Русско-американские отношения. 1867-1898

Глава IV из коллективной монографии "История внешней политики и дипломатии США, 1867-1918" (М., 1997)

Дипломатия в период Восточного кризиса

В дипломатической истории Соединенных Штатов покупка ими у России в 1867 г. Аляски имела важные последствия. Постепенно утратили остроту многие из серьезных русско-американских противоречий, грозивших неприятными конфликтами, особенно по проблемам рыболовства у американского побережья Тихого океана. В отчете МИД России за 1870 г. отмечалось, что американские симпатии к нам реальны, хотя и несколько афишированы, и в то же время ограничены неуклонным соблюдением своих собственных интересов. Но и такая позиция, полагал министр иностранных дел А. М. Горчаков, оказывает очень выгодное для России давление на английскую политику. В том же смысле формулировались и указания императора: с США следует поддерживать дружественные отношения, не преуменьшая их значения, но и не преувеличивая его1. Летом 1869 г. отбывающему в Вашингтон новому посланнику России в США К.Г. Катакази Александр II сказал: «Ваши инструкции очень кратки и определенны. Вы должны постоянно помнить, что наш лучший друг — американский народ»2. Со временем это напутствие обрело еще более четкую форму: в отношениях с США надлежит поддерживать традиционную сердечную искренность, но без интимности3.

В Вашингтоне приветствовали крупную дипломатическую победу России на Лондонской конференции 1871 г., в результате которой был снят наложенный после крымского поражения запрет держать военный флот на Черном море. Однако это не означало, что Россия вышла из политической изоляции.

Вспомним, с какими трудностями проходил процесс отмены ограничительных статей Парижского трактата 1856 г. о Черном море. Оказалось, что на европейском континенте Россия ни на кого не может рассчитывать. В такой международной ситуации русской дипломатии было важно подчеркнуть, что у нее имеется союзник. США были, пожалуй, единственной державой, где приветствовали восстановление прав России на Черном море. «Нью-Йорк тайме» недвусмысленно назвала лондонскую конвенцию выдающимся достижением в деле мира и справедливости4.

Благожелательная позиция США в отношении России по вопросу о Черном море и проливах во многом объяснялась заинтересованностью американских предпринимателей в расширении своей собственной торговли в этом районе. Как раз поэтому специальная резолюция Конгресса США уполномочивала министра-резидента США в Оттоманской Порте «потребовать от правительства султана отмены всех ограничений и пошлин на проход военных и торговых судов через проливы Дарданеллы и Босфор в Черное море и обеспечения полной свободы навигации через эти проливы для кораблей всех классов»5.

Но объективно это заявление США благоприятствовало интересам России в момент, когда в европейских столицах с возмущением встретили предложение русского правительства аннулировать стеснительные статьи Парижского трактата. Английская дипломатия, стремившаяся чужими руками таскать каштаны из огня, начала подстрекать против России другие государства. Посланник США в Россию Эндрю Куртин обстоятельно информировал Вашингтон о развитии событий и настроениях в Петербурге. В начале ноября 1870 г. он сообщал своему правительству в связи с дипломатическим демаршем Горчакова о Черном море, что, по мнению многих, война с Англией неизбежна6.

Нависшая опасность войны побудила русское адмиралтейство вновь взвесить возможности ведения крейсерской войны. Весьма полезен в этих целях мог быть опыт заокеанских экспедиций адмиралов С. С. Лесовского и А. А. Попова в 1863 г. Идея посылки эскадр в Америку в случае войны с какой-либо морской державой не была новой в русских военно-морских кругах. Кроме того, с середины 60-х годов в США и России наметилась тенденция к более регулярному обмену визитами военных кораблей. В 1866 и 1867 г. в Кронштадте гостили две американские эскадры. Все это должным образом было учтено, когда уже в начале 1870 г. правительство России приступило к разработке плана нового визита русских кораблей в США. Отплытие их было намечено на лето 1871 г., но ради сохранения тайны не упоминалось ни в одной из официальных программ морского министерства. Наряду с внешнеполитическими целями перед русскими моряками ставились и чисто практические задачи — ознакомление с постановкой военно-морского дела, с техническими новшествами и т.д.7

Вашингтон наблюдал за развитием внешнеполитических событий в Старом Свете и, вырабатывая свою тактическую линию, исходил из собственных интересов. Оказывая определенную дипломатическую поддержку России, настаивавшей на отмене ограничительных статей Парижского трактата 1856 г., США стремились использовать англо-русские противоречия для давления на Англию. Государственный секретарь США Г. Фиш находил «естественным то, что Россия считает унизительными ограничения Парижского трактата и рассматривает их как вмешательство в свои суверенные права»8. Настораживающе прозвучали адресованные Англии слова из очередного послания президента Гранта Конгрессу США в декабре 1870 г.9 В свете сообщений о вероятности англо-русской войны американская пресса писала о важности союза с Россией. Более того, ряд органов печати, как, например, «Морнинг кроникл», приветствовал циркуляр Горчакова об отказе от нейтрализации Черного моря.

Столь определенная позиция Соединенных Штатов не могла не оказать влияния на Лондон. Там не были уверены, какую позицию «займет Америка в случае ожидаемой войны» Англии с Россией10. Отмечая в декабре 1870 г. изменения в тоне выступлений британских политических деятелей и прессы, которые «сделались за последнее время значительно скромнее и рассудительнее», военно-морской атташе в Лондоне Лихачев докладывал в Санкт-Петербург, что «не вполне дружелюбные заявления относительно Англии в адресе президента Северо-Американских Соединенных Штатов, конечно, имели на это свою долю влияния»11.

Политика реализма и взаимной выгоды в это время неоднократно выводила отношения США и России за рамки предписанной «сердечной искренности, но без интимности». Особенно показателен в этом плане визит русских моряков в США. Вскоре после Лондонской конференции в статье для петербургских газет, приготовленной МИД, указывалось, что российская военно-морская миссия отправляется в Америку, как «гость дружественного народа и как представитель симпатических чувств России к американской нации»12. Немедленно по прибытии в страну представителям русского военно-морского флота предстояло выразить президенту США У. С. Гранту «уважение, добрую волю России и желание сотрудничать с американским народом»13. На американской земле с интересом ждали прибытия русских кораблей.

В сентябре 1871 г. посланник США Эндрю Куртин, получив соответствующие инструкции от госдепартамента, заверил МИД, что русскую военно-морскую миссию ожидает дружественный прием со стороны президента США и американского народа14. Через месяц пришла депеша от русского посланника из Вашингтона К. Г. Катакази; он сообщал о благоприятной обстановке в США для визита русской эскадры15.

Действительно, американская сторона готовилась к встрече обстоятельно и масштабно. Близ Нью-Йорка с сентября встала на якорь эскадра вице-адмирала С. Роуэна, направленная федеральным правительством для церемониальной встречи русских военных кораблей. Над одним из самых высоких зданий Нью-Йорка того времени — домом Астора развевалось полотнище государственного флага России, напоминая о скором прибытии русской эскадры с дружественным визитом. «Нью-Йорк тайме» выражала уверенность, что русских моряков ждет «радушный прием американского народа во время их пребывания в Соединенных Штатах»16. Для встречи и сопровождения русских по стране был создан распорядительный комитет из 200 человек. В него входили видные общественные и политические деятели, генералы, адмиралы, писатели, поэты и художники.

Между тем ко времени прибытия русской эскадры внешнеполитическое положение Америки, как и России, было не из блестящих. Сохранившаяся напряженность англо-американских отношений могла легко перерасти в вооруженный конфликт. После мексиканской авантюры Наполеона III отношения с нарушителем доктрины Монро так же нельзя было назвать нормальными. Государственный департамент постоянно тревожила неурегулированность разногласий с Испанией из-за Кубы. Не отличалось стабильностью и внутреннее положение в стране. В итоге немало влиятельных лиц, в частности президент Грант, считали момент для визита не самым подходящим.

В такой обстановке только умение и мягкая настойчивость убеждать государственного секретаря Г. Фиша позволили преодолетьсопротивление Гранта и его ближайших советников. В личном письме он убеждал президента, что дипломатии США следует использовать визит русских для получения преимуществ при предстоявшем арбитражном рассмотрении спора с Англией из-за пиратских рейдов крейсера южан «Алабама». «Отмена этого визита,— писал Фиш,— без сомнения, не только приведет к определенному разочарованию среди нашего народа, но и даст повод для новых попыток разжечь неприязнь к администрации, а также побудит другие державы к тому, чтобы посеять семена подозрительности и недоверия между двумя правительствами»17.

При этом государственный секретарь констатировал наличие фактически двух разных подходов к отношениям между Россией и США: с одной стороны, искренние дружеские чувства американского населения, а с другой — прагматические расчеты руководителей дипломатического ведомства северо-американской республики. «Наш народ,— доверительно писал Фиш президенту США,— имеет преувеличенное представление о дружбе России по отношению к нашему правительству. Как и все международные дружеские союзы, русско-американская дружба основывается не на чувствах привязанности или симпатиях, а скорее на совпадении интересов. Но народная вера в то, что эта дружба является настоящей, не может быть поставлена под сомнение»18.

Как бы то ни было, расхождениям между курсом официальных хранителей «баланса интересов» и устремлениями «народной дипломатии» не суждено было омрачить встречи американцев с посланцами России. Опоздав на 10 дней из-за сильных штормов, русские корабли под командованием вице-адмирала К. Н. Посьета в полночь 18 ноября 1871 г. подошли к нью-йоркской гавани, окутанной густым туманом. Когда к полудню мгла рассеялась, взорам русских моряков предстали американские корабли под командованием вице-адмирала С. Роуэна: два фрегата — «Конгресс» и «Сэверн» и два корвета. Шесть недель эта эскадра простояла у мыса Сэнди-Хук, готовясь к встрече русской военно-морской миссии.

Русских моряков на улицах Нью-Йорка с энтузиазмом приветствовали тысячи местных жителей19. Как сообщала газета «Нью-Йорк геральд», «почти с каждого балкона в дружном единении свешивались американские и русские флаги». На доме Астора развевался огромный стяг со словами: «Представители американской нации горячо приветствуют союзника…»20. Толпы людей, запрудившие улицы, встречали следовавший в гостиницу кортеж экипажей аплодисментами.и возгласами, напоминающими русское «ура»21. В нью-йоркской ратуше во время торжественной встречи генерал-майор Дикс произнес много добрых слов о русских моряках и русско-американской дружбе. «Чувства, только что выраженные вами,— заявил в ответном слове представитель России,— ясно показывают, что дружественные отношения между Россией и Соединенными Штатами столь твердо установились, что никакая сила не в состоянии поколебать их»22.

Русских моряков принимали как гостей нации. В честь их прибытия состоялся парад войск штата Нью-Йорк. Одна из местных газет, явно настроенная против Англии, писала: «Никто до сих пор не видывал такого единодушного выражения симпатий к кому бы то ни было. Во время нашей междоусобной войны, когда Англия вновь пробудила нашу прежнюю неприязнь к ней, у нас родились глубокие симпатии и уважение к России, выразившиеся во время вчерашней встречи… Пусть весь мир, смотрящий на нас и удивляющийся нам, подумает, что означали все эти залпы из орудий наших и русских военных кораблей у входа в нью-йоркский порт. Эта демонстрация на главной улице нашего города при встрече офицеров двух морских наций. Это огромное число флагов двух стран на рейде и зданиях города. Эти восторженные крики приветствий из уст десятков тысяч американцев… Не выражается ли всем этим наша благодарность России за то, что она была нашим самым верным другом во время недавней междоусобной борьбы?»23

Гости из России были приняты американским правительством. В состав русской делегации кроме вице-адмирала Посьета и сына царя великого князя Алексея входили граф Павел Шувалов, граф Александр Олсуфьев, действительный статский советник Василий Мечин, генерал Л. П. Горлов и др. В Голубом зале Белого дома, украшенном цветами, гостей встречали президент США У. С. Грант, государственный секретарь Г. Фиш, военно-морской министр Дж. М. Гоубсон, министры, генералы и адмиралы. Обмен приветствиями был «сердечным, простым и традиционным»24.

Участие во встрече с высокопоставленными чинами военно-морского флота России трех американских генералов навело изобретательных газетчиков на мысль, что русская делегация, в состав которой не случайно, дескать, входил сын императора, имеет секретную миссию. Из газеты в газету перекочевывали сообщения о заключении оборонительного союза. Другие шли еще дальше и писали об оборонительном и наступательном союзе двух стран. Великий князь Алексей представлялся публике как самый подходящий дипломат для ведения таких важных переговоров. Корреспондент «Нью-Йорк геральд» писал: «На него возложено поручение важного и деликатного свойства к нашему правительству — заключить наступательный и оборонительный союз. Русское правительство полагает, что президент Грант является сторонником такого союза. Там опасаются европейской войны, и Россия надеется, что при действенной помощи Соединенных Штатов и при использовании большого флота, крейсирующего под русским флагом, она будет в состоянии противостоять Европе»25. Однако вскоре все слухи о секретном союзе рассеялись. Судя по доступной дипломатической переписке тех лет, на встрече в Белом доме не поднималось никаких серьезных вопросов большой политики.

Высокопоставленные политические и общественные деятели США того времени сочли своим долгом лично выразить благодарность представителям страны, военно-морской флот которой предпринял в годы Гражданской войны смелую акцию — посещение американских портов русскими кораблями, акцию, имевшую важное значение для сохранения союза штатов. Среди них мы находим имена бывшего президента США М. Филмора, заместителя морского министра при президенте Линкольне Г. Фокса, Р. Г. Дана, Р. Уинтропа, Д. Р. Лоуэла, президента Гарвардского университета Ч. Элиота и многих других. Известному полководцу армии Севера генералу У. Т. Шерману было вручено приглашение посетить Россию26.

Как предусмотрели власти США, из Нью-Йорка путь русской делегации лежал сначала на север — Бостон, Монреаль, Оттава, канадская сторона Ниагарских водопадов и затем на запад через Буффало, Кливленд, Детройт, Чикаго, Милуоки, Сент-Луис, Канзас- Сити, к Скалистым горам в Неваду и Колорадо. Командующий эскадрой сообщал, что по всему пути в Америке они были встречены «овациями, которые нельзя не назвать восторженными»27. Однако искренние проявления симпатий со стороны большинства американцев и, может быть, сверх меры дружелюбные застольные речи не заслонили от Посьета и его советников иное отношение и иные речи. Он писал в Санкт-Петербург, что «была, хотя и небольшая, партия, которая не сочувствовала овациям и не раз появлялись в журналах статьи, критиковавшие прием и приемные комитеты»28.

Сознавая политический характер миссии русских моряков, принимающая сторона ознакомила гостей и с научно-техническими достижениями Америки, особенно в области судостроения. Для России это было весьма кстати. Она серьезно готовилась использовать опыт других стран, реализуя свое возрожденное право строить флот и береговые укрепления на Черном море. Американцы охотно показывали военно-морским инженерам и техническим специалистам морские порты, доки, судостроительные верфи, металлургические, машиностроительные и оружейные заводы. В Бриджпорте (Коннектикут) и Спрингфилде (Массачусетс) технических специалистов информировали о ходе выполнения русских заказов машиностроительными компаниями «Юнион металлик катридж» и «Смит энд Вессон армз». В Филадельфии гостей пригласили на паровозостроительный завод компании «Болдуин», также имевшей деловые связи с Россией29.

Прием, оказанный русским морякам в США, дал адмиралу Посьету достаточно материала для осмысления и обобщений виденного и услышанного за три месяца в Америке. Его самого, по- видимому, поразило и озадачило не виданное им ранее ни в одной другой стране искреннее добросердечие широких слоев народа. Вспоминая встречи с американцами на Севере и на Юге, ознакомление с «разнообразной деятельностью обитателей» и обмениваясь мнениями с офицерами, он, размышляя над судьбами обеих стран, пришел к выводу, что США и Россия имеют гораздо больше общего, чем принято было считать. Итог своих размышлений он, естественно, включил в очередной рапорт Морскому министерству и отослал из Рио-де-Жанейро в Санкт-Петербург через русскую миссию. «Обширные пространства земли, большие реки, пространные озера, разнообразие климатов, в том числе холодный, со значительными морозами, снегами и льдами,— писал Посьет,— суть условия общие обеим странам. Богатства хлебородными пространствами на Западе, каменноугольными, антрацитными и нефтяными на Востоке и в средних штатах; сходство отношений на Юге освобожденных рабов к их бывшим владельцам; условия труда и проч.,— все это суть причины, которые, будучи общими обеим странам, вызывают и одинаковые последствия, а именно: того же рода занятия, сходственную промышленность, вообще одинаковую деятельность; вследствие этого — те же понятия, тот же широкий взгляд и та же ширь характера как у русского, так и у американца»30. В этом сходстве, делал свой основной вывод русский адмирал, при всем различии обеих стран в их истории, в языке и в вероисповедании лежит причина симпатии между обоими народами.

Для внешней политики США визит кораблей русского флота в 1871 —1872 гг. имел большое дипломатическое значение. Он способствовал укреплению престижа и одной и другой страны на международной арене. Американцы проявили радушие к искреннему союзнику. Посланцы России увозили с собой «наилучшие пожелания и добрую волю американского народа»31. Дипломатическое ведомство Вашингтона использовало визит русской эскадры для успешного завершения затянувшегося спора с Англией о действиях крейсера южан «Алабама» в годы Гражданской войны, и у правительства США не было причин для недовольства состоянием отношений с Россией. В ежегодном послании президента Конгрессу было подчеркнуто: «Доверительные дружеские отношения, которые в течение столь длительного времени существуют между США и Россией, продолжали оставаться таковыми же»32.

В Белом доме и госдепартаменте США должным образом ценили то, что занятая в основном европейскими делами, русская дипломатия, тем не менее, уделяла столько внимания отношениям с США. В Вашингтоне видели: при каждом удобном случае подчеркиваются русско-американские дружественные связи и совпадение интересов. Не ускользнуло от внимания администрации США и то, что на аудиенции в Зимнем дворце в связи с отъездом на родину посланника США Э. Куртина Александр II говорил о неизменных добрых отношениях двух стран. Присутствовавший Горчаков, прощаясь с Куртиным, просил передать госсекретарю США, что в России желают «иметь самые доверительные и дружественные отношения с правительством и народом США»33.

Американская дипломатия сочла немаловажным, что во время переговоров в Берлине осенью 1872 г. Горчаков нашел время для встречи с посланником США в Германии, уже тогда широко известным историком Джорджем Бэнкрофтом, чье 10-томное исследование истории США получило признание Санкт-Петербургской Академии наук, избравшей его еще в декабре 1867 г. членом-корреспондентом по историко-политическим наукам34. В беседе с Бэнкрофтом Горчаков заявил, что «политика России — это политика мира», и высказался против приобретения территорий, заметив, что «каждая пять земли, присоединенная к России, ослабляет империю». Бэнкрофт сообщал в Вашингтон, что суть политики России, по словам Горчакова, состоит в том, чтобы «направить всю энергию на развитие внутренних ресурсов страны и не принимать на себя дипломатических обязательств по отношению к другим государствам»35.

Проявлением американских чувств дружбы к России стал визит в Россию прославленного генерала Гражданской войны в США У. Т. Шермана. Генерал и сопровождавшие его лица прибыли сначала в Константинополь, а затем 23 апреля 1872 г. на паровой яхте турецкого султана в Севастополь. Обозревая руины и поврежденные здания — свидетельства героической обороны, генерал Шерман с интересом узнал, что лишь за месяц до его прибытия на Государственном совете было решено приступить к восстановлению арсеналов и военно-морских крепостей Севастополя. На Шермана произвело сильное впечатление не то, что власти сердечно встретили американскую делегацию, а то, как жители города, простой народ безыскусно проявляли свои чувства и одобряли «дружбу двух стран — России и Америки»36. Из Крыма американские гости проследовали на Кавказ, затем в Москву и Санкт-Петербург. Генерал Шерман получил возможность «увидеть все, что его интересовало»37. Как сообщал в Вашингтон секретарь миссии США, повсюду к американским военным «власти проявляли величайшую любезность и доброжелательность, особенно на Кавказе и в Москве»38. На долгие годы запомнилось Шерману гостеприимство Москвы39. И хотя в северной столице Шермана приняли более официально, общее впечатление сгладила продолжительная и приятная беседа с Горчаковым40. Американский генерал особо отметил слова Горчакова о том, что все мелкие недоразумения между двумя странами должны быть отброшены и забыты, и его заверения о желании правительства России иметь самые дружеские отношения с США.

Во внешнеполитическом ведомстве США придавали немалое значение тому, что, не считая специального визита Шермана, в течение одного года (июль 1872 — июль 1873 г.) император, Горчаков и ряд высокопоставленных чиновников МИД многократно принимали дипломатических представителей США. Причем всякий раз подчеркивалось неизменное желание России продолжать и развивать отношения дружбы и сотрудничества с заокеанской республикой. В своей последней перед отъездом на родину депеше посланник США Э. Куртин, после прощания с официальными лицами и Петербургом, писал в госдепартамент: «Я полностью уверен, что император и канцлер искренни в выражениях дружбы и в желании поддерживать добрые отношения с правительством и народом нашей страны. В этом отношении они выражают чувства подавляющего большинства русского народа»41.

Поэтому естественно, что в период назревания Восточного кризиса середины 70-х годов правительство США недвусмысленно занимало благожелательную позицию в отношении России. В январе— апреле 1877 г. в портах атлантического побережья США находилась с дружеским визитом русская военная эскадра под командованием контр-адмирала И. И. Бутакова. За пять дней до начала русско-турецкой войны президент США Р. Б. Хейс дал в Вашингтоне большой парадный обед в честь русской военно-морской делегации, на котором присутствовали все ведущие члены правительства, а также адмирал Д. Д. Портер и генерал У. Т. Шерман. Президент США и высшие должностные лица американской столицы проявили внимание и гостеприимство к представителям России. Политический эффект встречи русских кораблей в портах США и приема в Белом доме делегации России превзошел всякие ожидания. В Санкт- Петербурге, как сообщал в госдепартамент поверенный в делах США, остались «в огромной степени довольны сердечной встречей, устроенной… в Соединенных Штатах»42.

Для дипломатии США даже крупные события на южном стыке континентов Европы и Азии в те годы имели далеко не первостепенное значение. Но и игнорировать их США не могли. Так на протяжении русско-турецкой войны 1877—1878 гг. США занимали позицию благожелательного нейтралитета. В Вашингтоне видели, что после подписания мира с Турцией в Сан-Стефано самые влиятельные европейские державы делали все возможное, чтобы лишить Россию плодов победы. Возглавляла и будоражила антирусские силы Англия, по-прежнему господствовавшая на морях. Для выполнения планов крейсерской войны против английского флота России необходимо было большое число быстроходных кораблей. Но немногочисленный флот в Финском заливе едва обеспечивал прикрытие столицы. Для строительства же новых кораблей на русских верфях потребовалось бы несколько лет. В такой ситуации 28 марта (8 апреля) 1878 г. Александр II приказал немедленно снарядить экспедицию в США. Из-за нехватки финансовых средств было решено ограничиться покупкой в США трех-четырех кораблей вместо намеченных ранее двенадцати. Успех задуманной операции зависел от быстроты исполнения — корабли должны были покинуть американские порты прежде, чем грянет война с Англией.

Правительство США получило уведомление об этой операции от американского поверенного в делах в Санкт-Петербурге через неделю после ее начала. По трансатлантическому кабелю прошла в Вашингтон его шифрованная телеграмма: «Из надежного источника узнал,— сообщал Хофман 20 апреля 1878 г.,— что пароход „Цимбрия» покинул Балтийский порт в субботу, имея на борту 66 офицеров и 600 моряков русского флота, с тем, чтобы составить команды трех пароходов, построенных в Филадельфии». В дополнение к телеграмме от Хофмана пришло конфиденциальное донесение, в котором выражалось мнение о возможности приобретения Россией американских крейсеров: «Я не вижу причин, по которым Россия или любая другая держава не может строить военные корабли в Соединенных Штатах, если ее это устраивает. Но, имея в виду, что теперешние отношения между Россией и Великобританией угрожают вылиться в войну, я подумал, что Вы, возможно, пожелали бы узнать об этом обстоятельстве, и поэтому телеграфировал Вам»43. Но это объяснение американского представителя поступило в госдепартамент, когда «Цимбрия» уже прибыла на рейд малоизвестного порта в штате Мэн — Сауф-Уэст-Харбор.

Несколько дней за «Цимбрией» наблюдала команда с прибывшей из Бостона американской военной шхуны. В силу полученных из Вашингтона предписаний комиссия из офицеров этой шхуны вместе с таможенниками произвела официальный досмотр судна и проверку документов. Командир отряда представился американцам в качестве лица, уполномоченного русским правительством проследить за тем, чтобы «эмигранты» хорошо устроились и обосновались в США. Таможенники вежливо осмотрели сундучки, наполненные русским военно-морским обмундированием. Вскоре после этого полицейский надзор за русскими «колонистами» был прекращен. «Наши офицеры и матросы на «Цимбрии» были приняты американцами, как дорогие друзья, и до сих пор,— сообщалось в августовском рапорте из США,— взаимные отношения остаются самыми лучшими»44.

На территорию США группа корабельных инженеров во главе с капитан-лейтенантом Л. П. Семечкиным прибыла в середине мая 1878 г. С их прибытием началось форсированное выполнение разработанного в Санкт-Петербурге плана обеспечения материальной базы для крейсерской войны против Англии на ее важнейших морских коммуникациях. Дипломатические события в Европе заставляли торопиться. Группа Семечкина немедленно отправилась в Вашингтон, чтобы встретиться с посланником России Н. П. Шишкиным. По пути из Нью-Йорка в Вашингтон у них состоялась встреча с Уартоном Баркером. Известный банкир из Филадельфии, основатель фирмы «Баркер бразерс», одновременно представлял английский банк «Беринг бразерс» в США. Он был знаком с русскими со времени финансового обслуживания их секции этим банком на юбилейной выставке в Филадельфии 1876 г.

Еще в начале 1878 г. Баркер вошел в правительство США с проектом организации скоростного пароходного сообщения между Сан-Франциско и Аляской. Его связи с влиятельными лицами и крупные средства способствовали быстрому утверждению проекта. Американское правительство оставило за собой лишь право освидетельствовать пароходы и признать их годность для предполагаемого назначения. Право найма команды и обслуживающего персонала предоставлялось предпринимателю. «Таким образом учредилось фиктивное пароходство,— писал И. Бутковский в мемуарах,— которое было придумано в Петербурге и должно было послужить для тайных целей русского кабинета»45.

Баркер заключил секретное соглашение с офицерами-судостроителями России. Он должен был приобретать на свое имя столько кораблей, сколько ему будет указано. Поскольку Баркер являлся владельцем новой пароходной компании, это было вполне естественным и ни у кого не вызывало подозрений. Затем на приобретенных кораблях следовало произвести необходимые переделки и приспособления, используя проекты русских инженеров. При найме капитана и матросов Баркеру предстояло действовать по указанию русского представителя и, чтобы отвести всякие подозрения властей, заключить с каждым членом экипажа нотариально оформленный контракт. Покупка кораблей и их переоборудование оплачивались им за счет выданного ему аванса. Окончательный расчет производился после выполнения обеими сторонами всех принятых на себя обязательств. Все юридические действия совершались Баркером, и документы оформлялись на его имя. Он же заключал контракты с судостроителями и поставщиками46. Сделка Баркера, естественно, держалась в строгом секрете, чтобы британские агенты не могли вмешаться или предложить большую цену за корабли, которые облюбовали русские инженеры.

В итоге Баркер должен был вывести приобретенные русскими корабли под американским флагом за пределы территориальных вод США. В открытом океане в присутствии необходимых свидетелей и нотариуса совершалась торговая сделка по заранее согласованной цене. Владелец пароходов Баркер передавал все права на них уполномоченному русского правительства. На флагштоках вместо звездно-полосатых взвивались военные флаги России, и новые командиры вступали в свои права. Американцы доставлялись обратно на берег приготовленным для этой цели катером, а специально зафрахтованные пароходы подвозили пушки, мины, снаряды и другие военные припасы. Превращение мирных торговых судов в военные крейсеры происходило без какого-либо нарушения нейтральных прав США, и новые боевые корабли готовы были нести службу47.

Когда в Вашингтон прибыла группа офицеров, русский посланник Н. П. Шишкин уже имел секретные инструкции из Морского министерства. Ему предписывалось оказать им содействие при выполнении задания и тем самым обеспечить «успех дела, обещающего в случае войны с Англией принести самые благотворные результаты»48. Одновременно Министерство иностранных дел обращало внимание Шишкина на то, что главная цель при таком неофициальном содействии заключается в том, чтобы «оно не могло подать повода не только к столкновениям с местным правительством, но даже и к неприятным с ним объяснениям». В противном случае, писал товарищ министра, все предприятие окажется неосуществимым и может поставить Россию в весьма затруднительное положение49, осложнить отношения с Соединенными Штатами.

В Филадельфии на стапеле судостроительного завода У. Крэмпа стоял новый корабль «Штат Калифорния». После осмотра и предварительного испытания оборудования Баркер оформил покупку его за 400 тыс. долл, и распорядился переделать его на военный лад по оставленному петербургскими инженерами плану работ. Таким образом, на пятый день по прибытии специалистов в США флот России обогатился новым судном, которому было присвоено название «Европа». Вскоре США продали еще два парохода — «Колумбус» и «Саратога», которые также переоборудовались в крейсеры на верфях Крэмпа. «Американский народ и правительство сочувствуют нашему делу,— сообщали русские кораблестроители в Санкт-Петербург.— Сочувствие это растет по мере того, как общество убеждается, что мы предприняли задачу серьезную и серьезно ее разрешаем»50.

В Вашингтоне сдержанно реагировали на демарши британской дипломатии, встревоженной действиями русских в Америке. Госдепартамент США, по-видимому, верил, что Россия не занималась организацией каперства, а преследовала цель перестройки и оснащения крейсеров, приобретенных в мирное время. Но кабинет Дизраэли решил использовать все средства, начиная от дипломатических и кончая демонстрацией военно-морской силы, чтобы сорвать снаряжение крейсеров для России на американских верфях.

Важнейшее значение приобретало то, какую позицию займет вашингтонское правительство. Это волновало и Россию, и Англию. На российского посланника в Вашингтоне выпала сложная задача обеспечить дипломатическое прикрытие для весьма рискованных действий Морского министерства, когда в любой момент могла разразиться война с Англией. 5 мая 1878 г. правительство США через заместителя госсекретаря Ф. У. Сьюарда четко определило свою позицию. «Власти США нарушили бы договорные обязательства,— говорилось в заявлении,— если бы в военное время разрешили на своей территории снаряжение экспедиций, испрашиваемых в торговых целях, или помогали бы любой из воюющих сторон. Но в мирное время мы исходим из предположения, что все миссии или экспедиции, организуемые в нашей стране, создаются для мирных целей, и до тех пор, пока не будет доказано противоположное, правительство США не обязано вмешиваться»51. 6 мая госсекретарь США У. М. Эвартс принял российского посланника и откровенно обсудил с ним все проблемы. Шишкин объяснил Эвартсу, что российское правительство намерено купить в Америке несколько кораблей и переоборудовать их в крейсеры. На вопрос, нет ли у американского правительства возражений против этого, Эвартс ответил, что в США продажа вооружения и боеприпасов является свободной, но в вежливой форме попросил делать это таким образом, чтобы ни с какой стороны не было упреков в нарушении нейтральных прав и обязательств США и чтобы действия русских не привели к ухудшению отношений между двумя странами, поскольку последнее было бы лишь на пользу Англии. Посланник России заверил руководителя дипломатического ведомства США, что «его правительство и он сам приложат все усилия, чтобы не дать повода к этому»52.

Когда по приказу из Лондона британский посол в Вашингтоне Эдвард Торнтон попытался оказать давление на вашингтонское правительство, чтобы прекратить деятельность русских в Америке, и посетил госдепартамент, чтобы заявить протест, госсекретарь невозмутимо ответил: «Полагаю, что сэр Эдвард не имеет никаких возражений против продажи торговых судов, построенных в мирное время»53.

Ввиду вмешательства Англии дипломаты из Санкт-Петербурга предприняли усилия по созданию более или менее спокойной обстановки для строительства кораблей. Баркер помог им установить связи с организацией промышленников и банкиров — Промышленной лигой, обещавшей «всяческое содействие русскому флоту»54. Видные деятели республиканской партии генерал Б. Батлер и сенатор Дж. Блейн, в будущем госсекретарь, которые сочувствовали

России как противнику Англии, помогли привлечь авторитетных специалистов в области международного права для обоснования законности действий по строительству кораблей. Бывшие американские послы К. Кушинг (в Испании) и Дж. Адамс (в Англии), известный издатель Лоуренс, крупный юрист-международник Уитон давали интервью и публиковали статьи в газетах и журналах, которые в значительной степени склонили общественное мнение в пользу экспедиции «Цимбрии». «Мы водворяемся на законной почве и начинаем работать спокойно… — сообщали русские кораблестроители из США.— Само центральное правительство подчинилось общественному мнению и предоставило нам полную свободу действий»55.

Правительство США в сложной дипломатической обстановке не считало возможным поддаваться давлению со стороны английского посла, который в отчете о переговорах с Эвартсом признал, что не в состоянии выяснить позицию государственного секретаря. «Невозможно определить,— писал он,— каков будет действительный курс правительства США»56. Торнтон снова заявил протест госдепартаменту, когда стало известно, что два других торговых судна — «Колумбус» и «Саратога» переоборудуются в военные корабли. Но и на этот демарш у Эвартса был готовый ответ: «У нас нет такого закона, который запрещал бы такие сделки в мирное время». Тем не менее британский дипломат стоял на своем. У них возник спор относительно толкования акта о нейтралитете 1818 г.57 Начался он с вопроса о том, действует ли этот акт лишь в период войны, или его положения распространяются и на мирные условия. Каждый ссылался на разные статьи, чтобы аргументировать свое желание (англичанин) или нежелание (американец) применить положение акта 1818 г. к действиям российского правительства. Торнтон указал, что по акту 1818 г. США обязаны предотвращать вооружение и снаряжение военных кораблей в пределах своей юрисдикции не только в военное, но и в мирное время. Государственный секретарь парировал это утверждение тем, что акт 1818 г.— акт о нейтралитете, и нетрудно сообразить, что не может быть нейтральных сторон без воюющих, т.е. без состояния войны, следовательно, этот акт может применяться только в военное время.

Эвартс даже не стал выслушивать аргументы посла в пользу того, что по крайней мере ст. 1, 2 и 10 акта 1818 г. относятся также и к мирному времени. Вероятнее всего, по ст. 3 акта 1818 г. Англия могла бы потребовать от правительства США принять меры, но не прямо против России, а против Баркера. Это поставило бы Россию в неудобное положение и, возможно, полностью сорвало бы ее планы. Но для этого нужно было добиться от США признания того, что акт 1818 г. распространяется и на мирное время. Однако Эвартс не шел на это и тем самым, хотел он того или нет, играл на руку России.

Усиленный нажим Англии на правительство США все же возымел действие, причем в самый невыгодный для России момент — накануне открытия Берлинского конгресса, посвященного пересмотру условий Сан-Стефанского мирного договора. Эвартс пригласил российского посланника в госдепартамент и потребовал заверений, что Россия не намерена использовать в качестве каперов суда,принадлежавшие гражданам США, или нарушать американские законы, вооружая крейсеры в пределах юрисдикции Соединенных Штатов58. В следующей беседе госсекретарь заявил, что корабли, «купленные в США даже до объявления войны, не могут быть вооружены орудиями без особого на то разрешения правительства Соединенных Штатов и не могут быть признаны входящими в состав русского военного флота, а в случае войны они не могут выйти из американских портов без предупреждения и не должны быть использованы против государств, дружественных США»59. Такая позиция американского правительства серьезно осложнила для русских закупку и снаряжение крейсеров в Америке, вызвала сначала недоумение, а затем и раздражение в Санкт-Петербурге60. Ввиду чинимых вашингтонским правительством препятствий к вооружению крейсеров Морское министерство дало указание военно-морскому атташе в Берлине Н. А. Неваховичу отправить из Германии в Америку орудия, снаряды и порох «с возможною скоростью»61.

На этом этапе связанные с русскими финансово-промышленные круги США, особенно примыкающие к Промышленной лиге, оказали свое воздействие на вашингтонское правительство, и русские моряки, проявившие в данном случае большие дипломатические способности, чем сотрудники миссии в Вашингтоне, указывали на «важность помощи Промышленной лиги в случае новых осложнений в будущем»62. Переговоры с Промышленной лигой и представителями правительства США, а также улаживание разногласий, возникших из-за строительства кораблей в Филадельфии, заняли более трех недель. В конце июня 1878 г. Семечкин сообщил, что вызвавшую переполох в министерствах Санкт-Петербурга депешу от 11( 23) мая Шишкин послал «несколько поспешно, в самый день не особенно приятного объяснения с Эвартсом. Затем дела устроились весьма удовлетворительно»63. Начальник экспедиции по строительству крейсеров даже объяснил в пространной телеграмме, как удалось этого добиться: «Затруднения устранены. Вступил в сношения с правительством, которое дает конфиденциальные советы через… Ф.-У. Сьюарда. Оно желает одного — чтобы флаги и вымпелы наших крейсеров были подняты в море в трех милях от берега, а затем их примет за настоящие военные суда. Оно очень довольно присылкой артиллерии из Германии, не видя препятствия к выгрузке на берег в случае надобности. Вообще наши отношения к здешним властям самые лучшие»64.

Практическим результатом успешной и дипломатической, и технической деятельности русских моряков и инженеров явилась закладка в США четвертого по счету крейсера в июле 1878 г. Строительство велось по русским чертежам и под строгим контролем петербургских конструкторов. Знаменательно, что после спуска корабля на воду Эвартс поспешил по поручению президента США любезно уведомить российского посланника в Вашингтоне, что федеральное правительство не видит никаких препятствий к тому, чтобы новый крейсер (которого нарекли «Забиякой») был вооружен в Соединенных Штатах предназначенной ему артиллерией перед выходом из порта Филадельфии65.

Создание в сложной дипломатической обстановке, вопреки нажиму Британии, небольшой, но мощной и современной эскадры крейсеров для России являлось наглядным подтверждением действенности сотрудничества двух стран. «Благополучное изготовление крейсеров в Соединенных Штатах при весьма трудных политических обстоятельствах, существовавших в Европе, дают России и впредь право,— считали кораблестроители, имевшие многомесячный опыт совместной работы с американцами,— в случае новых затруднений с морскими державами опереться на Америку»66.

Для дипломатической истории США и летописи взаимоотношений между двумя державами период работы по строительству и оборудованию кораблей для России имел существенное значение. Русские и американцы лучше узнали друг друга. Американцы прониклись уважением к русским специалистам, которые применяли новейшие достижения отечественной инженерной мысли и внесли множество конструкторских изменений при строительстве и переоборудовании судов67. Корабли сооружались на американских верфях, из американских материалов и в основном американскими рабочими. «Хотя они построены и вооружены не в России, но должны называться по всей справедливости русскими, ибо,— писалось в рапорте из Нью-Йорка,— начиная от общего замысла и кончая последней мелочью, крейсеры эти созданы русской мыслью и русской морской опытностью, которые оказались на высоте… Американцы были только исполнителями, зачастую неудачными по недостатку практики в военном судостроении»68. В рапорте, подводившем итог их деятельности в США, военно-морские специалисты с полным основанием писали о «выгоде, полученной Россией из экспедиции, заключавшейся в нравственном впечатлении, оставленном в Америке. В случае морской войны у нашего отечества будет только один доброжелатель — Соединенные Штаты для операций в океане»69.

Как показало время и, в частности, последовавшие в 1879 г. демонстрации взаимного расположения русских и американцев на рейдах Кронштадта и Нью-Йорка, Одессы и Сан-Франциско, взаимодействие США и России оказалось весьма результативным. Оно обращало на себя внимание всего мира и служило неплохой острасткой их общему неприятелю — Джону Булю. Об этом неизменно заходила речь между российскими моряками и американцами, в каких бы отдаленных портах мирового океана они не встречались. Первые не скрывали негодования по поводу непрекращавшихся попыток «коварного Альбиона» нанести ущерб престижу России и поставить ее в унизительное и смешное положение. Порой их откровения ставили в тупик даже видавших виды американских дипломатов, как произошло на Гавайских островах в мае 1880 г. Во время приема в честь дня рождения императора Александра II на борту флагмана Тихоокеанской эскадры «Джигит», стоявшего на рейде Гонолулу, радушные хозяева заявили посланнику США в Гавайском королевстве, что в сложившейся после Берлинского конгресса (1878 г.) обстановке «среди влиятельных держав нет ни одной дружески к нам расположенной, кроме Соединенных Штатов Америки»70. Посланник поспешил передать это суждение в Вашингтон. Государственный секретарь У. М. Эвартс воспринял его с особым интересом71.

В Вашингтоне не оспаривались заявления петербургских газет о том, что теплый прием, оказанный американцам в России, происходит от общих идеалов гуманности и прогресса, которые одобрили обе нации72. На рост взаимных симпатий двух народов определенное влияние оказали поддержанные дипломатами постепенно расширявшиеся контакты в культурных и научных областях73. В правительственных сферах США знали, что сотрудничество с Россией находит сочувственный отклик среди широких слоев населения страны, но их настроения и мнения дипломатические ведомства и республики, и империи воспринимали сквозь призму внешнеполитического прагматизма.

Дипломатические трения

После убийства революционерами царя-освободителя в России началась полоса жестокой реакции, полицейского произвола, небывалых репрессий и гонений. Приход к власти реакционных деятелей отразился и на отчуждении с заокеанской республикой. В определенной степени этому способствовали два обстоятельства, связанные с дипломатической сферой. В популярном журнале «Сенчюри»( тираж около 200 тыс. экземпляров) из номера в номер на протяжении 1887-1889 гг. упорно стали появляться статьи об ужасных условиях жизни заключенных на каторге в Сибири. Их автором являлся Джордж Кеннан.

Еще в 1866—1868 гг. молодой инженер Кеннан участвовал в работах по прокладке телеграфного кабеля между Россией и США по дну Тихого океана. О своем пребывании в Сибири и на Камчатке он рассказал в интересно написанной книге74. В 1885 г. Кеннан, заключив договор с «Сенчюри» о написании серии статей, снова прибыл в Россию. Как «дружественно настроенный американец, он был благосклонно принят в Санкт-Петербурге и снабжен высокими рекомендациями и предписаниями местным властям Сибири оказывать ему всяческое содействие.

Вернулся он с материалами, которые легли в основу нашумевшей книги «Сибирь и ссылка». Разоблачение действительно ужасных условий содержания каторжников произвело сильное впечатление на американцев, и они открыто осуждали царское правительство. Драматизированные лекции Кеннана по всей стране, когда он выходил иногда на сцену в арестантской робе и кандалах, имели огромный успех, принесли ему немалые деньги и надолго заронили в душах многих американцев неприязнь к деспотизму в России75.

Другой проблемой, раздражавшей взаимоотношения официальных представителей Вашингтона и Санкт-Петербурга, была эмиграция из России. Разные причины заставляли покидать родину. Труженики, прослышав о возможности получить землю, мечтали о лучшей доле «трудами рук своих», другие спасались от политических и религиозных преследований, третьих не устраивала военная реформа, предусматривавшая всеобщую воинскую повинность. Среди эмигрантов находились и уголовные преступники, бежавшие из мест заключения и по прибытии в Америку «обращавшие по временам на себя внимание американцев в сферах полицейской или судебной»76. Эмиграция заметно возросла после 1 марта 1881 г., когда началось беспощадное подавление революционного движения, любых проявлений либерализма и жестокое гонение евреев. С апреля 1881 г. по югу страны прокатилась волна погромов, захлестнувшая шесть губерний77. В период с 1881 по 1900 г. эмиграция из России в США увеличилась с 5 до 90 тыс. в год78. Это были, главным образом, поляки, латыши, украинцы, евреи, литовцы. «Настоящие русские,— отмечалось в одном из докладов иммиграционного бюро США,— почти не переселяются из России, если не считать немногих студентов или деловых людей»79. Из российских подданных последней категории некоторые уже в конце XIX в. «выбились в люди» и заняли видное место в деловых кругах Америки, как, например, Петр Алексеевич Дементьев80.

«Обетованная земля» за океаном далеко не для всех, вступивших на нее, становилась новой родиной и дарила щедроты. Многие, тем или иным путем покинувшие Россию и получившие американское натурализованное гражданство, возвращались обратно. Одних гнала домой ностальгия, другие не могли прижиться в новых условиях, третьи приезжали навестить родных, четвертые — по служебным делам американских фирм, контор и т.д. Возвратившийся предъявлял американский паспорт и претендовал на привилегии иностранца, хотя по законам России он оставался подданным империи. Отказ консульских служб России в выдаче виз на въезд в Россию бывшим подданным, главным образом российским евреям, предъявлявшим американские паспорта, привел к длительному дипломатическому конфликту и в конце концов к расторжению русско-американского торгового договора, действовавшего с 1832 г.81 Пока этот конфликт расширялся, а американское общественное мнение громогласно осуждало политику царского правительства по еврейскому вопросу, произошло событие, воскресившее традиции давнишней дружбы между народами двух стран. В 1891 г. в восемнадцати центральных губерниях России в результате жестокой засухи на корню сгорел урожай хлебов. Американские граждане с сочувствием отнеслись к беде. Организаторами сбора продовольствия выступили редактор популярного фермерского издания «Мельник Северо-Запада» Уильям Эдгар, председатель Американского Красного Креста Клара Бэртон и глава специально созданного Комитета США по оказанию помощи голодающим в России Джон Хойт82. Мука, кукуруза и денежные пожертвования поступали от фермеров и жителей небольших городков западных и средне-атлантических штатов. Владельцы железных дорог срочно и безвозмездно отправляли грузы в атлантические порты. Пароходные компании («Атлантик Транспорт лэйн», «Интернэшэнэл Нэвигейшн К°» и др.) были готовы предоставить свои суда для доставки продовольствия в балтийские порты и тем самым выразить «симпатии и теплые чувства России»83. Казначеем нью-йоркского фонда помощи являлся крупнейший банкир страны Дж. П. Морган. В России Лев Толстой, покинув на время Ясную Поляну, целиком отдался организации помощи голодающим соотечественникам. На местах продовольствие раздавалось под наблюдением американских представителей: в Уфе, например, не более полпуда муки на одну семью только беднейшим жителям города84.

В дни подготовки к отплытию первого парохода «Миссури» со спасительным хлебом в Россию Клара Бэртон сообщила в Санкт-Петербург, что это только начало потока продовольствия, которое «они направят своим голодающим братьям в страну, всегда являвшуюся другом Америки», и выражала надежду, что «эта миссия еще крепче объединит два великих государства Востока и Запада»85. Всего было отправлено четыре парохода с продовольствием и медикаментами на общую сумму около 1 млн долл.86 Российское правительство выделило населению пострадавших губерний более 160 млн руб. (80 млн долл.)87.Из разных мест центральной России и Поволжья (Епифани, Богородска, Уфы и др.) в адрес миссии США в Санкт-Петербурге поступали адреса со словами признательности. Посланник США Чарлз Эмори Смит, сам активно участвовавший в этой грандиозной благотворительной акции, с удовлетворением сообщал из Санкт-Петербурга, что поддержка американцев «возбуждает здесь живейшие чувства благодарности» 88.

Примечательной областью совпадения интересов правительств США и России стало возобновление в 1885 г., после 12-летнего перерыва, переговоров по вопросу о взаимной выдаче преступников89. Заинтересованность монархической России в таком договоре усилилась в связи с развитием революционного движения, а его подавление являлось одной из главных забот самодержавия. Но для того, чтобы арестовать и расправиться с революционером, бежавшим от царской охранки в другую страну, необходимо было иметь соглашение с соответствующим правительством о выдаче преступников. В Соединенных Штатах также ощущалась настоятельная необходимость в такого рода взаимных обязательствах в связи с подъемом в них анархистского и социалистического движения90.

Отчасти поэтому переговоры проходили в духе взаимопонимания, и каждая из сторон шла на уступки партнеру. За сравнительно короткий срок — семь месяцев, начиная с 3(15) сентября 1886 г., были урегулированы противоречия, согласованы формулировки, улажены все детали, и 15(28) марта 1887 г. в Вашингтоне госсекретарь Т. Ф. Байард, российский посланник К. В. Струве и генеральный консул России в Нью-Йорке Р. Р. Розен подписали конвенцию о взаимной выдаче преступников. Но из-за того что при голосовании в американском сенате в течение пяти с лишним лет не набиралось необходимых для ратификации 2/3 голосов, конвенция вступила в силу лишь с июня 1893 г.91 Американский дипломат и политический деятель Дж. Фостер, который сыграл не последнюю роль в достижении этого соглашения с Россией и ратификации его в сенате США, всю жизнь гордился тем, что участвовал в деле, имевшем огромное значение для его страны.

Характерный след в истории дипломатических отношений заокеанской республики с крупнейшей европейской страной оставлен переговорами, связанными с экономическим кризисом 1893 г. По мерам причиненных убытков и глубине бедствий населения этот кризис превзошел все предшествовавшие и явился самым разрушительным для США за все XIX столетие. Курс акций промышленных и торговых предприятий страны никогда еще сильно не колебался, как тогда. В течение года в США потерпели крах 642 банка с капиталом в 234 млн долл, и обязательствами или долгом в 211 млн долл.92 Торговые банкротства составили 347 млн долл. Всего за 1893 г. было объявлено 38 тыс. банкротств93. В такой обстановке паника охватила владельцев ценных бумаг. Золотой запас федерального казначейства таял с каждым днем и уже в апреле 1893 г. упал до считавшейся тогда критической отметки — 100 млн долл.

И тут произошло нечто неожиданное и даже сенсационное. В самые напряженные для американской экономики месяцы в Вашингтон из Санкт-Петербурга пришла весть о возможности займа золотом на сумму 60 млн долл.94 Сообщая об этом в Вашингтон, посланник США в Санкт-Петербурге подчеркивал, что на фоне отказа России в предоставлении займов другим странам это предложение следует рассматривать как знак дружественного расположения к Соединенным Штатам. В ходе переговоров об условиях и сроках займа Россия пошла навстречу пожеланиям из Вашингтона и согласилась на предоставление ряда дополнительных льгот. Через некоторое время петербургское правительство напомнило, что предложение о займе остается в силе. Президент США и госсекретарь поблагодарили за внимание к переживаемым их страной трудностям и готовность предоставить реальную и щедрую помощь. Однако от займа США отказались, по-видимому, потому что предпочли получить 54 млн долл, золотом от английских банков.

Нельзя не учитывать, что в 80—90-е годы XIX в. наметился процесс сближения двух англоязычных стран — США и Англии под выдвинутым американцами девизом: «Протянем друг другу руки через океан». К концу XIX — началу XX в. этот процесс привел к дипломатическому примирению сторон и утиханию более чем вековой ожесточенной вражды. Такая перемена вызвала разочарование и раздражение в Санкт-Петербурге, ибо еще долго Англия соперничала с Россией на Ближнем и Дальнем Востоке и в Средней Азии.

Как и всегда, большое внимание в эти годы дипломаты обеих стран уделяли экономическим аспектам их отношений. На торгово-экономические отношения США и России в конце XIX в. огромное влияние оказывал такой задевавший кровные интересы русских помещиков вопрос, как конкуренция заокеанского хлеба. Вполне явственно обозначилось также соперничество двух стран на нефтяном рынке в связи с быстрым развитием промыслов на Каспии95. В это же время повышение ввозных тарифов России вызвало трения в области торговли. За всем этим стояла набиравшая силы и капиталы российская промышленность, нуждавшаяся в новых рынках сбыта и источниках сырья.

Вместе с тем американских предпринимателей давно привлекал своими несметными пушными и рыбными богатствами, а также полезными ископаемыми русский Дальний Восток. После продажи Аляски и упразднения Российско-американской компании браконьерство иностранцев все больше включало в свою сферу побережье Берингова и Охотского морей, и особенно район Командорских островов. Современники отмечали, что с этого времени началась «незаконная… эксплуатация берегов обоих наших морей, сначала американцами и канадцами, а потом и всеми теми, кому не лень было воровски и легко наживать капиталы»96.

Несмотря на то что некоторые задержанные на месте преступления шхуны браконьеров подвергались аресту, а добыча конфисковывалась97, тем не менее подобный промысел в русских водах не только не сокращался, но даже увеличивался. В США были созданы специальные конторы («Мебер энд К°», «Мак-Кэн энд К°», «Бешторес энд К°», «Линден энд К0» и др.), посылавшие десятки шхун к тихоокеанским берегам России. При этом зверобои пользовались варварскими методами и, употребляя при морской охоте огнестрельное оружие, «губили зверей в пять раз более того, что успевали взять на свои суда»98.

В последней трети XIX в. основное внимание иностранными зверопромышленниками уделялось котиковому промыслу, как наиболее прибыльному, хотя большинство шхун снаряжалось еще как китобойные99. С конца 70-х — начала 80-х годов котиковый промысел стал «преимущественным предметом хищнических посягательств со стороны иностранцев»100.

Главным районом этого промысла у русских берегов были побережье Берингова моря и Командорские острова. С каждым годом возрастали масштабы браконьерства и усиливалось стремление предпринимателей овладеть богатствами русского Севера и Дальнего Востока. Если в 70-х годах XIX в. в северной части Тихого океана промышляло несколько десятков охотничьих шхун, то через 20 лет в этом районе плавали целые флотилии. Это объясняется чрезвычайной выгодностью промысла, вследствие чего авантюристы готовы были рисковать потерей части судов, поскольку им не грозила личная ответственность, а в худшем случае могла быть только конфискация судна101.

Еще в середине XIX в. была составлена и утверждена царем инструкция крейсерам, несшим охрану побережья в Сибири и Русской Америки. Иностранным судам запрещалось заниматься морскими промыслами в акватории русских вод и торговать с местными жителями102.

В 1875 г. в Берингово море был послан клипер «Гайдамак» для «прекращения с жителями наших побережий незаконной торговли спиртными напитками американцев и других промышленников, занимающихся китоловным промыслом»103. Но посылка одного клипера для борьбы с десятками иностранных судов, конечно, не могла ликвидировать или хотя бы уменьшить наплыв любителей легкой наживы в русские воды. В записке предпринимателя Алексея Прозорова, компаньона «Русского товарищества котиковых промыслов», прибылям которого угрожала акция иностранных зверобоев, отмечалось, что такая охрана не достигает своей цели, промыслы остаются почти беззащитными и преданными на разграбление браконьеров104.

Пунктами отправления американских и английских промысловых судов являлись Сан-Франциско, Ванкувер и Гавайские острова. Гонолулу во второй половине XIX в., как и во времена «китовой лихорадки», продолжал оставаться основным портом, откуда уходили на промысел американские зверопромышленники. «Вахтенный журнал конфискованной шхуны «Генриэтта», а равно и журналы всех остальных конфискованных шхун,— рапортовал в Главный морской штаб Санкт-Петербурга в 1887 г. командующий отрядом русских судов в Тихом океане адмирал Корнилов,— свидетельствуют о том, что все эти суда окончательно изготовлялись к плаванию в Гонолулу… Я остаюсь при этом убеждении, что нам необходимо выследить и разорить гнездо хищников в Гонолулу»105. Российский генеральный консул в Сан-Франциско А. Е. Оларовский подчеркивал в своих донесениях, что американские дельцы предпочитают производить свои набеги под гавайским или английским флагом106. В 1886 г. русский клипер «Джигит» во время северного плавания следил за действиями большого трехмачтового китобойного барка с 8 вельботами, также шедшего под гавайским флагом107. В 90-х годах американская «Тихоокеанская торговая компания» ежегодно отправляла пароход для запрещенной охоты в русских водах Берингова моря108. Пароход ходил под гавайским флагом и экипировался в Гонолулу. Гавайским флагом прикрывали незаконные действия и многие американские предприниматели109.

В 1891 г. в Беринговом море промышляло больше сотни американских шхун, добывших только в полосе русских территориальных вод несколько десятков тысяч шкур ценного зверя110. За один 1891 г. потеря русской казны от незаконного убоя морских зверей иностранцами составила крупную сумму — свыше 100 тыс. руб. золотом111.

Закончив с успехом сезон 1891 г., янки начали подготовку к еще большему расширению незаконного промысла в 1892 г. С полной нагрузкой работали судоремонтные мастерские в Сан-Франциско и на Гавайских островах, обслуживавшие зверопромышленников. Увеличивалось число судов, модернизировалось их оснащение. Американские предприниматели считали свой промысел у русского побережья настолько выгодным, что уже начали заказывать себе паровые шхуны со скоростью от 12 до 14 узлов112. Команды этих шхун комплектовались из «людей отчаянных, способных не только на самые низкие противозаконные поступки, но даже и таких, которые не отступят и перед уголовными преступлениями»113.

Зимой 1891/92 г. в американских портах и на Гавайских островах готовилось к выходу на промыслы во владения России свыше 100 судов. В финансировании этих набегов наряду с купцами участвовали и шкипера шхун. Только в Сан-Франциско на оснащение 20 судов было ассигновано полмиллиона долларов114. О готовящемся усиленном наплыве американских зверопромышленников сообщали в Санкт-Петербург русские представители из Вашингтона, Нью- Йорка и Сан-Франциско. Морское министерство отдало распоряжение об ускорении плавания крейсера «Забияка» из Средиземного моря во Владивосток для патрулирования у дальневосточных берегов. Для этой же цели был приобретен транспорт «Якут»115.

Летом 1892 г. Командорские острова были подвергнуты блокаде американскими судами. По сообщению их окружного начальника Гребницкого, за сезон 1892 г. лишь на одних этих островах перебывало до 60 шхун, убивавших морских зверей на суше и на море, причем одна часть браконьеров занималась непосредственно убоем, а остальные отстреливались от караула, охранявшего промыслы116. Добыча американских предпринимателей сезона 1892 г. намного превысила добычу предыдущего сезона117.

Каждый выход «Забияки» и «Якута» в крейсерство вдоль русского побережья сопровождался встречей с браконьерскими шхунами. В течение лета 1892 г. эти два сторожевых судна поймали с поличным больше дюжины американских и английских шхун, занимавшихся незаконным промыслом в русских территориальных водах. В августе 1892 г. начальник эскадры в Тихом океане Тыртов на крейсере «Витязь» совершил рейс к Петропавловску-на-Камчатке, а также патрульный обход Командорских островов. В телеграмме в Главный Морской штаб 1(13) сентября 1892 г. он сообщал: «Хищнических шхун много: «Забияка» конфисковал четыре… «Котик» — две и «Витязь» — одну»118. Сообщая в конце сентября 1892 г. об аресте еще шести шхун, начальник эскадры телеграфировал, что были конфискованы только те шхуны, журналы которых доказывали промысел в русских водах. Три шхуны были отпущены с предостережением119.

В 1893 и 1894 г. хищническая добыча пушных зверей в русских водах продолжалась в еще больших размерах. Весной 1893 г. на промысел к тихоокеанскому побережью России из североамериканских портов вышла флотилия американских и английских промысловых шхун, в том числе три парохода. Пароходы были вооружены пушками и имели многочисленную команду. «Если не будут посланы крейсера, все промыслы погибли»,— телеграфировал 11(23) января 1893 г. в Санкт-Петербург Приамурский генерал-губернатор и просил принять энергичные меры для борьбы с браконьерством120. Но его срочная телеграмма застряла в канцеляриях царских министерств, и охрану морских промыслов на Дальнем Востоке по-прежнему несли два судна — «Забияка» и «Якут». В течение сезона 1893 г. они арестовали шхуны «Арктик», «Мауд», «Минни», «Эмма», «Аниоко» и др. Но большинство шхун, учинив разбой и грабеж, уходили безнаказанными и с большой добычей. Только флотилия американца Мак-Лина, преспокойно оперируя у русских берегов, защищаемых малочисленным караулом и двумя тихоходами, имела возможность в течение двух летних месяцев 1893 г. заработать около миллиона рублей121. К сезону 1894 г. американские зверопромышленники готовились с еще большей энергией. «Много пароходов для хищнического убоя русских котиков готовится в текущем году в разных портах мира»,— сообщала газета «Новое время» 4 марта 1894 г.

Сезон 1894 г., несмотря на заключение в предыдущем году соглашения об охране морских промыслов между правительствами США, Англии и России, оказался для иностранных предпринимателей еще более прибыльным. «Громадный улов нынешнего года обязан своим результатом тому обстоятельству,— доносил в Петербург сотрудник русской миссии в Вашингтоне,— что охота велась по преимуществу в русских водах. Местные американские газеты, впрочем, прямо так и говорят об этом»122.

Набеги американских флибустьеров продолжались и в последующие годы. В 1895 г. транспорт «Якут» захватил 17 шхун на о-ве Тюлений123. Браконьерство иностранцев, и в первую очередь американцев, в русских водах и на побережье привело к значительному падению пушных промыслов на Дальнем Востоке. «Котиковый промысел на Командорских островах с каждым годом становится все беднее,— докладывал в Санкт-Петербург начальник русской Тихоокеанской эскадры.— Некоторые лежбища разорены настолько, что потребуется не менее 10 лет совершенного запрещения бить на них зверя, чтобы восстановить прежний промысел»124. В рапорте за 1898 г. говорится, что «промыслы на Командорских островах в этот год плохие. На Тюленьем острове убоя котиков это лето не было»125.

Наряду со значительным разорением пушных и рыбных промыслов американские предприниматели баснословно наживались на меновой торговле с коренным населением. Указывая, что берега Охотского и Берингова морей представляют полный простор для преступной деятельности всевозможных авантюристов, русский консул в Сан-Франциско А. Е. Оларовский писал, что они «не только истребляют и систематически уничтожают наши многочисленные промыслы, но развращают наше прибрежное население посредством торговли спиртными напитками, а главное деморализуют его внушением неверных понятий о правах нашего правительства на принадлежность ему этих промыслов»126.

Некоторые янки-капиталисты бесцеремонно высаживались на Сибирском побережье и располагались там, как у себя дома. На Чукотке, редко посещавшейся русскими крейсерами, многие годы бесконтрольно хозяйничал американский предприниматель Мак-Кэн. «Анадырская губа с заливами Св. Креста и Анадырским из русских владений обратились в настоящее время,— доносил в 1889 г. в Санкт-Петербург русский консул из Сан-Франциско,— в американские, или, лучше сказать, во владения Мак-Кэна, владельца одного из богатых торговых домов в Сан-Франциско, который все свое состояние нажил незаконной торговлей на нашем северном побережье Берингова моря, по преимуществу в Анадырской губе. Дерзость Мак-Кэна дошла уже до того, что он отправляет туда целые эскадры»127.

Регулярные посещения Анадырской губы судами американских фирм «Мак-Кэн энд К0», «Райт энд Браун», «Гриффин энд К0», «Линден энд К°» и др. привели к возникновению на Чукотке своего рода меновой торговли, носившей неэквивалентный характер. Водворившиеся на чужой земле американские предприниматели и торговцы устраивали торговые склады, даже сооружали «постоянные посты вроде редутов»128. Торговля с чукчами в конце XIX — начале XX в. всецело велась американцами129. Торговые агенты выменивали на виски, ром, порох, дробь, ружья и всякие безделушки ценные меха чернобурых и красных лисиц, соболей, бобров, куниц, голубых и белых песцов130. Это торговля наносила огромный вред местному населению, способствуя его развращению и систематическому спаиванию. Кроме того, американские торговцы захватили значительную часть пушной торговли Якутска, подорвав таким образом материальную основу существования населения огромной области. «Влияние наше в Анадырской губе окончательно ослабло и подорвано американцами,— писал русский консул из Сан-Франциско 1(13) июня 1889 г.— Мне приходилось видеть в декабре прошлого года чукчей, привезенных оттуда в Сан-Франциско на китобоях фирмы „Райт энд Браун“, не говорящих ни слова по-русски, но зато свободно объясняющихся по-английски и знающих названия всех американских спиртных напитков»131. Американцы до такой степени чувствовали себя хозяевами на Чукотке, что даже на своих картах и учебных атласах раскрашивали Чукотскую землю, как независимое от России владение132. В самом конце XIX в. торговцы стали вывозить в Америку и оленьи шкуры, и живых оленей (на Аляску), нанося урон чукотскому оленеводству133.

Фактически в таком же положении находилась и Камчатка. Здесь с начала 80-х годов развернула свою деятельность американская фирма «Уолш Бразез энд К0». Ее коммивояжеры во главе с торговым агентом Филлипиусом сбывали втридорога различные товары, главным образом спирт, и вывозили с Камчатки ценные меха. «Можно сказать, наверное,— доносил в 1891 г. чиновник главного управления Сибири,— что в настоящее время все жители Камчатки, за ничтожным исключением, состоят неоплатными должниками или г. Филлипиуса или г. Милованского, держащих в своих руках не только всю торговлю края, но и самую жизнь населения»134.

Более того, иностранные флибустьеры совершали налеты на беззащитные мирные поселения русских островов и побережья, подвергая их разграблению и огню. Столкновения местных жителей с ними происходили на протяжении последней трети XIX в. В связи со стычкой поселенцев о-ва Медный с командой американской шхуны «Диана» весной 1881 г. таможенная служба США и русские консульства в портах Тихого океана вновь объявили о запрещении торговли, охоты и промыслов у берегов России и возле принадлежащих ей островов135. Но, несмотря на этот и последующие запреты, налеты на русские поселения не прекращались. В 1886 г. судно под английским флагом «грабило туземцев нашего побережья»136. В следующем, 1887 г. дерзость флибустьеров дошла до того, что они совершили налет на Константиновский пост в Императорской гавани и подожгли его137. «Неоднократно подвергались они (местные жители.— Авт.) как истреблению и похищению принадлежавшей им в их же водах добычи, так и подчас в случае сопротивления грабежу и поджогу их жилищ,— доносил русский консул А. Колемин.— Население наших побережий и островов, оставленное на защиту собственным силам, оборонялось чем могло»138. Особенно страдал от заморских налетчиков о-в Медный. В течение июля 1891 г. этот остров был буквально на осадном положении. «Почти не было дня, чтобы часовые, караулившие лежбища, не приходили с известием о появлении воровских шхун у берегов, но при отсутствии средств к охране не представлялось возможности помешать хищникам промышлять зверя на некотором отдалении от острова»139,— доносил в декабре 1891 г. окружной начальник Командорских островов. Генеральный консул России в Сан-Франциско А. Е. Оларовский подчеркивал в своей записке, составленной для Санкт-Петербурга: «Были случаи, что местным жителям приходилось, чтобы не допустить высадки хищников на лежбища, стрелять по ним»140. В течение сезона 1891 г. две шхуны — («Уэбстер» и «Джеймс Хэмилтон Льюис» в разных местах российского побережья совершали набеги на мирные поселения с целью грабежа141. При задержании шхуны «Мистери» вся ее команда, «изрядно пьяная», была застигнута на русском берегу во время нападения на местный поселок142. Таким образом, «не довольствуясь собственною охотою в недозволенных местностях,— доносил А. Колемин,— хищники забирают у жителей наших островов как добычу, так и их имущество, не стесняясь притом насилием и поджогом в случае сопротивления»143.

Некоторые бизнесмены основное внимание обращали на лесные богатства Восточной Сибири, и высаженные на российскую землю команды самым варварским образом вырубали и грузили на свои суда корабельные сосны, дуб, кедр и прочие ценные породы деревьев. Другие предприниматели шли еще дальше. Зарясь на подземные кладовые Сибири, они производили разведку залежей полезных ископаемых в прибрежных округах. Их интересовало главным образом золото и серебро, а также каменный уголь для заправки пароходных котлов. За разведкой природных богатств нередко следовала их промышленная разработка и вывоз в США. Например, американскими промышленниками была налажена регулярная отправка из Николаевска в Америку судов, груженых серебряной рудой (для обмана сторожевых постов руда вывозилась как балласт)144.

Незаконный промысел и контрабандная торговля, принявшие довольно значительные размеры в конце XIX в., наносили ощутимый ущерб местному населению и оказали пагубное влияниена состояние промыслов в русских водах и на побережье Тихого океана. Самодержавная Россия оказалась не в состоянии пресечь набеги иностранных браконьеров и контрабандистов. Посылка двух сторожевых судов не могла, разумеется, дать эффект против десятков и сотен флибустьерских судов, снаряжавшихся в плавание в портах США и на деле проводивших экономическую экспансию в отдаленных от Америки землях.

В конце 90-х годов внимание госдепартамента США все больше привлекала также борьба за рынки Восточной Азии. Хотя из-за слабости своего экономического и военного потенциала на Дальнем Востоке. Россия предпочитала сохранять в этом регионе статус-кво, но в 80-е и особенно в 90-е годы царское правительство, обеспечивая интересы российской торговли и промышленности, приступило к более активным экспансинистским действиям, добиваясь значительных уступок в области торговли с Западным Китаем145. Успешное проникновение царизма в Китай стало рассматриваться в США как чуть ли не главная угроза их собственным экономическим притязаниям в этой стране и во всей Восточной Азии, что неизбежно вело к заметному охлаждению отношений между двумя державами.

Появление у США реальных противоречий с Россией на Дальнем Востоке, а затем и углубление их по мере обострения промышленного, торгового и финансового соперничества в других регионах ухудшали дипломатические отношения и экономические связи двух стран.

Примечания

  • Архив внешней политики Российской империи. Ф. Отчеты МИД, 1870 г. Л. 184, 185. (Далее: АВПРИ.)
  • Голос. 1871. 23 дек. (1872, 4 янв.).
  • АВПРИ. Ф. Отчеты МИД, 1875 г. Л. 343.
  • The New York Times. 1871. 4 Apr.
  • Congressional Globe. 40th Congress. 3d Session. Part 1. Wash. 1868. P. 877.
  • A. G Curtin — H. Fish. № 77. Nov. 12. 1870 // National Archives of the United States. Records of the Department of State, Register Group. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 22. (Далее: NAUS. RDS. RG 59.)
  • Вице-адмирал К. H. Посьет — генералу А. П. Горлову. Б/д (1871 г.) // Российский государственный архив Военно-Морского флота. Бумаги адмирала К. Н. Посьета. Ф. 1247. On. 1. Д. 41. Л. 4. (Далее: РГАВМФ.)
  • Н. Fish — A. G. Curtin. № 127. 6 Jan. 1871 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Instructions. Russia. Vol. 15.
  • A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents, 1798—1897. 10 Vols/Ed. by J. D. Richardson. Wash., 1896—1899. Vol. VII. P. 102—106. (Далее: Messages and Papers of the Presidents.)
  • Контр-адмирал И. Ф. Лихачев — Н. К. Краббе. 11(23) нояб. 1870 Г. // РГАВМФ. Канцелярия Морского министерства. Ф. 410. Оп. 2. Д. 2101. Л. 3. (Далее: РГАВМФ. КММ.)
  • Контр-адмирал И. Ф. Лихачев — Н. К. Краббе. 6(18) дек. 1870 Г. // РГАВМФ. КММ. . Ф. 410. Оп. 2. Д. 3486. Л. 24.
  • Journal de St.-Petersburg. 1871. 19(31) Dec.; Голос. 1871. 19(31) дек.
  • The North American Review. 1904. April. Vol. 178. P. 541—542.
  • Доклад В. И. Вестмана — Александру II. 16(28) сент. 1871 Г. // АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1871 г. Доклады и телеграммы императору. Д. 38. Л. 215—216.
  • Доклад В. И. Вестмана — Александру II. 13(25) окт. 1871 г. // Там же. Л. 235.
  • The New York Times. 1871. 12 Nov.; РГАВМФ. КММ. Ф. 410. On. 2. Д. 2231. Л. 7.
  • Н. Fish — U. S. Grant. 15 Sept. 1871 // The Library of Congress, Manuscript Division. Hamilton Fish Papers. Letter book. Cont. 17. Sh. 3377.
  • Ibidem.
  • Телеграмма Александра II — императрице Марии Александровне. № 485. 10(22) нояб. 1871 г. // Государственный архив Российской Федерации. Бумаги императрицы Марии Александровны. Ф. 641. On. 1. Д. 23. Л. 27. (Далее: ГАРФ.)
  • Tarsaidze A. Czars and Presidents. N. Y., 1958. P. 270.
  • Американский дневник вице-адмирала К. Н. Посьета, 1871 —1872. Запись 9(12) нояб. 1871 Г. // ГАРФ. Бумаги Александра II. Ф. 678. On. 1. Д. 1011. Л. 31; см. также: РГАВМФ. Бумаги адмирала К. Н. Посьета. Ф. 1247. On. 1. Д. 40. Л. 44.
  • Голос. 1871. 11(23) дек.; The New York Herald. 1871. 22 Nov.; РГАВМФ. KMM. Ф. 410. On. 2. Д. 2231. Л. 16.
  • The New York Herald. 1871. 22 Nov.
  • Zornow W. F. When the Czar and Grant Were Friends // Mid-America. Vol. 43. 1961. July. P. 165.
  • The New York Herald. 1871. 28 Nov.; РГАВМФ. KMM. Ф. 410. On. 2. Д. 2231. Л. 50.
  • Wish H. Getting Along with the Romanovs // The South Atlantic Quarterly. Vol. 48. 1949. Sept. P. 351.
  • Американский дневник К. H. Посьета, 1871 —1872. Запись 30 декабря 1871 г. (11 января 1872 г.) в Сент-Луисе // ГАРФ. Бумаги Александра II. Ф. 678. On. 1. Д. 1011. Л. 41.
  • Там же.
  • The Times. 1871. 8 Dec.; Tucker Q. W. The Grand Duke Alexis in the USA During the Winter of 1871 —1872. Cambridge, 1872. P. 47—77.
  • Рапорт командующего Отдельной практической эскадрой вице-адмирала К. Н. Посьета управляющему ММ № 42. Рейд Рио-де-Жанейро. 27 апреля (9 мая) 1872 г. // РГАВМФ. КММ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 3539. Л. 154.
  • Mid-America. V. 43. 1961. July. Р. 181.
  • Messages and Papers of the Presidents. Vol. VII. P. 145; Голос. 1871. 24 дек.; 1872. 5 янв. С. 3.
  • A. G. Curtin — Н. Fish. 1872. 1 July // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol.24.
  • Модзалевский Б. Л. Список членов Имп. Академии наук, 1725—1907. СПб., 1908. С. 217.
  • G. Bancroft — Н. Fish. 4 Sept. 1872 // Carrol Е. J. The Foreign Relations of the United States with Tzarist Russia, 1867—1900: Ph. D. Diss., Georgetown University, 1953. P. 53.
  • E. Schuyler —H. Fish. № 179. 4 May. 1872 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 24.
  • Sherman W. T. General Sherman in Russia. Extracts from the Diary // The Century Magazine. 1899. Apr. Vol. 57. № 5. P. 866.
  • E. Schuyler — H. Fish. 4 May. 1872 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 24.
  • W. T. Sherman — F. V. Greene. 23 Oct. 1877 // New York Public Library. Manuscript Division. F. V. Greene Papers. Letters from W. T. Sherman, 1877—1888.
  • E. Schuyler — H. Fish. 3 July. 1872 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 24.
  • A. G. Curtin —H. Fish. 1 July. 1872 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 24.
  • H. Atkinson — W. M. Evarts. 16 May. 1877 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 33.
  • H. Hoffman — W. M. Evarts. 20 Apr. 1878 // NAUS. RDS. RG 59. Diplomatic Despatches. Russia. Vol. 33.
  • РГАВМФ. Бумаги капитан-лейтенанта Л. П. Семечкина. Ф. 22. On. 1. Д. 17. Л. 9.
  • Исторический вестник. 1883. № 3. С. 612.
  • РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 17. Л. 4—5.
  • Там же. Д. 18. Л. 9, 26, 36, 68.
  • Адмирал С. С. Лесовский — Н. П. Шишкину. 3(15) апр. 1878 Г. // АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3, 1878 г. Д. 134. Л. 139—141. См. также: РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 18. Л. 20—21.
  • Инструкция Н. К. Гирса — Н. П. Шишкину. 2(14) апр. 1878 Г. // АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3/ 1878 г. Д. 134. Л. 142.
  • Рапорт Л. П. Семечкина — С. С. Лесовскому. 25 мая (6 июня) 1878 г. из Нью-Йорка // РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 17. Л. 73.Strakhovsky L. /. Russia’s Privateering Projects of 1878 // The Journal of Modern History. 1935. March. Vol. 7. № 1. P. 36.
  • Strakhovsky L. /. Russia’s Privateering Projects of 1878 // The Journal of Modern History. 1935. March. Vol. 7. № 1. P. 36.
  • Следующие две беседы российского и американского дипломатов (11 и 18 мая) также проходили при полном взаимопонимании. Чтобы обезопасить правительство США от каких-либо обвинений в несоблюдении договорных обязательств, российский посланник не настаивал на вооружении кораблей в американских портах, поскольку пушки и боеприпасы могут быть доставлены и погружены на корабли в открытом море или в Санто-Доминго. См.: Strakhovsky L. /. Op. cit., р. 35.
  • Ibid.
  • Рапорт Л. П. Семечкина. 5(17) авг. 1878 Г. // РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 17. Л. 9.
  • РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 18. Л. 2; Д. 17. Л. 9.
  • Цит. по: Strakhovsky L. I. Op. cit. Р. 37.
  • The Public Statutes at Large of the USA/Ed. by R. Peters. Boston, 1854. Vol. 3. P. 448.
  • H. П. Шишкин — A. M. Горчакову. 11(23) мая 1878 Г. // АВПРИ. Ф. Канцелярия. On. 470(4). 1878 г. Д. 120. Л. 135—136, 144.Цит. по: Нарочни
  • Цит. по: Нарочницкий А. Л. Указ. соч. С. 224.
  • С. С. Лесовский — Н. Г. Гирсу. 29 июня (11 июля) 1878 Г. // РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 17. Л. 96—98.
  • Телеграммы С. С. Лесовского Л. П. Семечкину — 24 июня (6 июля) и Н. А. Неваховичу — 28 июня (10 июля) 1878 г. // РГАВМФ. КММ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 4067. Л. 92, 95.
  • Там же. Ф. 22. On. 1. Д. 18. Л. 2.
  • Телеграмма Л. П. Семечкина С. С. Лесовскому. 25 июня (7 июля) 1878 г. // Там же. Ф. 410. Оп. 2. Д. 4067. Л. 102.
  • Там же.
  • Н. П. Шишкин — Л. П. Семечкину. 14(26) февр. 1878 Г. // АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3. 1878 г. Д. 137. Л. 74; Н. П. Шишкин — А. М. Горчакову. 16(28) февр. 1879 г. // Там же. Ф. Канцелярия. Оп. 470/4. 1879 г. Д. 150. Л. 58.
  • Л. П. Семечкин — С. С. Лесовскому. 31 марта (12 апр.) 1879 Г. // РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 18. Л. 68об.
  • См.: Мордовин П. Исторические соприкосновения России и Северной Америки по военно-морским вопросам // Центр. б-ка ВМФ России (Санкт-Петербург). Отд. отт. С. 32.
  • РГАВМФ. Ф. 22. On. 1. Д. 18. Л. 68.
  • Там же. Л. 68 об.
  • J. М. Comly — W. М. Evarts. 10 May. 1880 // NAUS. Records of the Department of State. RG 59. Diplomatic Despatches. Legation. Hawaii. T30. Vol. 12.
  • W. M. Evarts — J. M. Comly. 31 May. 1880 // Ibid. Diplomatic Instructions. Hawaii. M77. Vol. 2.
  • Пятнадцатилетие газеты «Голос», 1863—1877. СПб., 1878. С. XXII.
  • Подробнее см.: Куропятник Г. П. Россия и США: экономические, культурные и дипломатические связи, 1867—1881. М., 1981. С. 84—191. Kuropiatnik G. Р. Russians in the United States: Social, Cultural and Scientific Contacts in the 1870 // Russian-American Dialogue on Cultural Relations, 1776—1914/Ed. by N. E. Saul and R. D. McKinzie. University of Missouri Press. Columbia and London, 1997. P. 128—165.
  • Kennan G. Tent Life in Siberia and Adventures Among the Koraks and Other Tribes in Kamtchatka and Northern Asia. N. Y., 1870.
  • Подробнее см.: Меламед E. И. Джордж Кеннан против царизма. М., 1871; Saul N. Е. Concord and Conflict: The United States and Russia, 1867—1914. Lawrence, 1996. P. 281—292, 395—396.
  • Славянский H. Письма об Америке и русских переселенцах. СПб., 1873. С. 18.
  • Источник. Документы русской истории. 1993. № 3. С. 54.
  • Historical Statistics of the United States. Colonial Times to 1957. Wash., 1961. P. 56—57.
  • Землевладение. 1906. Кн. 1/2. С. 56.
  • Allen R. V. Peter Demens: The Redoubtable Hustler // The Quarterly Journal of the Library of Congress. Vol. 34. № 3. 1977. July. P. 208—226.
  • Подробнее см.: Энгель В. В. Американский паспорт и русско-еврейский вопрос в конце XIX — начале XX в. // Американский ежегодник. 1991. М., 1992. С. 104—120; Миндлин А. Еврейский вопрос и финансовые отношения России с Западом в конце XIX — начале XX в. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 2(12). С. 81 —104; Salter W. М. America’s Compact with Despotism in Russia. Philadelphia, 1893; Adler C., Margalith A. M. With Firmness in the Right: American Diplomatic Action Affecting Jews. N. Y., 1946. P. 208—257; Yodfat A. Y. The Jewish Question in American-Russian Relations, 1875—1917. Ph. D. Diss. The American University, 1963; Rogger H. Jewish Policies and Right-Wing Politics in Imperial Russia. Berkeley, 1986.
  • Clara Barton’s Statement to the American People. 13 Jan. 1892; John W. Hoyt’s Statement to the Clergy of America. 8 Febr. 1892; C. McReeve to Ch. E. Smith. II Febr. 1892 // NAUS. RG 84. Diplomatic Post Records. Russia. Vol. 4446. Misc. Received.
  • C. A. Griscom to Ch. E. Smith. Philadelphia. 1 Apr. 1892 // Ibid.
  • S. Sacharoff to A. D. White. 27 June. 1892 // lbid. Vol. 4447.Simms J. Y. The Impact of the Russian Famine of 1891 —1892. Ph. D. Diss. Univ. of Michigan, 1976; Saul N. E. Concord and Conflict: The United States and Russia, 1867— 1914. Lawrence, 1966. P.355.
  • 85 Clara Barton to Ch. E. Smith. Washington. 15 Febr. 1892 // Ibid. Vol. 4446. Misc. Received.
  • Simms J. Y. The Impact of the Russian Famine of 1891 —1892. Ph. D. Diss. Univ, of Michigan, 1976; Saul N. E. Concord and Conflict: The United States and Russia, 1867— 1914. Lawrence, 1966. P.355.
  • Подробнее см.: Бобринский А. Американская помощь в 1892 и 1893 годах // Русский вестник. 1894. Февр. С. 252—264; Документы о помощи американского народа во время голода в России 1891 —1892 гг. // Исторический архив. 1993. № 1. С. 194— 209. Saul N. Е. Op. cit. Р. 335—364; Queen G. S. American Relief in the Russian Famine of 1891 — 1892 // Russian Review. Vol. 14. № 2. 1955. Apr. P. 140—150.
  • Ch. E. Smith to B. F. Tillinghast. 15 Jan. 1892 // NAUS. RG 84. DPR. Russia. Vol. 4446. Misc. Received.
  • Переговоры дипломатов по данному вопросу в Санкт-Петербурге в первой половине 1874 г. подробнее см.: Куропятник Г. П. Указ. соч. С. 229—237.
  • Журавлева В. И. Кого демократическая Америка выдавала царской России (русско-американская конвенция 1887 года о взаимной выдаче преступников) // Американский ежегодник. 1993. М., 1994. С. 118.
  • Подробнее см.: Saul N. Е. Op. cit. Р. 296—298, 364—365.
  • Отчет А. Е. Оларовского о торговом, финансовом и экономическом положении Северо-Американских Соединенных Штатов в 1893 г. Б. м., б. г. С. 5.
  • Русская мысль. М., 1899. № 12. С. 95.
  • Г. Л. Кантакузен — Н. П. Шишкину. 24 апр. (6 мая) 1893 Г. // АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 470/4. Д. 101. Л. 38—40.
  • Saul N. Е. Op. cit. Р. 271—281.
  • Записка генерального консула России в Сан-Франциско А. Е. Оларовского. 10(22) дек. 1889 Г. // РГАВМФ. ГМШ. Ф. 417. Оп. 47. 1889 г. Д. 5526. Л. 210.
  • АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне. Оп. 512/3. 1880 г. Д. 140. Л. 183—185.
  • Скальковский К. А. Русская торговля в Тихом океане. СПб., 1883. С. 91.
  • Запись беседы командующего Тихоокеанской эскадрой адмирала Тыртова с консулом Англии в Нагасаки. 29 янв. (10 февр.) 1892 Г. // РГВМФ. Главный Морской штаб. Ф. 417. Д. 10 974. Л. 108 (Далее: ГМШ).
  • РГАВМФ. ГМШ. Ф. 417. Д. 12 302. Л. 24.
  • Там же. Д. 10 974. Л. 180.
  • Инструкция русским крейсерам в Тихом океане // Там же. Д. 10 983. Л. 262.
  • Там же. Д. 12 302. Л. 24.
  • Там же. Д. 10 974. Л. 4, 5.
  • Там же. Д. 4376. Л. 181.
  • Там же. Д. 5526. Л. 168, 235.
  • Рапорт командира клипера «Джигит» № 376. 16(28) июля 1996 г. // Там же. Д. 2629. Л. 61.
  • Письмо русского консула в Сан-Франциско начальнику русской эскадры в Тихом океане. № 17. 6(18) янв. 1893 г. // Там же. Д. 12 302. Л. 54.
  • См.: Там же. Д. 5526. 12 302, 13 327.
  • Доклад Морского министерства об охране котикового промысла от истребления // Там же. Д. 12 302. Л. 33.
  • Министр государственных имуществ — управляющему Морским министерством. № 292. 21 февр. (5 марта) 1892 г. // Там же. Д. 10 974. Л. 97.
  • Временно управляющий Морским министерством адмирал Пилкин — министру государственных имуществ. 10(22) июля 1892 г. // Там же. Л. 200.
  • Донесение А. Е. Оларовского. 30 дек. 1891 г. (11 янв. 1892 г.) // Там же. Л. 11.
  • Донесение А. Е. Оларовского. 21 янв. (2 февр.) 1892 г. // Там же. Л. 86.
  • Управляющий Морским министерством адмирал Чихачев — министру финансов Вишнеградскому. 12(24) февр. 1892 г. № 2212 // Там же. Л. 89.
  • Рапорт начальника эскадры в Тихом океане адмирала Тыртова. 29 сент. (11 окт.) 1892 г. // Там же. Д. 9541. Л. 252—283; Отчет доктора Слюнина // Там же. Ф. 417. Д. 14641. Л. 130.Приложение
  • Приложение к донесению русского посланника в США Г. Л. Кантакузена министру иностранных дел Н. К. Гирсу. 2(14) нояб. 1894 г. № 29 // Там же. Д. 13 327. Л. 180.
  • Помета царя: «Успешно. 8(20) сентября 1892 г.» // Там же. Д. 10 983. Л. 20.
  • Телеграмма адмирала Тыртова в Главный морской штаб. 26 сент. (8 окт.) 1892 г. // Там же. Л. 69—72. Протоколы задержания хищнических шхун // См.: Там же. Л. 288—291, 293—294, 298—299.
  • Там же. Д. 12 302. Л. 5, 254.
  • Новое время. 1894. 30 марта.
  • РГАВМФ. ГМШ. Ф. 417. Д. 13 327. Л. 182.
  • Управляющий Морским министерством адмирал Тыртов — министру земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолову. 3(15) сент. 1897 г. // Там же. Д. 16 641. Л. 376.
  • Там же. Д. 10 947. Л. 269—270.
  • Строевой рапорт командира лодки «Кореец» о плавании в кампанию 1898 г. // Там же. Д. 18 323. Л. 20.
  • Там же. Д.5536. Л. 245—246.
  • Там же. Л. 170.
  • Инструкция русским крейсерам в Тихом океане // Там же. Д. 10 983. Л. 262.
  • Окунь С. Б. Очерки по истории колониальной политики царизма в Камчатском крае. Л., 1935. С. 144.
  • РГАВМФ. ГМШ. Ф. 417. Д. 5526. Л. 216—217.
  • Там же. Л. 170.
  • Скальковский К. А. Указ. соч. С. 89.
  • См.: Славин С. Американская экспансия на Северо-Востоке России в начале XX века // Летопись Севера. 1949. № 1. С. 136.
  • Сборник главнейших исторических документов по управлению Восточной Сибирью: В 4-х т. Иркутск, 1882—1884. Т. 3. С. 64.
  • Доклад по канцелярии Морского министерства. 13(25) июля 1887 Г. // РГАВМФ. ГМШ. Ф. 417. Д. 10 974. Л. 148.
  • Записка статского советника Виноградова. 14(16) апр. 1889 г. // Там же. Д. 5526. Л. 182.
  • Рапорт вице-адмирала Назимова. № 476 13(25) авг. 1890 г. // Там же. Д. 6854. Л. 230.
  • Письмо русского консула в Иокогаме А. Колемина. 20 июля (1 авг.) 1888 г. // Там же. Д. 5526. Л. 24.
  • Генерал-майор Баневский — Приамурскому генерал-губернатору. 16(28) дек. 1891 г. // Там же. Д. 20 974. Л. 91—92.
  • Там же. Д. 5526. Л. 246.
  • Записка Прозорова. 11(23) янв. 1892 г. // Там же. Д. 10 974. Л. 4.
  • Отчет о плавании винтовой шхуны «Алеут» // Там же. Л. 49—50.
  • Письмо русского консула в Иокогаме А. Колемина. 20 июля (1 авг.) 1888 г. // Там же. Д. 5526. Л. 19.
  • Там же. Л. 213.
  • Там же.