Особенности социально-экономического развития США конца XIX в.

Соединенные Штаты Америки конца XIX в. обычно представляют как промышленную державу, страну крупнейших монополий. Символами этой эпохи стали небоскребы, Бруклинский мост, поражавшая воображение современников статуя Свободы. Однако, если рассматривать только индустриальные достижения, многое в истории США тех лет останется непонятным. Почему, например, ведущее промышленное государство стало ареной мощного фермерского выступления, а не рабочего, как в Европе? Отчего появление монополий вызвало настолько сильную оппозицию широких слоев населения, что было принято антитрестовское законодательство?

Советские историки внесли значительный вклад в изучение этого периода. Г. П. Куропятник исследовал развитие капитализма в американском сельском хозяйстве, фермерские выступления последней трети XIX в., А. А. Фурсенко — историю нефтяных трестов, их участие в мировой политике. С. М. Аскольдова рассматривала проблемы рабочего движения, И. П. Дементьев — общественную оппозицию экспансионизму на рубеже XIX—XX вв. Работы В. В. Согрина освещают идейные истоки буржуазного реформизма, становление антимонополистической идеологии в Америке. Широкая панорама США периода перехода в монополистическую стадию развития капитализма представлена в обобщающем коллективном труде «История США», второй том которого посвящен времени от Реконструкции до конца первой мировой войны1.

Однако, если общественное движение, идейная борьба в конце XIX в. занимают большое место в исследованиях советской американистики, то экономической истории США, ее особенностям уделено недостаточно внимания. В статье предпринята попытка целостного рассмотрения социально-экономических процессов данного периода. В ней разбираются вопросы утверждения крупного массового производства, различия капиталистической эволюции отдельных регионов, показана важная роль средних слоев населения в жизни страны. В центре работы — проблемы, возникшие в хозяйстве и обществе США с появлением монополий, экономические и социальные корни антимонополистического движения. В основу исследования положены обобщающие статистические материалы, правительственные документы, американские переписи, отразившие главные тенденции в развитии экономики США последних десятилетий XIX в.

Рубеж XIX и XX вв.— время становления современных США, страны гигантских корпораций, городов с миллионным населением, общества, где преобладает наемный труд. Но прежняя аграрная Америка, оставаясь еще сильной экономически и социально, постепенно сдавала позиции. Раздвоенность, соседство, старого и нового бросались в глаза европейцам, посещавшим страну, названную ими «землей контрастов».

Развитие американской промышленности последней трети XIX в. выражалось прежде всего в увеличении масштабов производства. В 1880 г. США добывали угля и выплавляли чугуна вдвое меньше Англии. Через два десятилетия они обогнали ее по этим показателям. К концу XIX в. Америка производила в два раза больше стали — 40% мирового производства, чем бывший промышленный лидер 2. Если становление индустриального могущества Великобритании связано с паровым двигателем и углем, то США — со сталью, электричеством, автомобилем. В конце XIX в. делали первые шаги электротехническая, химическая отрасли, автомобилестроение, ставшие ведущими в структуре хозяйства следующего столетия. Промышленность США утверждалась на качественно иной технологической основе и представляла собой новую стадию развития 3. Великобритания первенствовала в век индустриализации, США открыли эпоху крупного массового производства, переход к которому сопровождался его концентрацией и монополизацией. В 1880—1900 гг. количество металлургических заводов сократилось с 726 до 668 при том, что капитал и стоимость продукции возросли в пять раз, а число рабочих в три раза4. Наряду с увеличением размера предприятий происходило объединение их в пределах отрасли с помощью союзов акционерных обществ — пулов, трестов, синдикатов. «Концентрация,— писал В. И. Ленин,— на известной ступени ее развития, сама собою подводит, можно сказать, вплотную к монополии»5.

Американское производство в отличие от западноевропейского до конца XIX в. не испытывало трудностей в сбыте своих товаров. Благодаря емкому внутреннему рынку оно достигло таких размеров, каких не знал Старый Свет. Но с крупным масштабом производства возникла и новая проблема — поиск наиболее эффективного управления. Именно США стали родиной научного управления (система Ф. Тейлора), первыми начали подготовку менеджеров с высшим образованием, а распространенной формой монополистических объединений в Америке оказались не синдикаты для регулирования торговли, как в Европе, а тресты, централизовавшие работу всей отрасли. Однако почти ни одному объединению не удавалось надолго удерживать монополию. Постоянно растущее производство, находящееся в частных руках, неизменно готовит почву для появления новых конкурентов. «Монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней» 6. Размеры капиталистического производства переросли возможности централизованного управления, и монополия сменилась олигополией — господством нескольких крупнейших корпораций в отрасли. Расцвет трестов — 1887—1897 гг. Когда же с 1898 г. поднялась новая волна слияний, то самой распространенной формой оказалась держательская компания (холдинг), а не трест. Изменилась форма финансирования: холдинг сосредоточил в руках акции или собственность компаний, бывших при тресте формально самостоятельными.

Концентрация захватила и банковское дело. Финансовый центр страны переместился из Бостона в Нью-Йорк, на Уолл-стрйт. К началу XX в. домам Морганов и Рокфеллеров принадлежало около половины основного капитала нью-йоркских банков7. Группа Моргана стала самой сильной в железнодорожном бизнесе. Из шести ведущих железнодорожных систем только две, Гарримана и Гульда, не попали в сферу ее влияния. Сам Морган в 1900 г. был директором 21 железной дороги, трех страховых обществ и многих других корпораций 8.

Итоги концентрации американского хозяйства подвела 12-я американская перепись 1900 г. Она констатировала победу крупного производства в индустрии. Составляя всего 8% предприятий страны, корпорации выпускали 59,5% промышленной продукции. В США существовало 185 промышленных объединений. Их экономическая роль во всем хозяйстве была относительно невелика — 14,1% производства и 8,4% рабочей силы, но они контролировали ведущие отрасли индустрии: 70% производства железа и стали — корпорация «Юнайтед стейтс стил», уголь — железнодорожные группы Моргана и Вандербильта, нефть — «Стандарт ойл» 9.

Итак, в результате созданий крупного массового производства США превратились в самую мощную индустриальную державу, обогнав Великобританию по объему производства и степени его концентрации. Но промышленность, которая в три раза превосходила аграрное производство по стоимости продукции уступала ему по капиталовложениям и занятости. Сельские жители и в 1900 г. составляли свыше 60% населения страны, а экспорт сельскохозяйственных продуктов — 60% американского вывоза 10. Среди крупнейших по капиталу компаний места с четвертого по восьмое принадлежали корпорациям, связанным с сельским хозяйством11. Таким образом, к началу нынешнего столетия США отставали от Англии в некоторых качественных показателях: в производстве на душу населения, в структуре промышленности, экспорта, где преобладали сельскохозяйственные продукты, сырье, а не готовые изделия, в степени урбанизации. Это объяснялось, в первую очередь, экономической неоднородностью районов США: индустрия победила лишь на Северо-Востоке, который вместе со Средним Западом производил 85% промышленной продукции страны 12. Другое обстоятельство — особенности американского аграрного производства. Рассмотрим оба фактора подробнее.

Советской американистикой еще не исследовано своеобразие развития отдельных регионов США, хотя такой анализ является настоятельной необходимостью, поскольку без него трудно понять историю всей страны13.

12-я американская перепись 1900 г. делила страну на пять регионов: Североатлантический; Северо-Центр, или Средний Запад; Южноатлантический; Юго-Центр; Дальний Запад. Первые два обычно объединяются в понятие Север, вторые два — в Юг. С монополизацией производства Северо-Востока увеличился разрыв между ним и аграрными Югом и Западом. Средние 60% аграрного населения США включали и урбанизированный Северо-Восток (городское население — 67%) и аграрный Юг (сельские жители — 82%) 14.

Североатлантические штаты, или Северо-Восток,— самый развитой, индустриализованный регион. Однако наибольшей интенсивностью отли чалась в те годы хозяйственная жизнь Среднего Запада, особенно его восточных штатов. Аграрные до гражданской войны Иллинойс, Огайо, Индиана к началу XX в. производили почти треть национальной промышленной продукции 15, став базой тяжелой индустрии, центром пищевой промышленности и сельскохозяйственного машиностроения. Как и на Северо-Востоке, индустриализация опиралась здесь на развитое сельское хозяйство — основу промышленных достижений. Прерии Среднего Запада превратились в житницу страны, ведущий сельскохозяйственный район. На него приходилось более половины обрабатываемых площадей и стоимости фермерского имущества, 2,1 млн. из 5,7 млн. ферм, 3/4 урожая зерновых, половина стоимости живого скота 16.

Буржуазная эволюция Среднего и Дальнего Запада шла в основном по модели Севера, отличаясь быстротой, а потому и одновременным присутствием капитализма разного уровня: свободной конкуренции и монополистического. Последнее было характерно и для Юга. Однако его развитие носило более сложный и противоречивый характер. Если для Севера и Запада последняя треть XIX в.— время экономического роста, то хозяйство Юга с отменой рабства еще только перестраивалось. Резко снизились экономические показатели: сократились посевные площади (в южноатлантических штатах предвоенный уровень был достигнут только к 1900 г.), стоимость фермерской собственности (уровень 1860 г. восстановлен к 1890 г.). Темпы роста Юга значительно уступали темпам роста всей страны. Валовое производство сельскохозяйственной продукции на душу населения в 1871—1904 гг. ежегодно возрастало здесь на 1,7% против 2,74% в целом по США, а доход на душу населения составлял в 1880 г. 51 % национального 17.

Социальная структура Юга отличалась от структуры Севера и Запада, где преобладали средние слои, аграрные и городские. Поскольку земля осталась за плантаторами, на Юге сохранилось крупное землевладение, а освобожденные рабы пополнили беднейшие слои. Количество плантаций за 1860—1880 гг. выросло в три раза, к 1910 г. им принадлежала треть земли 18. Но это были уже не прежние плантации — их разделили на мелкие участки и сдали в аренду. В 1900 г. арендованные фермы составляли 44,2% хозяйства в южноатлантических штатах и 48,6% в южноцентральных, а в хлопковом поясе (Миссисипи, Южная Каролина, Джорджия, Луизиана, Алабама) — свыше 50% 19. Арендатор Юга был намного беднее арендатора Севера и Запада. 805 тыс. арендованных ферм Юга- Центра по стоимости имущества почти равнялись 140,8 тыс. арендованных хозяйств Североатлантических штатов 20.

Однако дело не только в количественной разнице. На Юге аренда представляла собой пережиток рабовладения, следствие плантаторской системы, и здесь она сохранила черты принудительного труда. Самой распространенной ее формой на нижнем Юге стало кропперство: арендатор, почти не имевший имущества, все необходимое для жизни и труда (дом, инвентарь, скот и пр.) получал за половину урожая от хозяина, руководившего ходом сельскохозяйственных работ. Такой испольщик полностью зависел от землевладельца. Его положение отягощалось постоянными долгами. Несостоятельный должник — характерная фигура на Юге — отдавал под залог будущий урожай (система долгового рабства — пеонат).

Фермерский путь развития капитализма в сельском хозяйстве не победил на Юге, так как здесь сохранилось крупное землевладение, были велики размеры аренды, господствовала- политическая реакция 21. В 1880—1890 гг. количество арендаторских хозяйств росло в два раза быстрее, чем число ферм собственников, составив к началу XX в. около половины всех хозяйств Юга, а к 1930 г.— до 60%; тогда как на Севере и Западе к началу XX в., несмотря на рост аренды, доминировали землевладельцы 22. Но к условиям Юга неприменимо и понятие «прусский путь», поскольку здесь не существовало феодальных отношений, а плантационное хозяйство было встроено в мировой капиталистический рынок. Юг представлял собой другой тип буржуазного развития, отличный от Севера. Для него характерно сочетание фермерского и плантационного хозяйства, причем власть всегда оставалась за крупным землевладением. Здесь сильнее была концентрация богатства, резче поляризовано общество, а в политической жизни преобладал олигархизм. Индустриализация Юга, особенно интенсивная с 1880 г. (темп роста текстильной промышленности опережал национального лидера в этой области — Новую Англию, Бирмингем стал центром металлургии), еще существенно не изменила аграрную структуру экономики.

Американское сельское хозяйство, как и промышленность, переживало пору бурного развития. До гражданской войны США славились как мировой поставщик хлопка, в последней трети XIX в. они стали ведущим производителем и экспортером пищевых продуктов. За 1870— 1900 гг. валовой сельскохозяйственный продукт страны вырос в два раза, экспорт пшеницы и муки повысился за 1860—1900 гг. с 68 до 141 млн. долл., а мяса — с 21 до 114 млн.23 За эти годы сельскохозяйственная площадь л число ферм увеличились вдвое, под гомстеды было отдано 76 млн. акров и почти столько же продано24. По размеру обрабатываемых земель США занимали второе место в мире после России.

Достижения аграрного производства были связаны также с интенсификацией сельского хозяйства. В 1840—1910 гг. механизация оказала большее влияние на рост производительности труда фермеров Среднего Запада, чем освоение новых земель25. Но в целом по стране интенсивность сельского хозяйства еще отставала от стран Западной Европы и незначительно опережала Россию — главного хлебного конкурента США. В 1905 г. в Америке собирали 65 пудов пшеницы с десятины, в России — 46, тогда как в Германии — 128, Дании — 18326.

Важным условием аграрного роста был характер землевладения. Труд «свободного фермера на свободной земле, свободной от всех средневековых пут, от крепостничества и феодализма»27, приносил свои плоды. Отличительная черта американского фермерства — присутствие, благодаря колонизации Запада, широкого слоя мелких и средних хозяйств, а не мельчайших, как в странах Европы. В 1900 г. фермы размером в 20—175 акров составляли 70,5% всех хозяйств28. Эту особенность США отметил В. И. Ленин. «Сельскохозяйственная статистика Америки,— писал он,— показывает одно основное отличие ее от континентальной Европы.

В Америке % парцелльных (пролетарских?) хозяйств н и ч т о ж е н: до 20 acres (=8 ha) 11,8% хозяйств.

В Европе он г р о м а д е н. (В Германии до 2ha > 1/2)»29.

Средние слои фермерства представляли внушительную экономическую силу: им принадлежало 42,5% национального урожая 1899 г. Мелкие землевладельцы преобладали и во Франции XIX в., но средний размер участков не превышал 20 акров. В Англии 90-х годов он был в два раза больше, однако 85% хозяйств обрабатывались арендаторами. Тогда как в США к началу XX в. господствовали владельцы земли — 75% и 83% ферм на Севере и Западе, 53% на Юге30.

Значительность средних аграрных слоев явилась одной из главных причин экономических успехов США, высокого национального дохода, в 1900 г. превосходившего английский в два раза31, что и сделало внутренний рынок страны самым емким в мире, обусловив появление массового производства. Структура американского фермерства сохранилась и в XX в., но именно с конца прошлого столетия доля мелких и средних фермеров начала снижаться.

Присутствие широкого слоя мелких и средних, а не мельчайших фермеров, как в Европе, легло в основу легенды об исключительности США — общества собственников и равенства. Однако многочисленность землевладельцев вовсе не означает отсутствия бедности и неравенства, свойственных обществу, основанному на частной собственности.

Представители «новой экономической истории» выдвинули тезис о необоснованности выступлений фермеров в последней трети XIX в., подвергнув сомнению их обвинения железнодорожных компаний и банков в грабительской практике. Главную причину недовольства фермеров эти историки видят в мировом (с их точки зрения) аграрном кризисе32. Резкое падение цен мирового рынка на зерно, хлопок действительно тяжело отразилось на положении американских фермеров, производивших большую долю продукции на экспорт. Однако кризис лишь обострил внутренние противоречия сельского хозяйства США. Важнейший процесс в нем — вытеснение мелкого производителя, процесс, завершение которого мы наблюдаем в наши дни.

Развитие капиталистических отношений в сельском хозяйстве было ускорено в последние десятилетия XIX в. истощением фонда свободных земель и внедрением крупного капитала Северо-Востока. К 1880 г. все удобные земельные участки находились уже в частных руках. 11-я перепись 1890 г. официально признала: границы, отделяющей свободные земли от занятых, больше не существует. Быстро росли цены на землю. Железные дороги, ипотечные банки, страховые и оптовые компании, содействуя росту аграрного производства, втягивали фермерство в товарные отношения, ускоряли расслоение. Особенно остро это чувствовалось в осваивавшихся районах, только включавшихся в торговлю. Именно там фермерское движение было наиболее активным. В 70-х годах центром недовольства являлись восточные штаты Среднего Запада, в 90-х годах — западные. В новых условиях фермер терял самостоятельность, его успех стал зависеть от колебаний рынка, тарифов, кредита. Он учился торговать, быть бизнесменом, чтобы выжить33. Поэтому основные требования аграриев были сосредоточены вокруг торговли, а своими врагами они считали банки, железные дороги, оптовые компании.

Ослабление позиций мелких производителей выразилось в росте арендаторов, задолженности, снижении удельного веса землевладельцев. К началу XX в. в стране насчитывалось 2 млн. арендаторов — 1/3 всего фермерства34. Одновременно росла мощь крупных капиталистических хозяйств. В 1900 г. их было около 1 млн., или 17,2% всех ферм, им принадлежала половина аграрного производства страны и 43% земли35.

Таким образом, ситуация, сложившаяся в сельском хозяйстве США, становилась тем неблагоприятнее для мелкого собственника, чем более он втягивался в товарно-денежные отношения. Экспроприация мелких производителей и предпринимателей в сельском хозяйстве и промышленности, которая сопровождала развитие крупного производства, стала экономической основой общественного движения против монополий в последней трети XIX в.

Социальная структура США все отчетливее приобретала современные черты. Зато удельцый вес фермерства сокращался (с 28,8% общей занятости в 1880 г. до 21,4% в 1900 г.). Одновременно росли городские средние слои, особенно быстро число лиц наемного труда, а не мелких бизнесменов 36. В 1880 г. около 80% населения проживало в сельской местности, к началу нынешнего века горожане составили около 40% 37. Нью-Йорк, Чикаго и Филадельфия превысили 1 млн. жителей, Сент-Луис, Бостон приближались к этому рубежу. Рост горожан вдвое опережал рост сельского населения. Небывалых размеров достигла иммиграция: за последние два десятилетия XIX в. в США прибыло 8,8 млн. человек 38. И все-таки по урбанизации США отставали от Англии и Германии. В Великобритании городское население превысило сельское в 1871 г., в Германии — в 1895 г., а в США — только к 1920 г.39 Абсолютный рост занятости в аграрном производстве продолжался в США до 1910 г., тогда как в Англии уже с середины прошлого века начался отток рабочих рук в города 40.

Количество промышленных рабочих достигло к началу XX в. 18 млн. чел.41. Особенность развития рабочего класса в США заключалась в том, что за длительным периодом его формирования, когда в рабочем еще жило стремление стать собственником (эти взгляды характерны для членов «Ордена рыцарей труда»), последовало превращение квалифицированных кадров в рабочую аристократию, чьи интересы защищала Американская федерация труда (АФТ). Отсюда устойчивое влияние буржуазной идеологии в американском рабочем классе. Другая его черта — устойчивая многочисленность иммигрантов — 52—55% 42, занятых обычно на тяжелой, низкооплачиваемой работе и остававшихся неорганизованными из-за национальных различий.

Одна из характерных примет США последних десятилетий XIX в. — рост крупных состояний. В Филадельфии 1845 г. было 10 миллионеров, в Нью-Йорке 1855 г. — 28, а в 1892 г. в Филадельфии их насчитывалось уже 200 человек, а в Нью-Йорке — 2 тыс.43 Усиление крупного капитала сопровождалось его вмешательством в общественную и политическую жизнь. Он приобретал все большее. влияние на государственный аппарат, партии, общественное мнение. В президентство Б. Гаррисона (1889—1893 гг.) сенат впервые был назван «клубом миллионеров», а конгресс — «конгрессом миллиарда». Именно в последние десятилетия XIX в. коррупция стала в США массовым явлением. Экономическое и политическое усиление большого бизнеса вызвало тревогу у широких слоев населения. Оно опасалось того, что монополии с их тенденцией к централизму уничтожат свободную конкуренцию, буржуазную демократию, на которых зиждилась американская республика. Перед Америкой встала проблема монополий — как сохранить буржуазные свободы в условиях развивающейся монополизации хозяйства, которая неизбежно должна была воздействовать на общественную жизнь.

В ту пору американцы были особенно внимательны к всевозможным проектам социального переустройства. Повысился интерес к социализму, социальной утопии; появилось 48 утопических романов. В стране создавалось множество организаций, как правило, недолговечных, предлагавших различные проекты борьбы с монополиями — от введения единого подоходного налога, за которое выступал Г. Джордж, до национализации всего производства, чего требовали социалисты и радикально настроенная интеллигенция (Г. Ллойд, Э. Беллами). «Самое выдающееся явление современной социально-политической жизни Америки, — писал в 1890 г. из США русский корреспондент, — составляет борьба мелкой буржуазии против централистических устремлений крупного капитала»44.

США потрясло крупнейшее за всю историю страны фермерское движение, пиком которого стал популизм. В 80-е годы началось и массовое рабочее движение, возник общенациональный профсоюзный центр — АФТ. В 90-е годы произошли первые серьезные столкновения пролетариата с корпорациями — Гомстедская (1892 г.) и Пульмановская (1894 г.) забастовки. Однако борьба рабочего класса носила экономический характер, АФТ проводила политику соглашательства с крупным капиталом, а самые угнетенные, неквалифицированные рабочие оставались неорганизованными. Инициаторами объединения всех демократических сил против монополий стали фермеры. В 1891 г. была создана популистская партия, программа которой включала национализацию железных дорог и средств связи, введение прогрессивного налога, рабочее законодательство, свободную чеканку серебра. Помимо фермеров, партию поддержали рабочие, средние городские слои. Популизм стал общенациональным, массовым политическим движением, первой в американской истории антимонополистической коалицией45. В начале XX в. инициатива в борьбе против монополий перешла к средним городским слоям.

Популизм, как и прогрессизм начала XX в., в основе своей был мелкобуржуазным, реформистским движением. Его участники выступали не против капитала вообще, а стремились улучшить, Демократизировать капитализм, приспособить его с помощью государственного законодательства к интересам мелкого бизнеса. Со времен Джефферсона эти движения представляли собой традиционную неантагонистическую оппозицию крупному собственничеству. Популизм роднит с предшественниками общая социальная основа — средние слои. Это обусловило преемственность лозунгов общественных движений XIX — начала XX в., всегда направленных против концентрации богатства и власти. Однако в конце прошлого века с изменением исторической ситуации появились и новые идеи. В отличие от сторонников Джефферсона и Джексона, ратовавших за государственное невмешательство в хозяйство, популисты настаивали на усилении роли государства, рассматривая его как средство борьбы против крупного капитала. Крах популизма — это крах мелкотоварной, аграрной Америки, мелкобуржуазного реформизма. Проблема монополий, ставшая в конце XIX в. национальной, привела к переориентации политических партий, складыванию новой партийной структуры. Хотя обе буржуазные партии, демократическая и республиканская, поддерживались крупным бизнесом, в избирательной кампании 1896 г. наметилась их социальная дифференциация: фермеры, независимые предприниматели голосовали в основном за кандидата в президенты от демократической партии У. Д. Брайана, прослывшего непримиримым врагом трестов. Республиканскую партию поддержал крупный капитал Северо-Востока, квалифицированные рабочие, афро-американцы. Победа республиканского кандидата У. Маккинли — свидетельство окончательного перехода политической власти в стране к крупному капиталу. Отношение к монополиям повлияло на формирование двух современных направлений буржуазной идеологии — консервативного, отстаивавшего строгое соблюдение свободной конкуренции и невмешательства в экономику, и либерального, представители которого добивались ограничения деятельности монополий с помощью государственного регулирования.

Уже с конца XIX в. правительство США проводило политику в интересах монополий, о чем свидетельствуют высокие протекционистские тарифы 90-х годов. Однако государство не могло не считаться и с представителями мелкого производства, пока еще внушительной экономической и социальной силой. В этом одна из главных причин политики государственных реформ на рубеже XIX и XX вв. Под влиянием народных масс американское государство также включилось в «поиски порядка», который сохранил бы свободу предпринимательства в условиях монополизации 46. Первыми такими мерами стали закон о междуштатной торговле 1887 г., призванный контролировать деятельность железных дорог, и антитрестовский акт Шермана 1890 г.47 Однако они оказались неэффективными, поскольку правительство с их помощью намеревалось лишь успокоить недовольство фермеров и мелких предпринимателей. «Поведение сената, — заявил о дебатах по антитрестовскому закону сенатор О. Платт, — но походило на честное приготовление билля по запрещению и наказанию трестов. Оно явилось лишь попыткой получить любой билль с подходящим названием, чтобы с ним обратиться к стране» 48.

Акт Шермана декларативно провозглашал запрещение трестов, но составлен был столь туманно, что возникла возможность для разного толкования. В XX в. его использовали не для запрещения, а для регулирования деятельности монополий. Политика правительства в отношении монополий представляла собой лавирование между интересами крупного и мелкого бизнеса.

Таким образом, переход США к монополистической стадии капитализма на рубеже XIX — XX вв., как ни в одной стране, сопровождался социальными конфликтами. Наиболее значительный среди них — столкновение мелкой буржуазии с крупным капиталом.»Монополистические объединения вытесняли независимого производителя и предпринимателя, традиционно многочисленных в Америке и игравших значительную роль в ее истории. Экономическая неоднородность районов, аграрность Юга и Запада еще более обострили противоречия в стране. В результате в США возникло сильное антимонополистическое движение, которое возглавили сначала фермеры, а позднее — средние городские слои.

• 1
  Куропятник Г. П. О пути развития капитализма в земледелии США в домонополистическую эпоху.— Новая и новейшая история, 1958, № 4; его же. Фермерское движение в США: от грейнджеров к Народной партии, 1-867—1896. М., 1971; Фурсенко А. А. Нефтяные тресты и мировая политика. 80-е годы — 1918 г. М.— Л., 1965; его же. Династия Рокфеллеров. JI., 1967; Аскольдова С. М. Начало массового рабочего движения в США (80-е гг. XIX в.). М., 1966; ее же. Формирование идеологии американского тред-юнионизма. М., 1976; Согрин В. В. Формирование антимонополистической идеологии в США в конце XIX в.— Вестник МГУ. История, 1970, № 3; Дементьев И. П. Идейная борьба в США по вопросам экспансии (на рубеже XIX—вв.). М., 1973; Супоницкая И. М. Антимонополистические выступления в США конца XIX в.— Американский ежегодник, 1974. М., 1974, ее же. Современная американская историография популизма.— Вопросы истории, 1986, № 6; История США, т. 2. М., 1985.
• 2
   British and Foreign Trade and Industry. London, 1908, p. 167, 169.
• 3
   Chandler A. D. The Visible Hand. Cambridge, 1977; Hounshell D. A. From the American System to Mass Production, 1800—1932. Development of Manufacturing Technology in the United States. Baltimore, 1984.
• 4
  12-th Census of the United States, v. 7. Washington, 1903, p. XXII, tabl. XVII.
• 5
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 311.
• 6
  Там же, с. 386.
• 7
   Гурвич И. Промышленная консолидация в Северо-Американских Соединенных Штатах,— Правда, М., 1904, № 9, с. 157.
• 8
   Корей Л. Дом Морганов. М.— Л., 1933, с. 162, 188.
• 9
   12-th Census, v. 7, p. LXXX—LXXXI; Final Report of Industrial Commission. Washington. 1901, p. 229.
• 10
   12-th Census, Statistical Abstract of the United States. Washington, 1901, p/187,
• 11
  Holmes G. M. Britain and America. London, 1976, p. 78.
• 12
   Clark V. S. History of Manufactures in the United States, v. 2. New York, 1919, p. 186.
• 13
  На это обратил внимание Н. Н. Болховитинов при обсуждении проблем промышленного переворота за «круглым столом» журнала «Новая и новейшая история».— Новая и новейшая история, 1984, № 2, с. 79.
• 14
   Historical Statistics of the United States (далее — HSUS). Washington, 1975, part 1, p. 22.
• 15
   12-th Census, v. 7, p. CIXXVI.
• 16
   12-th Census, v. 5. Washington, 1902,parti, p. 142—143; part 2, p. 62—92, 214, 342.
• 17
   Ibid., part 1, p. XXX; Easterlin R. A. Regional Income Trends, 1840—1950.— In: American Economic History. Ed. by S. E. Harris. New York, 1961, p. 528; tabl. I; Ransom R., SutchR. One Kind of Freedom. Cambridge, 1977, p. 194.
• 18
   Plantation Farming in the United States. Washington, 1916,J p. 26; Woodward С. V. Origin of the New South, 1877—1913. Baton Rouge, 1951, p. 179.
• 19
   12-th Census, v. 5, part 1, p. LXXVII, tabl. LXXII, p. 689—690.
• 20
   Ibid., p. LXXXVI.
• 21
   Блинов А. И. Период революционной диктатуры радикальных республиканцев во время Реконструкции США (1866—4868). Красноярск, 1960, с. 260—263; Иванов Р. Ф. В. И. Ленин о Соединенных Штатах Америки. М., 1965, с. 40—41.
• 22
   US Census of Agriculture, 1935. Washington, 1937, p. 137—138.
• 23
  Towne М. W., Rasmussen W. D. Farm Gross Product and Gross Investment in the 19-th Century.— In: Trends in the American Economy in the 19-th Century. Princeton, 1960, p. 261; HSUS, part 2, p. 898—899.
• 24
  Niemi A. N. United States Economic History. Chicago, 1975, p. 126.
• 25
  Parker W. Productivity Growth in American Grain Farming.— In: The Reinterpretation of American Economic History. New York, 1971, p. 181.
• 26
  Сборник статистико-экономических сведений no сельскому хозяйству России и иностранных государств. СПб., 1910, с. 81.
• 27
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 129.
• 28
  12-th Census, v. 5, part 1, p. XLIV.
• 29
  Ленин В. И. Тетради по аграрному вопросу. М., 1969, с. 490.
• 30
  12-th Census, v. 5, part 1, p. CXXV, tabl. CXX; p. LXXVII, tabl. LXXII; O’Brien P. K., Heath D., Keyder C. Agricultural Efficiency in Britain and France, 1815—1914.— The Journal of European Economic History, v. 6, 1977, № 2, p. 373.
• 31
  Kuznets S. Notes on the. Pattern of United States Economic Growth.— In: The Reinterpretation of American Economic History, p. 20—21; Chandler A. D. The Visible Hand. Cambridge, 1977, p. 498.
• 32
  Davis L. The Investment Market, 1870—1914,— The Journal of Economic History, v. 25, 1965, №3; HiggsR. Railroad Rates and the Populist Uprising.—Agricultural History, v. 44, 1970, № 3.
• 33
  Mayhew A. A Reappraisal of the Causes of Farm Protest in the United States, 1870—1900.— The Journal of Economic History, v. 32, 1972, № 2; Rome A. W. American Farmers as Entrepreneurs, 1870—1900.— Agricultural History, v. 56, 1982, № 1.
• 34
  12-th Census, v. 5, part 1, p. LXXVII, tabl. LXXII. Подробнее об этом процессе см. Куропятник Г. П. Фермерское движение в США, с. 61—85.
• 35
  12-th Census, v. 5, part 1, p. LXIV, tabl. LVIII.
• 36
   Кочеврин Ю. В. Малый бизнес в США. М., 1965, с. 157; Bell S. Productivity. Wayes and National Income. Washington, 1940, p. 10; Mills C. W. White Collar. The American Middle Classes. New York, 1964, p. 65.
• 37
   HSUS, part 1, p. 11.
• 38
   Chshman S. D. America in the Gilded Age. New York, 1984, p. 110. Об этнических процессах в США второй половины XIX в. см. Богина Ш. А. Иммигрантское население США 1865—1900 гг. Л., 1976.
• 30
  British and Foreign Trade and Industry, p. 16—17.
• 40
   Lebergott S. Labor Force and Employment, 1800—1910,— In: Output, Employment and Productivity in the United States after 1800. New York, 1966, p. 120, 122.
• 41
   HSUS, part 1, p. 127.
• 42
   Kuznets S. The Contribution of Immigration to the Growth of the Labour Force.— In: The Reinterpretation of American Economic History, p. 397.
• 43
   Врайс Д. Американская республика. M., 1890, с. 504.
• 44
  И. Г. Страничка из истории промышленных синдикатов,— Новое слово. М., 1897, № 10, с. 180.
• 45
  Согрин В. В. Указ. соч., с. 69.
• 46
   Wiebe R. Н. The Search for Order, 1877—1920. New York, 1967.
• 47
   О нем см. Жидков О. А. Антитрестовское законодательство в США. М., 1963; Супоницкая И. М. Возникновение антитрестовского законодательства в США.— Американский ежегодник, 1971. М., 1971.
• 48
   Congressional Record, v. 21, part III, p. 2731.