Плантация или ферма: Аграрное развитие Юга до Гражданской войны

В одном из рассказов У. Фолкнер описал, как фермеры горного Теннесси убили плантатора из Миссисипи, возвращавшегося с гражданской войны1. Отношения между южанами у писателя — непримиримый конфликт двух разных и враждебных миров. Между тем долгое время Юг представляли однородным — рабовладельческим, плантационным. Таков он в работах первого профессионального историка региона У.Б. Филлипса2. Правда, в 1940-е годы исследователи во главе с профессором Вандербильтского университета Ф. Оусли доказали: на Юге, как и на Севере, всегда численно преобладали мелкие фермы, и отсюда сделали вывод о демократическом характере общества Юга, что, однако, сразу вызвало возражения3. Этот вопрос до сих пор обсуждается в американской историографии, которая в последние десятилетия особенно внимательна к изучению фермерского хозяйства4. Цель настоящей статьи — выяснить экономическую роль плантаций и ферм на довоенном Юге, а также специфику аграрной эволюции региона.

В отличие от Севера, где «от центрального Нью-Йорка до Великих равнин замечательно однородные условия»5, Юг разнообразнее по природе. Для всего региона характерен теплый субтропический климат с мягкими зимами и знойным летом, что позволяет выращивать плантационные культуры. Но колебания температуры в различных районах весьма значительны. Климат верхнего Юга прохладнее. Среднеянварская температура в северном Миссури около -4°, количество морозных дней, как и в Аппалачских горах, доходит до 120 в году, а вегетационный период длится 6 месяцев. На побережье Мексиканского залива, на глубоком Юге, с короткой теплой зимой, редкими морозами, жарким и влажным летом, вегетационный период длится 9 месяцев. Среднеянварская температура в северной Флориде +10°, в южной Флориде субтропики переходят в тропический климат6. С климатическими различиями связаны и различия в плантационных культурах: верхний Юг пригоден для производства табака, конопли, нижний — для хлопка, сахара, риса.

Юг неоднороден и по рельефу: береговые низменности, протянувшиеся вдоль Атлантического океана и Мексиканского залива шириной до 300 км, сменяются холмистым Пидмонтом, который переходит в Южные Аппалачи. Поэтому в каждом штате, помимо.низменных, плантационных районов, существовали фермерские, не пригодные для плантационных культур (горные, холмистые, лесные, песчаные). Их называли «верхними» или «отдаленными» районами (upcountry, backcountry). Соотношение фермерских и плантационных районов определяло лицо штата.

Перед гражданской войной 15 рабовладельческих штатов Юга делились по природе и социально-экономическому развитию на 7 штатов верхнего Юга (Делавэр, Мэриленд, Миссури, Кентукки, Северная Каролина, Вирджиния, Теннесси) и 8 штатов нижнего Юга (Джорджия, Южная Каролина, Миссисипи, Луизиана, Арканзас, Техас, Флорида)7. Но даже субрегионы не были однородными: штаты отличались той ролью, которую играло в них плантационное хозяйство. Степень « плантационности» мы определяем долей рабов в населении штата, долей плантаторов среди рабовладельцев, количеством латифундий (1 тыс. и более акров). По этим показателям каждый субрегион можно разделить еще на две группы (см. таблицу): 1) 4 фермерских штата верхнего Юга, так называемые пограничные: Делавэр, не имевший плантаторов и плантаций, отчего иногда его относят к Северу; Мэриленд, Кентукки, Миссури. В них доля рабов не достигала 20%, а плантаторов — 6% среди рабовладельцев и было наименьшее число латифундий. 2) 3 смешанных фермерско-плантационных штата верхнего Юга: Северная Каролина, Вирджиния, Теннесси, где доля рабов не превышала трети населения, а плантаторов— 12% рабовладельцев. 3) 3 смешанных плантационно-фермерских штата нижнего Юга: Арканзас, Техас, Флорида — «новые» штаты, где плантационная система находилась еще в становлении (доля обработанных земель в Техасе — 10%), а потому невелико число латифундий и плантаторов. 4) 5 плантационных штатов нижнего Юга: Джорджия, Южная Каролина, Алабама, Миссисипи, Луизиана — основа всей плантационной системы Юга, где доля рабов составляла 40—50% населения (в Миссисипи и Южной Каролине рабы по численности превышали белое население), наибольший удельный вес плантаторов и количество латифундий.

Плантационные культуры с круглогодичным циклом сельскохозяйственных работ в американских условиях дефицита рабочих рук потребовали принудительного труда сначала завербованных из Англии, затем рабов. Фермерские культуры (пшеница, кукуруза) с сезонным сельскохозяйственным циклом привели к укреплению, как и на Севере, семейной фермы. Рабовладельческая плантация и семейная ферма представляют институты различных социальных систем. Мелкая земельная собственность — фундамент общества с широким средним слоем и политической демократией подобно Северу, где семейная ферма стала системообразующим фактором. Крупное плантационное землевладение с неизбежностью приводит к социальной поляризации и политической олигархии. В соединении семейной фермы и рабовладельческой плантации — основа социально-экономического и культурного дуализма Юга. Именно крупное землевладение (в 1860 г. здесь находилось 85% всех латифундий США8) и рабство сыграли решающую роль в развитии Юга, сделав его качественно иным, чем вся остальная страна.

Плантацией первоначально называли самую первую английскую колонию — Вирджинию, принадлежавшую акционерам Лондонской компании. Позднее землю разделили, передав в частное владение, которое также именовалось плантацией. В американской историографии нет точного определения плантации. Цензы XIX в. все хозяйства называли фермами, давая их общую статистику. Правда, 7-й ценз 1850 г. подсчитал плантации, приняв за критерий размер производства плантационных культур: более 5 кип хлопка, более 20 тыс. фунтов неочищенного риса, 3 тыс. и более фунтов табака. Позднее было признано, что при таком критерии в разряд плантаций попало много ферм9. 8-й ценз 1860 г. назвал плантаторами рабовладельцев, имеющих 20 и более рабов, с чем позднее согласилось большинство историков. Ф. Оусли включил в критерий количество рабов и количество земли, отнеся к плантаторам владельцев более 10 рабов и 500 акров земли10.

Семейную ферму и плантацию отличают не только количественные показатели, но и структура производства, его цели. Фермер производил в основном продукты питания для себя, продавая излишки на рынке, т.е. вел натуральное или мелкотоварное хозяйство, тогда как рабовладельческая плантация, также снабжавшая себя продовольствием, выращивала плантационные культуры для рынка, представляя крупное товарное производство. Существенна и разница в характере труда: фермер сам со своей семьей трудился на поле, плантатор использовал труд рабов. Важное дополнение к определению плантации внес У.Б. Филлипс. Ферма, писал он, перерастает в плантацию, когда ее владелец не может совмещать свой труд на земле с управлением хозяйством11. Это обычно происходило, когда в хозяйстве было занято 20 и более рабов. Такого определения плантатора мы и будем придерживаться. Крупный плантатор — владелец 50 и более рабов, как правило, нанимавший управляющего. Хозяйство, использовавшее до 10 рабов, являлось рабовладельческой фермой. Плантационная рабовладельческая система в США прошла два этапа развития. Первый этап (до XIX в.) был связан с эрой меркантилизма и торгового капитала, когда господствующую роль играли табачные плантации Вирджинии, Мэриленда, Северной Каролины. Второй этап начался с промышленным переворотом, сделавшим хлопок — сырье для текстильной промышленности — ведущей культурой. Само массовое производство хлопка стало возможным только с изобретением хлопкоочистительной машины Уитни (1793 г.), что превратило хлопковые плантанции в крупное товарное производство. С распространением хлопка центр плантационного хозяйства переместился с верхнего Юга на нижний.

7-й ценз 1850 г. дал следующую структуру плантационного рабовладельческого хозяйства12. В 14 штатах Юга, кроме Делавэра, где не было плантаций, насчитывалось 101 335 плантаций. 73% из них (74 031) составляли хлопковые, находившиеся в 12 штатах, причем 83% их сосредоточивались в 5 штатах: Алабаме, Луизиане, Миссисипи, Джорджии, Южной Каролине — основы хлопкового пояса. На втором месте по численности — табачные плантации (15 745) — 15,5% всех плантационных хозяйств, которые находились в Кентукки, Вирджинии, Теннесси, Мэриленде. Третье место занимали плантации конопли — 8327, или 8,2%, ведущие производители: Миссури, Кентукки. Самые немногочисленные плантации— сахарные— 2681, или 2,6%, находившиеся в Луизиане и Флориде, а также рисовые— 551, или 0,5%, большей частью в Южной Каролине. Плантационные культуры выращивались в основном рабами, чье распределение в сельском хозяйстве примерно соответствовало доле в нем самих плантационных культур. В 1850 г. в сельском хозяйстве Юга было занято 2,8 млн. рабов, из них 73% в производстве хлопка, 14 — табака, 6 — сахара, 5 — риса, 2% — конопли13.

Плантационная система верхнего и нижнего Юга существенно отличалась сельскохозяйственными культурами, характером производства. Первые эксперименты с табаком проводились в Вирджинии с 1612 г., а в 1617 г. он стал уже главным экспортным товаром колоний. Накануне войны за независимость вывоз табака составил 55 млн фунтов14. Прибыль от него значительно превышала прибыль от пшеницы: стоимость среднего урожая пшеницы на 1 акр составляла 10—12 долл., а табака — 54 долл. Культура табака требовала особого ухода и внимания, от чего зависело его качество. Поэтому рабы на табачных плантациях получали индивидуальное задание. Обычно одному рабу давали всего 2—3 акра, тогда как хлопка — 8—10 акров, пшеницы — 20 акров15. Табак долгое время выращивали на плантациях, но позднее убедились, что его производство доходнее и эффективнее на мелких плантациях и фермах. В 1850 г. в табачных районах Вирджинии и Северной Каролины свыше половины табака (52%) выращивалось на плантациях с 10—12 рабами16. Их владельцы также работали на полях вместе с рабами.

Небольшими по размеру (до 50 акров) были и плантации конопли, чье производство значительно выросло с расширением хлопководства, так как из конопли делали корзины, веревки для упаковки хлопка, а также одежду для рабов. Выращивание конопли — грязная, трудоемкая работа, целиком легла на плечи рабов. Именно конопля способствовала укреплению в Кентукки рабства. Но она не требовала к себе такого внимания, как табак, а потому на конопляных плантациях было занято небольшое; число рабов.

Перед гражданской войной в штатах верхнего Юга преобладали мелкие плантации и фермы. В 1860 г. в 4 пограничных штатах (Делавэр, Мэриленд, Кентукки, Миссури) 50—80% рабов находились на фермах, имевших до 10 рабов, и трудились вместе с хозяином17. Рабство здесь относительно «мягче», чем на нижнем Юге, как заметил Ф. Дуглас, видный общественный деятель, проведший детство и юность невольником в Мэриленде. Ф. Олмстед, северянин-журналист, путешествуя в 1850-е годы по Югу, сообщал, что рабы Вирджинии, Северной Каролины лучше одеты и лучше выглядят, чем рабы Южной Каролины18. Итак, «экономическая логика табачного производства сделала табачное общество одновременно частью рабовладельческого Юга и в то же время отличным от него»19.

В 1803 г. экспорт хлопка впервые превысил экспорт табака20. С ним на Юге началась новая эра плантационного рабовладельческого хозяйства. За 1794—1804 гг. производство хлопка выросло в 8 раз, а с 1810 г. и вплоть до гражданской войны оно удваивалось каждые десять лет, кроме 1840-х годов, когда произошло падение цен на хлопок. В 1860 г. Юг, став мировым лидером, производил 2/3 мирового хлопка, который составлял половину национального экспорта21.

Хлопковый пояс протянулся от Северной Каролины, юго-восточного Миссури, западного Теннесси через весь нижний Юг до восточного Техаса, занимая площадь около 400 тыс. кв. миль. Но центром производства хлопка являлись плодородные районы аллювиальных почв вдоль реки Миссисипи, где находилось наибольшее количество плантаций и рабов. Хлопок, как и табак, выращивался и на плантациях и на фермах. На его производстве в 1850 г. было занято 800 тыс. рабов и 100 тыс. белых22. Наиболее эффективным считались крупные плантации размером не менее 400 акров. У плантаций находилось от половины до 2/3 производства хлопка23.

Сахар и рис в отличие от табака и хлопка выращивали преимущественно на плантациях. Из 1980 крупных плантаций, имевших 100 и более рабов, около трети — сахарные и рисовые24. Их владельцы были самыми богатыми людьми не только США, но и мира. Эти плантации являлись наиболее капиталоемкими, прибыльными, с высокой концентрацией богатства. В рисовых графствах у 5% самых крупных плантаторов сосредоточивалось 42,2% всех рабов, в сахарных районах— 40,3%, тогда как у 5% самых крупных хлопковых плантаторов — 31,4% рабов, у табачных — 27,2%25.

95% сахара производилось в южной Луизиане. В 1860 г. средний размер сахарной плантации составлял 500 акров обработанной земли и 75 рабов. В 50-е годы в сахарном производстве происходило усиление крупных плантаций (500 и более акров) и сокращение мелких ферм до 100 акров: доля первых выросла вдвое, составив 40,1%, вторые сократились вдвое, до 15,9%26. Сахарные плантации являлись не только сельскохозяйственными предприятиями, но и промышленными, занимаясь переработкой сахарного тростника на небольших заводах. Переход от использования на них лошадиной силы к паровым двигателям сделал наиболее эффективными крупные плантации. В 1860 г. 2/3 плантаторов использовало на своих заводах паровые двигатели, производя 65—70% сахара27. С этим связана самая высокая капиталоемкость сахарных плантаций, доходившая до 350 тыс. долл., на крупных.

Изучение плантационного хозяйства Юга заставляет усомниться в распространенном тезисе о его экономической отсталости, невозможности технического прогресса при рабстве28. Да, основу плантационной системы составлял тяжелый ручной труд рабов. Но нельзя забывать, что плантационное рабство находилось в американской буржуазной цивилизации. Плантаторы были прежде всего предпринимателями и заботились о повышении эффективности своего хозяйства, используя самую современную технологию, получая ее с Севера, что видно на примере сахарных плантаторов, быстро перешедших от применения лошадиной силы к паровым двигателям на своих заводах. Таков и самый богатый плантатор Северной Каролины Поль Камерон, владевший четырьмя плантациями и 900 рабами. Только в 50-е годы он увеличил капиталовложения в механизацию в 6 раз (с 1,5 до 9 тыс. долл.). Камерон купил 4 плуга Маккормика, сенокосилку, молотилку, сепаратор. В его имении находились кузнечные цеха, мельницы, винокуренные заводы29. Это целый производственный комплекс, который почти полностью себя обслуживал всем необходимым. Камерон не является единичным примером. Таких, как он, было немало на довоенном Юге.

Итак, плантации занимали решающие позиции в производстве плантационных культур, выращивая основную часть сахара и риса, до 2/3 табака и хлопка. В 1860 г. на плантациях работала половина всех рабов, занятых в сельском хозяйстве30. В последние десятилетия до гражданской войны шел процесс экономического усиления плантаторов, что особенно характерно для хлопкового пояса. За 1850—1860 гг. удельный вес крупных плантаций (500 и более акров) снизился с 5,9 до 5,3%, а доля принадлежащей им земли возросла с 34,4 до 37,8%31. Крупные плантаторы Луизианы, составляя четверть процента населения штата, владели почти половиной рабов и производства хлопка, 76% производства сахара, 42% обработанной земли. В их руках сосредоточивалось 35% богатства штата32.

Однако не менее внушительны позиции ферм на Юге. Фермеры доминировали не только в населении региона, но и среди рабовладельцев, составляя 70—90% от их числа на верхнем Юге и 60—70% на нижнем33. Им принадлежала половина рабов и большая часть земли. Даже в хлопковом поясе у плантаций находилось немногим более трети обрабатываемой земли. Среди фермеров Юга, как и Севера, преобладали землевладельцы.

Нельзя забывать, что Юг был перед гражданской войной ведущим производителем, помимо плантационных, еще и фермерских культур. На его долю приводилось свыше половины производства кукурузы, 4/5 гороха и бобов, около 30% пшеницы, более половины рогатого скота, и птицы, свыше 60% свиней. Причем 80% фермерской продукции, за исключением кукурузы, производили штаты верхнего Юга34. Фермерские культуры по стоимости превышали плантационные. В 1855 г. стоимость урожая кукурузы составляла 209 млн. долл., хлопка — 136 млн., а стоимость пшеницы равнялась стоимости табака, риса, сахара, вместе взятых35.

Самыми многочисленными были мелкие фермы до 100 акров. Однако фермы Юга неоднородны: семейные, рабовладельческие, капиталистические; производители фермерских и плантационных культур. В фермерских районах они ближе по структуре хозяйства фермам Севера и Запада, но из-за неразвитости внутреннего рынка, путей сообщения, малочисленности городов фермеры вынуждены были вести натуральное хозяйство. Строительство железной дороги радикально меняло ситуацию, способствуя росту городов, переходу фермерства к товарному производству, как это случилось в западной части верхней Джорджии в 1850-е годы, где сразу началось сокращение производства фермерских культур и рост производства хлопка36.

Если на верхнем Юге типичной фигурой являлся фермер-нерабовладелец, то на нижнем Юге — фермер-рабовладелец. В хлопковом поясе рабовладельческие фермы составляли 60% ферм в 1850 г. и 50% в 1860 г.37 Рабовладельческая ферма существенно отличалась от семейной. Она, как правило, была товарным хозяйством, производя плантационные культуры и ориентируясь на рынок. Ее хозяин владел не только землей, но и рабочей силой, был « трудовладельцем», что позволяло фермеру иметь досуг, освободить от тяжелых полевых работ членов своей семьи. Средняя рабовладельческая ферма на хлопковом Юге была в 5 раз богаче нерабовладельческой, что характерно и для верхнего Юга. В Кентукки, где 84% рабовладельцев — фермеры, имевшие до 10 рабов, средняя стоимость рабовладельческой фермы почти в 8 раз превышала стоимость нерабовладельческой38. Рабовладельческая ферма по сути близка плантации, являясь промежуточным звеном между нею и семейной фермой. Многие сыновья плантаторов начинали с нее. Поэтому она представляла часть плантационной системы.

Неоднородность ферм, присутствие трех видов хозяйства делают невозможным ответ на вопрос, что преобладало на Юге: плантации или фермы? Необходимо уточнить его: преобладало ли плантационное рабовладельческое хозяйство, в которое входили плантации и фермы или семейная ферма? Ответ на такой вопрос очевиден: на Юге первенствовало плантационное рабовладельческое хозяйство, которое определяло всю социально-экономическую систему региона. Г. Райт справедливо заметил, что водораздел на Юге проходил не между плантатором и фермером, а между рабовладельцем и нерабовладельцем. Рабовладельцам в хлопковом поясе принадлежало 90—95% сельскохозяйственного богатства39. В штате Миссисипи у них в 1860 г. 87,6% обрабатываемых земель, 93% хлопка, 86,6% кукурузы40. Даже на фермерском верхнем Юге господство рабовладельцев неоспоримо. В том же Кентукки они, составляя четверть всех белых семей, владели перед гражданской войной 60% обработанной земли, 70% стоимости ферм, около 2/3 пшеницы и живого скота, 95% конопли, более половины кукурузы и табака41.

Несмотря на свою многочисленность, семейные нерабовладельческие фермы, встроенные в качественно иную по сравнению с Севером социально-экономическую систему с крупным землевладением и рабством, не могли играть лидирующей роли в экономике и обществе Юга. Плантационное рабовладельческое хозяйство, самообеспечивающееся и ориентированное на внешний рынок, задерживало развитие промышленности, городов, внутреннего рынка региона, а вместе с этим превращение ферм в товарные. Вынужденное вести натуральное и мелкотоварное хозяйство фермерство Юга не могло стать процветающим социальным слоем.

С колониальных времен между фермерами и плантаторами шла борьба. В Англии в пору огораживания «овцы пожирали людей», на Юге рабство пожирало свободных фермеров— «йоменов», как их называли там42. Плантаторы скупали самые плодородные земли, заставляя фермеров перебираться в районы, не пригодные для плантаций, иди уходить на Запад. Перед гражданской войной во всех штатах шел абсолютный и относительный рост плантаторов среди рабовладельцев и сокращалась доля мелких рабовладельцев (фермеров), владевших до 10 рабов, а в штатах верхнего Юга (Делавэре, Мэриленде, Кентукки и Вирджинии) снижалась их численность43.

В сравнении с Севером, на Юге всегда было больше безземельных. В конце XVIII в. они составляли 40% населения44. Позднее их доля несколько сократилась, но все-таки осталась значительной, доходя до трети в середине XIX в. На верхнем Юге безземельных было 35% белого населения в 1850 г., 30% — в 1860 г. В Теннесси около половины всех нерабовладельцев не имели земли в 1850 г., через десятилетие — 42%45. Среди безземельных — арендаторы, сельскохозяйственные рабочие, скваттеры, пастухи. Но большую часть — до половины в Теннесси, Джорджии — составляли арендаторы.

До недавнего времени аренда на Юге до гражданской войны была мало изученной, так как арендаторы не включались в цензы. Даже такой тщательный исследователь, как Г. Райт, не учел их долю в хлопковом поясе, приняв всех фермеров за владельцев, хотя, но подсчетам Д. Уинтерса, арендаторов было около 10%46. Историки Ф. Боуд и Д. Джинтер в работе, посвященной аренде в Джорджии, установили, что ее уровень колебался в различных графствах штата от 3,4 до 42,6% хозяйств. Она ниже в старых хлопковых районах и выше в новых, а также в верхних фермерских, где составляла от 20 до 40% ферм47. Историки полагают, что довоенному Югу были уже хорошо известны все формы аренды вплоть до кропперства, которые широко распространились после гражданской войны. Единственное свидетельство кропперства было обнаружено в судебных записях Северной Каролины за 1837 г., где кроппер рассматривался как нанятый землевладельцем без права на урожай. С. Хан нашел контракты на денежную аренду и испольщину в двух графствах Джорджии48.

Примером арендатора может служить Джеймс Беннит из Северной Каролины. Долгие годы он арендовал ферму на Пидмонте, выращивая хлопок и постоянно влезая в долги. Только в 1846 г., почти в сорокалетием возрасте, Беннит наконец смог купить участок земли в 325 акров в графстве Оранж около г. Хиллсборо. Через 8 лет он выплатил кредит, продав часть земли (133 акра). Чтобы обезопасить семью от колебаний рынка и быть независимым, фермер перешел от хлопка к производству кукурузы, овса, овощей и фруктов, продавая половину урожая. За 1850-е годы стоимость его фермы удвоилась49.

Д. Уинтерс, исследовав аренду в нескольких графствах в Теннесси, пришел к мысли, что и на Юге, как на Севере, аренда играла положительную роль: она давала доступ к земле неимущим, позволяя скопить деньги на ее покупку. Здесь тоже действовала так называемая сельскохозяйственная лестница. Арендаторами обычно были люди до 40 лет, переходившие потом на более высокую ступеньку — владения землей. В 1860 г. в 4 графствах Теннесси из 15,1% оставшихся с 1850 г. и не сменивших места жительства 73,8% стали землевладельцами. В верхних районах Джорджии, по подсчетам Хана, из 33% оставшихся арендаторов 60% купили землю50.

Приведенные данные свидетельствуют о мобильности не только вертикальной, но о высокой горизонтальной. Ведь в обоих случаях прежнее место жительства покинуло, так и не добившись успеха, 85 и 65% арендаторов. Отсюда можно сделать вывод, что удача сопутствовала далеко не всем и что на довоенном Юге горизонтальная мобильность все-таки преобладала над вертикальной. Эта тенденция еще более усилится после гражданской войны.

Последние предвоенные десятилетия с очевидностью показали, два субрегиона Юга — верхний и нижний — двигалась в разных направлениях. С XVIII в. приатлантические штаты страдали от эрозии земли из-за сильных дождей, разрушивших верхний слой, а также от истощения почв под плантационными культурами. Табак давал хороший урожай только первые два года. Через четыре года плантаторы забрасывали землю, переходя на новые участки дальше на Запад: от прибрежной равнины на Пидмонт, в Кентукки. Сокращение посевных площадей под табаком вызвало депопуляцию в Вирджинии, Северной Каролине, Мэриленде, миграцию населения на Запад. Однако с 1820-х годов в этих штатах начался процесс, названный историком Э. Кревеном «аграрным возрождением»51. Он выразился в изменении структуры сельского хозяйства, его диверсификации: сокращении производства табака и росте фермерских культур (пшеницы, кукурузы), животноводства, использовании машин и удобрений. Доля табака в хозяйстве Мэриленда сократилась с 90% в 1747 г. до 14% в 1859 г.52, что приводило к снижению роли плантационного хозяйства и рабства, превращению штата из плантационного в фермерский. В Северной Каролине в 1860 г. лишь в 6 графствах выращивали табак, что объясняется также конкуренцией с табачными районами Кентукки. Даже в плантационной восточной части этого штата под плантационными культурами было занято перед гражданской войной всего 8,5% площадей, остальное — под фермерскими53.

Аграрии верхнего Юга стали широко использовать ротацию культур, удобрения. В Вирджинии возник новый тип хозяйства — сочетание табака, пшеницы и клевера. Большую роль в популяризации агрономических знаний сыграл общественный деятель, агроном и редактор журнала «The Farmer’s Register» Эдвин Раффин из Вирджинии. В 1840— 1860-е годы на Юге издавалось много журналов по сельскому хозяйству («The American Farmer», Baltimore; «The Southern Agriculturist», Charlston, «The Farmer’s Journal», Raleigh, North Carolina). Они рассказывали о новшествах агрономии, делились опытом лучших передовых хозяйств, давали советы фермерам. Как об образце интенсивного хозяйства журнал « The Farmer ’ s Journal » рассказал о плантации Панола в графстве Эджкомби Северной Каролины, где из 908 акров земли было 600 акров культивированной. Основная ее часть поровну распределялась между хлопком и кукурузой. Благодаря удобрению владельцы получали урожай в два раза больший, чем без него. На плантации было занято 34 раба и 20 мулов. Сельскохозяйственные работы продолжались круглый год: начинались в январе распашкой плугом и кончались в декабре завершением сбора урожая54.

В 1840-е годы стали возникать сельскохозяйственные общества в графствах, штатах, а в 1841 г. появилось Национальное сельскохозяйственное общество. К 1856 г. в США действовало 912 подобных местных организаций, из них 165 на Юге55. На ежегодном собрании общества содействия сельскому хозяйству графства Оранж, Северная Каролина, в 1854 г. выступал с докладом крупнейший плантатор Поль Камерон. Он дал анализ аграрного развития штата и убеждал в необходимости продолжать усилия по улучшению почв, диверсификации сельского хозяйства, развитию промышленности и железных дорог56. Знаток агрономии, П. Камерон отказался от практики своих предков — истощения земли. Он ввел севооборот, глубокую вспашку, использовал удобрения, внимательно следил по прессе за нововведениями в сельском хозяйстве. Помимо хлопка и табака, в его имениях выращивали кукурузу, пшеницу, овес, лен, рожь, овощи, разводили крупный рогатый скот57.

В результате интенсификации сельского хозяйства, перехода от плантационных культур к фермерским в штатах верхнего Юга снижались средний размер земельных участков (в Северной Каролине, к примеру, за 1850—1860 гг. с 369 акров до 316 акров), доля плантационных культур; вместе с этим сокращался удельный вес в населении рабов, рабовладельцев, а в некоторых штатах и их численность (см. табл.). Иными словами, на верхнем Юге происходило ослабление позиций плантационного рабовладельческого хозяйства, и они все более сближались по экономической структуре с Севером.

Снижение экономической роли рабства при высокой цене на рабов, вынуждало рабовладельцев верхнего Юга продавать их на нижний Юг или эффективнее использовать, отчего распространялся найм рабов. В то же время увеличивалось число отпущенных на свободу. В Мэриленде за 1831—1845 гг. было освобождено 2988 рабов, или по 200 человек в год. Доля свободных черных составляла в 1850 г. 88,8% черного населения в Делавэре и 45,3% в Мэриленде, где перед гражданской войной находилось самое большое число свободных черных Юга. Эти факты позволили современной исследовательнице Б. Филдс сделать вывод о постепенном умирании рабства в Мэриленде58. Впрочем, этот процесс отчетливо видели и современники. «Давайте не будем скрывать от себя правды, — писал в 1845 г. Джон Кэри, — Рабство в Мэриленде несовместимо дольше с прогрессом. Это мертвый груз и даже хуже. Оно превратилось в разорительную болезнь, ослабляющую жизненные силы». Кэри считал, что только диверсификация остановит миграцию населения из штата, убеждал в успешности выращивания табака свободным трудом.59

Ослабление позиций рабства на верхнем Юге осознавали и на нижнем Юге. «Для верхнего Юга, — заметил чарльстонский «Мерк у- рий», — рабство — дело удобства, а не необходимости. Они могли бы жить и без рабства. Для нас этот институт жизненно необходим»60. Особую роль штатов верхнего Юга объяснил известный писатель из Балтимора Джон П. Кеннеди в памфлете, написанном накануне гражданской войны. В силу географического положения эти штаты одинаково связаны с Севером, Югом и Западом. Но их интересы «несовместимы с интересами других секций Юга», поскольку основная тенденция почти всех штатов верхнего Юга состоит в «увеличении свободного труда благодаря иммиграции и постепенном сокращении рабского»61. Писатель был уверен, что без верхнего Юга невозможно создание конфедерации рабовладельческих штатов и что их позиция станет решающей в конфликте Севера и Юга, как решающим был их удельный вес на Юге. Они первенствовали в регионе по численности населения и в экономике, лидируя по общему объему сельскохозяйственного производства, в индустриализации, урбанизации. Только три штата верхнего Юга, вступившие в войну против Севера (Вирджиния, Северная Каролина, Теннесси), составили почти половину белого населения Конфедерации и производили значительно больше продовольствия, поголовья скота, промышленной продукции, чем остальные ее штаты62. Поэтому неудивительна та борьба, которая разгорелась между Севером и нижним Югом за штаты верхнего Юга, как неудивительна позиция самих штатов верхнего Юга вплоть до начала военных действий боровшихся за сохранение Союза.

Если верхний Юг добился ощутимых результатов в интенсификации сельского хозяйства перед гражданской войной, то развитие 8 штатов нижнего Юга пошло по иному пути. Они также страдали от эрозии, истощения почв, а приатлантические штаты — от конкуренции западных. По подсчетам редактора журнала « Southern Cultivator », в 1858 г. 40% культивированных под хлопком земель было истощено63. Особенно тяжелая ситуация сложилась в Южной Каролине, которая в начале XIX в. производила половину хлопка США, но к 1830 г. потеряла первенство, перешедшее к новым штатам Запада (Миссисипи, Алабама, Луизиана). Из-за миграции населения на Запад штат потерял за

1820—1860-е годы более 200 тыс. человек, что отразилось на его политическом влиянии: число конгрессменов от него снизилось с 9 до 4 за 1840—1860 гг.64 Вот почему Южная Каролина, имевшая самую сильную плантаторскую элиту (доля плантаторов среди рабовладельцев — 19,8%), стала инициатором южного сепаратизма.

Аграрные реформаторы и здесь выступали за диверсификацию. Автор одной из статей в ведущем журнале региона « De Bow ’ s Review » призывал плантаторов сократить на четверть площади под хлопком, чтобы сеять пшеницу, кукурузу, заниматься животноводством65. Одна ко никаких структурных изменений в сельском хозяйстве нижнего Юга не произошло. Молодые западные штаты только наращивали прибыльное хлопководство и не намерены были от него отказываться. Немаловажным обстоятельством, препятствующим развитию смешанного хозяйства, был влажный субтропический климат, неблагоприятный для роста пшеницы, кормовых трав, а значит, молочного животноводства, что обрекало приатлантические штаты на стагнацию. Лишь в XX в. высокие технологии и большие капиталовложения позволят решить эту проблему66.

В результате нижний Юг все более превращался в монокультурный, плантационный субрегион. В отличие от верхнего Юга здесь продолжали расти средний размер земельного участка, доля рабов и рабовладельцев в населении (см. табл.), происходило усиление экономических позиций плантаторов за счет мелких фермеров. В хлопковом поясе удельный вес 50% самых мелких производителей хлопка за 50-е годы упал с 5,3 до 4%, а в производстве сахара доля мелких ферм (до 100 акров) сократилась вдвое67. Экономическая роль плантаторов возрастала и в новых хлопковых штатах. В Хэррисоне, ведущем хлопковом графстве восточного Техаса, доля плантаторов в населении выросла в 50-е годы с 8,6 до 14,2%, а в производстве хлопка — с 51 до 62,4%. В то же время удельный вес фермеров-рабовладельцев увеличился в населении с 33,8 до 39,8% и снизился в производстве хлопка с 23,3 до 16,8%, а во владении рабами с 23,5 до 16,3%. Плантаторам принадлежало в 1860 г. 63,1% рабов68. На Юге происходило перемещение рабов с верхнего субрегиона в нижний и сосредоточение их у крупных плантаторов. В 1860 г. в штатах нижнего Юга находилось 61,3% всех рабов и около 70% латифундий и плантаторов69. Нижний Юг стал оплотом плантационного рабовладельческого хозяйства. Таким образом, два субрегиона Юга все дальше уходили друг от друга в своем развитии: верхний Юг сближался с Севером, включаясь в общенациональную рыночную экономику; нижний Юг, нацеленный на внешний рынок, оставался на позициях секционализма. Иными словами, внутри Юга был свой собственный «Север» и «Юг», между которыми назревали противоречия, что связано с особенностями аграрного развития региона.

Югу равно не подходит ни модель У. Филлипса — чисто плантационного региона, ни модель Ф. Оусли — фермерского, хотя верхний Юг был ближе ко второй, а нижний — к первой модели70. Его отличительная черта — аграрный дуализм, который дает сложную и противоречивую картину разнонаправленного развития. Американский Юг представлял собой своеобразную пограничную зону, где соединились два различных пути аграрной эволюции: североамериканский фермерский и латиноамериканский латифундиальный. Причем их граница проходила не только по середине самого Юга, деля его на два субрегиона, но даже внутри каждого штата. Борьба между Севером и Югом обнажила внутренний конфликт Юга (между верхним и нижним Югом, между плантационными и фермерскими районами внутри штатов). Этот внутренний конфликт, который продолжался и после гражданской войны, — его пиком стал популизм — был мастерски изображен в рассказе У. Фолкнера.

Гражданская война привела к расколу Юга: 4 пограничных штата (Делавэр, Мэриленд, Кентукки, Миссури), а также горная западная часть Вирджинии, постоянно конфликтовавшая с плантационными районами, перешли на сторону Севера, подтвердив тем приверженность фермерскому пути развития. Другие три штата верхнего Юга (Вирджиния, Северная Каролина, Теннесси) вступили в Конфедерацию, но оказались «конфедератами без охоты», сопротивляясь ее политике. Теннесси, разделенный на восточную фермерскую и западную плантационную части, дал самое большое число добровольцев в армию Союза71.

• 1
  Фолкнер У. Нагорная победа // Собр. соч.: В 6 т. М., 1987. Т. 6. Перевод названия неудачен, так как не передает смысла рассказа. “ Mountain Victory ” — это победа горных фермерских районов над низменным плантационным Югом.
• 2
  Phillips U. В. American Negro Slavery. N.Y., 1929; Idem. Life and Labor in the Old South. N.Y., 1929.
• 3
  Owsley F.L. Plain Folk of the Old South. Baton Rouge, 1982 (repr. 1949). P. 134—141; Clark B.H. The Tennessee Yeomen, 1840—1860. N.Y., 1971 (repr. 1943); Weaver H. Mississippi Farmers. Nashwille, 1945; Linden F. Economic Democracy in the Slave South // Journal of Negro History. 1946. Vol. 31, N 2. P. 140—189.
• 4
  Bonner J.C. Plantation and Farm; The Agricultural South // Writing Southern History / Ed. by A.S. Link, R.W. Patrick. Baton Rouge, 1965; Interpreting Southern History / Ed. by J.B. Boles, E.Th. Nolen. Baton Rouge, 1987. P. 48—77. Genovese E.D. Yeoman Farmers in a Slaveholders’ Democracy// Agricultural History. (Далее: AH). 1975. Vol. 49, N 2. P. 331— 342; Hahn S. The Roots of Southern Populism. N.Y., 1983; Ford L.K. Jr. Origins of Southern Radicalism: The South Carolina Upcountry, 1800—1860. N.Y., 1988.
• 5
  Parker W.N. From Northwest to Midwest: Social Basis of a Regional History // Essays in 19th Century Economic History: The Old Northwest / Ed. by D.C. Klingman, R.K. Vedder. Athens, 1975. P. 9.
• 6
  Milliards. В. Atlas of Antebellum Southern Agriculture. Baton Rouge, 1984. P. 13.
• 7
  Мы следуем классификации, данной крупнейшим специалистом по истории сельского хозяйства Юга Л. Греем. См. : Gray L.C. History of Agriculture in the Southern United States to 1860. Wash., 1933. Voh 1. P. 482.
• 8
  8th Census of the United States, 1860. Agriculture. Wash. , 1864. P. 221 (подсчитано мной. — И. С.).
• 9
  В кипе — 400 фунтов. См. : De Bow J.D.B. Statistical View of the United States… Compendium of the 7th Census [1850]. Wash., 1970. P. 178; Phillips U.B. American Negro Slavery. P. 225.
• 10
  Owsley F.L., Owsley H.C. The Economic Basis of Society in the Late Antebellum South // Journal of Southern History. (Далее : JSH). 1940. Vol. 6, N 1. P. 42
• 11
  Phillips U.B. Life and Labor in the Old South. P. 305.
• 12
  De Bow J.D.B. Statistical View of the United States. P. 178.
• 13
  Fogel R., Engerman S. Time on the Cross. Boston. 1974. P. 41.
• 14
  Robert J.C. The Tobacco Kingdom: Plantation, Market and Factory in Virginia and North Carolina, 1800—1860. Durham, 1938. P. 3—5.
• 15
  Ibid. P. 18.
• 16
  Ibid. Р. 245.
• 17
  8th Census, 1860, Agriculture. Р. 247—248 (подсчитано мной. — И. С.).
• 18
  Olmsted F.L. The Cotton Kingdom. N.Y., 1984. P. 164.
• 19
  Siegel F.F. The Roots of Southern Distinctiveness, Tobacco and Society in Danville, Virginia, 1780—1865. Chapel Hill, 1987. P. 99.
• 20
  Robert J.C. The Tobacco Kingdom. P. 3.
• 21
  8th Census. Agriculture. P. XCIV; История США : В 4 т. М. , 1983. Т. 1. С. 232.
• 22
  De Bow J.D.B. The Industrial Resources» Statistics» etc. of the Southern and Western States: 3 vol. N.Y., 1964. Vol. 1. P. 175.
• 23
  Phillips U.S. American Negro Slavery. P. 226; Link A. et al. The American People: A History. Arlington Heights (111.), 1981. Vol. 1. P. 405.
• 24
  Scarborough W.K. ТІіе Overseer. Plantation Management in the Old South. Athens, 1984. P. XIII.
• 25
  Niemi A. Inequality in the Distribution of the Slave Wealth // Journal of Economic History. (Далее : JEH). 1977. Vol. 37, N 3. P. 751.
• 26
  Schmitz M.D. Economics of Scale and Farm Size in the Antebellum Sugar Sector // JEH. 1977. Vol. 37, N 4. P. 960.
• 27
  Ibid. P. 961.
• 28
  См., к примеру: Захарова M. H. Народное движение в США против рабства, 1831— 1860. М. , 1965. С. 27.
• 29
  Anderson J.B. Piedmont Plantation: The Bennehan-Cameron Family and Lands in North Carolina. Durham, 1985. P. 75.
• 30
  Genovese E.D. Roll, Jordan, Roll: The World the Slave Made. N.Y., 1972. P. 7.
• 31
  Wright G. “Economic Democracy” and the Concentration of Agriculture Wealth in the Cotton South, 1850—1860// AH. 1970. Vol. XLIV, N 1. P. 71—73.
• 32
  Menn J.K. The Large Slaveholders of the Deep South, I860: Ph.D. diss. Univ. of Texas, 1964. P. 2.
• 33
  8th Census, 1860. Agriculture. P. 247—248 (подсчитано мной. — И. С.).
• 34
  Gray L.C. History of Agriculture in the Southern United States to 1860. Vol. 2. P, 810, 831.
• 35
  Gates Р.W. The Fanner’s Age: Agriculture, 1815—1860. N.Y., 1960. P. 99.
• 36
  Hahn S. The Roots of Southern Populism. N.Y., 1983. P. 9; Weiman D.F. Farmers and the Market in Antebellum America: View from the Georgia Upcountry // JEH! 1987. Vol. XLVII,. N 3. P. 627-635.
• 37
  Wright G. The Political Economy of the Cotton South. N.Y., 1978. P. 34.
• 38
  Ransort R., Sutch R. Capitalist without Capital // AH. 1988. Vol. 62, N 3. P. 146; Channing S.A. Kentucky. a Bicentenial History. N.Y., 1977. P. 95.
• 39
  Wright G. The Political Economy. P. 35, 42.
• 40
  Weaver H. Mississippi Farmers. Nashville, 1945. P. 100.
• 41
  Charming S.A. Kentucky. P. 95—96.
• 42
  Gray L.C. History of Agriculture. Vol. 1. P. 445.
• 43
  8th Census, 1860, Agriculture. P. 247—248.
• 44
  Main J.T. The Social Structure of Revolutionary America. Princeton, 1965. P. 62.
• 45
  Clark B.H. The Tennessee Yeomen, 1840—1860. P. 41-42.
• 46
  Winters DL. “Plain Folk” of the Old South Reexamined: Economic Democracy in Tennessee // JSH. 1987. Vol. 53,-N 4. P. 570, 572.
• 47
  Bode F.A., Ginter D.E. Farm Tenancy and Census in Antebellum Georgia. Athens, 1986. P.4—5.
• 48
  Ibid. P. 94; Hahn S. Op. cit. P. 22.
• 49
  Menius A.C. III. James Benitt: Portrait of an Antebellum Yeoman // North Carolina Historical Review. (Далее : NCHR). Oct 1981. Vol. 58. P. 309, 319.
• 50
  Winters D.L. The Agricultural Ladder in Southern Agriculture, Tennessee, 1850—1870 // AH. 1987. Vol. 61, N 1. P. 40—46; Hahn S. Op. cit. P. 68.
• 51
  Craven А. О. Soil Exhaustion as a Factor in the Agricultural History of Virginia and Maryland, ‘ 1606—1860. Urbana, 1926. P. 122.
• 52
  Fields BJ. Slavery and Freedom on the Middle Ground: Maryland during the Nineteenth Century. New Haven. 1985. P. 5.
• 53
  Sitterson J.C. Economic Sectionalism in Ante-Bellum North Carolina // NCHR. 1939. Apr. P. 137; Cathey С. О. Agriculture in North Carolina before the Civil War. Raleigh, 1966. P. 44.
• 54
  Farmer’s Journal. 1854. Vol. 3, N 4. Р. 114—115.
• 55
  Gates P.W. The Farmer’s Age. P. 314.
• 56
  Cameron P.C. An Address before the Orange Country Society for the Promotion of Agriculture, the Mechanic Arts and Manufactures. Hillsborough, 1855.
• 57
  Anderson J. В. Piedmont Plantation. P. 69.
• 58
  Fields BJ. Slavery and Freedom. P. 22, 85.
• 59
  Carey J.L. Slavery in Maryland. Baltimore, 1845. P. 33.
• 60
  Цит. : no: Barney W. The Road to Secession: A New Perspective on the Old South. N.Y., 1972. P. 185.
• 61
  Kennedy J.P. The Border States: Their Power and Duty in the Present Disorder Condition of the Country. Philadelphia, 1961. P. 26, 30.
• 62
  Crofts D.W. Reluctant Confederates: Upper South Unionists in the Secession Crisis. Chapel Hill; L., 1989. P. XV.
• 63
  Barney W.L. Secessionist Impulse: Alabama and Mississippi in 1860. Princeton, 1974. P. 10.
• 64
  Smith A.G. Jr. Economic Readjustment of an Old Cotton State: South Carolina, 1820— 1860. Columbia, 1958. P. 25, 37.
• 65
  De Bow’s Review. 1858. Vol. 24, N 3. P. 261.
• 66
  Rubin J. The Limits of Agricultural Progress in the 19th Century South// All. 1975. Vol. XLIX, N 2. P. 365-370.
• 67
  Wright G. “Economic Democracy”. P. 71—73; Schmitz M.D. Economics of Scale. P. 960.
• 68
  Campbell R.B. A Southern Community in Crisis: Harrison County, Texas, 1850……….. 1880. Austin, 1983. P. 32-33, 53, 121.
• 69
  8th Census, Agriculture. P. 221, 247—248.
• 70
  Winters D.L. “Plain Folk” of the Old South Reexamined: Economic Democracy in Tennessee. P. 585.
• 71
  Crofts D.W. Reluctant Confederates; Degler C. The Other South. Southern Dissenters in the 19th Century. N.Y., 1974. P. 175.