Посещение Сан-Франциско русским судном «Юнона», 28 марта-10 мая 1806 года

25 февраля 1806 г. после более чем месяца тщательной подготовки «Юнона» — 250-тонное, двухпалубное, трехмачтовое судно, принадлежащее Российско-американской компании (РАК), подняло якорь и верхние паруса, отсалютовало из пяти пушек крепости в Ново-Архангельске (в настоящее время — Ситхе) и направилось на юг к берегам Испанской Калифорнии.1 Судно, купленное РАК у Дж. Де Вульфа (1770-1872), американского капитана из Бристоля (Род-Айленд) в конце сентября 1805 г., было оснащено шестью 4,5-фунтовыми пушками, двумя 12-фунтовыми карронадами,2 четырьмя 2-фунтовыми фальконетами и двумя медными единорогами на армейских лафетах. 3Также на борту были две рабочие лодки, два ила, один баркас, две байдарки на трех человек (каяки, сделанные из кожи морских животных, которые использовались алеутами и туземцами Аляски), более двух дюжин бочек пресной воды и запас продовольствия для команды.4 Груз судна состоял из нескольких ярдов парусины, тика, тяжелой шерстяной ткани, отрезов фламандского полотна, изделий из хлопка, иголок, пил и топоров, пары сибирских кожаных сапог и других вещей.5

Путешествие «Юноны» в Калифорнию совершалось по трем причинам. Одна из них, немедленная и наиболее срочная, заключалась в том, чтобы получить продовольствие из Калифорнии (где, только по слухам, оно было в изобилии) для больных и голодающих служащих РАК на Аляске. Продовольственный кризис там принял настолько животрепещущие формы, что врач, который стал свидетелем столь серьезной ситуации, позднее заметил, что к концу февраля [1806 г.] восемь из ста девяноста двух русских, проживающих в Ситхе, погибли, а шестьдесят были немощны из-за цинги.6 Следующая цель экспедиции — установление долговременных коммерческих связей между РАК на Аляске и испанскими официальными лицами в Калифорнии, которые предполагали выгоду обеим сторонам. Третья цель путешествия (более масштабная в отличие от предыдущих) состояла в исследовании западного побережья Северной Америки, а также поиска места для основания постоянного русского поселения, которое впоследствии могло бы разрастись и обеспечивать продовольствием русские колониальные владения в северной части Тихого океана.7

Родоначальником этих трех целей был Николай Петрович Резанов (1764-1807), действительный камергер двора его императорского величества. Именно он купил «Юнону» и стоял во главе исторического вояжа в Калифорнию.8 Резанов являлся высокопоставленным членом Главного правления РАК и был выбран императором руководителем первой русской кругосветной морской экспедицией9. Вместе с этой экспедицией он прибыл в Русскую Америку. В путешествии в Калифорнию Резанова сопровождал Г.И. Лангсдорф (1774—1852), известный натуралист, этнограф и доктор медицины Геттингенского университета, который служил его личным врачом. Помимо Лангсдорфа на «Юноне» находились двое русских военных офицеров, состоявших на службе РАК: лейтенанты Н.А. Хвостов (1777-1809) и Г.И. Давыдов (1784-1809), присоединившиеся к экспедиции Резанова после остановки в Петропавловске-Камчатском и сопровождавшие его в Ново-Архангельск. В команде были также два подштурмана, два русских матроса, состоявшие на службе РАК, служащий компании по фамилии Панаев, четырнадцать полуголод ных, пораженных цингой промышленников (русских и алеутов), чет веро американцев из команды «Юноны», решившие остаться на судне после его продажи РАК10. Кроме того, Резанов хотел, чтобы в Калифорнию их сопровождал священнослужитель от Русской православной миссии на о. Кадьяк, но ряд некоторых хозяйственных обстоятельств помешали этому.11

Резанов, назначив Хвостова капитаном на «Юноне», оставил за собой право полного контроля за экспедицией в Калифорнию. В ходе путешествия Хвостов пользовался прекрасными картами английского капитана Дж. Ванкувера (1757-1798), которые тот сделал во время путешествия в северную часть Тихого океана и Калифорнию в 1790-1794 гг.; к тому же действующий капитан «Юноны» руководствовался сведениями французского штурмана Ж.Ф. де Г. Лаперуза (1741-1788), исследовавшим западное побережье Северной Америки от Аляски до Монтерея в 1786 г. Изначально предполагалось, что маршрут «Юноны» будет пролегать с остановкой на южном побережье островов Принца Уэльского и Королевы Шарлотты, но из-за плохой погоды и болевшей цингой команды пришлось его несколько поменять. 8 марта «Юнона» дала течь в носовой части судна (которая, к счастью, была ликвидирована), а двумя днями позже один из промышленников умер от цинги. Ситуация казалась настолько плачевной, что по приказанию Резанова Хвостов направился к реке Колумбия.12

Резанов и офицеры верили в то, что даже кратковременная остановка восстановит силы больной цингой команды, поэтому были воодушевлены, когда 14 марта 1806 г. увидели землю. Кроме того, Резанов задумал найти приемлемое место для русского поселения, чтобы там утвердиться в будущем. Однако идея русского поселения в устье р. Колумбия противоречила инструкциям, которые получил Резанов от императора.13 Согласно параграфу 8 этих инструкций от 10 июля 1803 г., Резанов был обязан донести до «правителя Америки предписание» о том, что русские не должны колонизировать земли южнее 55° северной широты, т.е. те земли, до которых дошел капитан А.И. Чириков (1703-1748) во время своего плавания в 1741 г., «чтоб далее сего места отнюдь не простирался из россиян никто в пределы, другими морскими державами занимаемые».14

Так как во время отплытия «Юноны» из Ново-Архангельска не было замечено присутствия судов «других морских держав», то Резанов решил, что устье р. Колумбия никому не принадлежало. Он не знал, что американская экспедиция под руководством капитанов М. Льюиса (1774-1809) и В. Кларка (1770-1838) пересекла североамериканский континент, зимовала в 1805-1806 гг. в форте Клатсон, недалеко от современной Астории (штат Орегон) и по праву первого открытия, принятому в то время, провозгласила все открытые ими земли территорией Соединенных Штатов. Конечно, к тому времени, когда «Юнона» начинала свое плавание на юг, американские путешественники готовились в обратный путь.15

Силы природы предотвратили возможную конфронтацию между Резановым, с одной стороны, Льюисом и Кларком — с другой. Штормовая зыбь в борт суда помешала попытке ввести «Юнону» в устье р. Колумбия. Течение было настолько сильным, что за ночь судно отнесло на север к Грей Харбор (в настоящее время — побережье штата Вашингтон). Там Резанов отправил Лангсдорфа, а также русского матроса и двух опытных промышленников-алеутов на байдарке обследовать залив. Им было приказано вернуться обратно к шести часам вечера. Когда они проходили через залив, то «видели дым, поднимающийся из разных мест. Это говорило о том, что местность была заселена». Лангсдорф сошел на берег, но никого не встретил, и все с большими трудностями из-за плохой погоды возвратилась на борт «Юноны» в половине десятого вечера.16

Затем судно подняло якорь и направилось на юг. На следующий день (18 марта 1806 г.) те, кто были менее подвержены морской болезни и цинге, заметили в отдалении горные пики Рейнер и Святой Елены. «Юнона» бросила якорь, чтобы проверить глубину фарватера при входе в р. Колумбия, и снова Резанов приказал Хвостову войти в устье реки.¹⁷ Но и в этот раз штормовая зыбь воспрепятствовала осуществлению амбиций Резанова. Хвостов затей направил судно курсом на Сан-Франциско.

На рассвете 25 марта 1806 г. команда заметила мыс Мендосино, а двумя днями позже «Юнона» подошли к заливу Бодега. Резанов захотел его исследовать, но, как записано в судовом журнале Хвостова, поскольку ветер дул противный в Бодегу, а благополучный в порт Сан- Франциско, людей же у нас было около половины команды оцинжавших, не выключая и нас самих и Его Превосходительство [Резанова], то решили оставить сей важный предмет до будущего времени…»

Вскоре «Юнона» продолжила свой путь в Сан-Франциско. В своем журнале Хвостов записал: воспользовавшись «брамсельным тихим ветром… и темнотой ночи «Юнона» вошла в залив Сан-Франциско 27 марта 1806 г.». Лангсдорф отметил, что «Юнона» вошла в залив «28 [марта 1806 г.] на рассвете». Ее «приветствовали из рупора и спрашивали, кто мы и откуда прибыли. После нашего ответа, нам было сказано бросить якорь поблизости от крепости».¹⁸

«Юнона» отказалась подчиниться и бросила якорь вне досягаемости испанских береговых орудий. Так началось пребывание русских в Сан-Франциско.¹⁹

Испанские власти были встревожены присутствием странного судна в заливе, особенно когда оно не подчинилось их приказам и бросило якорь вне зоны досягаемости их пушек. Испанское право запрещало всем иноземным кораблям входить в их колониальные гавани, включая Сан-Франциско. Когда утром 28 марта 1806 г. они увидели, что «Юнона» бросила якорь вне зоны досягаемости береговых [пушечных] батарей, Дон Луис Де Аргуэлло (1784-1830), действующий комендант пресидио²⁰ (в отлучке его отца), прибыл на берег вместе с пятнадцатью вооруженными всадниками и францисканским монахом Хосе де Уриа с намерением выяснить, кем являлись неизвестные гости. При их появлении с «Юноны» спустили шлюпку, и Резанов направил двух человек — Лангсдорфа и Давыдова, которые не были больны, чтобы объяснить, почему русские оказались в заливе Сан-Франциско.

В ходе этой первой русско-испанской встречи в Сан-Франциско выяснилась серьезная проблема. Испанцы не говорили по-русски, а двое русских «посланников» — по-испански. По чистой случайности д-р Лангсдорф и францисканский монах Уриа выяснили, что могут общаться по-латински.²¹ В ходе разговора Лангсдорфу удалось переиграть некоторые факты и тем самым спасти положение, в котором оказались русские. Он сказал испанцам, что судно «Юнона» — часть русского кругосветного плавания (что было неправдой), а Резанов, руководитель этой экспедиции, находится на борту «Юноны» (что было правдой). Лангсдорф затем сказал, что пунктом назначения «Юноны» был Монтерей, столица испанской Калифорнии (что было неправдой), но штормовая погода повредила судно (что было неправдой), а недостаток продовольствия заставил «Юнону» зайти в ближайшую гавань, которой оказался Сан-Франциско (что было правдой).²²

Испанцы вздохнули с облегчением, когда Лангсдорф упомянул фамилию Резанова²³, потому что Мадрид проинформировал их, что именно Резанов в 1803-1807 гг. возглавляет экспедицию вокруг света (состоящую из двух судов Военно-морского флота России), и приказал местным властям оказывать любезность и всяческую помощь, если русские попросят о ней. Так как испанцы знали названия двух кораблей экспедиции («Надежда» и «Нева») и имена их капитанов (И.Ф. Крузенштерн (1770-1846) и Ю.Ф. Лисянский (1758-1839)), но ничего не слышали о «Юноне», то они спросили о том, что случилось с теми кораблями и их капитанами. Лангсдорф ответил, что они находятся уже на обратном пути в Европу (что было правдой), но российский император поручил Резанову посетить и проверить русские колониальные владения на Алеутских островах и Аляске (что было правдой), и, будучи там, Резанов решил установить контакт с соседней испанской Калифорнией (что было лишь частично правдой).²⁴

Дон Луис, казалось, удовлетворился объяснениями Лангсдорфа и пригласил его, Давыдова, Хвостова и Резанова на ужин. Приглашение было принято, и вечером гости прибыли в пресидио. Лангсдорф был удивлен тем, что из себя представляла пресидио. Он полагал, что она будет напоминать немецкую маленькую ферму. Между тем оказалось, что селение состояло из небольших однокомнатных квадратных домов. Жилище коменданта было также «маленьким и низким.» Гостиная с «побеленными стенами», «служившая в качестве апартаментов для принятия гостей», была «очень скудно меблированная», а на полу «был положен соломенный коврик».²⁵ Хотя постройки были весьма скромными, прием оказался щедрым и теплым. Гостей приветствовала мать Дон Луиса, сеньора Де Аргуэлло (1753-1828), муж которой был в то время в Монтерее, в гостях у губернатора Дон Хоссе Арильяги (7-1814). Сеньора де Аргуэлло — мать пятнадцати детей, из которых трое сыновей и четверо дочерей проживали с ней в пресидио.²⁶ Она предложила гостям освежающие напитки и угощения, за которыми последовал сердечный ужин с калифорнийским вином. Среди приглашенных присутствовали два францисканских монаха — уже упомянутый Уриа и Мартин.²⁷

Первая встреча испанских хозяев и их гостей преподнесла несколько сюрпризов. Дон Луис сообщил русским, что Англия объявила войну Испании, и когда «Юнона» вошла в залив Сан-Франциско он подумал, что это вражеское английское судно. Он также сообщил Резанову, что в Монтерей будет послан курьер, чтобы сообщить губернатору о присутствии «Юноны» в Сан-Франциско. С тем же курьером Резанов решил направить послание губернатору, в котором выражал желание встретиться с ним в Монтерее.²⁸

Во время ужина Лангсдорф заметил, что Мария де ла Консепсьон Марселла (Maria de la Conception Marcella, которую также звали Доной Концепсьон, Кончей или Кончитой (1791-1857)), — красивая сестра Дона Луиса, обратила внимание на русских гостей.²⁹ В конце вечера францисканские монахи Уриа и Мартин пригласили четверых русских посетить миссию Сан-Франциско на следующий день. Когда же те возвратились на судно, то обнаружили, что по приказанию Дон Луиса было уже доставлено большое количество продовольствия для команды, в том числе «четыре жирных вола, две овцы, лук, чеснок, салат, капуста и некоторые сорта овощей и бобов».³⁰

Ранним утром Уриа приехал на берег и привел с собой четырех коней, на которых он вместе с гостями отправился по песчаным землям к миссии, основанной в 1777 г., где их встретили францисканские монахи Мартин и Раймонд. Уриа пригласил гостей в церковь для того, чтобы те осмотрели скромный храм миссии. Он также объяснил гостям, как в Европе выбирают монахов для службы в Америке и в чем заключаются их обязанности. Затем посетители осмотрели спартанские жилища монахов, за ними находилось много построек, в которых жили около тысячи (мужчин, женщин и детей) индейцев, обращенных миссионерами в христианство. Монахи рассказали русским о распорядке дня этих индейцев и сообщили некоторые сведения о племенах, которые не контролировались испанцами.³¹

Так как русские столкнулись со многим трудностями во взаимоотношениях с туземцами на Аляске, то были удивлены, что только три монаха и четыре испанских солдата контролируют более чем тысячу индейцев в миссии Сан-Франциско. Уриа назвал гостям три причины, благодаря которым туземцы настроены миролюбиво и не пытаются бежать. Во-первых, они осознают, что в миссии пища и жилища лучше, чем те, что были у них во время их предыдущей кочевой жизни. Во-вторых, каждый индеец знает, что если он убежит, то никакое племя (за исключением его собственного) не примет и не приютит его. И, наконец, будучи арестованным испанскими властями, беглый абориген подвергался суровому наказанию с целью устрашения других, которые могли последовать его примеру.³²

Кроме того, Уриа сообщил своим русским гостям еще некоторые сведения о миссии и ее составе и поделился информацией, оказавшейся для Резанова полезной при последующей его беседе с губернатором. Резанов выяснил, что согласно приказам из Мадрида местным властям строжайше запрещено разрешать любым иностранным судам входить в порты испанской Калифорнии (кроме случаев крайней необходимости и на весьма непродолжительное время). Другой указ запрещал торговлю с иностранцами. Этот указ, также то, что Мадрид не мог обеспечить калифорнийских колонистов всем необходимым, привели к отчаянной нехватке хозяйственных и прочих изделий из железа, топоров, пил, а также стеклянной посуды и т.д. и т.п.³³

В качестве благодарности за полезную информацию и за оказанное гостеприимство Резанов преподнес Урии отрез прекрасной английской ткани и некоторые украшения для церкви. Он также сказал миссионеру, что хотя русские колонии в северной части Тихого океана и не в состоянии удовлетворить все потребности испанцев, у «Юноны» на борту есть некоторые товары, которые он обменял бы на продовольствие. Позже, в тот же день, Резанов прислал английское охотничье ружье Дону Луису, а также уместные подарки для женщин в пресидио в знак благодарности за их гостеприимство.³⁴

Эти любезности без сомнения повлияли на испанские духовные и гражданские власти, которые стали воспринимать Резанова как друга. Новость о прибытии «Юноны» распространилась по всему району залива и вызвала интерес у миссий Сан-Хосе (основана в 1797 г.) и Санта-Клара (основана в 1777 г.). Вскоре францисканский монах Педро из миссии Сан-Хосе прибыл на «Юнону» и предложил доставить русским 104 меры лучшей пшеницы в обмен на 4 отреза английской ткани и семь отрезов полотна. Сделка между тем зависела от подтверждения испанских властей, что по очевидным причинам не могло быть сделано быстро.³⁵

2 апреля 1806 г. ознаменовалось для Резанова двумя исключительно важными событиями. Первым оказался незапланированный визит Дон Луиса, прибывшего утром на борт «Юноны» в полной парадной форме с просьбой, чтобы Резанов предоставил документ Мадридского двора, согласно которому он мог бы связать прибытие Резанова на «Юноне» с кругосветным плаванием «Надежды» и «Невы». В ответ Николай Петрович показал испанцу письма от различных европейских правительств. Однако письма от испанского правительства не было, потому что в Санкт-Петербурге его не получили до отплытия судов из России в кругосветное плавание. К счастью, он смог показать ему письмо от маркиза Де Ла Кас Кабиталя, губернатора испанского о. Тенериф, где суда кратковременно останавливались в 1803 г. Содержание письма полностью удовлетворило Дон Луиса, развеяв все затянувшиеся подозрения, и с этого времени между Резановым и семьей Де Аргуэлло установились тесные отношения.³⁶

В тот же день, когда Дон Луис скреплял с Резановым дружеские отношения, последний столкнулся с другой проблемой. Четыре американских матроса из экипажа «Юноны», указанные как бостонцы, и также один пруссак обратились с просьбой, чтобы им разрешили остаться в Сан-Франциско. Резанов и Хвостов истолковали это как оскорбление для России, и с согласия Дона Луиса отправили их на пустынный остров в заливе Сан-Франциско, назвав его островом смирения.³⁷ Отсутствует какая-либо информация о дальнейшей судьбе этих четырех несчастных. В этот же день, уже обнадеженный и вздохнувший с облегчением Резанов, приказал команде снять оснастку и разоружить «Юнону», приготовив судно к погрузке.³⁸

7 апреля 1806 г. дружественные францисканские миссионеры сообщили Резанову, что губернатор и комендант пресидио, а также некоторые другие представители испанских властей подъезжают к  Сан-Франциско из Монтерея. Об их прибытии возвестили пушечным салютом. Резанов послал Давыдова, чтобы тот договорился о встрече между ним и губернатором, которая была назначена на 9 апреля, на которой Резанов должен был быть почетным гостем. Когда он и его компаньоны прибыли в пресидио, то были встречены улыбающимися испанскими красавицами и солдатами в парадной форме³⁹.

Затем последовал ужин, прошедший в сердечной атмосфере, в ходе которого Николай Петрович полностью продемонстрировал свои манеры и все свое дипломатическое искусство. Так как губернатор свободно говорил по-французски, то Резанов суммировал на этом языке основные вехи своей потрясающей биографии. Затем он обратился к действительной цели своего пребывания в Сан-Франциско. Он сказал, что преследует двойную цель: обеспечить продовольствием из Калифорнии русские поселения на Аляске и, если это будет успешно осуществлено, то может способствовать развитию взаимовыгодных и долговременных экономических отношений между испанскими и русскими колониальными владениями в Северной Америке. По очевидным причинам Резанов не сообщил свою третью цель: найти подходящее место для русской колонии на западном побережье Северной Америки. Он сказал губернатору, что знает о возможностях Калифорнии и (благодаря информации, полученной от францисканского монаха Урии) о потребностях местных жителей и добавил, что если не будет достигнуто соглашение по этому жизненно важному вопросу, тогда русские могут получать продовольствие из Китая или из других мест. Резанов попросил губернатора быстрее решить этот вопрос и отметил, что, как и Калифорния, русские владения обладают большими возможностями, но они нуждаются в некоторых товарах.⁴⁰

Губернатор был поражен презентацией Резанова, но отказался дать положительный ответ на просьбу установить долговременные экономические отношения, исходя из двух важных соображений. Его интуиция подсказывала ему, что бурные события в наполеоновской Европе могли в любой момент привести к тому, что Россия и Испания окажутся по разные стороны баррикад в этом конфликте. Он также полагал, что, поскольку Мадрид твердо отстаивал политику запрета торговли с любым иностранным государством, губернатор не мог откликнуться на просьбу Резанова об установлении долгосрочных торговых отношений между Аляской и Калифорнией, но он одобрил предложение Николая Петровича о разовой покупке продовольствия у местных миссионеров за наличные деньги в пиастрах и сделал ему комплимент за искусное взаимодействие с ними.⁴¹

Чтобы защитить губернатора от возможных последствий, которые могли бы быть вызваны утверждением незаконного торгового соглашения, Резанов предложил не упоминать имени первого в документах торговых сделок, а ограничиться лишь его подписью на накладных русских товаров, которые получили испанцы. Подпись просто подтверждала, что эти товары принадлежали суперкарго «Юноны» и для того, чтобы «удовлетворить нужды жителей Калифорнии, а также для того, чтобы услужить испанскому правительству», Резанов разрешил суперкарго продать некоторые товары, привезенные из Аляски.⁴²

12 апреля 1806 г. Николай Петрович принял коменданта и его семью на борту «Юноны», чтобы отметить достигнутое соглашение. Согласно судовому журналу Хвостова, их угощали деликатесами, которые были приготовлены на судне (в изобилии доставленные семьей Аргуэлло), а также развлекали русской музыкой и пением. Резанов также организовал официальный ужин для губернатора на борту «Юноны» 24 апреля 1806 г. По этому случаю губернатора приветствовали салютом из семи пушек, а во время ужина испанские гитаристы из пресидио и несколько русских певцов из команды «Юноны» развлекали почетного гостя. Резанов позднее отметил, что атмосфера на борту судна была столь веселой, что губернатор танцевал, даже «несмотря на свои слабые ноги».⁴³

14 апреля 1806 г. Резанов послал Давыдова и Лангсдорфа на трех лодках в миссию Сан-Хосе, чтобы приобрести и сразу забрать заказанный провиант. Хотя миссии существовала всего восемь лет, но, как заметил Лангсдорф, «количество кукурузы [т.е. зерна] превзошли его ожидания. [В их складах] содержалось в то время более двух тысяч мер пшеницы и в таком же количестве маис, ячмень, горох, фасоль и другие зерновые».⁴⁴ По «секретному соглашению» с губернатором миссии в Сан-Хосе, Сан-Франциско и Санта-Кларе доставили на лошадях, мулах и повозках, запряженных волами, дополнительный запас продовольствия на берег напротив стоянки Юноны». Итак, сотрудничество с испанцами позволило Резанову достичь решительного успеха в самой насущной цели своей поездки — получении продовольствия.⁴⁵

Помимо разрешения на покупку продовольствия испанцы «сделали все возможное, что в их власти», чтобы пребывание русских в Сан-Франциско стало запоминающимся событием. Они привозили лошадей на берег почти каждое утро, позволяя офицерам с «Юноны» совершать по окрестностям прогулки без сопровождения. Единственным ограничением являлся запрет близко подъезжать и осматривать военные укрепления испанцев. Почти каждый вечер русские офицеры приезжали в пресидио, где их развлекали испанскими танцами, игрой на скрипке и гитаре, исполняемыми солдатами гарнизона. Несколько раз гости учили местных дам английским танцам — кантри, а испанцы показывали гостям петушиные бои и бои быков и однажды даже попытались организовать бой между диким медведем и быком. Однако этому не суждено было случиться, потому что, после того как медведя поймали, связали и дотащили до пресидио, он не выдержал большую дистанцию и околел от усталости и испуга.⁴⁶

20 апреля 1806 г. в знак полного понимания и дружбы с русскими испанские власти удовлетворили просьбу Лангсдорфа еще раз посетить миссию в Сан-Хосе, чтобы больше узнать о ее деятельности и жителях. Он отправился туда на байдарке, рассчитанной на трех человек в сопровождении матроса с «Юноны» и промышленника. Это был самый короткий и безопасный путь, так как расстояние по суше на коне или на муле из Сан-Франциско до миссии Сан-Хосе было в три раз больше и дорога — более опасной. Лангсдорф и его компания покинули «Юнону» ранним утром 20 апреля и достигли миссии Сан-Хосе к закату солнца. Францисканский монах Педро приветствовал их и показал гостям сады и постройки миссии, а также помещения, где хранили зерно. На следующий день Педро показал гостям как танцуют индейцы, которые жили на территории миссии, затем русские ознакомились с подготовкой местных жителей к охоте. Лангсдорф и двое его спутников отбыли из миссии Сан-Хосе 23 апреля, но дождь и ветер осложнили их обратный путь. Они провели две ночи под открытым небом на берегу океана мокрые, мучимые жаждой и голодом, но все же благополучно добрались до «Юноны» к полудню 25 апреля 1806 г.⁴⁷

В то время как испанские официальные лица (как духовные, так и гражданские) делали все возможное, чтобы пребывание команды «Юноны» в Сан-Франциско стало запоминающимся и успешным, Резанов и его офицеры старались получить информацию о долговременной политике Испании и ее военных укреплениях в районе залива. Например, с 10 апреля по 10 мая, после того как семья коменданта подружилась с Резановым, последний бывал у них дома «с утра до позднего вечера» и в течение этого времени имел доступ к официальной переписке между комендантом и его начальниками, что позволило Николаю Петровичу получить преимущество во время переговоров с губернатором.⁴⁸

Было и другое преимущество, предоставленное испанцами, которым воспользовались русские. Как уже было отмечено ранее, каждый день испанцы приводили на берег лошадей, чтобы офицеры «Юноны» могли свободно совершать конные прогулки по окрестностям, но в то же время не приближаться к военным укреплениям испанцев. Русские воспользовались этим доверием в своих целях. В «секретном раппорте» от 17 июня 1806 г. (т.е. спустя короткое время после возвращения в Ново-Архангельск из Сан-Франциско) Резанов написал российскому министру коммерции графу Н.П. Румянцеву (1754-1826), что его офицеры «секретно инспектировали» одну из испанских батарей и выяснили, что там имеются «пять двенадцатифунтовых латунных пушек». Между тем Резанов отметил, что он «никогда не ходил туда сам и не разрешит другим делать это [еще раз, чтобы избежать возможных подозрений]».⁴⁹

Заключительный и наиболее серьезный пример русского шпионства в отношении испанцев имел место 25 апреля 1806 г. В этот день Резанов сообщил дружественным испанским властям, что «двое из его лучших людей — Михайло Кальянин и Петр Полканов пошли на ручей постирать одежду и убежали, исчезнув без следа».⁵⁰ Он попросил и получил разрешение организовать поиск беглецов. Их не нашли, так как это сообщение было чистой воды уловкой, чтобы русским позволили исследовать район залива. То, что этот предполагаемый инцидент был хитрым обманом, явно следует из записей Хвостова, сделанных в судовом журнале:

«Под видом отыскания двух бежавших матросов Его превосходительство [Резанов] испросил позволение послать по губе два гребных судна, в вечеру начальствовавший лейтенант Хвостов, подштурман Ильин и 8 человек команды отправились для описи губы на северный берег, во время трехдневной поездки сделана карта, сей противолежащей крепости берег Сан-Франциско гораздо возвышеннее южного, о двух уступах, мыс сей расположила натура так, что легко могут на обоих высокостях поставлены быть крепости, из которых каждая в силах вредить гишпанцам, сама не быв подвержена ни одному выстрелу, потому что слишком возвышен берег сей и вся почти северная сторона губы изобилует крупным лесом, мне неизвестным, кроме одного каштанного, и еще одного, которого имел честь кусочек доставить Его Превосходительству, за которое могу быть порукой, что отменно крепко и удобно для набору судов. Проезжая далее по губе, увидели мы внутрь вдавшуюся бухту, которая направление свое имела прямо из губы Бодега, которая и на карте капитана Ванкувера положена не более от берегу как на 25 итальянских миль. Я следовал в сию губу, глубины было достаточно, но конца оной не видел, взяв провизию с собою не более как на трое суток, принужден был возвратиться. Я уверен, ежели залив сей не соединяется какой-нибудь малою речкою с портом Бодеги, то утверждаю, что перенесен весьма не велико, и ежели счастливый опыт торговли, сделанный Его Превосходительством с Калифорнией, будет существовать, то можно смело сказать, что ежели бы русские сделали свое заселение в Бодеге и, пользуясь сим малым перешейком, поселились бы на северном берегу губы Сан-Франциско».⁵¹

Кроме получения продовольствия для русских колоний на Аляске и секретного исследования залива и прибрежных укреплений наиболее значимым и возможно наиболее дерзким достижением Резанова в Сан-Франциско (28 марта-10 мая 1806 г.), было его обручение с Доной Консепсьон, пятнадцатилетней дочерью коменданта пресидио. Мы не знаем, как начался этот роман. Возможно, это произошло во время ужина 28 марта, когда они были представлены друг другу. Во время своих ежедневных визитов в пресидио Резанов, 42-летний вдовец, увлек пятнадцатилетнюю красавицу своими рассказами о захватывающем великолепии жизни Двора в Санкт-Петербурге и удивительных зимних красотах России с ее суровой природой в противоположность скуке испанской колониальной жизни в постоянно мягком климате провинциального Сан-Франциско. Когда очарованная девушка твердо решила жить в России, Резанов предложил ей руку и сердце.⁵²

Это предложение было полной неожиданностью для родителей Доны Консепсьон. Основная проблема заключалась не в ее возрасте, а в том, что Резанов принадлежал к Русской православной церкви, а девушка была католичкой. Ее родители посоветовались с местными духовными лицами, которые предложили следующее решение: так как женитьба предполагала соединение двух важных лиц различной веры, то она не могла состояться без разрешения римского папы и русского императора (который был также номинальной главой Русской православной церкви), а испанский король не одобрит ее. Условная помолвка сделала Резанова de facto членом семьи Де Аргуэлло и позволила ему поверить, что предполагаемая свадьба будет весьма полезной как для Испании, так и для России.⁵³

Одной из немедленных выгод (основной целью путешествия Резанова в Сан-Франциско) было то, что с помощью его новых «родственников» он смог получить большое количество продовольствия для голодающих служащих РАК на Аляске. В своем судовом журнале Хвостов записал, что когда «Юнона» покинула Сан-Франциско, на борту судна находилось «хлеба разного примерно… 4250 пудов»⁵⁴ [пуд равен 36,11 фунта, или 16,38 кг]. Лангсдорф отметил, что когда «Юнона» оставила Сан-Франциско, у нее в трюмах было «4294 меры кукурузы, значительный запас муки, гороха, бобов, маиса, а также несколько ящиков соленого мяса и небольшое количество соли, мыла, сала, и т.п.»⁵⁵ К.Т. Хлебников (1776-1838), служащий РАК, который работал на компанию на Аляске в 1817-1832 гг., отмечал, что «Юнона» привезла обратно 381 ароб муки [один ароб равняется 25,3 фунта], 797 аробов шпика и сала, 105 аробов соли, 25 аробов вяленого мяса, 671 фанег пшеницы [фанега равняется 1,5 бушелям], 117 фанег овса, 160 фанег нута и другие товары.⁵⁶ За это, по словам Хлебникова, Резанов заплатил 5587,25 пиастра наличными, а также обменял некоторые товары, находившиеся на борту «Юноны». Хотя эти цифры несколько расходятся, все говорит о том, что плавание Юноны» в Сан-Франциско под руководством Резанова оказалось чрезвычайно успешным как для РАК, так и для имперской России.

Помимо обеспечения продовольствием результатом плавания Юноны» стало предоставление ценной информации о географии и культуре жителей, проживающих в районе залива Сан-Франциско. Большая заслуга принадлежит Лангсдорфу, чья любознательность позволила ему 200 лет назад описать первобытную окружающую среду, природу района, правдиво рассказать о жизни и деятельности испанских духовных и гражданских властей, а также подчиненных им индейцев в Сан-Франциско и Сан-Хосе. Лангсдорф, просвещенный человек своего времени, считал район залива Сан-Франциско в 1806 г. с точки зрения развития культуры диким. Он делал такое заключение, исходя из увиденного — спартанской внутренней и внешней обстановке в пресидио и францисканской миссии в Сан-Франциско и Сан-Хосе, а также из личных бесед с людьми в пресидио и миссии. Жители пресидио и соседней миссии вели изолированный образ жизни и поддерживали связь друг с другом путем пеших переходов или верхом на лошади по плохим дорогам. В самой пресидио кроме семьи коменданта находились около сорока солдат и сотни подчиненных индейцев, которые выполняли все основные работы. В каждой из миссий жили по три францисканских монаха, а также четыре или пять солдат, надзиравших за подчиненными индейцами, которые трудились в сельском хозяйстве и садоводстве, плели корзины и т.д. и т.п. Во всем регионе в изобилии были лошади, скот, который свободно бродил по окрестностям, здесь же обитало и много других видов диких животных и птиц.⁵⁷

В то время как Лангсдорф описывал район залива Сан-Франциско характеризуя его, как первобытную дикость в культурном отношении, Резанов рассматривал этот район как обладающий большим потенциалом для торговли с РАК. Он выразил свои мысли очень ясно в письме, которое было направлено губернатором 5 мая 1806 г. к Хосе Итурригараю (1742-1815), вице-королю Новой Испании в г. Мехико. В письме вновь подчеркивались его предыдущие предложения губернатору, а именно: близость русских и испанских владений в Северной Америке требовала более тесного сотрудничества; русские готовы обменивать промысловые товары Аляски на продукцию Калифорнии; в течение определенного времени русско-испанская торговля будет основана на бартере, для того чтобы позволить русским наладить промыслы и ремесленное производство; Резанов был готов отправиться в Мадрид или Мехико, разработать детали долгосрочного соглашения между Испанией и Россией и поблагодарить испанские власти за щедрый прием, который был оказан ему и команде «Юноны» в Сан-Франциско.⁵⁸

В соответствии с рекомендациями Николая Петровича Резанова (которые он послал в Главное правление РАК) в начале 1808 г. первенствующий директор ГП РАК Михаил Матвеевич Булдаков направил прошение императору Александра I с просьбой позволить обратиться за разрешением к испанскому королю ежегодно посещать двум судам РАК Сан-Франциско, Монтерей и Сан-Диего.⁵⁹ 20 апреля 1808 г. император повелел министру коммерции графу Н.П. Румянцеву, чтобы русский посол в Испании граф Г.А. Строганов (1770-1857) получил подобное разрешение. К сожалению, из-за ухудшения отношений между Россией и Испанией, находившейся под влиянием Наполеона, просьба Строганова не встретила понимания испанского двора.⁶⁰

К концу апреля 1806 г. «Юнона» взяла на борт столько продовольствия, сколько смогли вместить ее трюмы, поэтому в течение 1-8 мая, согласно указаниям Резанова, Хвостов переоборудовал, переоснастил судно и загрузил его другими товарами, которые еще оставались на берегу. Все это было сделано, чтобы отправиться в обратный путь 10 мая (дате, которую назначил Резанов). Скорее всего, что в последние дни их пребывания в Сан-Франциско Резанов, Хвостов и Лангсдорф посещали пресидио и благодарили губернатора, коменданта и его семью за гостеприимство. Без сомнения их развлекали и угощали, и как будущий зять коменданта Николай Петрович проводил долгие часы в семье последнего.

К сожалению, ни Лангсдорф, ни Резанов, ни Хвостов не оставили каких-либо записей своих последних дней пребывания в Сан- Франциско. Со дня прибытия — 28 марта и до конца апреля все трое детально фиксировали свою деятельность и впечатления о своем пребывании в районе залива и жителях региона. Резанов, например, оставил детальное описание своих бесед с губернатором Де Арильягой о преимуществах долгосрочного торгового соглашения между Аляской и Калифорнией, а также многочисленные комментарии по целому ряду других вопросов. Перу Лангсдорфа, плодовитому хронографу плавания, принадлежит детальное описание географии, флоры и фауны района залива, деятельности испанских гражданских миссионеров и жизни подчиненных индейцев. Хвостов дал правдивый отчет о своем трехдневном секретном задании по исследованию северного берега залива. Это только несколько примеров из тех записей, которые они вели до 30 апреля 1806 г. Почему затем они ничего не написали о своей деятельности в последние дни перед отплытием? Это остается загадкой.

Представляется, что основным виновником этого недостатка информации остается Резанов. Он был руководителем кругосветной экспедиции и возглавлял плавание «Юноны». В этом качестве он принимал все основные решения во время путешествия и пребывания в Сан-Франциско. Он проводил переговоры с губернатором Де Арильягой о покупке продовольствия и разработал план секретного исследования северного берега залива. Наконец, используя свой богатый опыт и личное обаяние, он убедил дочь коменданта стать его женой. Условное согласие Де Аргуэлло сделало Резанова настоящим членом их семьи. Письменная хроника Николая Петровича также продолжается до 30 апреля с необычной паузой в записях между 1 и 10 мая. Основываясь на близких отношениях с семьей коменданта, особенно после того, как он стал их будущим зятем, можно предположить, что в последние дни своего пребывания в Сан- Франциско Резанов проводил длительные беседы со своей будущей невестой о свадебных планах и связанных с этим деталях. К сожалению, он не оставил никаких записей об этом. В бумагах Лангсдорфа и Хвостова также отсутствует информация об указанных выше днях, что вызывает вопросы.

Недавно один из российских историков предположил, что молчание Резанова о последних днях своего пребывания в Сан-Франциско, возможно, вызвано внутренним конфликтом между его глубокой любовью к покойной жене — А.Г. Шелиховой (на которой он женился в январе 1795 г. и которая умерла в октябре 1802 г.) и его увлечением молодой испанской красавицей Доной Консепсьон, которой он предложил выйти за него замуж в апреле 1806 г. Это предположение основано больше на письме (а не на записях Резанова, когда последний был в Сан-Франциско), которое он написал в январе 1807 г. своему близкому другу М.М. Булдакову — первенствующему директору Главного правления Российско-американской компании.⁶¹ В письме сказано следующее: «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветренницей. Любовь моя у вас в Невском, под куском мрамора, а здесь — следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Контенсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня, я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну».⁶² Это «признание» не дает объяснение молчанию Резанова о его последних днях в Сан-Франциско, как и молчанию Лангсдорфа и Хвостова. Эта загадка будет оставаться, пока, возможно, не будут найдены новые сведения, а пока это, скорее, прерогатива писателей.

Полностью готовая к плаванию, после 34 дней пребывания в районе залива Сан-Франциско «Юнона» подняла якорь и отправилась в обратный путь после обеда 10 мая, держа курс на Ново-Архангельск — Аляска. Когда судно проходило мимо пресидио, губернатор, комендант, включая всех членов его семьи (в том числе и Дона Консепсьон), и другие испанцы махали им вслед шапками и платками.⁶³ «Юнона» салютовала им залпами из семи пушек.

Большая часть обратного путешествия прошла без каких-либо происшествий. Ветра были переменные, а для благополучия команды Хвостов держал судно вдали от берега. Несмотря на эти меры предосторожности, большинство членов команды, включая самого Резанова, страдали морской болезнью. 22 мая команда наблюдала мыс Святого Джеймса. 1 и 2 июня Хвостов записал в своем дневнике следующее: «Дул ветер WNW; Риф Марсельский, лопнула одна бизань-мачта, спустя полчаса лопнули все грот- и бизань-ванты…. Осматривал на левой стороне, оказалось на грот-мачте 5, а на фок-мачте 4 ванты перегнившие, для укрепления положены стопора и кабельтовы» .⁶⁴

8 июня экипаж заметил гору «Эджкумб, лежащую на северной стороне бухты Норфолк-Зунда», и на следующий день «Юнона» бросила якорь в западной части порта Ново-Архангельска. Ей салютовали из семи пушек, и «Юнона» ответила выстрелами из такого же числа орудий. Этим орудийным обменом завершилось успешное плавание «Юноны» в Сан-Франциско.

Прибытие щедро нагруженной «Юноны» назад в Ново-Архангельск из исторического плавания в Сан-Франциско спасло жизни многих голодающих служащих РАК. Однако некоторых из ключевых фигур этого путешествия ожидала менее счастливая судьба. По возвращению Н.П. Резанов провел длительные переговоры с А.А. Барановым (1746-1819), главным правителем РАК на Аляске, который сообщил о новых проблемах и перспективах развития этого региона, а также с Дж. Уиншипом (1780-1847), молодым капитаном трехмачтового судна из Бостона. О’Кейн, который прибыл с Гавайских островов, рассказал Резанову и Баранову о том, что король Камеамеа I пожелал сам приехать в Ново-Архангельск, чтобы установить торговые отношения между Гаваями и Аляской.⁶⁵

Основываясь на информации, полученной от Баранова и Уиншипа, а также располагая сведениями, полученными от испанских официальных лиц в Сан-Франциско, Резанов составил два документа. Первый — 17 июня 1806 г. — обширный «секретный доклад» графу Н.П. Румянцеву, русскому министру коммерции, в котором Резанов описал свое путешествие в Сан-Франциско, сообщив детали своих переговоров с испанцами, и подвел итоги беседам с Барановым и Уиншипом.⁶⁶

Следующий документ — «секретные инструкции» — был составлен Резановым 20 июня 1806 г. и представлял собой перечень инструкций (состоявших из предисловия и 17 статей), которыми следовало руководствоваться Баранову и его преемникам в обеспечении будущего благополучия русских колоний в северной части Тихого океана.⁶⁷

Резанов отплыл в Охотск из Ново-Архангельска 27 июня 1806 г. в сопровождении Хвостова и Давыдова. Он предложил этим офицерам организовать карательную экспедицию на некоторые из островов, принадлежавших Японии. Между тем до своего отъезда осенью 1806 г. из Охотска Николай Петрович отменил эту экспедицию и приказал им возвращаться в Ново-Архангельск для усиления там гарнизона. Но, противореча саму себе, он добавил, что если Хвостов и Давыдов все же организуют карательную экспедицию, то должны относиться к японцам с добротой и давать им подарки и медали.⁶⁸

Из Охотска верхом на лошади Резанов отправился в Якутск — в трудное путешествие по суше, которое проходило при низкой температуре. Ему нужно было преодолеть 2 тыс. верст пути. Во время этого сложного переезда Резанов получил серьезную травму, упав с лошади, а затем сильно простудился. Прибыв в Якутск, он провел несколько дней под наблюдением врача. Полностью не выздоровев, он настоял на том, чтобы продолжить путешествие в Иркутск, где, несмотря на свою болезнь и травму, посещал приемы, светские мероприятия и посылал рапорты в ГП РАК. Из Иркутска Николай Петрович отправился дальше, но, к сожалению, не доехал до Санкт-Петербурга и умер 1 марта 1807 г. Н.П. Резанов был похоронен на кладбище около Воскресенского собора в Красноярске. Его несвоевременная смерть, с одной стороны, лишила РАК и Российскую империю мечты расширить освоение севера Тихого океана, с другой — отменяла запланированную свадьбу с Доной Консепсьон.⁶⁹

Когда Баранов узнал о смерти Резанова в 1808 г., он сообщил печальную весть семье де Аргуэлло в Сан-Франциско.⁷⁰ Неизвестно, как сразу прореагировала семья на это скорбное событие. Однако мы знаем, что Кончита так и не вышла замуж, и в течение нескольких лет жила в доме своих родителей в Сан-Франциско, а потом в Лорето и Бажо в Калифорнии, где ее отец был губернатором в 1815-1822 гг., а затем — в Гвадалахаре (Мексика). Она вернулась в Монтерей (Калифорния) в 1830 г., где несколько лет сотрудничала с орденом францисканцев, который помогал обездоленным. За эти усилия ее прозвали «La Beata» — набожная (благочестивая) женщина. В 1851 г. ей было разрешено принять постриг. Она стала первой, родившейся в Калифорнии, доминиканской монахиней и просвещала в Монтерее, позже в женском монастыре в Бениции, где и умерла 12 (23) декабря 1857.⁷¹

Кроме Резанова и Доны Консепсьон, двоих других людей, связанных с судном «Юнона» и плаванием в Сан-Франциско, постигла неожиданная участь. Они все же выполнили первоначальный приказ Резанова и совершили рейд на острова Уруп и Кунашир, используя два судна — «Юнону» и «Авось». Эти офицеры захватили несколько человек пленными и нанесли некоторый ущерб японской собственности. Когда Хвостов и Давыдов вернулись в Охотск, то были взяты под стражу местными русскими властями за несанкционированный рейд. Им все же удалось сохранить честь мундира и возможность дальнейшего продвижения по службе, после того как они добровольно отправились на Балтийский флот, который участвовал в боевых действиях против Швеции (1808-1809). Хвостов и Давыдов прибыли в Санкт-Петербург в мае 1808 г. и сразу же попали на Балтику, где проходили сражения. За проявленную там храбрость они были представлены к медалям, но император отклонил это представление за несанкционированный рейд против Японии. После светского приема 9 ноября 1808 г. в Санкт-Петербурге, выпив и утратив трезвость рассудка, Хвостов и Давыдов попытались перепрыгнуть через Неву с одного конца разводного моста на другой, но не рассчитали, упали в ледяную воду и утонули⁷².

Два года спустя после смерти этих офицеров судно «Юнона», которое ходило из Ново-Архангельска в Сан-Франциско и обратно, а затем из Ново-Архангельска в Охотск и потом участвовало в рейде к японским островам и вернулось обратно в Охотск, получило серьезные повреждения и затонуло во время шторма недалеко от Петропавловска-Камчатского. Только троим из двадцати трех членов экипажа удалось спастись. Груз с пушниной, оцененный в 200 тыс. руб., пошел ко дну.⁷³

А.А. Баранов, главный правитель русских колониальных владений в северной части Тихого океана, был еще одним человеком, связанным с «Юноной», которого также постигла неожиданная участь. Получив «секретные инструкции» от Резанова, он начал осуществление двух проектов, которые давали направления деятельности ему и его преемникам по отстаиванию интересов России в регионе. Первый предполагал установление торговых отношений с Гавайскими островами. В 1809-1815 гг. Баранов направил несколько судов с русскими промышленниками к этим островам, где последних хорошо приняли. Русским было даже предоставлено право построить две крепости на о. Кауаи (крепости Александр и Елизавета) и использовать Перл Харбор (Жемчужную гавань) и ее окрестности на о. Оаху. Доброе согласие завершилось в 1815 г. с прибытием друга А.А. Баранова доктора Г. Шеффера (1779-1836),⁷⁴ немецкого путешественника, который вмешался во внутреннюю политику местных правителей на Гавайских островах. Это привело в 1817 г. к выдворению с Гавайев русских.⁷⁵ Следующий проект А.А. Баранова был связан со строительством русской крепости в северной Калифорний Для того чтобы воплотить в жизнь «мечту Резанова», в 1806-1811 гг. главный правитель РАК направил доверенных людей на американских судах и судах РАК на обследование побережья северной Калифорнии для выбора самого лучшего места. В 1812 г. с согласия русского правительства РАК основала аванпост к северу от Сан-Франциско, известный как форт Росс. В течение нескольких лет это предприятие имело определенный успех. Однако невозможность РАК послать обученных и квалифицированных служащих по управлению крепостью и селением, обострившийся конфликт между компанией и индейцами-помо принудили РАК продать форт (с одобрения русского правительства) американскому гражданину и путешественнику швейцарского происхождения Дж. Суттеру за 30 тыс. долл.⁷⁶

Хотя Баранов, возможно, и был косвенным образом причастен к потере владений компании на Гавайях, но за потерю Росса он никак не отвечал. Компания между тем пыталась найти «козла отпущения» за свои провалы, и Баранов оказался таковой жертвой. 11 января 1818 г., согласно распоряжению Главного правления компании, Л.А. Гагемейстер (1780-1833), капитан Русского императорского военно-морского флота, сместил Баранова с его поста и занял место последнего сам. 27 ноября 1818 г. Баранов вступил на борт русского военно-морского судна «Кутузов», чтобы вернуться в Санкт-Петербург, но столицу так и не увидел. «Кутузов» остановился на пять недель в Батавии,⁷⁷ и в этом влажном климате Баранов заболел. Он умер после того, как «Кутузов» покинул Батавию — 19 апреля 1819 г. Его тело было брошено в море.⁷⁸

Последние две фигуры, которые были связаны с «Юноной», — это доктор Лангсдорф и капитан Дж. Де Вульф. Обоим повезло больше, чем их русским коллегам. Они впервые встретились в Ново-Архангельске осенью 1805 г. во время сделки, связанной с приобретением «Юноны».⁷⁹ Дж. Де Вульф пребывал в Ново-Архангельске, в то время как Лангсдорф ходил с Резановым в Сан-Франциско. Они встретились снова в июне 1806 г., когда Юнона» вернулась в Ново-Архангельск, и затем оба отплыли на Камчатку, а оттуда в Охотск на другом судне компании. 13 мая 1807 г. на пути в Охотск это судно столкнулось с огромным китом.⁸⁰ Лангсдорф и Дж. Де Вульф из Охотска отправились, меняя лошадей, сначала до Якутска и Иркутска и далее до Москвы и Санкт-Петербурга. Так как они были почетными гостями РАК и имперского правительства, то встречали теплый прием на каждой остановке.

В Санкт-Петербурге пути Лангсдорфа и Дж. Де Вульфа разошлись. Первый оставался в России еще некоторое время, излагая свои взгляды ряду правительственных комитетов о той политике, которую Россия должна проводить на Камчатке и Аляске. Он возвратился в Геттингенский университет в 1811 г. и год спустя опубликовал свою двухтомную работу, где описал места, которые он посетил во время своего путешествия вокруг света (1803-1807).⁸¹ Его труд содержал немало интересных и важных сведений и был немедленно переведен на английский язык и опубликован в Лондоне и 1813-1814 гг. В конце 1812 г. Лангсдорф отправился в Бразилию изучать ее природу. Во время его пребывания в Бразилии русское правительство назначило Лангсдорфа генеральным консулом в эту страну. Уже в новом качестве он узнавал о последних событиях развития русских колониальных владений в Калифорнии и на Аляске от русских капитанов, которые останавливались в Рио-де-Жанейро.⁸² В 1829 г. Лангсдорф заболел тропической лихорадкой, которая «принесла ему неизлечимую душевную болезнь вплоть до смерти м 1852 г.»⁸³

Капитан Дж. Де Вульф — последний из оставшихся в живых, кто был связан с «Юноной». После того как он получил 54 638 долл. США от ГП РАК за судно «Юнону», Де Вульф покинул Санкт-Петербург и 25 марта 1808 г. вернулся в США. Впоследствии он перестал ходить в море и поселился в Массачусетсе, где выступал с публичными лекциями о своих морских приключениях. Вероятно, одним из тех, кто услышал рассказы Дж. Де Вульфа, оказался Г. Мелвилл (1819-1891), великий американский писатель, который в главе XLV своего классического романа «Моби Дик» описывает столкновение с колоссальным китом, которое произошло с судном, на котором 13 мая 1807 г. находились Лангсдорф и Дж. Де Вульф. В 1861 г. Дж. Де Вульф опубликовал свои впечатления о пребывании на Аляске и путешествии через всю Сибирь⁸⁴. Капитан Дж. Де Вульф умер в 1872 г. в возрасте 93 лет.

• 1
  Все даты в статье, если только специально не оговорено, даны согласно Юлианскому календарю, официально принятому в Российской империи с 1700 по 1917 г. В XIX в. Юлианский календарь отличался на 12 дней от Григорианского, принятого на Западе.
• 2
  Судовой журнал находится в Коллекции Юдина (Библиотека Конгресса США и может быть доступен на сайте библиотеки «Встреча на границах». На русском языке не публиковался. Карронада — короткоствольное чугунное орудие, впервые отлитое в Карроне (Шотландия) в 1779 г. для английского флота и примененное в первых раз в войне против Соединенных Штатов. Карронады не имеют цапф, а прикрепляются к лафету с помощью хомута, находящегося под средней частью орудия. Канал ствола имеет камору, дуло расширено наподобие чаши. Орудия эти очень короткие и легкие: на 1 фунт веса сплошного ядра приходится 60-70 фунтов веса орудия, длина их равна 7-8 калибрам. Заряд, следовательно, не может не быть слабым и составляет от 1/16 до 1/8 веса ядра. — Примечание переводчика.
• 3
  Сведения Де Вульфа об этой сделке получены из его мемуарных записок: United States and Russia. The Beginning of Relations, 1775-1815 / Ed. N N. Bolkhovitinov etc. Wash., 1980. P. 424-426. Цитируется по: Россия и США: Становление отношений, 1775-1815 / Ред. Н.Н. Болховитинов, Дж. Браун и др. М, 1980. С. 276 (Далее: Россия и США). Де Вульф отмечал, что за судно и его груз он получил 68 тыс. долл. США. Эта сумма включала в себя стоимость небольшого корабля «Ермак» водоизмещением 40 т., «полностью оснащенного, с шумя комплектами парусов, четырьмя переносными орудиями, 30 мушкетами с боеприпасами и провизией для экипажа на 100 дней», а также часть денег должна быть получена «векселями на имя Главного правления РАК в Санкт-Петербурге на сумму 54 638 долл., 572 шкурки морской выдры на сумму 13 062 долл. и ’00 долл. Наличными». Детальное описание груза «Юноны», часть которого была привезена в Сан-Франциско, см.: Langsdorff G.H. Voyages and Travels in Various Parts of the World During the Years 1803-1807. L., 1813-1814. Vol. II. P. 89-90.
• 4
  Эта информация основана на записях, извлеченных из судового журнала лейтенанта Н.А. Хвостова. См.: Rezanov Reconnoiters California, 1806 / Ed. and transl. R. A. Pierce. San Francisco, 1972. P. 45 (Далее: Rezanov Reconnoiters).
  (Судовой журнал Хвостова находится в Коллекции Юдина (Библиотека Конгресса США) и может быть доступен на сайте этой библиотеки «Встреча на границах»: URL: frontiers.loc.gov. На русском языке документ не публиковался. В то же время записи Лангсдорфа о плавании в Калифорнию имеются лишь на немецком и английском языках. — Примечание переводчика).
• 5
    Colonial Russian America: Kyrill Т. Khlebnikov’s Reports, 1817-1832 / Ed. and transl. B. Dmytryshyn, E.A.P. Crownhart-Vaughan. Portland, 1972. P. 114 (Далее: Colonial Russian America). Хлебников был служащим РАК на Аляске в 1817-1832 гг.
• 6
  См.: Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. II. P. 136. См. также секретный доклад Н.П. Резанова в Главное правление РАК в Санкт-Петербурге, 15 февраля 1806: Tikhmenev P.A. A History of the Russian American Company. Documents / Transl. P. Krenov. Ed. R.A. Pierce, A.S. Donnelly. Kingston, 1979. Vol. II. P. 175-176.
• 7
  Резанов, вероятно, поделился с Лангсдорфом своей идеей основать русские поселения около устья р. Колумбия. Лангсдорф позже отметил этот факт. См. Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. П. P. 139. Резанов впервые упомянул об этом в своем секретном рапорте Главному правлению РАК 15 февраля 1806 г., где он отметил, чти компания должна получить во владение о. Кайганы (Принц Уэльский), построить судовые верфи на островах королевы Шарлоты, послать свои корабли к проливу Хуан-де-Фука и основать русское поселение на Колумбии, откуда продвигаться постепенно на юг к Сан-Франциско. См.: Tikhmenev P.A. Op. cit. Vol. II. P. 182.
• 8
  О Н.П. Резанове нет ни одного удовлетворительного исследования ни на одном языке. Его жизни посвящена единственная работа: Chevigny Н. The Life and Adventures of Nikolai Petrovich Rezanov (N.Y., 1937). К сожалению эта работа не основана на первоисточниках, имеющихся в русских архивах, которые долгое время бы ли недоступны русским или иностранным ученым. Сейчас, когда архивы открыты необходимо, чтобы исследование о Резанове было проведено.
• 9
  На самом деле Н.П. Резанов являлся корреспондентом компании, т.е. человеком, который лично докладывал императору о ее деятельности. Директором и членом ГП РАК Н.П. Резанов не был. В то время, когда принималось решение о посылке экспедиции вокруг света, директорами компании были М.М. Булдаков, И.П. Шелихов и Е.И. Деларов. См.: Петров А.Ю. Российско-американская компания: деятельность на отечественном и зарубежном рынках (1799-1867). М., 2006. С. 308-309. — Примечание переводчика.
• 10
  Подробнее см. судовой журнал Хвостова: Rezanov Reconnoiters. P. 45. Согласно Лангсдорфу на судно «Юнона» требовался по крайней мере 31 матрос, чтобы ей хорошо управлять (Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. II. P. 137).
• 11
    Ibid. P. 136.
• 12
  См.: Rezanov Reconnoiters. P. 47-48.
• 13
  Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. П. P. 139.
• 14
  Подробнее см.: Россия и США. С. 242.
• 15
  Литература (источники, исследования и периодика) по экспедиции М. Льюиса и В. Кларка огромна. См. одну из последних и лучших публикаций: Ambrose St. E. Undaunted Courage: Meriwether Lewis, Thomas Jefferson and the Opening of the American West. N.Y., 1996. P. 318-326 (Данные о пребывании экспедиции в крепости Клатсон около сегодняшней Астории. Орегон с декабря 1805 по март 1806 г.).
• 16
  Подробнее см.: Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. П. P. 140-143. О судовом журнале Хвостова см.: Rezanov Reconnoiters. P. 48. О воспоминаниях Н.П. Резанова об этой части пути см. его «Секретное донесение» графу Н.П. Румянцеву, российскому министру коммерции, 17 июня 1806 г.: The Russian-American Colonies, 1798-1867: А Documentary Record / Ed. and transl. B. Dmytryshyn, E.A.P. Crownhart-Vaughan and T. Vaughan. Portland. 1989. P. 112-113 (Далее: Russian-American Colonies).

Между сведениями Лангсдорфа и Хвостова имеются некоторые разночтения о количестве людей, посланных на берег, и времени возвращения байдарки. — Примечание переводчика.
¹⁷ Rezanov Reconnoiters. P. 49.
¹⁸ Ibid.
is Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. II. P. 149.
²⁰ Пресидио (исп. presidio) — особый вид укрепленного жилища в испанских колониях. — Примечание переводчика.
²¹ Отчеты о первом контакте между испанскими официальными лицами в Сан-Франциско и членами команды «Юноны» см.: Langsdorff G.H. Op. cit. P. 150-152; Rezanov Reconnoiters. P. 50, а также воспоминания Резанова: Russian American Colonies. P. 116.
²²  Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. II. P. 152.
²³  Эта информация взята из главы Н.Н. Болховитинова «Н.П. Резанов и первое кругосветное плавание россиян (1803-1806)» // История Русской Америки (1732- 1867): В 3 т. / Отв. ред. акад. Н.Н. Болховитинов. Т. 2: Деятельность Российско-американской компании (1799-1825). М., 1999. С. 93 (Далее: ИРА).
²⁴ Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. И. P. 152.
²⁵ Ibid. P. 152-153.
²⁶ Ibid. Р. 153-154; сведения Резанова см.: Russian-American Colonies. P. 116.
²⁷ Полное имя — Мартин де Ландаэта. — Примечание переводчика.
²⁸ Russian-American Colonies. P. 117.
²⁹ Лангсдорф так описал эту девушку: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко» (Langsdorff G.Н. Op. cit. Vol. П. Р. 153).
³⁰ Ibid. Р. 154; о том, что отметил Н.П. Резанов, см.: Russian-American Colonies. P. 116.
³¹ Краткие комментарии об этом посещении миссии в Сан-Франциско см.: Ihiil Р. 117-118. Подробнее см.: Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. П. P. 154-171.
³² Ibid. P. 171.
³³ Russian-American Colonies. P. 117-118.
³⁴ Ibid.
³⁵ Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. И. P. 175.
³⁶ Ibid. P. 174-175.
³⁷ Речь идет об острове Алькатрас (Alcatraz), что в переводе с испанского значит «пеликан». — Примечание переводчика.
³⁸ Мнение Резанова об этом эпизоде см.: Russian-American Colonies. P. 118; Записи  Хвостова в судовом журнале см.: Rezanov Reconnoiters. P. 50.
³⁹ Описание Резанова см.: Russian-American Colonies. P. 119-120; Записи Хвостова в судовом журнале см.: Rezanov Reconnoiters. P. 51.
⁴⁰  Краткий отчет Резанова губернатору Де Аргуэлло см.: Russian-American Colonies, Р. 121-126; Мнение Лангсдорфа об этих дискуссиях см.: Langsdorff G.Н.  Op. cit. Vol. II. Р. 177-179.
⁴¹  Подробнее о точке зрения Де Аргуэлло см.: Russian-American Colonies. P. 121-126.
⁴² Ibid. P. 129.
⁴³ Записи Хвостова в судовом журнале см.: Rezanov Reconnoiters. P. 51-52, а комментарии Резанова: Russian-American Colonies. P. 132.
⁴⁴ Подробнее о поездке к миссионерам в Сан-Хосе см.: Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. II. P. 188-189.
⁴⁵ См. записи Хвостова в судовом журнале за 13-20 апреля: Rezanov Reconnoiters. P. 51.
⁴⁶ Подробнее об испанском гостеприимстве и развлечениях см.: Langsdorff G.Н. Op. cit. Vol. II. Р. 179-182.
⁴⁷ Подробнее об этой поездке к миссии Сан-Хосе см.: Ibid. Р. 190-201.
⁴⁸  Комментарии Резанова о его приеме семьей Де Аргуэлло см.: Russian-American Colonies. P. 128.
⁴⁹  См.: Ibid. P. 119. Во время своего первого путешествия к миссии в Сан-Хосе 14 апреля 1806 г. Лангсдорф отмечал, что на северо-востоке от пресидио они заметили батарею из пяти пушек, которые защищали юго-восток и юго-запад залива (см.: Langsdorff G.Н. Op. cit. Vol. II. P. 189). По всей вероятности. Лангсдорф докладывал обо всем этом Резанову.
⁵⁰ Подробнее см.: Russian-American Colonies. P. 118-119.
⁵¹ См.: Rezanov Reconnoiters. P. 52.
⁵² Подробнее о разговорах Резанова с Доной Консепсьон, см.: Russian-American Colonies. P. 127-128. О впечатлениях Лангсдорфа о ней см.: Langsdorff G. H. Op. cit. Р. 153. См. одну из последних работ, посвященных роману между Резановым и Доной Консепсьон: Iversen Е. The Romance of Nikolai Rezanov and Concepcion Arguello. A Literary Legend and Its Effect on California History, Father Maurice M. O’Moore, O. P. The Concha Arguello Story. Memory Visits With Old Vinnie / Ed. R.A. Pierce. Kingston, 1998.
⁵³ Мысли Резанова по этому поводу см.: Russian-American Colonies. P. 127-128.
⁵⁴ См.: Rezanov Reconnoiters. P. 53.
⁵⁵ См.: Langsdorff G.H. Op. cit. P. 215. Лангсдорф был удивлен тем, что «Резанов взял небольшое количество соленого мяса, которое было отличного качества и недорого стоило, а предпочел взять большое количество зерна [кукурузы]». Между тем сам же Лангсдорф, оправдывая это решение Резанова, указывал, что русские всегда предпочитают хлеб мясу.
⁵⁶ См.: Colonial-Russian America. P. 113.
⁵⁷ Подробнее см.: Langsdorff G.H. Op. cit. P. 150-214.
⁵⁸ Английский перевод письма Резанова к Хосе Итурригараю см.: Russian-American Colonies. P. 109-110.
⁵⁹ ИРА. Т. 2. С. 113.
⁶⁰ Английский перевод депеши Румянцева Строганову см.: Russian-American Colonies. P. 156-158.
⁶¹ М.М. Булдаков являлся также свояком Н.П. Резанова и был женат на дочери Г.И. и Н.А. Шелиховых — Авдотье (Евдокии). Следует также уточнить годы жизни Булдакова: 04.09.1768 — 28.04.1830 (см.: Кудрин М.М. Устюгской земли Михайло Булдаков и другие. Великий Устюг, 1993. С. 22). Подробнее о взаимоотношениях М.М. Булдакова и Н.П. Резанова см.: Петров А.Ю. Образование Российско-американской компании. М., 2000. С. 108-123; Он же. Российско-американская компания: деятельность на отечественном и зарубежном рынках (1799-1867). С. 70-93. — Примечание переводчика.
⁶² ИРА. Т. 2. С. 110.
⁶⁵ См.: Rezanov Reconnoiters. P. 53.
⁶⁴ Ibid. Р. 54.
⁶⁵ Подробнее см.: Russian-American Colonies. P. 144—147.
⁶⁶ «Секретный доклад» Резанова графу Румянцеву был впервые опубликован в 1863 г. П.А. Тихменевым в его книге «Историческое обозрение образования Российско-американской компании и действий ее до настоящего времени» (СПб., 1863. Приложение. Ч. II С. 253-283). Существуют четыре варианта перевода «секретного доклада» Н.П. Резанова. В данной статье был взят перевод из «Russian-American Colonies» (P. 112-148). Недавно один из российских ученых выяснил, что существуют два варианта (один черновик и другой исправленный вариант) «секретного доклада» Н.П. Резанова 17 июня 1806 г. Один хранится в Санкт-Петербурге в Российском государственном историческом архиве, а другой в Москве — в Архиве внешней политики Российской империи. Подробнее см.: Истомин А.А. Два варианта письма 11.П. Резанова графу Н.П. Румянцеву 17/29 июня 1806 г. //Русское открытие Америки: Сб. статей / Ред. А.О. Чубарьян. М., 2002. С. 388-401.
⁶⁷ Оригинальный текст на русском языке «секретных инструкций» Резанова к А.А. Баранову от 20 июня 1806 г. находится в коллекции Юдина, Библиотека Конгресса, отдел рукописей (Library of Congress. Yudin collection. Box 1. Folder 11). Перевод на английский язык: Alaska History Project. Documents Relative to the History of Alaska/Dir. by. C.F. Robe, transl. by T.I Lavrischeff. College, 1936-1938. P. 176-185.
⁶⁸ Подробнее см.: ИРА. Т. 2. С. 107-108. Предложение Резанова о проведении карательной экспедиции на северные острова Японии стало следствием его возмущения тем, как обращались с ним и членами его посольства в Нагасаки японские официальные лица 26 сентября 1804 г. — 29 апреля 1805 г. во время первого этапа русской кругосветной экспедиции. См. сведения Лангсдорфа, который был свидетелем событий в Нагасаки: Langsdorff G.Н. Op. cit. I. Р. 223-299.
⁶⁴ ИРА. Т. 2. С. 110-111. Во время сталинского режима репрессий в 1930-е годы собор и надгробная плита с могилы Н.П. Резанова были разрушены. Впоследствии, тем не менее, на его могиле была установлена простая мемориальная доска. Надпись гласит: «Резанов Н.П. 28 марта 1764—14 марта 1807». Указанная дата смерти неправильна — должно быть записано: 1 марта 1807 г.
⁷⁰ ИРА. Т. 2. С. 112.
⁷¹ Подробнее см.: Iversen E. Op.cit. P. 3-5.
⁷² ИРА. Т. 2. С. 108-109.
⁷³ Подробнее см.: Гринев А.В. Русские колонии на Аляске (1806-1818) // ИРА. Т. 2. С. 38.
⁷⁴ Шеффер Георг Антон, на русской службе Егор Николаевич, был родом из Баварии, являлся врачом на судне РАК «Суворов» (1813), а в 1815 г. А.А. Баранов направил его на Гавайские острова, где Шеффер установил на некоторое время контроль над о. Кауаи. — Примечание переводчика.
⁷⁵ Подробнее об отношениях России с Гавайскими островами см.: Pierce RA. Russia’s Hawaiian Adventure, 1815-1817. Berkeley, 1965; Болховитинов H.H. Русские на Гавайях (1804-1825) // ИРА. Т. 2. С. 275-302.
⁷⁶ Существует обширная литература как на русском, так и на английском языках о присутствии русских в Калифорнии. Лучшим русским исследованием можно считать главу А.А. Истомина «Основание крепости Росс в Калифорнии в 1812 г. и отношения с Испанией» в кн.: ИРА. Т. 2. С. 190-274. См. наиболее полное исследование на английском языке: Mitchell К.Е. Fort Ross: Russian Colony in California, 1811-1841. Portland, 1984.
⁷⁷ Батавия — прежнее название столицы Индонезии — Джакарты. — Примечание  переводчика.
⁷⁸ Деятельность Баранова, прозванного иностранными капитанами «Правителем Аляски», еще не получила должного освещения в научной литературе. Существуют только две давно опубликованные о нем работы: Хлебников К.Т. Жизнеописание Александра Андреевича Баранова, Главного правителя российских колоний в Америке. СПб., 1835. Англ. издание: Khlebnikov К.Т. Baranov: Chief Manager of the Russian Colonies in America / Transl. C. Bearne, ed. R.A. Pierce. Kingston, 1973; Chevigny H. Lord of Alaska: The Story of Baranov and the Russian Adventure. N.Y., 1942.
⁷⁹ Комментарии Дж. Де Вульфа см.: Россия и США. С. 273.
⁸⁰ См.: Langsdorff G.H. Op. cit. Vol. П. P. 328.
⁸¹ Лангсдорф так назвал свою двухтомную работу: Bemerkungen auf einer Reiscum die Welt in den Jahren 1803 bis 1807 [Observations About a Voyage Around the World from 1803 to 1807] (Frankfurt am Main, 1812). Английский перевод: Voyages and Travels in Various Parts of the World During the Years 1803… 1807: In 2 vols. L., 1813-1814.
⁸² О новейшем исследовании путешествия Лангсдорфа в Русскую Америку и его служении российскому правительству см.: Комиссаров Б.Н. Г.И. Лангсдорф и Русская Америка // Русское открытие Америки. С. 377-387.
⁸³ См.: Rezanov Reconnoiters. P. XVII.
⁸⁴ Дж. Де Вульф назвал так свои воспоминания: A Voyage to the North Pacific and a Journey Through Siberia More Than Half a Century Ago. Cambridge: 1861.