась единственной из европейских держав, недвусмысленно поддержавшей единство США. Это

в очередной раз было продемонстрировано в письме Горчакова Стеклю 24 февраля (8 марта) 1862 г.: «Для нас нет ни Севера, ни Юга, а есть федеральный Союз, на расстройство которого мы смотрим с сожалением… мы проповедуем умеренность и примирение, но мы признаем в Соединенных Штатах только то правительство, которое находится в Вашингтоне»7.

Поддержка Российского правительства была особенно необходимой для США в разгар кризиса в англо-американских отношениях, связанного с задержанием

В ноябре 1861 г. американским фрегатом представителей Юга Слайделла и Мейсона, направлявшихся на английском «Тренте» в Англию. «Дело „Трента»» чуть не привело не США с Великобританией. Следующей зимой Франция и Великобритания соединились к Испании, высадившей экспедиционный корпус в Мексике, что сделало угрозу европейского вмешательства в гражданскую войну еще более реальной.

Важную роль в российско-американском сближении этого периода сыграли дипломаты двух стран. Линкольн и Александр общались друг с другом при посредничестве посланников в столицах друг друга. На протяжении всей Гражданской войны Россию в Вашингтоне представлял посланник Эдуард Стёкль, опытный профессиональный дипломат. Администрацию же Линкольна представляли в Санкт-Петербурге поочередно несколько человек: посланники Кассиус Клей и Саймон Кэмерон и поверенный в делах Бейард Тейлор. В отличие от российского представителя, ни один из них не имел дипломатического опыта.

Кассиус М. Клей был редким в США типом аболициониста-южанина. Его молодость отмечена постоянными конфронтациями с разгневанными сторонниками рабовладения, пытавшимися силой урезонить представителя «хорошей» семьи, изменившего региональной и классовой солидарности, издававшаяся им газета подвергалась разгрому, а он неоднократно участвовал в стычках, защищая себя ножом-боуи, с которым не разлучался. В качестве представителя Юга Кассиуса Клея в конце 1850-х постоянно рассматривали в качестве потенциального президента или вице-президента от республиканцев, а на национальном конвенте партии в 1860 г. он лишь немного уступил Г. Хэмлину при выборах кандидатуры вице-президента.

После избрания Линкольна Клей, претендовавший на место военного министра или другой высокий пост, был назначен посланником США в России, и оставался в Санкт-Петербурге в 1861-1862 и 1863-1869 гг. В промежутке Клей на несколько месяцев возвращался в США, где принял участие в Гражданской войне в чине генерал-майора армии Севера.

В инструкции, подписанной государственным секретарем администрации А. Линкольна У.Г. Сьюардом, Клею было рекомендовано укреплять узы «благожелательности и дружбы» между двумя странами. Госсекретарь через посланника особо заверял Александра II в том, что «президент и народ Соединенных Штатов с восхищением и симпатией следят за великими и гуманными усилиями, какие он недавно приложил, для материального и морального прогресса своей империи, распространяя телеграф, железные дороги и устраняя недостатки, присущие рабству (disabilities of slavery)»8.

Далеко не все американские посланники пользовались в Петербурге сравнимым успехом и проявляли к российскому обществу такой же неподдельный интерес, как Кассиус Клей. Россия в 1861 г. пошла по пути отмены рабства «сверху» и избежала при этом Гражданской войны, что особенно привлекало Клея в российском опыте.

Клея сближала с русским дворянством культура, — южная аристократия воспитывала детей в традициях европейских высших классов. Выросший в семье богатого плантатора в Кентукки, Клей оказался намного ближе к русской аристократии, чем к американцам-северянам. Кассиус Клей просто купался в атрибутах высшего света: «При дворе одежда имеет великое значение… Сначала я одевался в униформу полковника, получив этот ранг в Кентукки. Это было хорошо воспринято. .. По возвращении я надел униформу своего ранга — генерал-майора, что разрешил мне акт Конгресса, и которая везде выглядит как красивая и сшитая со вкусом одежда; по этому случаю я носил элегантный меч, подаренный мне жителями Кентукки, сделанный Тиффани и красиво отделанный драгоценными камнями»9.

Можно сказать, что как личность Кассиус Клей оказался весьма на своем месте в нужное время. Как писал американский исследователь Дж.К. Блиемайер, «этот представитель «земельного дворянства» Америки XIX века заставил Америку и Россию выглядеть более похожими друг на друга, чем они были на самом деле»10.

Переломный момент в его биографии совпал с пребыванием на посту посланника США в России в 1861-1862 и 1863-1869 гг. Он не был инициатором множества событий, отметивших этот период двусторонних отношений, но удачно вписался в атмосферу дружбы, установившуюся в 1860-е гг. между Российской империей и Американской республикой.

В 1862 г. К. Клей, обеспокоенный тем, что судьбоносный для его родины конфликт проходит без его участия, получил разрешение вернуться в Америку, получил звание генерал-майора, но вскоре заявил о своем желании снова отправиться в Россию.

В это время первый военный министр администрации А. Линкольна С. Кэмерон был отправлен в почетную отставку (сам он прямо говорил о «ссылке») на освобожденную К. Клеем должность посланника в России и пригласил с собой в качестве секретаря миссии известного путешественника Бейарда Тейлора. Кэмерон пообещал Тейлору не задерживаться долго в Санкт- Петербурге, что делало секретаря поверенным в делах и давало ему надежду на получение должности посланника. Первая часть программы была выполнена — Кэмерон не пробыл в российской столице и месяца, — но посланником Тейлор так и не стал: через несколько месяцев в Санкт-Петербург вернулся К.Клей.

Тем не менее, Бейард Тейлор успел зарекомендовать себя как необычный поверенный в делах. Он был поэтом, писателем и профессиональным путешественником.

Первый приезд Тейлора в Россию пришелся на начало царствования Александра II, когда страна жила предвкушением перемен. В книге «Путешествия по Греции и России», вышедшей в свет в 1859 г., Бейард Тейлор с упоением описывал технические новшества: «В России старое уходит, а новое нарождается. Исчезает множество любопытных особенностей и обычаев, которые несут на себе отпечаток пяти столетий, и почувствовать это можно даже в Москве — сердце России. Когда в город въезжает паровоз, призраки прошлого навсегда его покидают». Привлекла его внимание и изменившаяся общественная атмосфера: «Я был приятно удивлён тем, сколь свободно обсуждались в обществе политические вопросы и реформы, проводимые в стране. Большинство собеседников выражали свое удовольствие по этому поводу; всеобщее настроение лучше всего отражало искреннее и лаконичное восклицание: „Только бы все так продолжалось»»11.

Общий позитивный настрой русских передался и автору, который нашел в Российской империи только положительные стороны.

В конце 1850-х Бейард Тейлор впервые выступил с серией лекций о России перед соотечественниками, а в разгар Гражданской войны в США он получил приглашение снова отправиться в Россию, на этот раз в официальном качестве.

Осень и зима 1862-1863 г. выдались непростыми для Союза, и в работе посланника важным было поддержание оптимизма и уверенности в скорой победе федеральных сил.

Писатель и поэт, Б. Тейлор, однако, не ограничивался выполнением официальных функций12. Он стремился как можно глубже изучить русское общество. В одном из писем матери он радовался, что его книга «Путешествия по России» «одобрена и разрешена к продаже здесь, что счастливый случай». Родным и знакомым Тейлор писал, что ему «нравится Петербург даже больше, чем в первое посещение»13.

Амбиции Тейлора шли еще дальше, он пытался сделать свое творчество частью русско-американских отношений. Одним из первых дел в Санкт-Петербурге секретарь американской миссии «написал стихотворение к тысячелетию Российской империи, копию которого Кэмерон передал князю Горчакову, а тот показал его императору. Последний передал, что был весьма тронут и очарован»14.

Еще раньше он сообщал друзьям, что «три года, проведенные здесь, позволили бы мне написать такую работу о России, которая пока не была написана — показать эту великую нацию будущего с лучшей стороны»15. Планы Б. Тейлора развивались, и в начале следующего года он писал другу: «Я обещаю Вам, что сослужу хорошую службу моей стране и после этого буду первым человеком, который опишет этот великий народ в его истинном виде. Мне все больше и больше нравится русский народ, и я открываю каждый день, как мало на самом деле о нем известно»16.

За тот неполный год, что Тейлор провел в России, он сумел собрать богатый материал наблюдений, не пропавших втуне. «У меня есть сюжет для любопытной русской истории, — писал Тейлор своему издателю уже в августе 1862 г., — которую я назову „Красавица и чудовище», если Вы думаете, будто берега Волги недостаточно далеки для реальности более поразительной, чем выдумка»17. Пересказанный Б. Тейлором рассказ Мельникова-Печерского «Старые годы» станет одним из его вкладов в американскую культуру.

В России же Тейлор завершил работу над романом «Ханна Торнстон», опубликованным 1863 г., а уже в 1864 г. он был напечатан в русском переводе в приложении к журналу «Современник». В своем предисловии А.Н. Пынин оценил роман как «чисто общественный, в ближайшем смысле этого слова»18.

После возвращения в Соединенные Штаты Бейард Тейлор использовал свое знание

России в политических выступлениях, статьях и в лекциях о ее культуре. Необходимо отметить, что Манифест об отмене крепостного права, подписанный 19 февраля 1861 г., изменил образ Российской империи, бытовавший в США, и дал дополнительный аргумент сторонникам немедленной отмены рабства. Вернувшийся в США Б. Тейлор в декабре 1863 г. прочел в Вашингтоне серию из трех лекций, посвященных России, ее народу и месту в истории. Сам президент Авраам Линкольн посетил его выступление 17 декабря 1863 г. и под впечатлением от этой лекции написал ему короткое письмо в Рождество: «Мой дорогой сэр, Я думаю, одна или две хорошие лекции о крепостных и об эмансипации в России были бы как интересны, так и ценны. Не могли бы Вы подготовить такую вещь? (Could not you get up such a thing?)». Бейард ответил Линкольну три дня

спустя: «Мой дорогой сэр… Я очень польщен вашим личным интересом к этой теме, и надеюсь, что смогу внести свой вклад, хотя таким непрямым способом, в развитие истинных и просвещенных взглядов нашего рода»19. Тейлор прочел целую серию лекций, сбор от одной из них был перечислен в фонд помощи голодающим военнопленным федеральных вооруженных сил в Ричмонде. На этих лекциях присутствовали офицеры русской эскадры, пришедшей 1863 г. в Нью-Йорк20.

На протяжении 1860-х гг. заработавший репутацию главного американского специалиста по России Б. Тейлор выступал и со статьями в газете «New York Tribune» и журнале «Atlantic Monthly». Наблюдения Тейлора касались, в частности, влияния Гражданской войны на экономику Центральной Азии: «Рост цен удвоил производство по равнению с прошлым годом, и количество хлопка, достигающее фабрик России по этому пути, не может быть меньше, чем семьдесят пять тысяч кип. Развитие современной цивилизации так переплело интересы всех зон и рас, что Гражданская война в Соединенных Штатах влияет на производство Центральной Азии!»21

Вместе с тем, описывая причины отсталости России, Тейлор находит объяснение по близкой его читателю аналогии с американским Югом: «Сельскохозяйственное развитие России весьма замедлено равнодушием дворянства, чьи обширные владения включают в себя лучшие земли империи, в тех провинциях, где особенно легко можно было бы внедрить улучшения. Несмотря на то, что большая часть благородных семей проводят лето в деревне, они используют этот сезон как период физического и денежного восстановления после прошлых развлечений и подготовки к развлечениям следующей зимы… У нас есть собственный класс южных плантаторов, которые, кажется, приняли очень похожий образ жизни, — семьи, которые убого голодают в течение десяти месяцев для того, чтобы сделать шикарную демонстрацию «на водах» в оставшиеся два»22.

Любопытно отметить, что некоторые южные политики, считавшие Россию «естественным союзником» Конфедерации, как страну, как им представлялось, со схожим общественным устройством, недооценили направление развития, принятое далекой империей под руководством Александра II.

Сообщение о предварительной декларации президента Линкольна об освобождении рабов было воспринято в России с энтузиазмом, — теперь изначальная поддержка Союза подкреплялась представлением о схожей «повестке дня», стоявшей перед двумя правительствами. A.M. Горчаков отказался встречаться с прибывшим в Санкт-Петербург представителем Конфедерации, а осенью 1862 г. царское правительство даже предложило Вашингтону тайно продать 237 тысяч единиц оружия23, что и вовсе напоминало союзнический жест.

В 1863 г. международная обстановка еще более обострилась. Причиной стало восстание в российской части Польши, подавленное русскими войсками. Действия России вызвали резкую реакцию со стороны Англии, Австрии и Франции. Появилась реальная угроза восстановления антироссийской коалиции времен Крымской войны.

В этой обстановке правительством Александра II было принято решение вывести сильнейшую в российском флоте эскадру из Балтийского моря, чтобы корабли «разошлись по разным закоулкам… и как только достоверно узнают… о разрыве с западными державами, то шли бы по разным коммерческим путям и старались бы нанести всевозможный вред торговле наших врагов, уничтожая … их грузы»24.

В инструкции Морского министерства контр-адмиралу Лесовскому, назначенному начальником Атлантической эскадры, предписывалось следовать «со всею эскадрою к берегам Северо-Американских Соединенных Штатов», бросить якорь в Нью-Йорке и там ожидать исхода переговоров по польскому вопрос2525.

29 сентября 1863 г. последний из шести кораблей эскадры Лесовского бросил якорь в порту Нью-Йорка26. Российские моряки были с восторгом приняты гражданами США. Депутация от общественного совета Нью-Йорка в специально составленной резолюции засвидетельствовала почетным гостям «свою… благодарность за доброжелательство, обнаруженное во многих случаях русским правительством к правительству и народу Соединенных Штатов, в особенности при настоящих несчастных затруднениях»27.

Вторая русская эскадра, которой командовал контр-адмирал Попов, в то же время вошла в гавань Сан-Франциско и получила там не менее восторженный прием.

Таинственность, которой была окутана вся история посылки кораблей, явилась благодатной почвой для появления слухов и даже легенд о цели визита русских. К числу самых распространенных из них можно отнести заявления о якобы существовавшем тайном военном союзе между Россией и Америкой или же о наличии у командиров секретных инструкций на случай нападения Англии и Франции. Среди прочих фигурировали также слухи о том, что российским военным кораблям было поручено совместно с армией северян изгнать французов из Мексики28.

Точное содержание секретных инструкций командующему эскадрой стало известно историкам только в XX веке, а в годы Гражданской войны присутствие русского флота в гаванях Севера воспринималось почти как военная поддержка Россией правительства Линкольна. Однако очевидно, что реальным результатом визита эскадр стало предостережение других европейских держав от желания вмешаться в конфликт, укрепление позиций администрации Линкольна и усиление российско-американской дружбы.

В апреле 1865 г. Гражданская война завершилась победой Севера и восстановлением единства США, однако президент Линкольн не успел вкусить плодов победы: 14 апреля он получил смертельное ранение в театре Форда в Вашингтоне.

Вице-канцлер Горчаков, несмотря на отсутствие в тот момент императора Александра в столице, засвидетельствовал американскому посланнику Клею «живое и глубокое сочувствие императорского кабинета федеральному правительству»29. Одновременно свои соболезнования новому президенту Горчаков направил через Стекля. В телеграмме говорилось, что «в России глубоко переживают удар, нанесенный по мистеру Линкольну в тот самый момент, когда он практически уже пожинал плоды своего упорства и энергии»30.

Русско-американские связи 1860-х, однако, не исчерпывались дипломатическими и военными маневрами, связанными с Гражданской войной. Целый ряд проектов был нацелен на будущее сотрудничество двух стран. Самым крупным из них была постройка трансконтинентального телеграфа из Америки в Европу через территорию Русской Америки, Чукотки и Сибири (с пересечением Берингова пролива).

Автором проекта был американец Перри Коллинз, а в числе сторонников его проекта значились государственный секретарь Сьюард и фактический хозяин телеграфной системы США, президент «Вестерн Юнион Телеграф»31 Хайрам Сибли, оказывавший проекту Коллинза финансовую поддержку32. Госсекретарь Сьюард был убежден, что сооружение межконтинентального телеграфа повлечет за собой «рост национального влияния с последующим распространением по всему миру американских идей и принципов государственной и частной экономики, политики, морали, философии и религии»33. А президент Линкольн в традиционном послании Конгрессу США засвидетельствовал свою равноценную поддержку как строящемуся атлантическому телеграфу, так и проектируемой тихоокеанской линии34. Таким образом, с начала 1860-х гг. проект Коллинза приобрел статус предприятия государственного значения.

Летом 1862 г. предприниматель отправился в Петербург, чтобы лично представить план организации телеграфного сообщения между двумя странами. Здесь через американского посланника в Петербурге Кэмерона 17 сентября 1862 г. соответствующий проект был направлен в российское Министерство иностранных дел. 16 июня 1863 г. российское правительство удовлетворило просьбу Коллинза, предоставив его компании концессию на строительство телеграфной линии от Николаевска до Сан-Франциско.

Российско-американская телеграфная конвенция была подписана в Петербурге 9 (21) марта 1865 г. и к началу апреля ратифицирована императором. Российское правительство брало на себя обязательство соединить Николаевск-на-Амуре с европейской линией телеграфа, а американская компания — продолжить эту линию от Николаевска через Приморскую область до Берингова пролива и оттуда через пролив, российские владения в Америке, Британскую Колумбию — до Сан-Франциско, где линия должна была соединиться с сетью американских телеграфов35.

Однако судьбу всего предприятия в один миг перечеркнуло известие об успешном вводе в эксплуатацию конкурирующего трансатлантического кабеля 28 июля 1866 г. Атлантический телеграф оказался весьма производительным и за четыре-шесть часов непрерывной работы мог удовлетворить суточную потребность в пересылке коммерческих депеш36.

Работы по строительству русско-американского телеграфа продолжались еще несколько месяцев, однако в начале нового 1867 г. руководство компании начало склоняться к необходимости свертывания проекта. Переговоры по передаче предприятия в руки правительства не принесли результатов, и 25 марта компания уведомила госсекретаря Сьюарда о прекращении строительства37.

Эта новость ушла в тень другой — о продаже Русской Америки Соединенным Штатам, договор о чем был подписан тремя днями ранее. Но это было началом уже другой истории — истории, в которой Александр II и сменявшиеся в Белом доме президенты США стремились поддержать тот уровень отношений, который установился между странами в годы президентства Авраама Линкольна.

Еще придет в российскую столицу монитор «Миантономо» с помощником военно-морского министра США Г.В. Фоксом на борту, чтобы выразить поздравление в связи с «чудесным спасением» Александра II от покушения Д. Каракозова, еще будут путешествовать по России прославленные генералы У.Т. Шерман и У. Грант, а сын русского императора Алексей еще будет охотиться на бизонов на Диком Западе и станет первым «королем Марди-Гра» (новоорлеанского карнавала). Будут новые заказы русских крейсеров на американских верфях и будет принята на вооружение русской армии винтовка системы американского генерала X. Бердана. но никогда уже отношения между Россией и США не достигнут той степени искренности, как в годы Гражданской войны. Взаимная симпатия двух стран шла по нисходящей вплоть до гибели российского императора от рук народовольцев в 1881 г., после его под «эпохой дружбы» была подведена итоговая черта.

После отмены крепостного права в России и рабства негров в Соединенных Штатах две страны перестали играть роль взаимных зеркал. Страны стали ближе к Европе и дальше друг от друга. Сближавшие их институты исчезли, а разделявшие принципы упрочились, что и стало важнейшим фактором отдаления стран друг от друга в последней трети XIX — начале XX века.

• 1
  См. подробнее: Курилла И.И. Заокеанские партнеры: Америка и Россия в 1830-1850-е годы. Волгоград, 2005.
• 2
   [Fitzhugh G.] Southern Thought // De Bow’s Review. 1857. October. Vol. 23. № 4. P. 343.
• 3
  Запись от 27 января 1855 г. Notes of Travel from the Diary of the Late Issac Draper, Jr., M.D. Surgeon in the Service of His Majesty the Emperor of Russia at the Siege of Sebastopol. By his brother Seth Draper // Library of Congress Manuscript Division. The Isaac Draper, Jr. Collection.
• 4
  См. подробнее: Курилла И.И. Дмитрий Каченовский и Эндрю Уайт: «эзопов язык», цензура и самоцензура в России и США в середине XIX в. // Конфликт и консенсус в американском обществе: теория и практика. Материалы VIII научной конференции Российской ассоциации американистики, Исторический факультет МГУ им. Ломоносова, Москва, 29-30 января 2003 г. М., 2004. С. 337-343.
• 5
  Цит. по: Малкин М.М. Гражданская война в США и царская Россия. М.; Л., 1939. С. 38-39.
• 6
  Цит. по: Иванов Р.Ф. Дипломатия Авраама Линкольна. М., 1987. С. 77-78.
• 7
  Письмо A.M. Горчакова посланнику России в США Э.А. Стеклю, 24 февраля (8 марта) 1862 г. // Канцлер A.M. Горчаков. 200 лет со дня рождения. М., 1998. С. 276-277.
• 8
  Цит. по: Болховитинов Н.Н. Миссия Клея в Россию, 1861-1862 // Американский ежегодник, 1995. М„ 1996. С. 135.
• 9
  The Life of Cassius Marcellus Clay. Memoirs, Writings, And Speeches. Cincinnati, 1886. In 2 vols. Vol. 1. P. 329.
• 10
  Bliemaier J.K. Cassius Marcellus Clay in St.Petersburg // The Register of the Kentucky Historical Society. 1975. Vol.73. № 3. P. 287.
• 11
  Taylor В Travels in Greece and Russia, with an Excursion to Crete. New York, 1859. P. 369-370. Русский перевод дан по: Тейлор Б. Путешествие в Грецию и Россию, а также поездка на Крит. Главы из книги. Пер. с английского и вступление Галины Лапиной // Иностранная литература. 2006. № 6. С. 248.
• 12
  Отечественный ученый Р.Ф. Иванов невысоко оценивал дипломатические таланты Тейлора. См.: Иванов Р.Ф. Дипломатия Авраама Линкольна. М„ 1987. С. 219.
• 13
  Б. Тейлор — своей матери, Санкт-Петербург, 19 июня 1862 г. // Life and Letters of Bayard Taylor / Edited by Marie Hansen-Taylor and Horace E. Scudder. In 2 vols. Boston, 1884. Vol. 1. P. 387-388. Ср.: Б. Тейлор — P.X. Стоддарду, Санкт-Петербург, 1 июля 1862 г. // Ibid. Р. 388.
• 14
  Б. Тейлор — своей матери, СПб., 24 сентября 1862 г. // Ibid. Р. 392.
• 15
  Б. Тейлор — Дж.П. Смиту, частное, 18 августа 1862 г. // The Unpublished Letters of Bayard Taylor in the Huntington Library / Ed. J.R Schultz. San Marino, CA, 1937. P. 56.
• 16
  Б. Тейлор — Дж.П. Смиту, конфиденциальное, 9 сентября 1862 г. // Ibid. Р. 60.
• 17
  Б. Тейлор — Дж.Т. Филдсу, Санкт-Петербург, 18 августа 1862 г. // Life and Letters of Bayard Taylor. Vol. 1. P. 391-392.
• 18
  Цит. по: Тейлор Б. Путешествие в Грецию и Россию, а также поездка на Крит // Иностранная литература. 2006. № 6. С. 231.
• 19
  Bayard Taylor to Abraham Lincoln, Monday, December 28, 1863 (Reply to Lincoln’s note of December 25) // Abraham Lincoln Papers at the Library of Congress: Series 1. General Correspondence. 1833 to 1916 (19,114) URL: http://hdl.loc.gov/loc.mss/ms000001.mss30189a.2893500
• 20
  Иванов Р.Ф. Дипломатия Авраама Линкольна. М., 1987. С. 120, 242.
• 21
  [Taylor В.] Between Europe and Asia // Atlantic Monthly. 1865. January. Vol. 15. № 87. P. 10.
• 22
  Ibid. P. 9-10.
• 23
  Taylor to Seward, 28.11.1862 // Executive Documents Printed by Order of The House of Representatives. 1863-1864. P. 846.
• 24
  Приказание управляющего морским министерством. (Первоначальный набросок плана посылки эскадры в Америку) / Ефимов А.В. Посылка двух эскадр в Северную Америку (документы) // Историк-марксист. 1936. №3 (55). С. 106.
• 25
  Инструкция Морского министерства контр-адмиралу Лесовскому. 14 июля 1863 г. / Е.А. Адамов. Соед. Штаты в эпоху Гражданской войны и Россия // Красный архив. 1930. Т. 1 (38). С. 159-160.
• 26
  Болховитинов Н.Н. Русские эскадры в США в 1863-1864 гг. // Новая и новейшая история. 1996. № 5. С. 198-199.
• 27
  Русская эскадра в Нью-Йорке // Морской сборник. 1863. № 11. С. 3-4 (Заграничная морская хроника).
• 28
  См.: Семенцов О.Ю. Внешнеполитические связи США и Российской империи в середине 1860-х —1870-е гг. Дисс. … канд. ист. наук. Волгоград, 201 С. 58.
• 29
  Gortchakov to Clay, 16(28).04.1865 // Appendix to Diplomatic Correspondence of 1865. The Assassination of Abraham Lincoln and the Attempted Assassination of William H. Seward. Washington, 1866. P. 523.
• 30
  Gortchakov to Stoeckl, 16(28).04.1865 // Appendix to Diplomatic Correspondence of 1865… P. 523.
• 31
  В отечественной исторической науке за ней закрепилось название «Компания западных соединен ных телеграфов».
• 32
  Saul N. Distant Friends: the United States and Russia 1763-1867. Lawrence (Kan.), 1991. P. 361.
• 33
  Цит. no: Paolino E.N. The Foundations of the American Empire. William Henry Seward and U.S. Foreign Policy. Ithaca, L„ 1973. P. 57.
• 34
  См.: Послание президента Линкольна конгрессу, 01.12.1862 // A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents / by James D. Richardson. Vol. VI. Washington, 1902.
• 35
  Bases du Traite, conclu entre le government imperial et la Western Union Telegraph Co, touchant la junction telegraphique de la Russia et du nouveau monde // Annuaire Diplomatique de L’Empire de Russie pour L’annee 1866. P. 169-174.
• 36
  Western Union Telegraph Company to Seward, 25.03.1867 // Executive Documents… 1867-1868. P. 387.
• 37
  Paolino E.N. Op. cit. P. 69.