США и Панамский конгресс 1826 года

24 октября 1825 г. во влиятельной парижской газете «Journal des Débats» властитель дум европейских консерваторов, «первый из ее современных французских писателей» (слова Пушкина), недавно ушедший в отставку с поста министра иностранных дел Франсуа Рене д’Шатобриан опубликовал свою очередную статью под названием «О прощальном обращении президента Соединенных Штатов к генералу Лафайетту».1 Противопоставляя разрушительную силу республиканской пропаганды анемичному бездействию монархических сил Шатобриан писал: «И Соединенные Штаты теперь не одни влияют на дух народов; они создали вокруг себя целый республиканский мир, который вскоре проведет в Панаме свой всеобщий конгресс. Речи, которые будут звучать на этом собрании, разнесутся через моря»

В следующей статье от 28 октября Шатобриан развивал свои взгляды на трансатлантические взаимоотношения.2 Автор предсказывал коренное изменение баланса сил в мире и даже высадку республиканских войск Западного полушария в слабой и безвольной монархической Европе. Он обвинял европейских легитимистов в преступном бездействии и требовал всецело способствовать созданию в Латинской Америке конституционных монархий. Символом пугающих перемен был для Шатобриана тот самый готовившийся Панаме первый межамериканский конгресс.

Что же должна была собой представлять эта международная встреча, созыва которой так боялся прославленный французский писатель и политик? Идея Панамского конгресса, на котором были бы представлены все американские нации, открыто впервые была высказана Боливаром в 1815 г. в его знаменитом «Письме с Ямайки»: «Как было бы чудесно, если бы Панамский перешеек стал бы для нас тем, чем был Коринф для греков! Может быть, в один прекрасный день мы созовем там державный конгресс представителей республик, королевств и империй, чтобы обсуждать важнейшие вопросы войны и мира с нациями трех других частей света».3 Целью этого конгресса стало бы учреждение «конфедерации и вечного союза» американских наций, никак, впрочем, не ущемлявших суверенитет молодых государств. Заметим, что под «американскими нациями» Боливар обычно понимал только Испанскую Америку. После решающей победы 9 декабря 1824 г. при Аякучо путь к созыву первого в истории межамериканского конгресса был, наконец, открыт.

Борьба Латинской Америки за независимость стала для Соединенных Штатов серьезным вызовом, на который необходимо было дать достойный ответ. Даже признав в 1822 г. независимость латиноамериканских государств, США, эта еще недавно единственная крупная республика на периферии Священного Союза, не определились в своем отношении к новым государствам. Кто они союзники и партнеры в борьбе с европейским влиянием или весьма далекие соседи с точки зрения их географического положения, политической культуры, экономических интересов? Созыв Панамского4 межамериканского конгресса мог стать удачной возможностью четко провозгласить и отстоять свои цели в регионе. Общественная дискуссия вокруг предполагаемого участия США в этом конгрессе должна была заставить янки окончательно прояснить отношение к «южным братьям». Подчеркнем, что положение было в сущности непростым, ведь в достижении внешнеполитических задач Соединенные Штаты не могли пока опереться ни на сильную армию, ни на профессиональный дипломатический корпус.

Новое обращение к, казалось бы, прекрасно изученной теме ранней политики США в Латинской Америке требует своего оправдания. И историографии эта тема была тщательно разработана поколением историков, сформировавшимся в первой половине XX в. Среди них особенно выделяются Декстер Перкинс, Семюэл Бимис, Уильям Робертсон, Артур Уайтейкер.5 Серьезное внимание уделялось исследованию англо-американского соперничества в Западном полушарии6, отношениям США с отдельными государствами.7 В работах последнего времени анализируется связь латиноамериканской политики с внутренними проблемами США — интересом к территориальной экспансии, в одном случае, и тревогой о судьбе федерального союза, в другом.8

В нашем распоряжении глубокие исследования рассматриваемой эпохи9 и серьезные биографии творцов латиноамериканской политики США — Джеймса Монро, Джона Куинси Адамса, Генри Клея, Джоэля Пойнсетта.10 Тема хорошо представлена и в отечественной литературе.11

Однако, несмотря на такое изобилие первоклассных трудов, планы участия США в Панамском конгрессе не стали предметом пристального внимания историков. И в общих работах, и в монографических эта тема обычно толкуется кратко, как внешнеполитический эпизод.12 Панамские дебаты освещались как этап становления второй партийной системы13, анализировалась реакция газет северных штатов.14 Но как объект специального изучения общая тема «США и Панамский конгресс» не ставилась. Единственным исключением является статья Хэккета, носящая характер скорее дипломатической справки, нежели исторического исследования.15

В отечественной историографии Латинской Америки Панамcкий конгресс наиболее подробно рассматривался А.Н. Глинкиным.16 К сожалению, авторский анализ дипломатии США изобилует как весьма существенными фактическими неточностями, так и голословностью некоторых трактовок. К примеру, неверно положение, что конгресс ограничил полномочия делегатов США, сделав их лишь наблюдателями. Вряд ли можно согласиться с оценкой, что инструкции Генри Клея представителям США в Панаме ставили своей основной задачей «не допустить, чтобы Панамский конгресс успешно увенчал дело латиноамериканского единства, которому Боливар посвятил более пятнадцати лет неустанных трудов».17

Таким образом, в литературе до сих пор не существует работы, где планы участия США в Панамском конгрессе были бы исследованы комплексно — как важная страница становления латиноамериканской доктрины США. Именно так определяется задача данной статьи. В ней сделана попытка ответить на вопросы, как проходило обсуждение участия США в деятельности Панамского конгресса, какими видели руководители страны цели этого участия, наконец, как повлияли «панамcкие» дискуссии на становление политики США в Латинской Америке.

Разрабатывая основы внешней политики молодых государств Латинской Америки, Боливар все свои надежды возлагал на Англию. Именно Англия служила для него примером наилучшего государственного и общественного устройства. Проанглийская ориентация молодых государств позволила бы им чувствовать себя уверенно на переговорах со всеми государствами, в первую очередь с Испанией и набиравшим силу северным соседом. Присутствие английской представителя на Панамском конгрессе должно было, по мысли освободителя, гарантировать жизненность принятых решений, укрепить престиж Латинской Америки на мировой арене. Напротив, опасаясь экспансионистских планов северного соседа, Боливар не желал видеть среди гостей Панамы дипломатов США.18

Реальность, увы, оказалась суровее ожиданий: Панамский конгресс действительно состоялся, но представлены на нем были далеко не все молодые государства Латинской Америки, а решения его остались на бумаге. Сразу после провозглашения независимости стран Латинской Америки обострились серьезные противоречия между вновь возникшими государствами. Война Бразилии и Аргентины за территорию Восточного берега Рио-де-ла-Платы (с 1830 г. государство Уругвай), споры Чили и Аргентины с Колумбией из-за территорий соответственно Нижнего и Верхнего Перу — вот, каким был фон первого межамериканского конгресса. Чрезвычайно напряженной была внутриполитическая ситуация в молодых государствах: после свержения 0’Хиггинса в 1823 г, на грани гражданской войны находилась Чили, в Аргентине централизаторские устремления Ривадавии наталкивались на упорное противодействие партии федералистов. Гражданская война разразится в Аргентине сразу же после принятия конституции в июле 1826 г.

Соединенные Штаты были приглашены на Панамский конгреса несмотря на противодействие самого Боливара, не желавшего усиления влияния северного соседа.19 Помимо Англии и США на Панамский конгресс были приглашены Нидерланды как государство, также обладавшее владениями в Западном полушарии.

В Соединенных Штатах к идее Панамского конгресса с самого начала отнеслись с должным вниманием. О необходимости следить за ее развитием писал государственный секретарь Джон Куинси Адамс в своих инструкциях первому посланнику США в Колумбии Ричарду Андерсону.20 Возможное участие США обсуждалось в политических кругах Боготы на протяжении 1824 г.21

Заметным этапом в становлении американского общественного мнения в отношении Панамского конгресса стала публикация 23 апреля 1825 г. в полуофициальном вашингтонском издании «National Journal» перевода статьи из «Gaceta de Colombia» (27 февраля 1825) о планируемой повестке дня конгресса. В ней четко разделялись вопросы, затрагивающие только участников освободительной войны с Испанией, и вопросы, общие для всех американских государств. число последних входили обеспечение неколонизации континента, политики невмешательства во внутренние дела государств, либерализация принципов мореплавания, а также отношения с Гаити.22 Именно такие цели входили в сферу национальных интересов США. И разграничение, безусловно, удовлетворяло общественное мнение Соединенных Штатов, снимало возможные противоречия, связанные с их нейтральным статусом.

Адамс, сменив Монро на посту президента, указал на необходимость участия США в проведении Панамского конгресса в первом Ежегодном послании от 6 декабря 1825 г.23 В январе 1826 г. в лучшем американском журнале того времени «North American Review” была опубликована статья, озаглавленная «Союз южных республик».24 Ее главными источниками служили памфлет погибшего незадолго до того министра иностранных дел Перу Бернардо Монтеагудо и упомянутая нами статья в «Gaceta de Colombia». Приветствуя созыв конгресса как «одно из наиболее заметных событий политической истории» и высоко оценивая перспективы молодых республик, автор этой статьи (главный редактор журнала Джаред Спаркс) призывал участвовать в его деятельности. Членство в планируемом союзе американских государств было для Соединенных Штатов неприемлемо, но обсуждение на конгрессе общих вопросов стало бы крайне полезным для «будущего национального прогресса», пусть пока выгоды от участия «нелегко предвидеть или оценить». Хотя дух статьи в «North American Review» был взвешенным и умеренным, противники участия США в Панамском конгрессе сочли ее радикальной, пренебрегающей интересами собственной страны.25

Давний сторонник латиноамериканских патриотов Генри Клей, назначенный в 1825 г. государственным секретарем, придавал серьёзное значение участию своей страны в Панамском конгрессе. Об этом свидетельствует выбор кандидатур представителей США. Клей отправил официальные предложения одному из самых авторитетных американских политиков и дипломатов Альберту Галлатину, а также посланнику в Колумбии Ричарду Андерсону, который, будучи в 1817-1821 гг. конгрессменом от Кентукки, довольно активно участвовал в обсуждении латиноамериканской политики.26 Галлатин отказался принять участие в панамской миссии, сославшись на опасности тропического климата и незнание испанского языка.27 Все уговоры Клея оказались напрасны, и в итоге Галлатина заменил Джон Серджент — влиятельный филадельфийский адвокат, который к тому времени восемь лет (с 1815 по 1823 г.) был членом палаты представителей.28 Заметим, что до 1826 г. Серджент никогда не проявлял интереса к делам Латинской Америки. В отличие от Галлатина Андерсон принял предложение с удовольствием, понимая почетность миссии, стремясь к перемене мест и в очень большой степени надеясь заработать денег (за свое участие он получил бы годовое жалованье посланника) и сэкономить, так как необходимость жить в Боготе на широкую ногу дорого стоила обремененному многочисленными долгами дипломату.[29

Затем кандидатуры представителей на Панамский конгресс были направлены для утверждения в Сенат.30 Здесь администрацию ждала непредвиденная задержка. К обсуждению кандидатур приступили не сразу, а сами «Панамские дебаты» в Сенате и Палате представителей заняли весь март и апрель 1826 г.31 Ван-Бюрен (Нью-Йорк), Хейн (Южная Каролина), Бентон (Миссури), Берриен (Джорджия), Холмс (Мэн) и другие депутаты подчеркивали, что участие США в Панамском конгрессе означало бы забвение изоляционистских принципов отцов-основателей и вовлечение в те самые «сковывающие союзы» (entangling alliances), против которого предупреждал Джордж Вашингтон в своем Прощальном послании.

Противники участия США в Панамском конгрессе подвергли яростной и умной атаке основы выдвинутых в 1820-е годы внешнеполитических принципов. Они полагали, что, следуя на деле доктрине Монро, Соединенные Штаты возьмут на себя слишком тяжелые обязательства, откажутся от выгодного нейтралитета. Многие обращали внимание на лицемерную двойственность политики США: с одной стороны, администрация поддерживает молодые республики Латинской Америки, а с другой, — исходя из собственных интересов, выступает за сохранение власти Испании на Кубе и Пуэрто-Рико.

Мишенью стали и латиноамериканские дипломатические документы относительно созыва Панамского конгресса, многие положения которых допускали широкое толкование. Исходя из них, можно ныло сделать вывод, что межамериканский конгресс станет не просто дипломатической встречей, а постоянным наднациональным органом воюющей с Испанией конфедерации Южной Америки. Критики даже сопоставляли Панамский конгресс с Континентальным конгрессом времен Войны за независимость. Таким образом, участие США в Панамском конгрессе неизбежно означало бы потерю нейтрального статуса, а то и необходимость вмешаться в войну с Испанией.

Интересно, что и противники, и сторонники участия США в Панамском конгрессе были согласны в одном: этот конгресс виделся им совершенно новым, невиданным, подлинно эпохальным событием. К ходе дебатов сенаторы строили самые смелые догадки, но никто даже не решился предположить, что встреча в Панаме окажется столь неплодотворной.

В конечном итоге 14 марта Сенат все же проголосовал за кандидатуры американских представителей в Панаме. Оставалось утвердить финансирование поездки.

Сопротивление конгресса планам администрации вынудило Адамса выступить 15 марта с довольно пространным посланием, где обосновывалась необходимость присутствия США в Панаме32. Освобождение Латинской Америки от колониальной зависимости Адамс назвал «великой революцией в делах людских», «одним из самых многообещающих событий эпохи». Все решения Панамского конгресса глубоко затронут интересы США. Отказ от участия в нем станет грандиозной ошибкой, упущена будет возможность «послужить нолям Божественного Провидения; распространить заветную благодать Спасителя Человечества; содействовать, чтобы в грядущих веках воцарились «мир на земле и в людях благоволение».33 Красной нитью в тексте проходит прием, к которому прибегал в свое время Клей: движение латиноамериканских повстанцев неоднократно сравнивается с Войной за независимость США.

Одной из главных задач Адамса было убедить аудиторию в том, что участие в деятельности Панамского конгресса не противоречит Прощальному посланию Вашингтона. Совет Вашингтона касался отношений слабых республиканских Соединенных Штатов с далекой могущественной Европой. С тех пор положение кардинально изменилось: возможности США выросли, рядом возникли восемь новы государств, семь из которых разделяют республиканские идеалы, задачи противодействия европейскому вмешательству должны решаться сообща.

Адамс заключил свое послание настоящим гимном Панамском конгрессу: «Он направлен на улучшение состояния человека. Он близок тому духу, которым проникнута декларация нашей независимости, который вдохновил преамбулу нашего первого договора с Францией, продиктовал наш первый договор с Пруссией и инструкции, согласно которым он был заключен, заполнил сердца и зажег души бессмертных основателей нашей Революции».34

Доказательства президента не убедили сенаторов. Вопрос о выделении необходимых средств на участие в Панамском конгрессе также вызвал новые ожесточенные дискуссии. Выделение денег на поездку американских представителей было одобрено Сенатом только 3 мая (23 голоса «за» и 19 «против»). Можно с большой долей вероятности утверждать, что закулисным организатором кампании против участия США в Панамском конгрессе был признанный мастер политической интриги Мартин Ван-Бюрен. Устроенная в Сенате обструкция сильно ударила по позициям администрации. В политическую историю США эти дебаты вошли как важный этап формирования демократической партии — партии генерала Эндрю Джексона.35 Все девятнадцать сенаторов-противников участия США войдут в 1830-е годы в Демократическую партию (Хейн и Харпер, правда, поддержат нуллификаторов, а Берриен в 1841 г. перейдет к вигам), десяти из них Джексон предложит посты в администрации (двое откажутся от предложения).36

Плантаторам Юга, защитникам «прав штатов» предстояло стать одной из опор складывавшейся Демократической партии. Действительно, среди противников участия США в конгрессе Юг представляли 11 сенаторов, среди же сторонников администрации южан было всего семь. В числе первых были такие видные сторонники рабства, как Рэндольф, Хейн, Харпер, Мэкон, Тэзвелл. Некоторые южане опасались, как бы в ходе заседаний Панамского конгресса белым представителям не пришлось бы сидеть вместе с чернокожими.37

C нескрываемой тревогой смотрели они на планы освобождения Кубы и Пуэрто-Рико, отмены расовой дискриминации, запрета работорговли. Более всего страшила угроза «экспорта» карибской «революции рабов» в соседние земли южных штатов США.

Именно после завершения Панамских дебатов конгрессмен от Южной Каролины Джозеф Джист одним из первых провозгласил появление новой двухпартийной системы — разделение политиков на сторонников администрации и оппозиционеров.38 Андерсон, еще только узнав о задержке с обсуждением миссии, предсказал, что Панамские дебаты приведут к разделению на партии врагов и друзей администрации.39 Действительно, обсуждение участия США в первом межамериканском конгрессе вышло за рамки внешнеполитических споров, став по сути голосованием о вотуме доверия президенту Джону Куинси Адамсу.

Эти сенатские дебаты скандально прославились благодаря речи Джона Рэндольфа. В ходе своего многословного выступления вирджинский сенатор произнес следующую странную тираду: «Я был побежден кавалерией, пехотой, драгунами — уничтожен — и начисто разбит — коалицией Блайфила и Черного Джорджа [намек на отрицательных героев из романа Генри Филдинга] — неслыханным доселе союзом пуританина с шулером». Под пуританином и шулером, естественно, подразумевались Адамс и Клей. Участие же США в Панамском конгрессе Рзндольф уподобил «кентуккийскому кукушкиному яйцу, подложенному в испанское гнездо».40 Всего за несколько дней до выступления Рэндольфа подобные обвинения были растиражированы в газете «United States Telegraph» — главном вашингтонском органе джексонианцев.41 У оскорбленного Клея оставался лишь один выход — дуэль. Последовавший 8 апреля поединок завершился в итоге примирением сторон, но сам факт дуэли государственного секретаря с неуравновешенным депутатом скорее повредил его репутации.42

Такое неожиданное осложнение, каким стала дуэль с Рэндольфом, не помешало разработке Генри Клеем одного из важнейших документов в его политической карьере. Инструкции государственного секретаря Ричарду Андерсону и Джону Сердженту, назначенным представителями США на Панамском конгрессе, обоснованно считаются основным вкладом Клея в теорию и практику американской внешней политики.43 Впервые столь детально была аргументирована политика нейтралитета США в Западном полушарии. Объем инструкций (около 18 тыс. слов) намного превосходил объем рядовых дипломатических распоряжений.

Исследователи часто пишут о влиянии взглядов Адамса на содержание инструкций Клея. Так, Локки прямо связывает идеи, заложенные в инструкциях Клея, с посланием президента от 15 марта 1826 г.44 Не следует, тем не менее, преуменьшать роль государственного секретаря. 15 марта Адамс лишь вкратце обозначил позицию США: нейтралитет («незаинтересованность»), отстаивание принципа взаимности в торговле, борьба с каперством, «бумажными» блокадами и работорговлей.45 Эти принципы сами по себе не заключали ничего нового во внешнеполитической доктрине США.

Нельзя забывать, что послание президента адресовалось оппозиционно настроенному конгрессу, так что самые острые вопросы президент старался затушевать: так, почти ничего не было сказано о кубинской проблеме. Главным для Адамса было отстоять необходимость участия США, доказать, что оно никак не противоречит принципам Прощального послания Вашингтона. Задача же Клея, заключалась в составлении руководства к действию для дипломатов, чье присутствие на Панамском конгрессе было делом уже решенным.

В своих инструкциях Клей выделил наиболее важные для Соединенных Штатов темы переговоров — это торговля и мореплавание, морское право, права нейтральных и враждующих государств. При этом основное внимание предписывалось уделить именно двухсторонним переговорам, а не работе над совместными документами.46

Клей настаивает на узкодипломатической роли Панамского конгресса. Соединенные Штаты отвергают идею создания какого-либо «амфиктионического совета»47, т.е. высшего органа, улаживающего противоречия между американскими государствами. Такое предложение, по мнению Клея, в целом нереалистично и к тому же противоречит конституции. Поддерживалось только подписание совместных деклараций о неколонизации (non-colonization) и о свободе вероисповедания.

Исходной точкой позиции США были нейтралитет (в том числе, аргентино-бразильской войне) и признание необходимости скорейшего заключения мира с Испанией, но без каких-либо уступок со стороны молодых латиноамериканских государств.

Защита принципов свободной торговли должна была, по мысли Клея, стать важнейшей задачей Андерсона и Серджента на конгрессе. Именно здесь лежали противоречия Соединенных Штатов и Англии. Государственный секретарь подчеркивает, что мир с Испанией не должен быть достигнут путем предоставления бывшей метрополии каких-либо торговых привилегий (как произошло при признании Францией независимости Гаити).48

США в противовес Англии последовательно отстаивали курс на либерализацию морского права — защиту нейтралитета,49 запрет каперства, узкое толкование понятия морской блокады (чтобы блокада была признана нейтральными государствами, она должна быть установлена не только de jure, но и de facto) и свободу «перевозочной» торговли. Последнее было очень выгодно Соединенным Штагам, так как их торговый флот уже был достаточно силен, а у латиноамериканских государств он по сути отсутствовал. Таким образом, Соединенные Штаты могли стать конкурирующим посредником в экономических связях Латинской Америки с Европой (в первую очередь с Англией).

Либерализация принципов торговли и мореплавания потенциально представляла угрозу «владычице морей» — Англии. Как известно, Англия перешла к политике свободной торговли только 1846 г. (отмены так называемых хлебных законов), а в 1820-е годы еще твердо стояла на принципах протекционизма. Эта программа которую Соединенные Штаты отстаивали со времени обретения независимости, получит силу международно-правового акта по инициативе Франции на Парижском конгрессе 1856 г.

Вопрос о форме правления в новых государствах, по признанию самого Клея, принадлежал к числу наиболее деликатных. Было известно о разнообразных планах европейских государств склонить Боливара к установлению монархий в Латинской Америке.50 Общей рекомендацией служила установка избегать дискуссий по этой проблеме. Клей пишет, что Соединенные Штаты, предпочитав свою форму правления всем иным, ни в коей мере не настроены навязывать ее другим государствам. Однако государственный секретарь считал категорически неприемлемыми предложения, которые увязывали признание латиноамериканских государств с установлением монархических режимов. Формальный акт признания уже независимых de facto государств, кровью завоевавших свободу, не стоил таких уступок. Таким образом, если дискуссий о форме правления следует избегать, нужно, тем не менее, использовать всякую уместную возможность напомнить о «священном долге любого государства отвергать любой иностранный диктат в своих внутренних делах».51

Безусловно, главнейшей проблемой Панамского конгресса должно было стать обсуждение ситуации на Кубе и Пуэрто-Рико где по-прежнему сохранялась власть Испании. Именно кубинский вопрос грозил осложнить отношения США с Латинской Америкой, ведь планы освободительной экспедиции на остров угрожали, по мнению Соединенных Штатов, сложившемуся балансу сил в Карибском море. Следуя позиции, впервые изложенной в ноте Миддлтону от 10 мая 1825 г. Клей подчеркивал важность сохранения status quo на Кубе и Пуэрто-Рико, т.е. по сути во всем Карибском бассейне.52

В инструкциях рассматриваются три возможных сценария развития положения на Кубе. Согласно первому из них. Куба получает не зависимость, сохранение которой основывается на ее собственных силах, без иностранной помощи. Клей стремится доказать, что такой сценарий нереалистичен, что состояние дел на Кубе слишком плачевно, чтобы этот остров мог стать подлинно самостоятельным государством. Он приводит пример с независимостью Гаити, не принес ей ничего, кроме бедствий.53

Другой сценарий — независимость Кубы под гарантиями иностранных государств. Тогда естественно встает вопрос, что это будут за государства — только американские или американские и европейские, в чем будут заключаться эти гарантии, каков будет вклад сторон, кто будет командовать войсками. Такие осложнения могут привести к совершенно непредвиденным последствиям, считает Клей.

Наконец, третий сценарий заключается в попытке аннексии (пусть временной) Кубы Колумбией или Мексикой в случае проведения ими освободительной экспедиции. Сам факт такой экспедиции, независимо от ее исхода, привел бы к серьезному нарушению баланса сил в Вест-Индии, затронул бы интересы многих государств, в том числе великих европейских держав. Клей утверждает, что при вмешательстве европейских держав в кубинские дела исключительно с целью сохранения status quo, Соединенным Штатам придется против их собственного желания встать на сторону Европы. К тому же Клей полагал, что после потери большей части своих колоний Испания может успешно сосредоточить свои силы на защите оставшихся владений, в первую очередь Кубы. Он сомневался, что Мексика и Колумбия обладают необходимыми возможностями, чтобы удачно провести такую экспедицию. Даже если на первых порах им и будет сопутствовать успех, европейские державы (прежде всего Англия и Франция) не дадут развить его. Таким образом, будет существовать м роза перехода Кубы под власть Англии или Франции. Как уже упоминалось, в кубинском вопросе был также аспект, тесно связанный не с внешней, а с внутренней политикой США: осложнение ситуации на острове, где значительную часть населения составляли негры-рабы, могло, по мнению встревоженных американских наблюдателей, привести к войне одной расы против другой и всколыхнуть плантаторский Юг.

Именно в кубинском вопросе Андерсону и Сердженту предписывалось проявлять решимость, не останавливаясь перед ухудшением отношений с Мексикой и Колумбией (а следовательно, и с другими государствами Латинской Америки). Сохранение status quo в Карибском бассейне представлялось важнейшим национальным приоритетом США во внешней политике, считалось важнее дружеских отношений не только с Южной Америкой, но и с соседней Мексикой. Возможно, США были даже более заинтересованы в сохранении status quo на Кубе, чем несравненно более могущественная Англия, ведь последняя могла рассчитывать на выгоды от осложнений на Кубе, на усиление своего присутствия.54

Как мы видим, главной задачей, поставленной Генри Клеем перед посланниками США на Панамский конгресс, стала необходимость соблюдения строгого нейтралитета. Нота Миддлтону от 10 мая 1825 г. показала, что США готовы стать одним из посредников в заключении мира между латиноамериканскими государствами и бывшей метрополией. Этот жест только подчеркивал преданность США своему нейтралитету. Следование абстрактным представлениям о межамериканской солидарности не отвечало национальным интересам, так как вело к ненужным осложнениям с Испанией (а, следовательно, и со всей Европой). Этими затруднениями немедленно воспользовалась бы Англия, чье влияние в Латинской Америке все возрастало. Клей — государственный секретарь прекрасно понимал все эти обстоятельства. Соединенные Штаты был также крайне заинтересованы в сохранении испанской власти на Кубе и Пуэрто-Рико. Требование сохранения status quo на этих островах ярко выражает знаменитый принцип «неперехода» (no-transfer): 27 ноября 1823 г. Адамс в конфиденциальном меморандуме заявил русскому посланнику барону Тейлю, что Соединенные Штаты выступают против передачи испанских владений в Америке другой европейской державе.

Предпочитая, конечно, видеть Латинскую Америку республиканской, Соединенные Штаты считали неприемлемым вмешательство во внутренние дела иностранных государств с целью навязать ту или иную форму правления. Единственное, что предложил Клей в регламентировании внутренней политики государств Западного полушария, — это подписание совместной декларации о свободе вероисповедания.

Генри Клею удалось изложить широкую программу латиноамериканской политики США. Эта программа основывалась на нейтральном статусе Соединенных Штатов и включала в себя первую очередь развитие торговых связей на фритредерских принципах. Нейтралитет диктовал невмешательство в отношения между американскими государствами (например, в аргентино-бразильской войне) и отказ от заключения каких бы то ни было межамериканских союзов. Соединенные Штаты выступали за скорейшее улаживание отношений Испании с бывшими колониями, но при этом принципиальным условием было сохранение испанской власти Кубе и Пуэрто-Рико.

Противодействие джексоновских демократов в конгрессе помешало публикации инструкций Клея в США отдельной книжкой. Однако в Англии они были перепечатаны вместе с комментарием.55 Анонимный памфлетист утверждал, что главная цель Соединенных Штатов заключается в том, чтобы вбить клин между еще слабыми государствами Латинской Америки и Европой. Провозглашение свободы торговли приведет, по его мнению, к переходу в руки США торговли латиноамериканскими товарами с Европой (т.е. в первую очередь с Англией).56 На эту публикацию откликнулась лондонская «Times», осуждая стремление Соединенных Штатов утвердиться во главе содружества американских государств.57 Как мы могли убедиться Соединенных Штатов в союз с Латинской Америкой.

К сожалению, последовавшее позднее согласие Сената на поездку в Панаму, плохие латиноамериканские дороги, а также его величество случай спутали все планы государственного секретаря. Андерссон умер от желтой лихорадки в Картахене по пути в Панаму, так и не успев даже получить текст инструкций, а Серджент попросту опоздал на конгресс.58 Таким образом, представителей США на первом конгрессе американских наций не было.

На Панамском конгрессе были представлены делегаты от Колумбии, Мексики, Центрально-Американской Федерации и Перу, а также наблюдатели от Англии и Голландии. Он продолжался чуть менее месяца — с 22 июня по 15 июля 1826 г. и был распущен из-за невыносимых погодных условий. Предполагалось, что конгресс будет вновь созван в Такубайе, однако этого так и не произошло.59 Красивые положения договора «О вечном союзе и конфедерации», включавшие создание общей армии и флота, единую систему разрешения споров и даже общее американское гражданство, были ратифицированы только Колумбией и никогда не проводились в жизнь.60 Оценивая итоги конгресса, разочарованный Боливар сравнил себя с тем древнегреческим сумасшедшим, который, стоя на одинокой скале, вообразил, что может управлять морскими кораблями в бушующем море.61 Идею Панамского конгресса долго обсуждали, программу тщательно готовили, с нетерпением ждали открытия — одни с надеждой, другие с тревогой, — но итоги встречи поразили даже пессимистов. Разрыв между ожиданиями и результатами оказался ошеломительно велик.

Единственным государством, извлекшим выгоду из Панамского конгресса, стала Англия. Ее представитель, опытный дипломат Эдвард Докинс смог с успехом продемонстрировать интерес этой великой державы к молодым государствам, не замешанный на жажде территориальных приобретений.62 Уже по прибытии в Лондон Докинс с удовлетворением писал Каннингу: «Общего влияния Соединенных Штатов не нужно, по моему мнению, бояться. Оно безусловно существует в Колумбии, но очень сильно ослабло даже там из-за протестов против атаки на Кубу и неблагоразумия, проявленного Мадридом. К тому же, добавляет Докинс, он «нашел принципы всех депутатов [конгресса] куда менее республиканскими, чем ожидал».63 Каннинг мог быть уверен, что английским интересам в Латинской Америке ничто не угрожает.

Провал Панамского конгресса смягчил неудачу Соединенных Штатов. Адамс имел полные основания заявить 5 декабря 1826 г. и своем ежегодном послании: «Нет, однако, причины полагать, что темы обсуждений и решения конгресса были такого свойства, что могли повредить интересам Соединенных Штатов или же потребовать вмешательства наших представителей, если бы они присутствовали».64

Хотя инструкции Клея представителям США на Панамским конгрессе не были востребованы по своему первоначальному назначению, труд по их подготовке оказался не напрасным. Основные положения этого дипломатического документа, обосновавшие политику нейтралитета, либерализацию торговли и мореплавания, действия в защиту status quo в Карибском бассейне, определили

направления латиноамериканской политики США почти до самого конца XIX столетия. Можно ли утверждать, что в те годы не доктрина Монро, а Прощальное послание Вашингтона служило теоретической базой внешней политики США? В принципах доктрины Монро (неколонизация и невмешательство) и Прощального послания (нейтралитет и развитие торговых связей) нет противоречий. Подчеркнем, что в самом тексте президентского послания от 2 декабря 1823 г. наряду с постулатами, которые впоследствии получат название доктрины Монро, содержатся и положения Прощального послания 1796 г. Нужно помнить и о принципе «неперехода», сформулированном Адамсом, но вошедшем в состав доктрины Монро как комбинированной системы политики». Из всего этого набора внешнеполитических концепций во второй половине 1820-х годов наиболее востребованными оказались именно Прощальное послание и принцип «неперехода».

Отметим еще одно важное обстоятельство. Интересы Соединенных Штатов иногда объективно противоречили интересам молодых латиноамериканских республик. США было выгодно сохранение власти Испании на Кубе и Пуэрто-Рико. С 1821 г. североамериканские поселенцы начали активно осваивать Техас — этот процесс завершится американо-мексиканской войной 1846-1848 гг. и аннексией не только Техаса, но по сути всей северной Мексики. Итак, общность принципов государственного устройства (в данном случае скорее по форме, чем по содержанию) не исключает контакта интересов, в том числе антагонистического, разрешимого военным путем.65 Это было верно не только для монархий старого порядка, но и для молодых республик Западного полушария. В ходе Французской революции и наполеоновских войн легитимисты впервые ясно осознают единство своих идейных принципов и в 1815 г. в Париже стремятся возвести новый европейский порядок ни основе родства монархических интересов. Шатобриан опрометчиво отождествил свои надежды (частично воплощенные в жизнь) ни единство монархий Священного Союза с устремлениями республиканского мира всего Западного полушария. Итогом стало удивительное несоответствие оценок и прогноза Шатобриана подлинному положению дел.

После неудачи с Панамским конгрессом у Клея больше не было поводов подробно излагать свои взгляды на перспективы Латинской Америки. Исключением стал короткий эпизод — обмен письмами с самим Симоном Боливаром.66 К тому времени Боливар перестал быть кумиром европейских и американских либералов: его идеи разбились о глухую стену непонимания как у себя дома, так и за границей.67 Ответ Генри Клея, который еще 1 января 1825 г. в присутствии Лафайета провозглашал тост за «генерала Боливара. Вашингтона Южной Америки»,68 укладывается в эту общую картину непонимания. Государственный секретарь писал, что поддержка общественного мнения США борьбы Южной Америки за независимость вырастала из «надежды, что вместе с независимостью будут учреждены свободные институты, обеспечивающие благо гражданской свободы». Но ожидания не оправдываются: сохранение большой регулярной армии и авторитарные тенденции Боливара не внушали государственному секретарю оптимизма.

Это оставшееся единственным письмо Клея к Освободителю убедительно показывает его разочарование в будущности Латинской Америки. Оно было типичным для североамериканского общественного мнения в 1820-е годы69 и во многом объяснялось как преувеличенными надеждами, возлагавшимися на «южных братьев», так и реальным развитием ситуации на континенте, наконец — непониманием невозможности простого переноса либерального англо-американского опыта на иберо-американскую почву. Ярким примером такого разочарования служит изменение риторики посланий президента Адамса конгрессу в отношении независимых государств Латинской Америки. Вплоть до конца 1827 г. в них преобладали весьма пространные хвалебные панегирики «делу свободы и независимости».70 Затем отношение поменялось: в своем последнем еже годном послании в ранге президента от 2 декабря 1828 г. Адамс почти не уделил внимания новым государствам полушария, замети и лишь, что «общее состояние дел соседних американских государств юга скорее состоит в стремлении к спокойствию, нежели в достижении его».71

Обсуждение планов участия США в деятельности первого межамериканского конгресса показало неготовность страны вести активную политику во всем Западном полушарии. Оппозиция в Конгрессе выявила противоречия во взглядах на иностранные дела, которые по мере развития конфликта Севера и Юга будут только углубляться. Разработанный Адамсом и Клеем латиноамериканский курс США не выходил за рамки строгого нейтралитета и поддержания торговых связей. Ратуя за сохранение власти Испании на Кубе и Пуэрто-Рико, Соединенные Штаты стремились отстоять свои интересы в Карибском бассейне и выступали тем самым в качестве не великой, но региональной державы.

Надежды 1810 — начала 1820-х годов быстро сменились разочарованием в латиноамериканском будущем и идеях межамериканского единства. Страхи Шатобриана, пророчившего неизбежное столкновение монархической Европы с республиканским Новым Светом, оказались совершенно беспочвенны. Однако следует говорить не о падении интереса США к Латинской Америке, а о его сужении и сознательном ограничении. Со второй половины 1820-х годов и почти до конца XIX в. этот интерес будет сосредоточен на соседних регионах — Мексике и испанских владениях в Карибском бассейне. Провал Панамского конгресса сыграл в этой перемене существенную роль. Полагаем, что именно такое ограничение собственных амбиций более всего соответствовало национальным интересам молодых Соединенных Штатов.

• 1
  Chateaubriand F.R. (Oeuvres completes. P., 1837. Vol. 29. Polemique. Opinions et discours. P. 208-224.
• 2
  Ibid. P. 224-231; 245-246.
• 3
  Ответ одного южноамериканца — кабальеро с этого острова, 6 сентября 1815. См.: Боливар С. Избранные произведения: Речи, статьи, письма, воззвания, 1812-1830 / Сост. и науч. ред. пер. А.Ф. Шульговский. М., 1983. С. 63 (Bolivar S. Cartas de Libertador / Соmр. e notas de Vicente Lecuna. Caracas, 1929. Vol. I. P. 202); Идея созыва конгресса именно в Панаме принадлежит еще Франсиско де Миранде (Masur G. Simon Bolivar. Albuquerque (N.M.), 1969 (2-nd rev. ed.). P. 534.)
• 4
  Панама принадлежала тогда Великой Колумбии.
• 5
  Robertson W.S. Hispanic-American Relations with the United States. N.Y., 1923; Idem. The Monroe Doctrine Abroad in 1823-1824 // American Political Science Review. Vol. VII (1912); Idem. South America and the Monroe Doctrine // Political Science Quaterly. Vol. XXX (Mar. 1915); Idem. The United States and Spain in 1822 // American Historical Review (Далее: AHR). Vol. XX (July 1915); LockeyJ. B. Pan-Americanism. Its Beginnings. N.Y., 1920; Perkins D. The Monroe Doctrine, 1823-1826. Cambridge (Mass.), 1928; Idem. The Monroe Doctrine, 1826-1867. Baltimore (Md.), 1933; Idem. Europe and Spanish America, and the Monroe Doctrine // AHR. Vol. XXVII (Jan. 1922); Griffin C.C. The United States and the Disruption of the Spanish Empire, 1810-1822. N.Y., 1937; Bemis S.F. Early Missions from Buenos-Aires to the United States, 1811-1824. Worcerster (Mass.), 1940; Idem. The Latin-American Policy of the United States. N.Y., 1943; Whitaker A.P. The United States and the Independence of Latin America, 1800-1830. Baltimore, 1941.
• 6
  Temperley H.W. The Later American Policy of George Canning // AHR. Vol. XI. N 4 (July 1906); Rippy J.F. Rivalry of the United States and Great Britain Over Latin America (1808-1830). Baltimore (Md.), 1929; Idem. Britain’s Role in the Early Relations of the United States and Mexico // HAHR. Vol. VII (Feb. 1927); Webster Ch. K. Introduction // Britain and the Independence of Latin America, 1812-1830. 2 vols. Oxford, 1938; Kaufmann W.W. British Policy and the Independence of Latin America, 1804-1828. New Haven (Conn.), 1951. Впоследствии тезис о постоянном конфликте интересов Англии и США в рассматриваемый период был основательно пересмотрен: Perkins В. Castlereagh and Adams: England and the United States, 1812-1823. Berkeley (Ca.), 1964.
• 7
  Rives G.L. The United States and Mexico, 1821-1848. 2 vols. N.Y., 1913; Manning W.E. Early Diplomatic Relations Between the United States and Mexico. Baltimore (Md.), 1916; Parks E.T. Colombia and the United States, 1765-1934. Durham (N.C.), 1935; Langley L. The Cuban Policy of the United States: A Brief History. N. Y., 1968; Peterson H.F. Argentina and the United States, 1810-1860. N.Y., 1964; Frankel B.A. Venezuela у los Estados Unidos (1810-1888). Caracas, 1977.
• 8
  Weeks W.E. John Quincy Adams and American Global Empire. Lexington (Ky.), 1992; Idem. John Quincy Adams «Great Gun» and the Rhetoric of American Empire // Diplomatic History. Vol. 14 (Winter 1990); Lewis J.E., Jr. The American Union and the Problem of Neighborhood: The United States and the Collapse of the Spanish Empire, 1783-1829. Chapel Hill (N.C.), 1998.
• 9
  Особенно: Dangerfield G. The Era of Good Feelings. N.Y., 1952; Idem. The Awakening of American Nationalism. 1815-1828. N.Y., 1965; May E. The Making of the Monroe Doctrine. Cambridge (Mass.), 1975.
• 10
  Ammon H. James Monroe: The Quest for National Identity. N.Y., 1971; Bemis S.F. John Quincy Adams and the Foundations of American Foreign Policy. N.Y., 1949; Idem. John Quincy Adams and the Union. N.Y., 1956; Remini R.V. Henry Clay: Statesman for the Union. N.Y., 1991; Rippy J.F. Joel R. Poinsett, Versatile American. Durham (N.C.), 1935, etc.
• 11
  Основные работы: Болховитинов Н.Н. Доктрина Монро (происхождение и характер). М., 1959; Он же. Русско-американские отношения. 1815-1832. М., 1975 (главы VI-VII); Он же. К вопросу о позиции США в войне Латинской Америки за независимость // Война за независимость в Латинской Америке. М., 1964; Он же. К вопросу об угрозе интервенции Священного союза в Латинскую Америку: (Из предыстории доктрины Монро) // Новая и новейшая история (Далее: ННИ). 1957. № 3; Он же. Присоединение Флориды Соединенными Штатами // ННИ. 1959. № 5. См. также соответствующие главы Н.Н. Болховитинова и М.С. Альперовича в: История США. Т. I. M., 1983; Истории внешней политики и дипломатии США, 1775-1867. М., 1994.
• 12
  В отечественной литературе наиболее подробно в: История внешней политики и дипломатии США, 1775-1877. С. 156-160.
• 13
  Cayton A.R. The Debate over the Panama Congress and the Origins of the Second American Party System // The Historian. Vol. 47. Feb. 1985.
• 14
  Reinhold F.L. New Research on the First Pan-American Congress Held at Panama in 1826 // HAHR. Vol. 18. N 3. Aug. 1938.
• 15
  Hackett C.W. The Development of John Quincy Adams’s Policy with Respect to an American Confederation and the Panama Congress, 1822-1825 // HAHR. Vol. VIII. Nov. 1928.
• 16
  Глинкин А М. У истоков латиноамериканского единства // Подвиг Симона Бо­ливара. М., 1982; Он же. Дипломатия Симона Боливара. М., 1991.
• 17
  Там же. С. 226.
• 18
  См., например: Боливар С. Мысли о Панамском конгрессе; Симон Боливар — Франсиско Сантандеру, 11 марта, 30 мая 1825 г. // Bolivar S. Op. cit. Vol. IV. 288, 291, 348.
• 19
  Lockey J.B. Op. cit. P. 393-394; Parks E.T. Op. cit. P. 139-140; Глинкин А.Н. Дип­ломатия Симона Боливара. С. 222-223.
• 20
  Джон Куинси Адаме — Ричарду Андерсону, 27 мая 1823 г. // Diplomatic Correspondence of the United States Concerning the Independence of Latin-American Nations / Ed. W.R. Manning. 3 vols. N.Y., 1925. Vol. I. P. 205.
• 21
  Anderson R.C., Jr. The Diary and Journal of Richard Clough Anderson, Jr., 1814-1826 /Ed. A. Tischendorf, E.T. Parks. Durham (N.C.), 1964. P. 159, 173.
• 22
  См.: Bemis S.F. John Quincy Adams and the Foundations of American Foreign Policy. , 545; Remini R.V. Henry Clay: Statesman for the Union. N.Y., 1991. P. 276.
• 23
  Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 302.
• 24
  North American Review. Vol. 22. N 50. Jan. 1826. P. 162-177.
• 25
  См.: Whitaker A.P. Op. cit. P. 569-570.
• 26
  См.: Генри Клей — Алберту Галлатину, 8 ноября 1825 г.; Генри Клей — Ричарду Андерсону, 25 ноября 1825 г. // The Papers of Henry Clay / Ed. J.F. Hopkins, M.W.M. Hargreaves. 11 vols. Lexington (Ky.), 1959-1992 (Далее: РНС). Vol. 4. P. 801, 851.
• 27
  Альберт Галлатин — Генри Клею, 10 ноября 1825 г. // Ibid. P. 813. Ссылка на незнание испанского языка не выглядит столь уж убедительно, ведь родным языком Галлатина был французский, и он наверняка мог читать по-испански. В ходе же пе¬реговоров использование главного дипломатического языка того времени выглядело бы вполне естественно.
• 28
  Генри Клей — Альберту Галлатину, 10 ноября 1825 г.; Альберт Галлатин — Генри Клею, 14 ноября 1825 г.; Генри Клей — Джону Сердженту, 16 ноября 1825 г. // Ibid. P. 814, 826, 832-833.
• 29
  Anderson R.C., Jr. Op. cit. 237 passim.
• 30
  См. текст особого послания президента от 26 декабря 1825 г.: Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 318-320.
• 31
  Материалы сенатских дебатов см.: Register of Debates. 19 Congress. 1-st session. Col. 142-344, 384-405, 366, 589, 597-619, 623-642, 665-667, 671. Анализ дебатов см.: Perkins D. Op. cit. P. 211-222; Cayton A.R. Op. cit. P. 219-238; Gleijeses P. The Limits of Sympathy: The United States and the Independence of Spanish America // Journal of Latin American Studies. Vol. XXIV (Oct. 1992). P. 495-502.
• 32
  Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 329-330.
• 33
  Ibid. P. 330, 332. Адамс прямо цитирует Библию.
• 34
  Ibid. P. 340.
• 35
  Remini R.V.Op. cit. P. 291-292; Cay ton A.R.Op. cit.; Dangerfield G. The Era of Good Feelings. N.Y., 1952. P. 356 passim.
• 36
  Подсчитано по: Dictionary of American Biography / Ed. Allen Johnson and Dumas Malone. N.Y., 1928-1940. 22 vols.; National Cyclopaedia of American Biography. N.Y., 1898-1945. 32 vols. (continued); The United States Congressional Directories, 1789-1840 / Ed. P.M. Goldman, J.S. Young. N.Y., 1973.
• 37
  См.: Horsman R. Race and Manifest Destiny: The Origins of American Racial Anglo-Saxonism. Cambridge (Mass.), 1981. P. 97. Заметим, что во второй половине 1840-х годов инициаторы участия США в Панамском конгрессе Адамс и Клей будут возглавлять фракцию «сознательных», или «совестливых» вигов (Conscience Whigs), противостоя аннексии Техаса и расширению влияния Юга в Союзе.
• 38
  Джозеф Джист — избирателям, 8 мая 1826 г. // Circular Letters of Congressmen to Their Constituents, 1789-1829 / Ed. N.E. Cunningham, Jr. 3 vols. Chapel Hill (N.C.), 1978. Vol. III. P. 1321-1322. Сам Джист подчеркивал, что не принадлежит ни к одной из этих партий.
• 39
  Anderson R.C., Jr. Op. cit. P. 249 (запись от 8 апреля, когда в Боготу дошли вести от 24 февраля).
• 40
  Register of Debates. 19-th Congress. 1-st session. Col. 401, 403. Были и другие выпады в адрес Клея: так, представитель Мэриленда Джон Вимс назвал государственного секретаря «великим политическим некромантом» (Ibid. Col. 2296. 15 апреля 1826 г.)
• 41
  United States Telegraph. March 27, 1826. Цит. по: ReminiR.V. Op. cit. P. 293. Клей полагал, что автором этой статьи также был Рэндольф. См.: Томас Джезэп-Эдварду Тэттноллу, 3 апреля 1826 г. // РНС. Vol. 5. Р. 212.
• 42
  Джон Криттенден — Генри Клею, 27 апреля 1826 г. // Ibid. P. 277; Anderson R.C., Jr. Op. cit. P. 261. Наиболее подробное описание дуэли ее наблюдателем см.: Benton Т.Н. Thirty Year’s View or A History of the Working of the American Government for Thirty Years from 1820 to 1850. 2 vols. N.Y., 1854-1856. Vol. I. P. 70-77.
• 43
  Bemis S.F. John Quincy Adams… P. 556; Remini R.V. Op. cit. P. 297-300. Лэнгл называет инструкции «искусно сотканным доказательством в пользу односторонней американской политики в делах [Западного] полушария» Langley L.D. Struggle for t American Mediterranean: United States-European Rivalry in the Gulf Caribbean, 1776-19045 Athens (Ga.), 1976. P. 47.
• 44
  Lockey J.B. Op. cit. P. 409-410. Детальный разбор инструкций см.: Ibid. P. 409-419, 421-426. О влиянии Адамса пишет и Бемис. См.: Bemis S.F. John Quincy Adams… P. 556.
• 45
  Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 331, 333-335.
• 46
  Генри Клей — Ричарду Андерсону, Джону Сердженту, 8 мая 1826 г. // РНС. Vol. 5. Р. 313-344.
• 47
  Амфиктионии — союзы греческих племен, живших возле общего святилища и объединявшихся для его защиты. Спорные вопросы решались на третейском суде. Наиболее известны Делийская и Дельфийская амфиктионии. О создании «амфиктионии» американских государств мечтал сам Боливар. См.: Глинкин А.Н. Дипломатия Симона Боливара. М., 1991. С. 206.
• 48
  В 1825 г. президент Гаити Буайе в обмен на признание независимости согласился выплатить французским плантаторам солидную компенсацию и вдвое снизить все пошлины для французских коммерсантов. Гонионский С.А. Гаитянская трагедия. М., 1974. С. 42-57. Против такой, чисто номинальной независимости, предупреждал 6 декабря 1825 г. в своем первом ежегодном послании Адаме (Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 302). Он повторил это предупреждение в особом послании от 26 декабря (Ibid. P. 318). США признали независимость Гаитянской республики только в 1862 г., позднее всех других государств.
• 49
  Это положение означает признание двух принципов: 1) флаг покрывает неприятельский товар (flag covers the goods/cargo), за исключением военной контрабанды, 2) нейтральный товар под неприятельским флагом не подлежит захвату, за исключением военной контрабанды.
• 50
  См.: Rippy J.F. Rivalry of the United States and Great Britain Over Latin America. P. 203-216.
• 51
  В черновике инструкций содержался снятый потом довольно резкий выпад против монархической Бразилии, т.е. по сути против Англии, которая поддерживала создание конституционных монархий на американском континенте.
• 52
  РНС. Vol. 5. Р. 331.
• 53
  См.: Гонионский С.А. Указ. соч. С. 5-57; Gleijeses P. Op. cit. P. 502-505. Пример негритянской республики Гаити служил своего рода «пугалом» в системе аргументации южных плантаторов, причем реальное положение дел на острове мало кого интересовало (Hunt A.N. Haiti’s Influence on Antebellum America: Slumbering Volcano in the Caribbean. Baton Rouge (La.), 1988).
• 54
  Заметим, что и сам Боливар не являлся убежденным сторонником освобож­дения Кубы. См.: С. Боливар — Ф. Сантандеру, 20 мая 1825 г. // Боливар С. Указ. соч. С. 122.
• 55
  Spanish American Observations on the Instructions given by the President of the United States of America [sic!] to the representatives of that Republic at the Congress held at Panama in 1826… L., 1829. См.: Lockey J.B. Op. cit. P. 286 passim; Bemis S.F. John Quincy Adams… P. 560-561; Remini R.V. Op. cit. P. 175; Moore J.B. Henry Clay and Pan Americanism // The Collected Papers of John Bassett Moore. 7 vols. New Haven (Conn.), 1944. Vol. IV.
• 56
  См.: Lockey J.B. Op. cit. P. 420-424.
• 57
  The Times. 1829. May 18. Цит. по: Ibid. P. 420.
• 58
  Серджент опасался тропического лета и очень долго готовился к поездке. Он отплыл из Филадельфии только 1 декабря 1826 г. см.: Джон Серджент — Генри Клею, 17 ноября 1826 г. // РНС. Vol. 5. Р. 935. Плыть в Панаму было уже бессмысленно, так что Серджент направился в Мехико, где вместе с Пойнсеттом ожидал созыва конгресса в Такубайе. Андерсон, впрочем, тоже вряд ли успел бы даже к концу Панамского конгресса: он отправился в путь из Боготы 12 июня и 11 июля (день, когда он заболел) только подошел к Картахене (Anderson R.C., Jr. Op. cit. P. 263-270).
• 59
  С марта по начало июня 1827 г. Серджент направил Клею более десяти донесений, в которых описывал невозможность созыва конгресса. См.: Ibid. Vol. 6. P. 124-126, 168-169, 201-202, 262, 334-335, 368, 375,453-454, 512, 542-543, 646-647.
• 60
  В отечественной литературе ход Панамского конгресса подробнее всего описан в: Глинкин А.Л. У истоков латиноамериканского единства. С. 82-88; Он же. Дипломатия Симона Боливара. Гл. 6. С. 191-262.
• 61
  Masur G. Op. cit. P. 415.
• 62
  См., например: Rippy J.F. Op. cit. P. 240-246; Kaufmann W.W. Op. cit. P. 212-216.
• 63
  Эдвард Докинс — Джорджу Каннингу, 15 октября 1826 г. // Britain and the Independence of Latin America, 1812-1830 / Ed. Ch.K. Webster. 2 vols. Oxford, 1938. Vol. II. P. 422-424. Говоря о проявленном в Мадриде неблагоразумии, Докинс имеет в виду поведение американского посланника Эверетта, не скрывшего от общественного мнения заинтересованности Соединенных Штатов в сохранении власти Испании на Кубе и Пуэрто-Рико.
• 64
  Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 356.
• 65
  Напрашивается любопытное сравнение. После Второй мировой войны война между социалистическими государствами казалась немыслимой. Такой взгляд ста­рался опровергнуть югославский политик Эдвард Кардель в книге «Социализм и вой­на» (1960). Он оказался прав: 1960-е годы ознаменовались неоднократными погра­ничными столкновениями СССР и Китая, поставившими эти страны в 1969 г. на грань широкомасштабной войны (события на о. Даманском).
• 66
  Симон Боливар — Генри Клею, 21 ноября 1827 г., Генри Клей — Симону Боливару, 27 октября 1828 г. // РНС. Vol. 6. Р. 1298-1299; Vol. 7. Р. 517-518.
• 67
  В свои последние годы Боливар отчаянно искал пути примирения традиционных иберо-американских институтов с потребностями общественного развития. В августе 1826 г. он принял диктаторские полномочия. Разрыв Боливара с былыми либеральными иллюзиями выразился, например, в запрете преподавать утилитаристскую философию Бентама (См.: Шульговский А.Ф. Боливар — идеолог и руководитель борьбы за независимость в Латинской Америке // Подвиг Симона Боливара. М., 1982. С. 48-52, 56.
• 68
  РНС. Vol. 4. Р. 1. Описание банкета см.: Levasseur A. Lafayette en Amerique, en 1824 et 1825 ou Journal d’un voyage aux Etats-Unis. P., 1829. Vol. II. P. 73-77.
• 69
  См., например: Whitaker A.P. Op. cit. P. xii, 597 passim.
• 70
  Messages and Papers of the Presidents. Vol. II. P. 318-320, 329, 340, 384-385.
• 71
  Ibid. P. 410-411.