Джозеф Уиллер — «Север защищает сецессию», 1894

В пятницу, 13-ого июля 1894 года, когда Палата представителей на заседании Комитета по ассигнованиям и расходам рассматривала законопроект о снятии обвинений в дезертирстве с  Патрика Келлехера, покойного рядового роты C, Тридцать восьмого Добровольческого полка из штата Иллинойс, мистер Уилер из Алабамы, член Комитета по военным делам, произнёс речь, которая до сих пор привлекает большое внимание. Живое обсуждение коснулось вопросов о причинах недавней войны и огромных расходов на неё, и мистер Уилер привёл некоторые потрясающие исторические факты. Он сказал:

Я не собираюсь и не хочу вступать в какое-либо обсуждение войны, но на вопрос выдающегося джентльмена из Нью-Йорка, генерала Кёртиса, я отвечу, что эти расходы были вызваны событиями, о которых я сожалею. Армии, ставшие причиной этих огромных расходов были поставлены под ружье на основаниях, которых я никогда не одобрял и сожалел о том, что это произошло. Я никогда не считал это необходимостью, потому что, как я верил тогда, и как я полагаю сейчас, следовало учесть наши обращения, когда мы на коленях приползли на мирную конференцию в Филадельфии с просьбой об арбитраже, мире и небольших гарантиях того, что Конституция этой страны будет уважаться.

В своей большой речи 6 февраля 1861 года председатель Верховного суда Чейз сказал нашему южному народу, что ни он, ни один другой лидер Республиканской партии не может гарантировать Югу, что партия, приходящая к власти, будет подчиняться статье Конституции, защищающей собственность жителей Юга.

Мистер Чейз сказал:

О результатах национальной предвыборной кампании, которая недавно закончилась избранием мистера Линкольна, кое-кто говорит как об эффекте внезапного порыва или незначительного изменения общественного мнения,  и несколько самоуверенно заявляет, что после раздумья и осмысления, это наскоро создавшееся мнение, повлиявшее на исход выборов будет изменено.

Я не могу принять подобное объяснение результатов президентских выборов. Я верю, и моя вера основывается на абсолютной уверенности, что выбор должен быть расценен как триумф принципов, которые живут в сердцах людей свободных штатов.

Мы избрали его (мистера Линкольна). После многих лет горячей пропаганды и тяжелых испытаний мы достигли триумфа наших принципов. Законным и бесспорным большинством мы защитили тот триумф. Вы считаете, что мы, представляющие это большинство, поменяем его? Вы считаете, что люди поддержат нас, если мы попытаемся его изменить? Я хочу говорить с Вами открыто, южные джентльмены. В моём сердце нет желания обмануть вас. Поэтому я прямо говорю вам, что если бы мы, с Севера и Востока, собрались бы отказаться от всего того, чего мы достигли в результате недавнего триумфа наших принципов, люди бы не поддержали нас, и поэтому наши уступки не дадут вам ничего.

Мистер Чейз в той речи, со всей убедительностью, дал понять Югу, что северные штаты не должны и не будут исполнять предписания Федеральной Конституции.

Он сказал, что если руководители попытаются исполнить ту часть Конституции, следования которой требует от них Юг, народ Севера не поддержит их, и они будут обессилены.

Но он сказал, что мы можем поступить так: Мы заключаем договор, мы заключаем конституционный договор, ищем в бюрократической канцелярии обстоятельства, которые делают невозможным для партии исполнение этого договора, и через суд выплачиваем вам денежную компенсацию.

Существовало много причин, которые создали положение, в итоге завершившееся войной, которая потребовала больших расходов денег, представленных в таблице.

Доктрина «прав штатов», протекционистские тарифы, внутреннее развитие, и фактически все вопросы, по которым Демократическая партия отличалась от её политических противников, вызывали спор; но так как, по всей видимости, история станет утверждать, будто бы рабство было главной причиной, я исполню просьбу моих друзей, и, с южной точки зрения, приведу некоторые причины, которые придут мне в голову, и при этом я прошу каждого присутствующего здесь, поверить мне, когда я отказываюсь от желания осудить кого-либо, или какую-либо часть страны.

Я знаю все, и особенно я знаю солдат, примите мои высказывания с тем же хорошим чувством, с каким они произнесены, и признайте право южного человека на привлечение внимания к историческим фактам, опровергающим слова, прозвучавшие в этом зале, и перекладывавшие ответственность за войну целиком на южный народ.

Когда люди Юга заселяли побережья Мэриленда, Виргинии, Каролин, и Джорджии, они не имели никакого намерения поддержать, или даже разрешить институт рабства.

Процветающие моряки из Новой Англии, в своих путешествиях в Индию и другие страны, увидели практическую пользу рабов, и исключительно ради получения прибыли от перевозки и продажи африканцев, с природной энергичностью убедили все колонии в больших преимуществах, которые будут проистекать от использования этого вида рабочей силы. Их друзья на Севере с готовностью уступили их назойливости, но на Юге дело обстояло не так.

Оглеторп и его колонисты возможно более других сопротивлялись импорту, продаже и использованию африканских рабов; и в течение двадцати лет они успешно исполняли закон, запрещавший высадку рабов в Джорджии.  В конце концов они, вместе с другими южными штатами уступили, и Новая Англия отправила судовладельцев накапливать состояния, занимаясь покупкой негров в Африке, привозом в Соединенные Штаты и их продажей большей части южных жителей.

Вред этого трафика вскоре стал очевиден южному народу, и когда в 1787 году была написана Конституция, Юг потребовал, чтобы фундаментальный закон нашей страны запретил ввоз людей из Африки. Требование Юга было отвергнуто работорговцами Новой Англии, но как компромисс, было договорено, что торговля должна быть ограничена, а после 1800 года полностью запрещена, но под давлением Новой Англии, это условие было окончательно исполнено лишь в 1808году.

Нас обвиняют в том, что сопротивление южных рабовладельцев, которое они оказали соглашению о продолжении импорта рабов, было вызвано их желанием удержать стоимость рабов, уже находившихся в их собственности, но письма того времени явно показывают, что большая часть этих людей не была побуждена такими эгоистическими мотивами.

Очень скоро люди на Севере обнаружили, что их климат не приспособлен к рабской рабочей силе, и так как Конституция запретила продолжение выгодного бизнеса ловли или закупки негров в Африке и продажи их жителям Юга, они потеряли всякий интерес к этому виду собственности. Я не говорю, что ими всеми вёла потеря денежного интереса, но приблизительно в это же время там началось то, что история запомнит как войну против института рабства.

Вместо того, чтобы поддерживать и исполнять конституционные гарантии, о которых я читал, многие штаты Севера издали законы, позволяющие любому чиновнику, принесшему присягу при вступлении в должность, совершать преступный проступок по исполнению предписаний Конституции ровно так, как это затрагивало этот вопрос. Это было сделано вопреки протестам таких видных людей, как Эдвард Эверетт и Дэниел Уэбстер.

Этого щепетильного вопроса великий государственный деятель Дэниел Уэбстер коснулся в своей речи в Баффало 22 мая 1851 года.  Он сказал:

Затем возникла другая проблема, и ей стал закон о беглых рабах. Позвольте мне сказать о нём несколько слов. Исполняя положения Конституции, администрация Вашингтона в 1793 году единогласно одобрила закон, возвращавший беглых рабов их хозяевам. Едва ли кто в то время выступал против этого, все думали, что это необходимо, чтобы привести Конституцию в исполнение, и все видные люди Новой Англии и Нью-Йорка согласились с этим. Закон был принят и отвечал на все вопросы, до тех пор, пока году так в 1841 или 1842, штаты не вмешались, и не стали оказывать ему сопротивление.

Мы видим здесь, как мистер Уэбстер заявляет, что законы, предписывающие северным штатам не исполнять это конституционное положение, появились ещё в 1841-1842 году. Он продолжает:

Теперь я собираюсь, как юрист по профессиональному образованию, заявить вам и всем, что  закон 1850 года является значительно более милосердным к беглецам, чем закон генерала Вашингтона от 1793 года.

Этот действующий закон, сильно опороченный и  встретивший сопротивление — более милосердный к беглецам, чем закон, принятый во время администрации Вашингтона в 1793 году, и одобренный как Севером, так и Югом. От кого же исходят протесты?

Почитайте протоколы антирабовладельческих собраний в Огайо, Массачусетсе, и в Сиракузах, штат Нью-Йорк. О чем там говорили? И помоги нам Бог, но ни один цветной человек не будет выслан из штата Нью-Йорк обратно к его владельцу в Виргинию. Разве это не они сказали? И они своей жизнью, благосостоянием и священной честью клянутся исполнить это решение. Своей священной честью! Они клянутся священной честью нарушить Конституцию, они клянутся священной честью изменить законам страны.

Мы видим здесь, как Дэниел Уэбстер обвиняет агитаторов против рабства в том, что они своей честью клянутся нарушить Конституцию.  Он сказал, что они клянутся священной честью изменить законам своей страны. Мистер Уэбстер был ещё более решителен (если возможно быть еще более решительным) в своей речи, произнесённой в Капон-Спрингс. Этот преданный патриот сказал:

Ведущей мыслью в речи председателя этого собрания был союз штатов. Союз штатов. Кто может оспорить важность этого союза в прошлом, настоящем и будущем? Союз штатов — всепоглощающая тема дня; об этом пишут, говорят и думают все люди, от восхода до заката солнца.  И все же, господа, я боюсь, что его важность была недооценена.

Далее, выступая как защитник Конституции, мистер Уэбстер сказал:

Каким абсурдным должно быть предположение о том, что, когда две стороны для некой цели заключают договор, всякий может игнорировать какое-то его положение, и при этом ожидать, что другой будет соблюдать остальные!  Со своей стороны я собираюсь, ценить и в полном объёме исполнять Конституцию Соединенных Штатов, которой я поклялся поддерживать все её разделы и все ее положения. Как написано в Конституции:

«Ни одно лицо, обязанное к службе или работе в одном из штатов согласно его законам, и бежавшее в другой штат, не может на основании законов и постановлений последнего штата освобождаться от данной службы или работы, и должно быть выдано по требованию стороны, котораяимеет право на такую службу или работу.»

Это – такая же часть Конституции, как и любая другая, и одинаково обязательная к исполнению всеми людьми, публичными и частными. И кто это отрицает? Никто, кроме аболиционистов Севера. Спросите их, чего они не отрицают? У них только одна мысль, и, кажется, что эти фанатики на Севере и сецессионисты на Юге объединили свои усилия по изобретению средств, способных нанести вред благим намерениям честных патриотов. Они движутся к единой цели, и Конституции достаётся с обеих сторон.

Затем мистер Уэбстер сказал своим слушателям, что, если северные штаты будет настаивать на своём несоблюдении Конституции, то и Юг не обязан соблюдать конституционный договор. Он сказал:

Я, не колеблясь, говорил, и повторю, что, если северные штаты преднамеренно откажутся исполнять ту часть Конституции, которая обязывает к возвращению рабов, и Конгресс не окажет им противодействие, то Юг больше не обязан соблюдать этот договор. Сделка не может быть разорванной для одной стороны и все еще действующей для другой стороны. Я говорю вам, господа Виргинии, как говорил на берегах озера Эри и в Бостоне, и скажу в любом другом городе или местности Севера, что вы, на Юге, имеете право возвращать ваших беглых рабов так же, как Север имеет права и преимущества  в навигации и торговле.

Мистер  Уэбстер также сказал:

Я готов бороться и умереть за конституционные права Виргинии, так же, как и за права Массачусетса.

Затем последовали выборы Авраама Линкольна на  платформе, которая ясно сообщала южным людям, что гарантии Конституции, которую они уважали, и доктрина «прав штатов» и других принципов правительства, которые они лелеяли, должны быть проигнорированы, и что они должны быть лишены большей части их собственности, и всех возможностей долгого процветания.

Юг  получил право встревожиться.  Его охватило опасение, что экстремистские лидеры Республиканской партии не остановятся в своей неумеренности, и не удовлетворятся лишением их собственности, и что они поместят необразованного раба не только вровень, но даже выше его бывшего хозяина.

Было вполне естественно, что такая надвигающаяся судьба ужаснула людей, и что были рассмотрены и обсуждены меры, способные предотвратить это.

Люди Юга любили Союз с такой преданностью, какая не имеет прецедентов в мировой истории. В большей степени он был их созданием. Их кровь и деньги был потрачены на достижение его независимости. Юг дал этому священному делу голос и красноречие Патрика Генри, чтобы пробудить людей к действию; перо Джефферсона, чтобы написать Декларацию о том, что мы теперь свободные и независимые люди; меч Вашингтона, чтобы выиграть сражения, которые сделали нас одной из земных наций; также он дал Верховного судью Маршалла, объявившего принципы, на которых основываются американские юриспруденция и гражданская свобода.

Люди, перешедшие сто сорок один год назад с Вашингтоном Аллеганские горы, чтобы защитить пионеров, воевавших с опасностями западных лесов, были южанами. Южанами были те, кто с капитаном Горманом, при первых звуках сражения при Конкорде и Лексингтоне, поспешил на защиту Массачусетса. На войне 1812 года Юг оказал неоспоримую поддержку флагу и внёс значительный вклад в успех нашего оружия. Последнюю битву той войны провёл южный генерал с южными солдатами и на южной земле.

На индейские войны Юг всегда полностью отдавал свою часть солдат, и в войне с Мексикой число убитых и раненых южных солдат, в пропорции к населению, в три раза превосходило северные штаты. В войне 1861-65 годов Юг отдал 640 тысяч человек в Федеральную армию, что больше, чем служило в Конфедеративной армии. Это был единственный период в истории, когда по этому вопросу среди южных людей наблюдались разделенные чувства, но с 1865 года они вновь преданы флагу и Союзу так же, как и люди в других частях нашей страны.

Южный народ не желал отказаться от плодов того правительства, учреждению которого они в значительной степени способствовали. Они были верными и законопослушными, и отказались последовать примеру участников мятежа Шея в Нью-Йорке, мятежа за виски в штате Пенсильвания, мятежа Дорра в Род-Айленде, и Хартфордского мятежного собрания в штате Коннектикут; но они неохотно поддались тому, что партия, собирающаяся взять на себя управление, не имеет никакого уважения их прав. Больше, чем полвека северные братья учили их, что, когда граждане штата обнаруживают, что нахождение в Союзе не приносит им пользы, они не только могут, но и обязаны мирно покинуть его.

Девяносто лет назад граждане штата Массачусетс выразились в поддержку принципа сецессии, приняв через легислатуру Массачусетса следующее решение:

Присоединение Луизианы к Союзу превышает конституционную власть Правительства Соединенных Штатов. Тем самым была сформирована новая Конфедерация, к которой штаты, объединенные прежним договором, не обязаны принадлежать.

Как видно из истории, граждане Новой Англии ясно выразились за то, что Конституция признает неоспоримое право штата отходить от Союза.

На праздновании пятидесятой годовщины инаугурации Вашингтона, 30 апреля 1839 года, бывший президент Джон Куинси Адамс произнёс речь, которая была с большим воодушевлением встречена людьми. В той речи мистер Адамс сказал:

Но нерушимый союз между несколькими штатами этой конфедеративной нации, в конце концов, не в законах, а в сердце. Если когда-нибудь наступит день, когда взаимная привязанность жителей этих штатов сменится неприязнью (да предотвратят Небеса наступление этого дня!), когда братский дух уступит место холодному безразличию, или столкновение интересов будет гноиться ненавистью, узы политического торжественного заявления не будут скреплять стороны, больше не привлекаемые магнетизмом совместных интересов и доброжелательных симпатий;  намного лучше будет для людей разъединенных штатов расстаться в дружеских отношениях, чем насильно жить вместе.  Затем настанет время для того, чтобы возвратиться к прецедентам, которые существовали при формировании и принятии Конституции, и вновь сформировать более совершенное объединение, отпустив тех, которых больше невозможно привязать к нему, и оставить те отдельные части, которые будут воссоединены согласно закону политического тяготения к центру.

Очевидно, что мистер Адамс и люди Новой Англии в целом смотрели на такую точку зрения, как на правильную интерпретацию первоначального договора,  который объединил людей вместе. Я привлеку ваше внимание к тому факту, что три года спустя, 24 января 1842 года, он представил в Конгрессе ходатайство от граждан Хейверхилла, штат Массачусетс. Я прочитал его в  Congressional Globe, том XI, страница 977:

ПОНЕДЕЛЬНИК, 24 января. – Палата представителей. Мистер Адамс представил ходатайство различных граждан Хейверхилла, из штата Массачусетс, с просьбой, чтобы Конгресс немедленно принял меры, подходящие для расторжения союза штатов.

Во-первых, потому что союз не может быть приемлемым и постоянным, если он не представляет перспективы взаимной выгоды; во-вторых, потому что большая часть доходов одной секции Союза ежегодно отнимается на то, чтобы поддерживать взгляды и курс другой секции без какого-либо адекватного возмещения, в-третьих, потому что, если судить по истории прежних держав, настоящее положение вещей, существующее в этом союзе, несомненно, приведет всю страну  к гибели.

Против данного ходатайства существовала жёсткая оппозиция, и некоторыми оно было осуждено как измена и клятвопреступление.

На 980-й странице мистер Адамс выступил в защиту и одобрение этого ходатайства. Он сказал:

Я считаю, что это не никакое ни клятвопреступление, что это является не государственной изменой, но осуществлением священного права подавать такие ходатайства, и что аморально обвинять людей, которые, под влиянием процитированных мной выше обстоятельств, пришли просить данную Палату о возмещении их обид. И если они на самом деле ошибаются в средствах, это правительство не должно выгонять их и обвинять в государственной  измене и клятвопреступлении, но должно выслушать их, взвесить аргументы, приведенные ими в защиту, и если среди них нет других, кроме изложенных в процитированном мной памфлете, то оно должно прислушаться к ним. Если они ошибаются в средствах, то Палата должна поступить так, как выразил готовность поступить джентльмен из Кентукки (мистер Маршалл) – согласиться с ними.

Мистер Гилмер на 983-й странице предложил следующее решение:

Решено, что, представив на рассмотрение Палаты ходатайство о роспуске Союза, представитель от Массачусетса (мистер Адамс) справедливо навлёк на себя осуждение Палаты.

Следующее решение было предложено мистером Маршаллом из Кентукки:

Решено, что уважаемый Джон К. Адамс, член Палаты от штата Массачусетс, представив на рассмотрение Палаты представителей Соединенных Штатов ходатайство о роспуске Союза, нанёс сильное оскорбление Палате, членом которой он является, оскорбление народу Соединенных Штатов, для которых эта Палата является законодательным органом, и, если останется безнаказанным и не осужденным, то он в глазах всего мира опозорит страну в лице её представителей.

Две недели были посвящены исключительно осуждению мистера Адама, в конце которого были опубликованы полные протоколы слушаний. На странице 236-й Globe я нашёл следующее примечание:

Суд над мистером Адамсом, отвлёкший Палату от других дел, начался 25 января и закончился 7 февраля, не ответив ни на один вопрос. Расходы Палаты за это время, в результате потраченное впустую, превысили $26 000.

Отказ Палаты вынести мистеру Адамсу хотя бы порицание был вызван тем, что многими были признаны правильными толкования законов мистером Адамсом.

Настроение в пользу раскола приобрело новую силу пять лет спустя, когда легислатура штата Массачусетс приняла новое решение о сецессии. Я нашёл его на 319-й странице «Acts and resolutions passed by the Legislature of Massachusetts in the year 1844»:

1. Решено, что власть присоединять независимое иностранное государство к Соединенным Штатам не находится среди полномочий, делегированных центральному правительству в соответствии с Конституцией Соединенных Штатов.

2. Решено, что идея аннексии Техаса, если она не будет остановлена в самом начале, приведёт штаты к роспуску этого Союза.

3. Решено потребовать от его превосходительства губернатора передать копии соответствующего решения каждому сенатору и члену Палаты представителей от данного Содружества в Конгрессе Соединенных Штатов.

4. Решено потребовать от его превосходительства губернатора передать копию тех же самых решений исполнительной власти Соединенных Штатов и некоторых штатов.

Одобрено губернатором, 15 марта 1844.

Год спустя, 22 февраля 1845 года, легислатура штата Массачусетс отпраздновала день рождения Вашингтона приятием нового решения о сецессии.

Я прочёл его в той же книге, на страницах 598 и 599:

Решено, что штат Массачусетс никогда не передавал полномочия по принятию в Союз штатов или территорий, не находящихся на территории штатов или территорий, входивших в Союз при принятии Конституции Соединенных Штатов.

Решено, что поскольку полномочия законодательной власти, предоставленные Конституцией Соединенных Штатов  Конгрессу, не включают в себя право принимать в Союз иностранное государство, или иностранную территорию путём принятия  законодательного акта, то такой законодательный акт не имеет обязательной силы для народа штата Массачусетс.

Решено потребовать от его превосходительства губернатора передать копии предыдущего сообщения и решений Президенту Соединенных Штатов, каждому сенатору и члену Палаты представителей от данного Содружества в Конгрессе Соединенных Штатов, и губернаторам некоторых штатов.

Одобрено губернатором, 22 февраля 1845.

Я прошу обратить особое внимание на вторую резолюцию, и особенно на третий пункт резолюции, который предписывал губернатору разослать копии этого решения. Всё это было в истории нашей страны до того, как мистер  Линкольн был избран подавляющим большинством голосов северных штатов против подавляющего большинства голосов штатов Юга.

Большая часть северной прессы заявляла, что штаты Юга имели полное право выйти из Союза, если их граждане хотят этого, и было вполне обычным встретить в северной прессе слова, вроде «Заблуждающиеся сёстры, идите с миром».1

• 1
  В английском языке слово «State» — женского рода.

Об избрании мистера Линкольна стало достоверно известно вечером 8 ноября 1860 года, а следующим утром, 9 ноября, в газете «The New York Tribune» мистера Грили появилось следующее:

УХОДЯ — УХОДИ

Если хлопковые штаты посчитают, что они добьются большего успеха вне этого Союза, чем в составе его, мы будем настаивать на разрешении им уйти с миром. Право сецессии, возможно – революционное, но, тем не менее, оно существует.

И позже, касаясь той же проблемы в своей широко известной и влиятельной газете, мистер Грили сказал:

Мы должны сопротивляться заявленному праву любого штата решать — оставаться в Союзе или выходить из него, бросая вызов его законам. Выход из Союза – это совсем другое дело, и всякий раз, когда значительная часть нашего Союза добровольно решит выйти, мы будем сопротивляться всем принудительным мерам, разработанным, чтобы удержать её. Мы надеемся, что никогда не будем жить в республике, одна часть которой прикреплена к другим штыками.  Дайте им рассмотреть обе стороны проблемы, позвольте им подумать, решить и проголосовать, и пусть акт сецессии станет результатом безошибочного народного решения. Таким образом исполненное решение, столь широко поддержанное требование  сецессии, будет приведено в жизнь без единой капли крови, и те, кто поспешит бросить им вызов и начать резню, явно окажется в ошибочном положении.

«The New York Tribune» от 16 ноября 1860 года снова объявила свои взгляды южному народу в статье, озаглавленной «Практика сецессии», и в которой газета использовала следующие слова:

По-прежнему мы говорим, во всей серьезности и честных намерениях, что всякий раз, когда целая часть этой республики, будь это  половина, одна треть, или одна четверть, действительно пожелает и потребует отделения от остальных, мы искренне одобрим такое отделение. Если пятнадцать рабовладельческих штатов, или только восемь хлопковых штатов спокойно и решительно скажут остальным: «Мы предпочитаем впредь быть отделенными от Вас», мы настоим, чтобы им разрешили уйти с миром. Война в лучшем случае — отвратительная необходимость, а гражданский конфликт, война отошедших и озлобленных соотечественников — наиболее отвратительная из всех войн. Всякий раз, когда жители хлопковых штатов определенно и решительно настроятся на отделение от остальной нашей части, мы будем убеждать, чтобы были предприняты надлежащие шаги по приведению в жизнь их решения.

Три дня спустя, 19-го числа, та же самая газета пишет:

Теперь, мы считаем и утверждаем, что Союз должен быть сохранен только до тех пор, пока это выгодно и приятно для всех заинтересованных сторон.

Мы не считаем, что любой человек, сообщество, город, округ, или даже штат, может уничтожить Союз в мимолётном любом порыве страсти; мы совершенно согласны, что сецессия – чрезвычайный, последний выход, не конституционное, а революционное средство. Но мы настаиваем на том, что этот Союз  не должен скрепляться силой всякий раз, когда решение о прекращении взаимной связи будет продиктовано обоюдным решением его составляющих, и всякий раз, когда рабовладельческие штаты, или хлопковые штаты согласовано и спокойно скажут остальным: «Мы хотим выйти из Союза», мы будем убеждать, чтобы их просьба была удовлетворена.

«The New York Herald » в пятницу, 23 ноября 1860 года, написала:

ВОПРОС О РАЗОБЩЕНИИ — КОНСЕРВАТИВНАЯ РЕАКЦИЯ НА ЮГЕ.

Мы публикуем этим утром важное письмо губернатора Виргинии Летчера по вопросам  существующих разобщительных волнений на Юге; южных конституционных прав, нуллификационных актов в северных штатах, и позиции Виргинии в этом кризисе. В этом случае, не пора ли юнионистским жителям Нью-Йорка продемонстрировать северное желание примирения, уступок и согласия?

В любом случае, принуждение не обсуждается. Союз, скрепленный штыком, ничем не лучше военного деспотизма. Примирение и согласие, через взаимные уступки, и восстановление основных законов, восстановят и увековечат союз между Севером и Югом, созданный отцами. И теперь, когда консервативные люди Юга взволновались, стоит и юнионистским людям Нью-Йорка помочь им, и пусть Нью-Йорк, как и в компромиссе 1850 года, идёт впереди.

На следующий день, 24-ого ноября, «Tribune» писала:

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ.

Некоторые из наших вашингтонских корреспондентов телеграфировали нам, что мистер Бьюкенен собирается держаться серединного курса, ведя свой барк через бурю, разбушевавшуюся вокруг него. Он собирается осудить заявленное право сецессии, но в то же время заявляет, что он против удержания штатов в Союзе с помощью того, что он называет Федеральным принуждением. Ныне у нас нет желания предотвратить сецессию с помощью принуждения, но мы считаем сложившееся положение крайне несоответствующим законам и разуму.

Также я процитирую статью из «The New York Daily Tribune» за пятницу, 30 ноября 1860 года:

СОБИРАЕМСЯ ЛИ МЫ ВОЕВАТЬ?

Но если хлопковые штаты, большей частью объединятся  для выхода из Союза, мы настаиваем на том, что им не надо противодействовать. Пять миллионов людей, больше половины из которых – доминирующей расы, и, по крайней мере, полмиллиона из них способны и хотят взять на плечо мушкет, никогда не будут втянуты в войну возле их очагов. Если бы так произошло, они больше бы не были равными членами Союза, но завоеванными провинциями.

Мы предлагаем вырвать это мощное орудие из лап дизюнионистов, искренне сказав рабовладельческим штатам:

«Если Вы хотите оставить Союза, оставьте его,  но позвольте нам обойтись без ссоры по этому вопросу. Если вы считаете его проклятием для себя и нечестным преимуществом для нас, то отрекитесь от него, если вы уверены, что не ошибаетесь. Если так лучше для вас, то идите, и пусть Господь поторопит вас. С нашей стороны, нам было хорошо с вами, и мы хотим сохранить вас рядом с нами, но если союз вам надоел, то у нас сильно чувство собственного достоинства, чтобы настаивать на его сохранении. Мы жили нашей промышленностью до настоящего времени, и надеемся жить дальше, даже если вы покинете нас.»

Мы повторим еще раз, что только блеск северных штыков может привязать к нам Юг с его грехом сецессии, но что может заставить поступить так? Давайте будем спокойными, не говорить на языке кинжалов, и не использовать их, стоя на своих принципах, а не на оружии, и всё будет хорошо.

Я прочту извлечение из передовой статьи в «The New York Times» от 3 декабря 1860 года:

По общему мнению, и, кроме того, самым видимым и осязаемым, примером преступления является законодательство, происходящее из закона о беглых рабах. Некоторые северные штаты приняли законы о личной свободе, намериваясь предотвратить возвращение беглых рабов их владельцам.

От проюнионистских людей со всех концов Юга поступали самые искренние просьбы аннулировать эти законы. Такой поступок, мы уверены, имел бы мощный эффект в обезоруживании требований разобщения, существующих почти во всех южных штатах, и поможет перспективам  мирного урегулирования всех возможных различий.

На следующий день, 4 декабря, «The New York Times» опубликовал другую статью, в которой говорилось:

Мистер Уид выразил своё  мнение относительно кризиса следующим образом:

1. Существует неизбежная опасность роспуска Союза.

2. Опасность происходит от амбиций и алчности людей, которые желают южного деспотизма, от фанатического рвения северных аболиционистов, стремящихся к эмансипации рабов независимо от последствий.

3. Опасность может быть предотвращена только такой умеренностью и выдержанностью, которая спасёт, укрепит и  объединит союзное чувство по всей стране.

Каждое из этих утверждений будет руководить всеобщим согласием. Единственный вопрос, который может возникнуть, касается практических мер, которыми могут быть продемонстрированы «умеренность и выдержанность».

И в то время как проходило собрание в Южной Каролине в США, но раньше, чем Союз покинул какой-либо штат, и когда все сомневались – будет ли предпринят подобный штат, мистер Грили сказал:

Если она (Декларация Независимости) оправдала выход из Британской империи трех миллионов колонистов в 1776 году, то мы не понимаем, почему она же не может оправдать выход пяти миллионов южан из Федерального Союза в 1861 году. Если мы ошибаемся по этому вопросу, то почему никто не пытается доказать нам – в чем мы ошибаемся, и почему? Тогда как мы, со своей стороны, отрицаем право рабовладельцев удерживать рабов против их воли, мы не можем понять – почему двадцать миллионов людей могут военной силой удержать десять, или даже пять миллионов, в нестерпимом для тех союзе с ними.

В том же самом номере газеты мистера Грили мы читаем следующее:

Если семь или восемь соседних штатов законным образом придут в Вашингтон, говоря: «Мы ненавидим Федеральный Союз, мы вышли из него, и даём вам возможность выбора между согласием с нашей сецессией и дружеским разрешением всех непредвиденных вопросов с одной стороны, и попыткой подчинить нас, с другой», мы не будем защищать принуждение, поскольку считаем это несправедливым. Мы поддерживаем право самоуправления даже тогда, когда им защищаются те, кто отрицает это право для других. Слишком много для вопросов принципа.

Консервативный взгляд на этот вопрос, который мистер Грили представил миру с  такой выразительностью, которая выдавала его собственное отношение к обсуждаемому принципу, повторялся на протяжении дней, недель и месяцев с характерным постоянством этого способного руководителя.

Мистер Грили также сказал:

Любая попытка силой заставить их остаться, противоречила бы принципам, изложенным в бессмертной Декларации Независимости, вопреки фундаментальным идеям, на которых основывается человеческая свобода.

Эти статьи продолжали появляться в северной прессе в течение многих месяцев после избрания мистера Линкольна, пока не отошло большинство южных штатов. Они продолжались до тех пор, пока жители Юга не приняли конституцию, не организовали своё новое Конфедеративное Правительство, пока они не создали и экипировали армию, не назначили послов при иностранных дворах, и не выбрали конгресс, не овладели тремя четвертями арсеналов и фортов в границах их территорий, и заявили о себе, как об одной из наций Земли.

После всего этого, газета мистера Грили продолжила одобрять действия южного народа, со всей энергией, которую был способен отразить язык. Мистер Грили говорил:

Мы неоднократно говорили, и мы еще раз настаиваем, что великий принцип, воплощенный Джефферсоном в Декларации Американской Независимости о том, что правительства получают их справедливые полномочия по согласию управляемых, является крепким и справедливым, и если рабовладельческие штаты, или хлопковые штаты, или штаты Мексиканского залива захотят создать независимое государство, они имеют свободное моральное право сделать так. Каждый раз, когда станет понятно, что большое количество южных жителей окончательно стали чужими Союзу и стремятся выйти из него, мы будем стараться  способствовать их намерениям.

Взгляды мистера Грили были искренне и искусно поддержаны самыми видными деятелями и способными редакторами Республиканских газет по всему Северу.

Я процитирую следующее по газете «Commercial», которая была ведущим Республиканским изданием в Огайо. После того, как мистер Линкольн принес присягу, «Commercial» написал:

Мы не поддерживаем блокирование южного побережья. Мы не поддерживаем возвращение силой собственности  обратно Соединенных Штатов, ныне находящейся в собственности у отошедших. Мы бы признали  существование правительства, сформированного всеми рабовладельческими штатами,  и  попытались бы установить с ним дружественные отношения.

В дополнение ко всему, командующий Федеральной армией, генерал Уинфилд Скотт, был очень решительно настроен на то, чтобы одобрить взгляды  «The New York Times» и других газет, в том смысле, что сецессия была  подходящим выходом для южных людей, и его часто повторяемое выражение, «Своенравные сестры, разойдитесь с миром», казалось бы, встретило полное одобрение большинства жителей Севера. Последовав этому совету, южные штаты на самом деле покинули Союз, но почти немедленно была создана огромная Федеральная армия, начались боевые действия и стали тратиться деньги,  и это позволяет мне ответить моему другу из Нью-Йорка,  в чём причина тех громадных ассигнований, которые он просил объяснить.

Эти ассигнования были сделаны, чтобы осуществить самую огромную войну, какую знала современная история. С 15 апреля 1861 года до конца войны на службе Соединенным Штатам находилось 2 865 028 солдат. Помимо этого в Конгресс были переданы свидетельства о многочисленных организациях, призванных на службу губернаторами и прочими чиновниками пограничных штатов, которые могут насчитывать до 500 тысяч человек.

То, что эти люди были храбрецами, доказано ужасными жертвами сражений, в которых они участвовали.

Сражения с 5 мая до 12 мая 1864 года в Глуши и Спотсилвейни можно назвать хорошим показателем кровавого характера этого конфликта.

Потери армии Гранта в том сражении, как сообщается в статистическом отчете Скрибнера, составили 9 774 убитыми, 41 150 ранеными, и 13 254 пропавшими без вести.

Эта цифра даёт представление о величине этого конфликта, если вспомнить, что потери генерала Гранта убитыми и ранеными в этом сражении были больше, чем потери убитыми и ранеными во всех сражениях всех войн в этой стране до 1861 года.

Потери во всех сражениях семи лет Революции — 2 200 убито, и 6 500 ранено.

Потери армии в 1812 году были 1 877 убитыми и 3 737 ранеными.

Потери в войне с Мексикой составили 1 049 убитыми и 7 929 ранеными;

Итого 19 227 человек.

И если мы сюда добавим все потери индейских войн, включая французско-индейскую войну, то они будут в половину меньшими, чем потери убитыми и раненым в этом великом сражении.

В качестве другого свидетельства храбрости офицеров и солдат, я упомяну, что за время войны сорок шесть генералов армии Соединенных Штатов и семьдесят шесть генералов армии Конфедерации были убиты в сражении, находясь во главе их подразделений.

Я дал объяснение этому вопросу, как смог, и с точки зрения человека, чувства которого были и есть целиком на стороне южного народа, но который, с момента окончания войны, предан Союзу Штатов, процветанию, обогащению и славе нашей страны, и тем выдающимся солдатам, которые сражались в Федеральной армии в период с 1861 по 1865 годы.