Эволюция взглядов президента У. Маккинли: верность консервативной традиции или прагматизм политика

В последние десятилетия в США наблюдаются попытки пересмотра стратегии общественного развития. Дело в том, что, начиная с 1970-х гг., страна столкнулась с комплексом сложных проблем (падением промышленного производства, бюджетным дефицитом, безработицей и проч.), которые после гигантских инвестиций в экономику вновь дали о себе знать. На протяжении большей части XX в. подобные социально-экономические трудности успешно решались благодаря вмешательству государства, но с недавних пор возобладал курс на ограничение администрирования, поощрение конкуренции и предпринимательства с использованием механизма рыночной стихии. Влиятельные политические и общественные деятели все больше склонялись к мысли о том, что для преодоления негативных тенденций в экономике необходимы, прежде всего, усилия делового сообщества, способного самостоятельно, без опоры на государство, найти нужные методы организации производства, стать своего рода гарантом экономического прогресса. Тем самым в политике государственного регулирования произошел поворот от либеральной традиции кейнсианства, заложившего фундамент социально ориентированного государства, к консервативной модели общественного развития, во многом напоминавшей Америку времен «вольного», «нерегулируемого» капитализма конца XIX в.

Индивидуализм в сочетании предпринимательской инициативой и обоснованным риском становится все более популярным среди представителей консервативно настроенной правящей элиты. Так, президент Р. Рейган зачитывался романами Дж. Гилдера, создавшего колоритные образы предпринимателей-авантюристов, которые сколотили баснословные состояния, опираясь исключительно на собственные силы. Пророком и идейным вдохновителем нынешней администрации Дж. У. Буша объявлен 25-й президент США Уильям Маккинли (1897-1901). Разработанная им стратегия выхода из самого глубокого за весь XIX в. экономического кризиса во многом созвучна взглядам современной правящей верхушки, рассматривавшей ее в качестве возможной парадигмы для выработки собственного плана действий в решении аналогичных проблем. По ее мнению обоих президентов сближает не только общий подход к вопросам протекционизма и денежного обращения во внутренней политики, но и активный внешнеполитический курс. Не случайно, на передней полосе газет нередко можно встретить такой словесный каламбур как «Джордж Уильям Маккинли»1.

Опыт работы команды Маккинли, возглавляемой на выборах 1896 г. промышленником М. Ханна, представляет несомненный интерес и для политологов. Ведь именно тогда республиканцы одержали внушительную победу над демократами и оттеснили на обочину политической жизни популистов, символизировавших социальное недовольство низов. Результатом их деятельности явилось формирование нового имиджа республиканской партии, ставшей «более прагматичной, идейно-сплоченной и массовой». При этом не были забыты и иммигранты, для которых путь интеграции в американский социум был четко очерчен на базе законов по натурализации. По словам К. Роува, авторитетного политтехнолога администрации Буша, «президент Маккинли был великим политиком, осознавшим, как иммиграция и индустриализация навсегда изменили американскую политику, и использовавшим свои познания в ходе президентских выборов 1896 г., чтобы сформировать достаточно крепкую коалицию, способную просуществовать в течение целого поколения»2. Принципы эффективной экономической стратегии, выработанной на рубеже XIX-XX вв., были взяты на вооружение президентом Бушем. В своем ежегодном послании конгрессу в 2001 г. он заявил том, что для реализации разработанной на их основе программы нужно сформировать коалицию республиканского большинства подобно той, что действовала во времена Маккинли3.

На вопрос о том, как можно добиться расширения массовой базы партии, тот же К. Роув сформулировал несколько главных выводов, к которым он пришел еще в студенческие годы, занимаясь в семинаре историка Л. Гулда, являвшегося автором книг о Макккинли. Во-первых, нынешней администрации следует последовательно,  «почти с религиозным фанатизмом», отстаивать принцип экономических возможностей для самореализации человека на профессиональном поприще, а во-вторых, избегать широкомасштабных дискуссий в партии, чтобы не возбуждать понапрасну общественное мнение и не сеять сомнение в правильности избранного курса. Одновременно необходимо возрождать традиционные морально-этические ценности, которыми исстари гордилась Америка. Главное место среди них должны занять популярные в конце XIX в. идеи индивидуализма, согласно которым каждый человек путем тяжелого труда и личной инициативы должен найти свое место в жизни. Обновление морали следует начинать с низовой общественной ячейки («не сверху вниз, а снизу вверх»), поэтому в центре внимания общественности должна оказаться семья, способная научить подрастающее поколение полагаться только на собственные силы и не ждать помощи от государства4.

Практическим воплощением подобных идей явился лозунг «сострадательного консерватизма» (compassionate conservatism), ставшего визитной карточкой администрации Буша со времени его избирательной кампании 2000 г. Стремясь реанимировать идеалы эпохи Маккинли, адаптировав их к современным реалиям, он утверждал, что возврат к свободному рынку сделает экономическую самостоятельность американцев наилучшей формой личной самореализации. Настало время отказаться от чрезмерной ответственности государства за благосостояние граждан. Главную роль в жизни общества призваны играть не «погрязшие в коррупции» бюрократические структуры Белого дома, а неправительственные, общественные и религиозные организации, традиционно занимающиеся социальной адаптацией обездоленных американцев на основе частной благотворительности. Истинное предназначение федерального правительства, по словам того же Буша, — «вдохновлять», а порой и заставлять людей собственноручно находить выход из сложной жизненной ситуации, «помогать самим себе». Американцам надо перестать быть иждивенцами («пассивными клиентами государства»), стать творцами своей судьбы5. Исходя из подобных рассуждений Буша, становится ясно, сколь большие надежды возлагаются ныне на обновленный консерватизм, интегрирующий идеи столетней давности.

Реабилитация личности президента Маккинли, начатая в правительственных кругах, усилила внимание к нему академического сообщества, до недавнего времени негативно оценивавшего его вклад в развитие американской нации. Если раньше, с легкой руки историков «прогрессистской школы»», он считался «пешкой», «игрушкой в руках большого бизнеса», то теперь о нем чаще всего пишут как об «искусном» и «дальновидном» политике, заложившем основы современного института исполнительной власти6. Ряд исследователей относит его к президентам «переходного» (transformational) типа, на долю которых выпала трудная задача по реформированию политики и экономики в эпоху индустриализма. Они считают, что, начиная с Маккинли, институт президентства приобрел престиж и стал «фокусом» национальной политики7.

В американской историографии утвердилась точка зрения, что Маккинли был «последним президентом поколения Гражданской войны», «первым президентом современного типа»8. С его именем связано укрепление основ индустриальной экономики, не говоря уже об инициативном внешнеполитическом курсе, приведшем к появлению у США первых колоний. Так, У. Лафебер, ранее критиковавший Маккинли, теперь доказывает, что именно он, а не конгресс принимал далеко идущие решения об аннексии Гавайских островов, начале испано-американской войны, присоединении к США Филиппин и Пуэрто-Рико. По его мнению, превращение США из окраины европоцентричного мира в мировую державу началось с Маккинли, а не с Рузвельта9.

Существенной реконструкции подвергся и сам облик президента. Историки «прогрессистской школы» считали его безвольным политиком, не способным принимать самостоятельные решения, чем не преминули воспользоваться представители «большого» бизнеса в корыстных целях. В новой интерпретации он предстает в качестве авторитетного государственного деятеля — «умного, спокойного в кризисных ситуациях и активного в поисках собственного пути»10. Под обаяние его личности попали и многие иностранные наблюдатели, считавшие Маккинли «наиболее талантливым представителем республиканской партии»11.

В годы Гражданской войны он храбро воевал в составе федеральной армии, где прошел путь от рядового до бревет-майора. Затем успешно сочетал карьеру адвоката с партийно-государственной деятельностью. Он постоянно заботился о своей матери и жене-инвалиде, страдавшей сильным нервным расстройством после смерти двух дочерей. В народе считался «своими парнем», который, как и многие американцы, оказался на грани банкротства, вложив деньги в финансовую пирамиду. В быту был чрезвычайно скромен и всю жизнь прожил в подаренном ему на свадьбу доме, который считался «местом нежнейших воспоминаний»12. Президент любил технические новшества: сам отвечал на телефонные звонки и ездил на автомобиле со скоростью 18 миль в час. Он был прекрасным оратором, обладавшим завидным красноречием и способностью сказать верное слово в нужную минуту. Многие из его крылатых фраз собраны к настоящему времени на нескольких сайтах интернета13. Из подобных деталей складывался облик обаятельного политика, способного нравиться рядовому избирателю.

Ряд историков считает, что смерть от руки анархиста прервала жизнь Маккинли в самом расцвете, поэтому его начинания были доведены до логического конца только тогда, когда Т. Рузвельт по праву вице-президента оказался в Белом доме14. Подобное утверждение основано на заявлениях самого Рузвельта, неоднократно говорившего о преемственности курсу предшественника. «Я продолжал политику Маккинли, — писал он, — изменяя и развивая ее, добавляя новые направления только тогда, когда… менялись потребности общества»15. В этом утверждении есть известная доля истины. Сохранив в полном составе прежний кабинет министров, он был вынужден доделывать все, начатое ранее. В числе мероприятий внутриполитического характера — реорганизация аппарата Белого дома, тщательная проработка вопросов с помощью экспертных комиссий, конструктивный контакт с общественностью, а в области внешней политики — приобретение Панамского канала, решение вопроса о границе с Канадой, развитие торговли в Восточной Азии. Конечно, динамичный и решительный Рузвельт, являвшийся прямой противоположностью осторожному и флегматичному Маккинли, дал собственную трактовку мероприятиям, задуманным его предшественником. Тем не менее, ныне считается, что целесообразно рассматривать их администрации как единое целое. «Смена власти 14 сентября 1901 г. не носила драматического характера, а являлась продолжением традиции сильного руководства исполнительной властью, объединяющей администрации Маккинли и Рузвельта», — указывал Л. Гулд16.

Особое место в современных работах отведено отношениям Маккинли с Ханной. В них убедительно показано, что их связывали сугубо деловые узы17. Ханна был председателем национального республиканского комитета, главным предназначением которого было выдвижение кандидатов на пост президента, поэтому Маккинли, являясь претендентом в Белый Дом, не общаться с ним никак не мог. Другое дело, что в ходе избирательной кампании 1896 г. они составили, по образному выражению историка Х.У. Моргана, «хорошо отлаженную команду сильных личностей, при этом Маккинли находился на виду, мастерски общаясь с общественностью, а Ханна — на заднем плане», занимаясь организаторской работой и сбором пожертвований в кассу республиканцев. По словам людей, хорошо знавших обоих политиков, подобное разделение труда объяснялось тем, что Маккинли, обладая высоким интеллектуальным потенциалом, разрабатывал общую стратегическую линию избирательной кампании, предоставив обеспечение ее технической стороны своему соратнику18.

Отношения между ними резко охладели после выборов. Ханна уязвило предложение президента занять в формирующемся кабинете незначительное место почтмейстера вместо ожидаемого по- министра финансов. Он отказался войти в состав правительства и согласился занять вакантное место сенатора. В дальнейшем между политиками не раз возникали разногласия относительно методов ведения политической борьбы. Так, Ханна считал необходимым использовать не только административный ресурс, но и государственные деньги для привлечения на сторону республиканской партии как можно большего числа избирателей. Позиция президента была четко сформулирована в письме, в котором он в назидательном тоне указывал, что не хотел бы «знать о применении каких-либо неправедных или сомнительных методов» в случае своего переизбрания в Белый дом19. Самым унизительным для Ханна стал факт того, что письмо было написано не собственноручно президентом, а под диктовку секретарю, поэтому текст его копии, сохраненной в архивах Белого дома, получил огласку.

В отечественной историографии господствует традиционный подход в оценке деятельности президента Маккинли. Он считается провинциальным политиком, оказавшимся в Белом доме только благодаря мощной поддержке бизнеса во главе с М. Ханна20. В качестве доказательства приводится сумма пожертвований в избирательный фонд республиканской партии в размере 3.5 млн долл. (по нынешнему курсу 70 млн долл.). Но объяснение этому факту достаточно простое: после Гражданской войны 186-1865 гг. резко усилилась зависимость политических партий от крупного капитала. После официального запрета властей собирать членские взносы (по закону Пендлтона 1883 г.), единственным средством для их выживания стали добровольные пожертвования бизнеса. Конечно, речь шла не о благотворительности со стороны крупного капитала, взявшего на себя финансовую сторону жизнедеятельности политических организаций. От партий, находящихся у рычагов управления государством, требовалось в той или иной степени учитывать интересы делового сообщества. Вот почему у политиков имелись обширные связи с предпринимателями всех рангов, и Маккинли не был исключением из правил. Он отдавал себе отчет в том, что в сложной политической игре, которая шла в рядах республиканской партии, связи в деловом мире имеют немаловажное значение. Однако игрушкой в руках бизнеса он не был. На вопрос назойливых журналистов о том, в какой степени он связан с крупным капиталом, Маккинли отвечал, что «прошлое призвано защитить его от всяких обвинений»21.

У политика был набор жизненных правил, которым он следовал всю жизнь. Тот же Ханна вспоминал, как Маккинли ему не раз говорил: «существует ряд вещей, Марк, которые я не буду и не могу делать даже для того, чтобы стать президентом Соединенных Штатов». По свидетельству современников, он был «слишком щепетилен в соблюдении формальностей политического Синедриона», что позволило ему выжить в суровых условиях внутрипартийной борьбы, требовавшей от ее участников «качеств змеи, акулы и воркующего голубя»22. Маккинли, по-видимому, преуспел во всех ипостасях, но его имя, в отличие от многих соратников, не было запятнано аферами и махинациями. Именно поэтому ему удалось так долго быть в составе конгресса США (1877-1883, 1885-1891 гг.) и подняться до уровня председателя одного из самых влиятельных комитетов по путям и средствам. Он являлся постоянным председателем конвентов республиканской партии штата Огайо, а с конца 1880-х гг. его деятельность переместилась на федеральный уровень: в 1888 г. он вошел в состав разработчиков программы партии, а в ходе избирательной кампании 1892 г. стал одним из кандидатов в президенты, уступив всего полголоса крупнейшему партийному боссу Дж. Блейну. В итоге годы, проведенные в большой политике, сформировали Маккинли как зрелого и профессионального политика.

Для того чтобы разобраться и понять, что это был за человек, и каковы его воззрения, надо обратиться к идейному содержанию осуществленных им реформ, вникнуть в его представления о перспективах развития нации. Правда, сделать это нелегко: он не успел написать мемуаров и не оставил ежедневных записей. Все, что касалось мыслей президента, было отнесено к сфере личной жизни, скрытой от общественности, поэтому, в отличие от именитых последователей, до сих пор не опубликованы его личные бумаги. Не сохранились и многие из речей Маккинли, хотя он считался одним из самых блестящих ораторов своего времени.

Начнем с того, что это был человек из глубинки23. Он был чрезвычайно религиозен и даже одно время думал о поприще священника. Это во многом объясняет его глубокое убеждение в том, что все люди имеют данные Богом задатки, которые им предназначено реализовать на жизненном пути. Отсюда понятны его мысли о том, что «трудные и ответственные» обязанности президента выполнимы только при условии опоры на «Всемогущего Бога», и что власть — это инструмент, используемый правительством по воле провидения. В выступлениях политика постоянно присутствовал набор символических выражений, известных американцам с самого рождения. В его первой инаугурационной речи американский ученый Д. Дайэмид, к примеру, нашел 9 хвалебных упоминаний о форме государственного устройства, 9 ссылок на благословенную землю в Новом свете, по 4 упоминания о славном прошлом и ценных заветах «отцов-основателей», не говоря уже о постоянном обращении к «богу отцов»24.

Общественно-политические взгляды Маккинли носили умеренный характер. Для него понятие «демократия» не было абстрактной формулой. Идеализируя так называемую «американскую систему» он одобрял конституционализм, выборность органов власти, парламентаризм на основе политического плюрализма. Республиканская форма правления считалась им «лучшей в мире», а предоставляемые гражданам права — самыми широкими. Среди них особое значение придавалось «свободе слова, свободе печати, свободе мысли, свободным школам, свободе вероисповедания и беспрепятственное отправления культа, свободным и справедливым выборам»25. Как для любого консерватора, понятие свободы было у него ограничено рамками ответственности перед законом, а для зашиты и обеспечения порядка обосновывалась необходимость сильной власти.

События рубежа XIX-XX вв., вызванные процессом превращения США из аграрной в индустриальную державу, внесли в устоявшиеся воззрения Маккинли коррективы. Социальные последствия индустриализации, ярко проявившиеся в Гомстедской и Пульмановской стачках, взрывах на площади Хеймаркет и походе безработных на Вашингтон, наглядно продемонстрировали, что Америка вступила в новую эру, символом которой стали корпорации-гиганты. Вслед за социал-дарвинистами, он признал неизбежность перемен в обществе, уверовав, что жизнь — это вечная борьба за существование. С одной стороны, Маккинли ценил вклад «капитанов индустрии» в увеличение производительной силы нации, но, с другой, считал, что там, где господствует «большой» бизнес, мелкому предпринимателю и рабочему человеку в одиночку не выжить. В обществе, где имеет место социальное неравенство, помощь им стоит ждать только от правительства, которое обязано стать посредником между рабочими и предпринимателями, сглаживать возникавшие между ними противоречия. Труд и капитал, по его мнению, тесно связаны друг с другом в процессе производства, поэтому должны мирно сосуществовать. «Все мы зависим, друг от друга, без скидок на профессию, — говорил он. — Все мы ждем хороших вреМен хорошей зарплаты, хороших цен.. .»26.

Вопрос о степени государственного вмешательства в частнособственнические отношения не ставился под сомнение, допускались лишь отдельные акты патернализма. Однако в отличие от своего предшественника Кливленда, отказавшегося помогать людям под предлогом того, что мелочная опека со стороны государства лишает их опоры на собственные силы, Маккинли не раз инициировал выделение единовременной и краткосрочной помощи американцам, бедствовавшим по причине природных катаклизмов. С его точки зрения, добропорядочные труженики, выбитые по ряду причин из колеи жизни, заслуживают покровительства не только богатых людей, но и государства. Предпринимаемые им меры шли в русле социальной филантропии и отвечали потребностям своего времени.

Маккинли возник на политическом небосводе в трудное для страны время. Глубокий экономический кризис, начавшийся в 1893 г., потряс экономику США до самого основания. Массовые банкротства предприятий, развал банковской системы, многомиллионная безработица при одновременном росте потребительских цен — все это требовало принятия немедленных действий. В американском обществе существовали разные подходы относительно выбора средств по оздоровлению экономики. Позиция Маккинли была неизменна: он верил в способность рыночного механизма к саморегулированию и поэтому был против предложений, исходящих из радикального лагеря по использованию государственных рычагов для вывода страны из трясины экономических трудностей. Для него неприемлемыми были и применявшиеся правительством Кливленда меры, основанные на догматической приверженности философии классического либерализма. По его словам, они показали непригодность для регулирования формировавшейся индустриальной экономики.

Маккинли предпочитал действовать в традиционном стиле, «поспешать, не торопясь», с оглядкой встречая каждое новшество. Его девизом стало известное изречение Линкольна о том, что правительству следует «делать для общества только то, что требуется его гражданам, если сами они этого делать не могут совсем, либо не могут делать хорошо. Правительству не стоит вмешиваться во все то, что люди могут сделать сами для себя»27. Однако политик не был против реформ вообще. Он выступал за медленные и постепенные изменения в случае, если они не наносят вреда основам «американской системы». Конечно, Маккинли был консерватором старой закалки, но не замшелым догматиком, не желавшим учитывать новые веяния времени, происходившие в жизни Америки. У него было хорошо развито чувство исторического времени, которое сформировалось в ходе богатого жизненного пути.

Практический опыт администрирования, полученный им в стенах Капитолия, он реализовал на посту губернатора штата Огайо, который он занимал два срока (с 1891 по 1896 гг.). Первым его шагом на новом поприще стало пополнение казны за счет строгой экономии бюджета и сокращение расходов на управленческие структуры. Несмотря на протесты деловых кругов во главе с М. Ханна, принял закон о налогообложении железных дорог, телеграфных и телефонных компаний, а также предприятий иностранцев, имевших вес в Огайо. Для борьбы с поднимавшимся рабочим движением в ход пошли частичные уступки. С подачи губернатора были принЯТЫ законы об охране труда в промышленности и железных дорогах. Использование силовых методов в трудовых отношениях им не приветствовалось. Только один раз, в 1894 г., Маккинли прибегнул к применению национальной гвардии, которая навела порядок в городах, оказавшихся в руках бастующих шахтеров. Любопытно, что общественное мнение было на его стороне, а с руководителями профсоюзов он до конца жизни сохранил дружеские отношения.

Воплощением на практике замысла Маккинли о классовом сотрудничестве стало урегулирование трудовых конфликтов при посредничестве властей. Огайо стал вторым в стране штатом, где было создано управление по арбитражу. С его помощью удалось предотвратить половину (15 из 28) забастовок, при этом губернатор лично разбирал коллективные жалобы рабочих и организовывал для них сбор денежных средств. По его инициативе для предпринимателей, отказавшим рабочим в праве вступать в профсоюзы, был установлен штраф в размере 1 тыс. долл. и тюремное заключение до 6 месяцев. В те годы подобные меры были в диковинку, поэтому, по мнению либерально настроенного конгрессмена Р. Лаффоллетта, подобная позиция отражала «новую» точку зрения28.

Именно тогда руководство республиканской партии во главе с М. Ханна обратило внимание на подающего надежды политика. Однако для одобрения его кандидатуры требовалось согласие представителей «старой гвардии», занимавших руководящие позиции в партийных организациях Северо-Востока. Переговоры с ними выявили круг их требований: М. Ки добивался патронажа в Пенсильвании, Т. Платт — в Нью-Йорке, Дж. Мэнли — в Мэне, а Н. Олдрич хотел получить свободу рук во всей Новой Англии. Однако претендент в Белый дом отказался налаживать политический диалог с партийными боссами, отметив, что рано делить шкуру неубитого медведя. «Некоторые вещи стоят слишком дорого», и «если это и есть условия избрания на пост президента, то они неприемлемы»29, — заявил он. Ставленником партийной номенклатуры стал сговорчивей спикер палаты представителей Т. Рид. Однако Маккинли, полярность которого в западных штатах росла день изо дня, к тому времени превратился в фигуру национального масштаба, устранить его с политической арены не представлялось возможным. На национальном конвенте республиканской партии в июле 1896 г. он получил 66 голосов, а Рид — только 84. Уступкой партийным боссам стало назначение на пост вице-президента богача-адвоката Г. Хоббарта.

На состоявшихся в ноябре 1896 г. выборах Маккинли победил с огромным перевесом в 600 тыс. голосов. В глазах американцев 53-летний политик воплощал политическое благоразумие и ассоциировался с «сильной рукой», способной внести в их беспокойное существование некую степень определенности. По отзывам современников, «он был аккуратен, сдержан — во всем, кроме политики протекционизма, — примирителен, дипломатичен и осторожен»30. Решение голосовать за его кандидатуру являлось своего рода защитной реакцией не только со стороны «большого» бизнеса, заинтересованного в укреплении обретенных позиций, но и массы обывателей, боровшихся за прежний социальный статус в обстановке углублявшегося экономического кризиса. Их выбор во многом был связан с неэффективностью действий президента-демократа Кливленда, ставшего «символом депрессии и экономических беспорядков». Вместе с тем неприемлемой для многих американцев оказалась и реформистская программа левых сил, возглавляемая кандидатом демократической партии У. Брайаном. Предложенные им меры (возобновление свободной чеканки серебра, введение подоходного налога и ограничение всевластия крупного капитала), были расценены как угроза благосостоянию собственнической Америке.

Маккинли, со своей стороны, разработал для американцев убедительную и лишенную сюрпризов программу, напомнившую им о «добрых временах» материального достатка. Им постоянно подчеркивалась одна и та же мысль: «все, что я хочу видеть в этой стране, это возврат к тому процветанию, в каком мы пребывали в течение многих лет»31. Лейтмотивом предвыборных речей политика стало обещание реформ, усиленное понятием «должен». По его словам, «внутренний рынок должен вновь занять почетное место первого в мире», и что «репутация страны… должна и будет восстановлена» и т.д. Он стоял на платформе республиканской партии, но при этом по-своему интерпретировал многие ее положения, что придавало высказываниям претендента в Белый дом особую привлекательность в глазах избирателей. Так, если в республиканской программе говорилось о «звонкой монете», то в выступлениях Маккинли о «честных деньгах». Если официальная позиция республиканцев заключалась в отказе от свободной и неограниченной чеканки серебра, то, по словам Маккинли, «какими разными по форме были бы доллары в этой стране, они должны быть … равными по внутренней стоимости, будь то золотые или серебряные монеты, бумажные купюры или казначейские билеты». Обнаружив завидное умение корректировать политический курс собственной партии, Маккинли сделал консерватизм более приемлемым для широких слоев населения.

Одной из сложнейших проблем, доставшихся Маккинли в наследство от демократов, было плачевное состояние экономики. «Государство, — отмечал он в этой связи, — страдает от промышленных беспорядков, против которых необходимо найти средство»32. Первые выступления президента показали, каким путем мыслился им выход из кризиса. Для него, как и для любого консерватора, наиболее важным являлось материальное процветание, когда по мере увеличения размера общественного пирога всем американцам причиталось по большому куску. Преимущество подобного подхода было налицо: оценка успешности социально-экономической политики выводилась из роста благосостояния нации.

Ключ к процветанию Маккинли усматривал в испытанных временем средствах, главным из которых считался протекционизм. Таможенная политика традиционно являлась составной частью экономических мероприятий американского государства не только по защите отечественных предпринимателей от иностранной конкуренции, но и сбору налогов в казну. В структуре доходов таможенные пошлины составляли половину бюджетных поступлений. В ходе обострения общеэкономической ситуации демократы сократили тарифы по закону Вильсона-Гормана (1894 г.), что уменьшило объем отчислений в бюджет. Падение темпов производства по мере углубления экономического кризиса обусловило еще большее сокращение его доходной части, что, в свою очередь, генерировало высокую инфляцию и замедление темпов экономического развития. Дефицит бюджета в 1897 г. составил 18 млн долл.33

При отсутствии в США традиционного для европейских стран подоходного налога единственным выходом из создавшего положения становились дополнительные поступления в казну от сбора таможенных пошлин. Конечно, можно было неоднократно поднимать акцизы на продажу табака и алкоголя, как это не раз делалось его предшественниками, но президент возражал против перекладывания налогового бремени на плечи рядовых американцев. Он был против фритредерства и уменьшения тарифов, столь активно пропагандируемого демократами. «Они говорят, что все товары будут такими дешевыми… Хорошо, все будет дешевым, но и вся рабочая сила будет дешевой. Я не высоко ценю слово «дешевый». Это — не слово надежды; не слово утешения; не слово веселья; не слово вдохновения! Это — знак бедности, сигнал беды»34.

Маккинли ратовал за высокие тарифы, обеспечивавшие стабильные прибыли предпринимателям и постоянную зарплату рабочим, а, следовательно, — высокую покупательную способность населению. Рефреном через его выступления проходила мысль о том, что система протекционизма представляет собой своеобразную крышу, под которой комфортабельно и сытно и «большому» бизнесу, и предпринимателям всех рангов. «Законодательство, нужное производителям, благоприятно для всех», — отмечал он35. Экономическая составляющая имела явную политическую подоплеку: на основе общей заинтересованности людей в экономическом процветании становилось возможным построение «промышленно-рабочей» коалиции в рамках республиканской партии.

Маккинли не мог не видеть уязвимых сторон протекционизма, ведь кое-кому все же приходилось покупать иностранные товары (табак, алкоголь и проч.) и тем самым платить дополнительные налоги. Однако он считал, что высокий таможенный барьер, при внесении определенных корректив, выдержит испытание временем. Еще в 1880-е гг., работая бок о бок с госсекретарем Дж. Блейном, он воспринял его доводы о необходимости интеграции в мировую хозяйственную систему с минимальными издержками. Расширение объема внешнеэкономической деятельности предлагалось осуществлять за счет взаимных тарифных уступок между правительствами США и зарубежных стран. Последние сомнения в верности избранного курса рассеяли возникшие в 1890-е гг. экономические трудности, подогревшие интерес представителей бизнеса к заморским рынкам сбыта. Стало ясно, что путь к оздоровлению экономики лежит в расширении внешнеторговой деятельности, в создании благоприятных возможностей для сбыта американской продукции за рубежом.

Президент доказывал, что прежний внешнеторговый курс означает экономическую изоляцию американской промышленности и поэтому объективно невыгоден предпринимателям всех мастей. Он указывал, что режим наибольшего благоприятствования между договаривающими государствами ведет к открытию новых рынков сбыта «продукции, путем предоставления льгот той зарубежной продукции, в которой мы нуждаемся, но не можем производить сами, и которые не приведут к потере у нас рабочих мест, а напротив — будут способствовать их увеличению»36. Наличие взаимных тарифных уступок позволяло, с одной стороны, вывозить за границу промышленные товары и получать необходимое для фабрик сырье, а с другой сохранять высокий таможенный барьер, призванный защищать внутренний рынок от посягательств иностранных конкурентов. Маккинли сознательно отказывался от закрытой рыночной экономики и хотел, чтобы Америка завоевала «господство на мировых рынках … без ослабления системы протекционизма»37. Либерализация импорта при сохранении в неприкосновенности высокого таможенного барьера отвечала национальным интересам страны, не имевшей собственных колоний.

Придя к власти, Маккинли первым делом занялся тарифами. уже в июле 1897 г. созванный на специальную сессию конгресс одоб- пил закон Дингли, поднимавший таможенные пошлины до уровня в 47 6 %• Одновременно президент получил право менять тарифные ставки без санкции конгресса в течение двух лет. Тем самым внешнеэкономические приоритеты были поставлены в прямую зависимость от действий исполнительной власти. Заключенные вскоре 17 договоров на условиях взаимности позволили США не только избавиться от скопившихся в стране излишков промышленной и сельскохозяйственной продукции, но и ликвидировать дефицит государственного бюджета. Для задыхавшейся от перепроизводства экономики расширение внешнеторговой деятельности стало глотком свежего воздуха. В 1900 г. профицит впервые составил 46 млн., а в 1901 г. — 63 млн долл.38 Для своего времени стратегия обновленного протекционизма, усовершенствованная посредством взаимных тарифных уступок, носила новаторский характер. На этой почве у президента возникли разногласия с бывшими соратниками, стремившимися к сохранению протекционизма в его традиционных формах. Наиболее сильная оппозиция его замыслам сложилась в сенате, члены которого во главе с М. Ханна намеренно затягивали процесс подписания торговых договоров. Их главный довод был таков: выступая за взаимные уступки в области международной торговли, он «отказывается от основного начала республиканской программы»39. После его кончины многие из соглашений подобного рода были дезавуированы и возобновлены только в ходе «нового курса» Ф. Д. Рузвельта.

Для стабилизации экономики требовалась надежная кредитно- денежная система, а в США к концу 1890-х гг. она была полностью расстроена: курс серебряных монет, бумажных денег и казначейских билетов постоянно снижался, а запасы золота, игравшего роль всеобщего эквивалента, быстро таяли в казне. Одновременное обращение нескольких денежных единиц с неизбежностью ставило перед правительством вопрос о том, в какой из них должны исчисляться государственные обязательства — ставки налогов, ассигнования из бюджета, арендные договоры и проч. Ответ Маккинли был четок — «платежеспособность правительства, устойчивость его валюты и нерушимость обязательств должны быть обеспечены». Деньги в Америке, по его мнению, должны являться «национальным достоянием, как государственный флаг»40. Стабилизацию финансов предполагалось осуществить за счет отказа от дефицитного бюджета, ставшего традиционным при правлении демократов. Этого можно было достичь двумя путями: либо посредством стабилизации находившихся в обращении денег, либо с помощью перехода на единый золотой стандарт.

В кругах монетаристов, взгляды которых разделял и Маккинли, единственно верным путем считался отказ от «дешевых денег» и осуществление всех расчетов золотом. По их мнению, рыночная экономика способна развиваться сама по себе и выравнивать основные параметры производства, однако ее эффективность зависит от соотношения между количеством денег в обращении и уровнем цен. Исходя из этого, допускался государственный контроль над объемом денежной массы для мобилизации возможностей рыночного механизма. В конкретной ситуации речь шла об ограничении количества денег в обращении путем перехода на золото. Данный шаг был важен для страны, стремящейся к расширению внешнеэкономической деятельности, поскольку все международные расчеты оплачивались исключительно «звонкой» монетой41. К тому времени на рельсы золотоденежного стандарта перешли многие европейские страны: в 1871 г. — Германия, в 1873 г. — Бельгия, Италия и Швейцария, в 1875 г. — Дания, Норвегия и Швеция, в1876 г. — Испания и Австрия, в 1893 г. — Россия. Вхождение той или иной страны в зону золотоденежного стандарта облегчало совершение кредитно-денежных операций, участники которых действовали в рамках единой системы паритета валют.

В ходе острой общенациональной дискуссии, проходящей под лозунгом «серебро против золота», Маккинли проявил себя гибким политиком. Выступая, в целом, в поддержку «платежеспособных» денег, он скорректировал свою позицию в интересах широких народных масс, требовавших свободной и неограниченной чеканки серебра. Речь шла о заключении международного соглашения о биметаллизме. Президент сдержал свое обещание, послав в апреле 1897 г. в Европу делегацию по главе с сенатором Э. Уолкоттом, но Англия и Франция отказались подписывать соглашение о либерализации кредитно-денежной политики. Все последующие попытки организовать международные переговоры по биметаллизму окончились провалом, но не по вине американской стороны.

В 1900 г. президент одобрил закон о золотоденежном стандарте, согласно которому золото признавалось единым платежным средством, а иные денежные знаки подлежали постепенному изъятию государством из обращения и конвертируемости в соответствии с официальным обменным курсом по цене 20,67 долл. за унцию. Нехватку денежной массы на периферии восполнило учреждение 369 банков с относительно небольшим капиталом (от 50 до 100 тыс. долл.). Изголодавшаяся по оборотным средствам промышленность разом увеличила объем производимой продукции. В результате сократился бюджетный дефицит, снизились темпы инфляции, прекратилась эмиссия «дешевых» денег. Контроль над массой находившихся в обращении денег, выпуск которых перешел в руки правительства, стал важным инструментом воздействия на экономику.

И все же было бы явным упрощением объяснять все сдвиги в экономическом развитии исключительно за счет жесткой кредитно-денежной политики. История показала, что рыночная экономика в силу логики собственного развития способна к саморегулированию, поэтому стабилизации народного хозяйства во многом содействовало окончание в 1897 г. экономического кризиса. Тем не менее, необходимые условия по выходу из трясины экономических трудностей были определены законами, идущими в русле монетаризма. Конечно, это был один из возможных вариантов оздоровления экономики, поэтому вопрос о перспективах дальнейшего развития Америки с повестки дня снят не был. Существовали разные точки зрения относительно того, что должны делать властные структуры и в какой последовательности. В частности, многие американцы справедливо указывали на то, что механизм свободного рынка деформирован за счет невиданной ранее концентрации капитала в руках трестов-гигантов, подрывавших своей деятельностью основы свободной конкуренции. В условиях формировавшейся индустриальной экономики от правительства требовалось стать регулятором социально-экономической жизни общества. Переориентация на социально ориентированный рынок предполагала использование рычагов исполнительной власти, но президент в силу консервативных воззрений был против вмешательства государства в экономику.

Однако Маккинли не мог не видеть перемен, происходящих в жизни Америки. Он понимал, что невозможно остановить победную поступь формирующейся индустриальной экономики, которую измеряли километры построенных железных дорог, число возведенных фабрик, миллиардные активы быстро растущих корпораций. С усложнением хозяйственно-производственного механизма росла потребность в расширении функций исполнительных органов власти, на плечи которых, несмотря на господство в обществе идеалов частного предпринимательства, легла ответственность за функционирование всей системы народного хозяйства. Осознав необходимость укрепления исполнительных рычагов власти, Маккинли начал претворять эту идею в жизнь.

На протяжении всего XIX в. исполнительная власть была резко ограничена в институциональных средствах. Аппарат Белого Дома был небольшим, кабинет министров немногочисленным, а сами президенты, опираясь на господствовавшие идеи классического либерализма, осуществляли сугубо административные функции. Белый Дом находился в тени Конгресса, занимая подчиненное положение по отношению к законодательной власти. Маккинли пересмотрел устаревшее представление об ограниченной роли президента в системе разделения властей. Открывшаяся перед ним возможность вмешиваться в процесс принятия решений отвечала его идеалу сильного государственного деятеля, свободного в выборе политической стратегии.

Американскими историками выделено несколько направлений, по которым шло усиление власти президента. Во-первых, речь идет о реформировании аппарата Белого Дома в соответствии с новыми общественными потребностями. Маккинли привнес в его работу жесткую дисциплину и упорядоченность. По старой привычке адвоката он стремился вникнуть во все детали нового для него дела, поэтому его рабочий день начинался ранним утром и заканчивался далеко за полночь. С его легкой руки деятельность аппарата Белого дома стала носить циркулярный характер: члены кабинета собирались по вторникам и пятницам каждую неделю и докладывали президенту о состоянии дел в их ведомствах42.

Маккинли никогда не действовал сгоряча и умел прислушиваться к мнению других людей. Он считал, что каждое политическое решение должно быть глубоко продумано и тщательно проанализировано на многовариантной основе. Его планы обсуждались всеми членами кабинета, при комплектовании которого президент следовал принципу «сбалансированного» правительства. В нем он собрал энергичных и трезвомыслящих лиц, свободных от экстремизма разных мастей и не являвшихся прямыми ставленниками партийных боссов. Не удовлетворенной осталась даже просьба бывшего соратника Ханна, который на отведенный ему в кабинете пост почтмейстера настойчиво рекомендовал кандидатуру X. Пейна, возглавлявшего штаб республиканской партии в Чикаго. Данный инцидент красочно описан в мемуарах Р. Лафоллета, считавшего протеже Ханны отпетым «лоббистом в Вашингтоне, тесно связанным с делами мясного треста». Он поделился своими сомнениями с президентом, и тот назначил на этот пост южанина Д. Гэри, владельца текстильной фабрики. Решение Маккинли осталось непреклонным даже после настойчивых просьб партийных верхов, настаивавших на кандидатуре Пейна43.

Единственная уступка боссам, которую он позволил себе сделать касалась кандидатуры государственного секретаря. Им стал престарелый Дж. Шерман, главным качеством которого было хорошее знакомство с политической кухней и способность силой авторитета оперативно гасить конфликтные ситуации. После его смерти в 1899 г. на этом посту работали компетентный У. Дэй и способный Дж. Хэй, которым Маккинли отрядил на помощь ряд профессионалов (Дж. Б. Мура, Дж. Г.Шурмана, У.Г. Тафта и др.). Отдавая дань политике социального мира, он назначил главой управления по иммиграции Т. Паудерли, возглавлявшего «Орден рыцарей труда», а в промышленную комиссию ввел Ф. Сэрджента из «Братства кочегаров».

С усложнением задач, стоявших перед Белым Домом, росла численность его аппарата. Если в начале администрации Маккинли в нем насчитывалось 12 сотрудников, то в 1901 г персонал составлял 80 человек44. Сфера их рутинных обязанностей, включавших прием посетителей, разбор корреспонденции и изучения резюме претендентов на те или иные посты в государственных учреждениях, была резко расширена. По инициативе президента в штат была введена группа аналитиков для сбора статистической информации, которая использовалась им при принятии решений. Ее руководителем стал секретарь президента, ежедневно представлявший доклад главе Белого Дома. Многие насущные проблемы ставили перед президентом и посетители, для которых были установлены ежедневные часы приема. В результате президент был хорошо осведомлен обо всем, что происходило не только в столице, но и в стране.

Во-вторых, с целью укрепления прерогатив исполнительной власти был скорректирован процесс принятия политических решений. Если ранее Конгресс обладал исключительным правом законодательной инициативы, то теперь сбором и анализом обильного потока информации, необходимой для правительства, стала заниматься Ttynna независимых экспертов, имевших специальные навыки и высокий уровень квалификации. Так в промышленной комиссии вопросами трестов занимался Дж. Дженкс, проблемами труда — Дж. Коммонс, а транспортом — У. Рипли45. В своей автобиографии Т. Рузвельт высоко оценил работу «добровольных и бесплатных комиссий, назначаемых президентом»46. В их числе — комиссия Уолкотта по вопросам биметаллизма (1897 г.), комиссия по взаимным тарифным уступкам (1897-1901 гг.), никарагуанская комиссия по строительству канала (1897-1902 гг.), промышленная комиссия (1898- 1901 гг.), комиссия Доджа по проблемам испано-американской войны (1898-1899 гг.), комиссия по выработке мирного договора с Испанией (1898 г.), комиссия по Гавайскому вопросу (1898 г.), две филиппинские комиссии (1899-1902 гг.) и проч.

Работа комиссий, готовивших доклады по вопросам внутренней и внешней политики, способствовала получению президентом информации «из первых рук» и помогала принять верное решение на основе достоверных фактов, не говоря уже о привлечении внимания общественности к тому или иному вопросу. По мнению недоброжелателей, президент перекладывал ответственность за принятие решений на плечи профессионалов, стремясь избежать обвинений в свой адрес. Отчасти они были правы: сведения, которыми оперировал президент, были заимствованы из подготовленных отчетов, став призывом к действию. Так, рекомендации комиссии Доджа были положены в основу реформирования армии, а итоги работы филиппинской комиссии во главе с У. Тафтом были воплощены в организации управления в колониях47.

В-третьих, современники отмечают мастерство Маккинли по руководству конгрессом, его «несомненные административные способности»48. По общепринятому мнению, он «вел за собой Конгресс, а не следовал его указаниям». Будучи знатоком политического маневрирования, он «обладал почти византийским мастерством по достижению окольными путями целей своей политики»49. Делая ставку на тактику убеждения законодателей в своей правоте, он достаточно редко пользовался правом вето50. Его профессионализм наиболее ярко проявлялся при улаживании конфликтных ситуаций в ходе обсуждение законодательства о тарифах, представлявшего противоречивые интересы разных социальных сил. «Вы не смогли бы принять законопроект по тарифам, не согласовав крайне большое число конфликтных ситуаций»51, — утверждал историк X. Морган. А вот Маккинли не раз это проделывал. В качестве примера сошлемся на тариф Дингли, принятый палатой представителей всего за две недели, а ведь в его текст было внесено 850 поправок. Даже недоброжелатели Маккинли были вынуждены признать за ним умение добиваться консенсуса в поддержку своих инициатив. «До этого ни одному из руководителей исполнительной власти не удавалось в большей степени влиять на конгресс», — отмечали они52.

И здесь возникает вопрос о том, как это ему удавалось делать? В настоящее время главным инструментом воздействия президента на высший законодательный орган считаются инаугурационные речи и  ежегодные послания, в которых содержится развернутый план действий, побуждающий законодателей к действию. Однако подобное общепринятое представление о президенте как о центральной фигуре государственного управления, который лично разрабатывает законодательную программу, является во многом продуктом современной политики. Президенты конца XIX в. четко следовали канонам классического либерализма, предписывавшего четкое разделение властей. Они считались администраторами, в функции которых входило не разрабатывать законы, а выполнять директивы конгресса. Однако Маккинли одним из первых сделал ежегодные послания средством давления на конгресс, поскольку в них формулировалась не только четкая программа действий, но и определялись ресурсы для их воплощения в жизнь.

Важной инициативой президента стало регулярное общение с прессой. Еще в свою бытность губернатором, Маккинли осознал огромные возможности средств массовой информации, с помощью которых можно добиться популярности в массах. Во многом это объяснялось нападками на него «желтой прессы», на страницах которой он выглядел марионеткой, которую за ниточки дергал Ханна. По его инициативе в 1897 г. на втором этаже Белого Дома был создан информационный центр, известный как «газетный ряд». Именно там журналисты добывали свежую информацию и получали релизы выступлений политиков. Секретари президента (Дж. Потер и Дж. Картелио) стали прототипами современных пресс-секретарей, которые делали все возможное, чтобы исполнительная власть с ее делами была на главном развороте газет, а подача материала отражала точку зрения Белого Дома. Обычным делом в те годы становилось присутствие штатного фотографа на официальных мероприятиях. Этим фактом объясняется наличие уникальных фотоматериалов в библиотеке конгресса США, составивших видео-отчет о делах Маккинли, одним из первых освоивших искусство политического менеджмента.

Кроме того, Маккинли умело управлял общественным мнением и при принятии судьбоносных решений стремился заручиться поддержкой народа. К числу его новшеств в политической тактике, взятых на вооружение его последователями от Т. Рузвельта до В. Вильсона, стали длительные широкомасштабные поездки по стране в целях популяризации собственного курса. В пути главу Белого Дома сопровождали члены кабинета министров и целый отряд корреспондентов, образно называвших свой поезд «передвигающимся правительством». В первый год пребывания в Белом Доме президент совершил 37, в 1898 г.-74, а в 1899 г. — 108 выездов из Вашингтона53. И везде, где бы он ни был, он выступал с разъяснением своей позиции, используя прямое обращение к избирателям. Маккинли умел убеждать и простым языком излагать свои мысли. «При каждой значительной остановке, — по словам русских дипломатов, — …он произносил речь на заигранные, но милые американскому сердцу, мотивы об американском флаге, о благосостоянии и довольстве, которыми пользуется американский народ, благодаря торжеству свободы и здравых экономических принципов»54. По мнению исследователей, Маккинли стал первым «странствующим» президентом, путешествовавшим по стране.

Укрепление прерогатив исполнительной власти ярко проявилось и в сфере внешней политики, где, как показала история XX в., чаще всего имело место нарушение конституционного баланса сил между исполнительной и законодательной властью. В работах прежних лет внешнеполитическому курсу Маккинли давалось сугубо негативная оценка. Считалось, что он не смог занять верную позицию в ходе испано-американской войны, «прогнулся» под ударами воинствующего общественного мнения, в результате чего США отклонились от истинного пути, предначертанного «отцами основателями», и скатились в болото империализма55. В современных трудах доказывается, что дипломатия Маккинли заслуживает «огромного уважения». Осознав меняющиеся национальные интересы Америки, он включился в ожесточенную борьбу с европейскими державами за сферы политического влияния и рынки сбыта. Все принимаемые им решения «наилучшим образом служили национальным интересам США». С приобретением колоний США возникли как мировая держава, основу которой заложил Маккинли56.

Вместе с тем подход президента к решению внешнеполитических проблем отличался взвешенностью и «чрезвычайной осторожностью», о чем свидетельствовали донесения русских посланников в США. Из их содержания следует, что президент был корректен и осторожен в своих поступках и речах57. Во многом это объяснялось отсутствием у него четко выработанного плана действий, в то время как внешнеполитический раздел платформы республиканской партии был обширен. В нем содержался призыв к установлению контроля над Гавайскими островами, решению испано-кубинского конфликта, строительству канала между Атлантическим и Тихим океанами и покупке датских островов в Вест-Индии. Отзвуки подобных экспансионистских замыслов нашли частичное отражение в заявлениях президента, выступившего в поддержку невмешательства в дела европейских держав. «Нам не нужны захватнические войны, мы должны избегать искушения агрессивных территориальных приобретений»58, — указывал он. Внешнеполитические сюжеты в его программных заявлениях уступали по значимости проблемам внутренней политики.

Однако когда на первое место в системе национальных приоритетов выдвинулась внешнеполитическая тематика, Маккинли произвел частичную корректировку взглядов. Придерживаясь традиционной ориентации на внутренний рынок, он вместе с тем обосновал необходимость развития международной торговли с целью вывоза за границу товарных излишков. Внешняя политика, с его точки зрения, была призвана решать внутриполитические проблемы, поэтому ее вектор определяли сугубо коммерческие соображения. Одним из первых шагов в этом направлении стал подписанный им в июне 1897 г. трактат об аннексии Гавайских островов. «Самый ход жизни подсказывает, — отмечали в этой связи русские дипломаты, — что и с точки зрения чисто утилитарной, политика замыкания себя в рамки доктрины Монроэ и безразличия ко всему, что лежит за пределами Соединенных Штатов, не соответствует более выгодам государства: промышленность Штатов растет день ото дня и требует рынков сбыта, а новые рынки сбыта захватываются и удерживаются за собой только силою»59.

Следующим шагом на пути обретения колониального могущества стало противостояние одряхлевшей испанской империи, имевшей колонии в Новом свете. В отечественной историографии существует точка зрения, что президент Маккинли, приступив к исполнению своих обязанностей, последовательно вел дело к вооруженному столкновению с Испанией60. Это не совсем так. Получив испано-кубинский конфликт в наследство от уходящего в отставку правительства Кливленда, он долгое время им не занимался. Его позиция оформилась только к осени 1897 г., когда перед ним встали Две взаимосвязанные задачи — «выдавить» испанцев из Кубы и установить американский контроль над островом. Будучи знатоком политического маневрирования, он постепенно усиливал дипломатическое давление на Испанию и не раз останавливал горячие головы в лице, например, помощника министра военно-морского флота Т. Рузвельта, требовавшего агрессивных внешнеполитических акций.

Разъясняя официальную точку зрения Белого дома, госсекретарь Дж. Шерман указывал, что «нынешняя администрация не желает никаких приобретений и всеми мерами старается избегнуть того, что сможет повести к войне»61. Понимая неподготовленность американской армии к длительным военным действиям, президент стремился найти политическое решение вопроса о Кубе. «Войну никогда не следует начинать, пока не исчерпаны все мирные средства, мир предпочтительнее войны почти во всех случаях»62, — говорил он. В числе реальных альтернатив назывались покупка острова за 300 млн долл. и признание его независимости. Внешнеполитическая риторика Маккинли апеллировала к идеалам изоляционизма, что сохраняло психологическую уверенность американцев в том, что если что-то и будет меняться, то только с учетом прежних общественно-политических ценностей.

Немаловажное значение имел для президента настрой общественного мнения внутри страны и за рубежом. Понимая, что США не выиграют войну, если на стороне Мадрида выступят европейские державы, он хотел убедить мировое сообщество в том, что единственным желанием США в испано-кубинском конфликте является прекращение кровопролития. Именно поэтому Маккинли лично инструктировал посланника при мадридском дворе С. Вудфорда о том, как вывести из игры соперников и заручиться их нейтралитетом в случае начала военных действий. Когда же стало ясно, что европейские страны не будут препятствовать американским замыслам, Испания пошла на максимальные уступки, включая предоставление Кубе автономии. Это означало, что правительство Маккинли смогло дипломатическим путем заставить Испанию прекратить репрессии в отношении повстанцев и принять требования американцев. Переговорный процесс зашел в тупик, когда кубинцы отказались от автономии, а испанцы не были готовы предоставить им независимость. Нежелание обеих сторон идти на компромисс обусловило изменение позиции президента, опасавшегося, что Куба без помощи США способна одержать победу над Испанией63.

Впервые о возможности применения чрезвычайных мер президент намекнул в декабре 1897 г. в ежегодном послании конгрессу. В нем отмечалось, что при решении кубинского кризиса были испробованы все средства, кроме аннексии, интервенции и признания независимости острова. Однако аннексия была отвергнута как «преступная» акция, а дипломатическое признание правительства кубинских повстанцев противоречило нормам международного права. Сам президент отдавал предпочтение интервенции на стороне одной из воюющих сторон якобы из гуманных соображений. «Ближайшее будущее покажет, — заявил он, — может ли быть осуществлен правовой порядок, столь необходимый для Испании, Кубы и для наших интересов. Если нет, то тогда Соединенным Штатам придется, так или иначе, действовать. Когда это время придет, то эти действия будут обусловлены требованиями права и долга»64. Тем самым, по словам русских дипломатов, Маккинли дал всем понять, «что это дело исполнительной власти определить, когда наступит момент для дальнейших действий»65.

Заявляя о желании решить конфликт мирным путем, президент проявлял сдержанность. Он воздержался от эмоциональной оценки инцидента с взрывом на корабле «Мэн», унесшего жизни 266 американцев. Однако на непредвиденный случай он все же принял ряд мер. Шла тайная дипломатическая подготовка к войне с Испанией: у Конгресса были вытребованы 50 млн долл. на оснащение армии, покупку вооружения, приобретение провианта и вербовку добровольцев. В этой связи давний соратник президента Ч. Дэйвс сделал 22 марта 1898 г. в дневнике запись: «Президент снова говорил о кубинском вопросе. Его политику подталкивают события. Он надеялся и все еще надеется остановить страдания на Кубе без войны»66. И Маккинли действительно не хотел войны. По собственному признанию, он «сделал все, что могло быть, не рискуя честью, сделано». Однако его беспокоило сохранение очага напряженности близ границ США, влекущее за собой существенные издержки в экономике. Голые цифры статистики свидетельствовали о том, что за последние годы американский экспорт на Кубу сократился вдвое, а импорт кубинских товаров — более чем в пять раз67. Ради внутренней стабильности и экономического процветания Америки президент был готов пойти на многое.

Испании был дан последний шанс заключить мир с повстанцами не позднее 15 апреля. Мадрид согласился с ультиматумом, но кубинцы отказались, полные решимости в своей борьбе за независимость. В таких условиях Маккинли направил 11 апреля 1898 г. послание Конгрессу, в котором заявил о невозможности урегулирования испано-кубинского конфликта до тех пор, пока у борющихся сторон не иссякнут силы. Было объявлено, что США должны начать интервенцию по соображениям гуманности, сдерживая силой оружия, как испанцев, так и кубинцев. «Право вмешательства, — указал президент, — может быть оправдано значительным ущербом, причиненным торговле и деловым интересам наших сограждан». Он просил конгресс предоставить ему полномочия по использованию сухопутных и военно-морских сил для «полного и окончательного прекращения вооруженных действий между правительством Испании и народом Кубы и создания на острове стабильного правительства»68. 20 апреля 1898 г. Маккинли подписал резолюцию обеих палат конгресса, ставшую основанием для предъявления испанскому правительству окончательного ультиматума, условия которого были разработаны в Белом доме. Тогда же он распорядился начать блокаду Кубы и призвать 125 тыс. добровольцев под ружье. 25 апреля президент объявил о начале войны между США и Испанией.

Фактической прерогативой президентской власти стало использование вооруженных сил в борьбе за строительство сильной Америки. По словам современников, Маккинли стал «творцом» внешней политики, взяв на себя функции главнокомандующего вооруженными силами, который единолично решал вопрос о времени начала и направлении военных действий69. Благодаря установлению прямой телефонной и телеграфной линий с Белым Домом, он оперативно отдавал приказы войскам из созданной на втором этаже «военной комнаты». И здесь он не был дилетантом, сказывалась хорошая школа, полученная им в молодости на полях сражений.

США потребовалось 133 дня, чтобы разгромить испанскую армию. На повестке дня встал вопрос относительно условий мирного договора. Еще в ходе войны, заявив, что «США сохранят все, что нужно», президент потребовал от Испании отказаться от притязаний на Кубу и предоставить максимальные территориальные уступки (Пуэрто-Рико и Гуам). Что же касается главного объекта войны, то президент Маккинли, отличавшийся предусмотрительной осторожностью, настоял на том, чтобы США воздержались от аннексии Кубы, дабы не уподобляться европейским империалистам. Однако повстанцам не была предоставлена независимость, поскольку остров был оккупирован американцами. Передача управления в руки местного населения увязывалась с предоставлением американскому правительству широких полномочий по надзору за внешней и внутренней политикой островного государства. Метод косвенного господства, апробированный на Кубе, стал доминирующим в американской дипломатии на многие последующие годы. США сознательно брали на себя «роль супер-арбитра в делах южно-американского материка», — сообщали русские дипломаты70.

Подобная позиция означала отход от внешнеполитических принципов, которым Америка следовала в течение всего XIX в. В доктрине Монро была пробита брешь: от защиты идеалов свободы был сделан шаг к обоснованию колониальной империи. В словарном запасе тех лет понятие «экспансионизм» стал означать распространение американских общественно-политических ценностей в западном полушарии, а «континентализм» — ограничение их рамками «только континентальной части Северной Америки»71. Считалось, что на землях варваров американские пушки призваны обеспечить порядок и проложить дорогу к достижениям цивилизации. Именно поэтому допускались территориальные приобретения для государства с республиканской формой правления. «Как и прежде, в дальнейшем сТрана будет готова принять под свое управление любое новое владение»72, — указывал президент.

Появление заморских владений поставило перед правительством ряд проблем. Как ими управлять? Какую форму государственного устройства следует учредить? Как обращаться с местным населением? Какие права и свободы ему предоставить? Кроме того, владея колониальной империей, следовало думать о многих взаимосвязанных проблемах — реорганизации армии, строительстве военно-морского флота, наборе в местные органы власти чиновников, содержание которых требовало изыскания денежных средств. Общественность волновали другие проблемы: является ли конституционным захват США чужих территорий, соответствует ли их появление американским традициям свободы и самоуправления? По словам русских дипломатов, часть американцев не считала нужным «увлекаться возможностью включить Филиппинские острова и Кубу в число владений, осеняемых звездным флагом, …а, удовольствовавшись изгнанием оттуда испанских войск, передать острова местным инсургентам, которым лучше знать, какое правительство следует им у себя устроить»73. Однако большая часть населения была увлечена радужными перспективами экспансии, широко разрекламированными планами создания обширной колониальной империи.

Первоначально у Маккинли тоже не было ответа на многие вопросы. Он считал присоединение Пуэрто-Рико и Гуама, находившихся в непосредственной близости от территории США, делом решенным. Серьезные опасения вызывали Филиппины: далекие и большие по территории, они являлись «золотым яблоком раздора среди соперничавших держав». Неясно было, что с ними делать — аннексировать, предоставить независимость, вернуть назад Испании или другим европейским странам? Президент понимал, что непрекращающаяся борьба местного населения за свою независимость затрудняет быстрый захват островов архипелага. Однако без Филиппин американцы не могли даже мечтать о господстве в бассейне Тихого океана.

Для ответа на поставленные вопросы президент дважды посылал на Филиппины комиссии под руководством Шермана и Тафта, которые, установив контакт с местной правящей верхушкой, прощупывали почву относительно условий соглашения. Одновременно он отправился в путешествие по западным штатам, чтобы услышать «глас народа». И везде Маккинли говорил о том, что «неизбежный ход событий проходит через сердца людей. Кто может им воспрепятствовать? Кто может их изменить? Кто может их остановить?74

США были крупнейшими импортерами манильской конопли и сахара, поэтому вопрос о судьбе Филиппин затрагивал благосостояние многих американцев, выражавших заинтересованность в присоединении архипелага. Когда же в ходе встреч с избирателями выявился явный крен в сторону аннексии Филиппин, президент принял окончательное решение. «Нам не остается ничего иного, как взять Филиппинские острова, воспитать, поднять и цивилизовать их население и привить ему христианские идеалы…», — заявил он75. За гуманными размышлениями о приобщении туземцев к христианской цивилизации вырисовывалась его четкая политическая позиция. Вопрос о колониальных приобретениях был решен раз и навсегда. Америке предстояло принять обязательства победы, предписанные заветами «отцов-основателей», в которых, правда, ничего не говорилось о создании на Филиппинах военно-морских баз и торгово-перевалочного пункта в Восточную Азию.

Доводы президента были использованы позднее в ходе ратификации мирного договора с Испанией в феврале 1899 г. Точка зрения Маккинли была сформулирована в тезисе «суверенитет над территориями, уступленными по договору». Разъясняя свою позицию, он говорил о том, что сдача испанцами Манилы по сути означала передачу «Соединенным Штатам дальнейшего контроля, управления и организации правительства Филиппинских островов», поэтому американцам принадлежит право надзора за всеми сторонами его деятельности. Местной элите разрешалось участвовать в создаваемых при посредничестве США органах государственного управления, но «при условии признания власти законного правительства». Лояльность мусульманских лидеров южных островов архипелага обеспечивалась ежемесячными денежными субсидиями и иными видами подкупа. Тем самым создавалась социальная опора колониального режима «под сенью флага Соединенных Штатов».

Появление первых колоний трактовалось Маккинли не в плоскости территориальных приобретений, а в плане защиты торговых путей и расширения внешних рынков для сбыта продукции. Термин «интервенция», вошедший в обиход с его легкой руки, варьировался от крайних, экстремистских форм до мирных способов решения международных конфликтов, что отражало стремление правящих кругов минимизировать степень вмешательства в те регионы, которые находились в тысячах миль от США, и одновременно усилить влияние там, где оно потенциально могло быть сильнее, прибегая к «дипломатии канонерок». К примеру, весной 1901 г. президент послал в марокканский порт Танжер бронированный крейсер «Нью-Йорк», чтобы заставить тамошнего султана принести извинения по поводу якобы имевшего место нелюбезного обращения с его официальным представителем. Иностранные дипломаты в один голос заявили, что цель подобной демонстрации силы ясна — «отныне голос Соединенных Штатов должен быть принимаем в соображении не только в вопросах, касающихся обеих Америк, но и имеющих общее мировое значение»76.

Расширенные властные функции Маккинли сохранил и в мирное время. По его словам, они были нужны ему, «чтобы поддерживать суверенитет на отдаленных островах и во всех других местах, где флаг США праведно развевается». Под предлогом наведения там порядка он по своему усмотрению расходовал ассигнования, выделенные на военные нужды. Созданные в колониях временные правительства напрямую финансировались из бюджета исполнительной власти и не подлежали контролю со стороны конгресса. По подсчетам ученых, Белым домом было издано более 400 директив, на основании которых в Пуэрто-Рико, Филиппинах и Кубе действовали местные органы власти от полутора до трех с половиной лет77. Формально они были независимыми и обладали другими признаками государственности, но предоставленная им степень свобод была поставлена в прямую зависимость от американских интересов. Иначе говоря, основа системы протекторатов, утвердившихся в XX в. в странах Латинской Америки, была разработана еще в правление президента Маккинли.

С его дипломатической деятельностью был связан переход от обусловленного доктриной Монро курса на обеспечение американских интересов в западном полушарии к попыткам закрепиться в Восточной Азии. В сентябре 1898 г. Маккинли, заявив о необходимости раздвинуть рубежи экспансии, включился в борьбу за раздел Китая, внутренний рынок которого мог быть использован для предпринимательства и капиталовложений. Им была разработана тактика экономического проникновения деловых кругов в Китай, требующая наименьших издержек со стороны США. Аннексию поднебесной империи предполагалось осуществить путем торговли, а не силой оружия, поэтому американцы требовали «открыть двери на внутренний рынок страны». Рекомендации президента были положены в основу доктрины «открытых дверей», развивавшей принцип наиболее благоприятствуемой нации применительно к новым историческим условиям. Однако чем больше росли американские претензии в регионе, тем жестче, вплоть до применения силы, действовали США, неизменно обрамляя свои действия искусной дипломатией. Так, летом 1900 г. 5000 американских солдат были переброшены с Филиппин в Китай для подавления восстания ихэтуаней, вызванного колониальной экспансией иностранцев. Это было сделано без уведомления Конгресса под предлогом защиты «жизни американских граждан и собственности». По мнению ученого Э. Корвина, данный инцидент означал кардинальный сдвиг в использовании вооруженных сил за границей, переход от «военного командования к обширному запасу в то время еще неопределенных полномочий президента в критические моменты истории»78.

К концу первого срока пребывания Маккинли в Белом доме многие его замыслы были выполнены. По словам современников, их результаты «можно суммировать следующим образом: тариф Дингли, закон о платежеспособных деньгах, война с Испанией, аннексия Пуэрто-Рико, Филиппин, Сан-Хуана, Гавайских островов, Титулии, а также организация правительства на Кубе»79. Не решенными остались только дорогостоящие проекты, связанные со строительством панамериканского канала и тихоокеанского кабеля, для их завершения требовались соответствовавшие решения Сената. По свидетельству русских дипломатов, причина тому была проста: «вступая на путь территориального расширения, президент Мак- Кинлей и его советники не рассчитали всех тех финансовых жертв, которые потребует от американского народа их новая политика». Испано-американская война обошлась Америке в 285 млн долл., поэтому правительству пришлось «отказаться, по крайней мере, на время от приведения в исполнение решений, которые оно столь настойчиво защищало.. .»80.

На выборах 1900 г. Маккинли получил на 900 тыс. голосов избирателей больше, чем было подано за его соперника У. Брайана. Главная причина тому — рост благосостояния Америки, благодаря которому он был прозван «творцом процветания». Главный лозунг в ходе его переизбрания был сформулирован предельно четко — «еще четыре года с полным обеденным судком!». Русские дипломаты в этой связи отмечали, что «заурядный американец видит только одно, что обеспеченное Мак-Кинлей благоденствие (prosperity) действительно наступило, и что заводы и фабрики работают, что называются, во всю.. .»81. Кандидатура Маккинли получила одобрение рабочих организаций (Американской Федерации Труда, Рыцарей труда, Объединенного союза шахтеров и проч.). Активная поддержка ему исходила из прогрессистского лагеря, одобрившего пропагандируемые Белым домом идеи о «защите фабричной и сельскохозяйственной продукции», «звонкой монете» и «взаимном благоприятствовании в торговле»82. Его представителям также импонировало стремление президента упорядочить работу исполнительных органов власти путем отбора чиновников по деловым качествам,а по принципу партийных заслуг. Популярность Маккинли в стране была столь велика, что сразу же после переизбрания началась кампания по выдвижению его президентом на третий срок.

Судьба отвела политику мало времени, ему не удалось завершить все задуманное. Сейчас на основе документальных источников доказано, что он разделял идеи С. Гомперса об установлении 8-часового рабочего дня для государственных служащих и расширение сферы посредничества исполнительной власти между трудом и капиталом, поскольку считал опасным бесконтрольное раз- вйТие конфликтов между профсоюзами и предпринимателями. Вектор дальнейших действий правительства в области трудовых отношений определил принятый в 1898 г. закон Эрдмана, предусматривавший при урегулировании трудовых споров на железных дорогах посредничество председателя комитета по межштатной торговле и директора управления труда.

С 1898 г. в центре внимания Маккинли оказались тресты, поэтому им была учреждена промышленная комиссия, которая должна была подготовить отчет относительно их роли в жизни общества. Однако она работала медленно, поэтому в марте 1899 г. президент в письме к Ч. Дэйвсу сообщил о намерении «привлечь внимание конгресса к трестам и возглавить движение за жесткое ограничение их деятельности»83. Летом он запросил у верховного судьи Дж. Харла- на список всех дел, попадавших под юрисдикцию антитрестовского законодательства. И, действительно, в послании конгрессу в декабре 1899 г. трестам было уделено больше внимания, чем всем остальным вопросам внутренней политики. Указав на незавершенность работы промышленной комиссии, президент подчеркнул важность поиска «средств от всех несчастий, порождаемых подобными капиталистическими объединениями. Если ныне действующий закон можно использовать более определенно по контролю или надзору за этими монополиями и трестами, то это следует сделать безотлагательно»84, — указал он. Однако внесенный вскоре в конгресс законопроект об ограничении деятельности трестов встретил сильную оппозицию законодателей.

Собранные материалы о деятельности трестов были использованы им в ходе кампании по переизбранию в Белый Дом. Президент осуждал их деятельность и считал, что они должны стать «предметом запретительного или уголовно наказуемого законодательства», а факты злоупотреблений преданы широкой огласке85. В ежегодном послании к конгрессу в декабре 1900 г. он вновь говорил Регламентации деятельности «преступных» капиталистических единений. Отказ Сената ратифицировать ряд торговых договоров на основе взаимности заставил президента сконцентрировать свои усилия на улаживании отношений с законодателями. Однако он продолжал следить за деятельностью монополистов. Его внимание привлекли махинации Дж. Хилла, Дж.П. Моргана и Гарримана, затеявших весной 1901 г. слияние железных дорог на Северо-Востоке. Современники вспоминали, что незадолго до смерти президент говорил о необходимости скорейшего решения вопроса о трестах. Позже, когда Т. Рузвельт начал судебное разбирательство против Northern Security Company, Ханна заявил, что «он предупреждал Хилла о том, что Маккинли еще в прошлом году грозился начать судебное разбирательство против его проклятой кампании»86. Все эти факты свидетельствуют о том, что президент готовил почву для принятия антимонополистических мер.

Однако он не успел многое сделать. Его застрелил анархист Л. Чолгош на международной панамериканской выставке в Буффало (штат Нью-Йорк), где он говорил о важности расширения иностранных рынков за счет укрепления торговых связей и строительства военно-морского флота. Его последние слова стали пророческими: «изоляция больше невозможна и нежелательна… Период замкнутости — в прошлом»87.

В свете введенных в научный оборот документов деятельность Маккинли приобретает новые очертания. Совместив в одном лице главу государства, руководителя правительства, главного дипломата и главнокомандующего вооруженными силами, он резко расширил полномочия института президентства. Максимальное использование ресурсов исполнительной власти, умелое манипулирование конгрессом и общественным мнением позволило Маккинли занять ведущее место в разработке и проведении в жизнь внешней и внутренней политики.

Его взгляды представляли собой особый тип консервативного мышления, отличный от классической либеральной ортодоксии. Ради сохранения в неизменном виде каркаса традиционных общественно-политических ценностей он пошел на некоторую модернизацию своих взглядов. Менялось их идеологическое обоснование, допускались отдельные реформы в области внутренней и внешней политики. Консерватизм в его воплощении стал прагматичным и гибким, отвечавшим настроениям широких слоев населения. Президентство Маккинли показало, сколь разнолик и исторически многовариантен консерватизм и что в его рамках возможно появление прагматичных политиков, способных увязать традицию с определенными элементами новшества. Его портрет в знак заслуг перед страной печатался на купюрах в 500 долл. с 1928 по 1946 г.

После смерти Маккинли консервативная волна пошла на убыль. В обстановке всплеска демократических движений консерваторы буржуазного толка обнаружили невозможность реализовать в полном объеме большинство программ. На повестке дня встал вопрос о пересмотре всего спектра идейно-политической парадигмы, озвученной в период пребывания у власти Маккинли. Наступала новая эпоха, требовавшая появления новых политических лидеров, таких как Т. Рузвельт и В. Вильсон.

• 1
  Mcintyre R. President George William McKinley? Bush Waxes Nostalgic for Robber-Baron-Era Tax Policies // The American Prospect. 2002. Dec. 16<http://www.prospect.org/>; Mcintyre R. The Taxanomist. President George William McKinley? // The American Prospect. 2002. Dec .12 <http://www.prospect.org/>.
• 2
  Dionne E. War Politics: Bush Looks to McKinley // Commonweal. Vol. 129. 2002. April 19 <http://www.questia.com/>: Nyhan B. Bush the Conqueror? // The American Prospect. Feb 1,2002 <http://www.prospect.org/web/>.
• 3
  Meyerson H. Karl Rove’s Wedges // The American Prospect. 2002. Aug. 4. <http://www.freerepublic.com/>: Transcript: Carl Rove on «Fox News Sunday» <http://www.foxnews.com/story>.
• 4
  4    Fact Sheet: Compassionate Conservatism <http://www.whitehouse.gov/news/releases>; Kinsley M. The State of Compassion. After Four Years of «Compassionate Conservatism» — What is it? // NPR’s Day to Day. 2004. Jan. 22. <http://slate.msn.com/>.
• 5
  Bankruptcy and Compassionate Conservatism // Chicken Scratch. 2005. March 10 <http://askingforthirds.org/>; Residual Forces <http://www.residualforces.com/>: Micklethwait J., Woodlridge A. Bushism (How President Bush Transformed American Conservatism) <http://www.freerepublic.com/>: Lawler P. Compassionate Conservatism vs. Libertarianism. 2001. Nov. // <http://www.ashbrook.org/publicat/>; Martinovich s- Compassionate Conservatism or Conned Conservatism .1999. July.<http://www.enterstageright.com/archive/>; Goldsmith S. What Compassionate Conservatism Is — and Is not? // Hoover Digest. 2000. N 4. <http://www.hooverdigest.org/>; Magnet M. What is Compassionate Conservatism? // wall Street Journal. 1999. Febr.5; Compassionate Conservatism: What it is, What it Does, and How it Can Transform America <http: // www.amazon.com/exec>.
• 6
  Maranell G. The Evaluation of President: An Extension of Schlesinger Polls // Journal of American History. Vol.57.1970. June. P. 105.
• 7
  Skowronek S. The Politics Presidents Make: Leadership from John Adams to Bill Clinton. Harvard, 1993.
• 8
  Asher J. Remembering President William McKinley. 100 Years after His Assassination // The Schiller Institute. Sept. 2001.<http://schillerinstitute.org/educ/hist>; Kevin Ph. William McKinley (The American President Series). N.Y., 2003; Leech M. In The Days of McKinley. N.Y., 1959; Kunhard Ph. The Reluctant Apostle // The American President. N.Y., 1999; Lindsey D. Rehabilitating the Presidents: Garfield, Arthur, McKinley // Reviews in American History, Vol. 10. 1982. Mar. P.75-77; Maccirgosso R. The Presidency of William McKinley // The History Teacher. Vol. 15. N 3.1982. May; Morgan H. W. William McKinley and His America, Syracuse, 1964; Gould L. The Presidency of William McKinley. Lawrence, 1980.
• 9
  LaFeber W. «The Lion in the Path»: The US Emergence as a World Power // Political Science Quarterly. Vol. 101.1986. №5. P. 711.
• 10
  Beard Ch. The Rise of American Civilization. N.Y., 1927. P.375; Beisner R. From Old Diplomacy to New. 1865-1900. Arlington Heights (111.), 1986. P. 121-122.
• 11
  А.П. Кассини — В.Н. Ламздорфу. 25 апреля 1901 г. // АВПРИ. Ф. 133. On. 470. Д. 105. №31.
• 12
  Wolf М. A Home of His Own // McKinley Museum <http://www.mckinlevmuseum.org>.
• 13
  William McKinley Quotes <http://en.thinkexist.com/quotes/william_mckinley/>; McKinley’s Views on Religion and Politics // <http://www.geocities.com/>.
• 14
  Morgan H. W. Op. cit. P.527; Goldsmith W. ed. The Growth of Presidential Power. N.Y., 1974.. Vol.2. P. 1176.
• 15
  Roosevelt T. An Autobiography. N.Y., 1999. Ch.10. P.3 <http: // www.bartleby com/>.
• 16
  Gould L. William McKinley and the Expansion of Presidential Power // Ohio History. Vol.87.1978. Winter. P 20.
• 17
  Drehle D. Republicans Look to President Mckinley for a Makeover Lesson // Washington Post. 1999. 24 July. P. A1 <http://www.washingtonpost.com/>: Meyerson H. The Cult of Carl // The American Prospect. 2002. Dec. 30 <http://www.prospect.org/>.
• 18
  White W. A. The Autobiography. N.Y., 1946. P.294; Dawes Сh. A Journal of the McKinley Days. Chicago, 1950. P.368; La Follette R.. Autobiography. Madison, 1913. P.92.
• 19
  Dawes Ch. Op. cit. P.239-240.
• 20
  Белявская И.А. Теодор Рузвельт и общественно-политическая жизнь США. М., 1978. С. 67-68; Влвадимиров Л. С Дипломатия США в период американо-испанской войны 1898 г. М., 1957; Иванян Э.А. Белый дом: президенты и политика. М„ 1975. С. 28-29; Иванян Э.А. История США. М., 2004. С.298- 299;. Слезкин Л.Ю. Испано-американская война 1898 г. М., 1956; Шустов К.С. Освободительная война на Кубе (1895-1898) и политика США, М.. 1970 С.37-38.
• 21
  Pell Е., Buel J., Boyd J. McKinley and Men of Our Times. N.Y., 1901. P. 222.
• 22
  Hanna M. William McKinley as I Knew Him // National Magazine. 1901. Jan.; White W. Op. cit. P.251.
• 23
  Gould L. McKinley, Bryan and the People. Chicago, 1991. P. 17-18.
• 24
  McDiarmid J. Presidential Inaugural Addresses // The Public Opinion Quarterly. Vol. 1.1937. July. P. 80.
• 25
  Инаугурационные речи президентов США. М., 2001. С. 295.
• 26
  Republican Campaign Text Book. 1896. Wash., 1896. P. 207.
• 27
  Tootle St. In the Shadow of McKinley // Claremont Review of Books. 2004. Summer <http://www.freerepublic.com>
• 28
  La Follette R. Op. cit. P. 127.
• 29
  Цит. по: Morgan H. W. Op. cit. P. 188.
• 30
  Franklin F. People and Problems. N.Y., 1908. P. 215.
• 31
  Republican Campaign Text Book. 1896. Wash., 1896. P. 200-207. 3Z
• 32
  Инаугурационные речи президентов США. С. 290.
• 33
  Historical Statistics of the United States: Colonial Times to 1970. Wash., 1975. pt. 2. P. 1104-1106.
• 34
  C.R. 51 Congress. 151 sess. P. 4250.
• 35
  McKinley W. The Value of Protection // North American Review. Vol. 150. l890.June.P.740-48.
• 36
  Инаугурационные речи президентов США. С. 294.
• 37
  La Follette R. Op. cit. P. 115.
• 38
  Taussig F. W. The Tariff Act of 1897 // The Quarterly Journal of Economics. Vol. 12.1897. Oct. P.52-65; Historical Statistics of the United States. P. 1104-1106.
• 39
  Г.А. де Воллан — В.Н. Ламздорфу. 29 августа/11 сентября 1901 // АВПРИ. ф. 133. Оп. 470. Д. 105. №52.
• 40
  Инаугурационные речи президентов США. С.292. 1,1
• 41
  Gold Standard // Wikipedia. Free Encyclopedia <http://en.wikipedia.org/wiki/>.
• 42
  Gulker J. Our Day. Vol. 18.1898. Jan. P. 35-36.
• 43
  La Follette R. Op. cit. P. 129-131.
• 44
  Every Four Years. The American Presidency. N.Y., L., (n.p.). P. 122.
• 45
  Eckels J. The Wolcott Commission and Its Result // The Forum. Vol. 24. 1897. Dec. P.396-40I; North S. The Industrial Commission // North American Review. Vol. 68.1899. May. P. 708-19; Ripley W. The Work of Trained Economists in the Industrial Commission // Quarterly Journal of Economics . Vol. 16. 1901. Nov. P.121-22; Walker A. The Preliminary Report of the Isthmian Canal Commission // The Forum. Vol. 31.1901. April. P. 131-46; etc.
• 46
  The Works of Theodore Roosevelt: An Autobiography. N.Y., 1926. Vol.20. P. 356.
• 47
  Hendrickson K. Reluctant Expansionist — Jacob Gould Schurman and the Philippine Question // Pacific Historical Review. Vol. 36.1967. P. 405-421; Minger R- William Howard Taft and United States Foreign Policy: The Apprenticeship Years, 1900-1908. Urbana, 1975, P. 28-54; Stanley P. A Nation in the Making: The Philippines and the United States. 1899-1921. Cambridge, 1974. P. 55-80.
• 48
  А.П. Кассини — В.Н. Ламздорфу. 6 июня 1901 г. // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 105. №45.
• 49
  Miller R. ed. American Imperialism in 1898: The Quest for National Fulfillment., N.Y., 1970. Р. 10-11.
• 50
  Towle K. The Presidential Veto Since 1889 // The American Political Science Review. Vol. 31. 1937. Febr. P.52.
• 51
  Tootle St. In the Shadow of McKinley <http://www.freerepublic.com/>.
• 52
  Reflections on the Fifty- Sixth Congress // Literary Digest. Vol. 22. 1901.
• 53
  Gould L. William McKinley and the Expansion of Presidential Power. Op. cit. P. 14.
• 54
  Г.А. Воллан — М.Н. Муравьеву. 1/13 октября 1899 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 110. №83.
• 55
  Olcott С. Life of William McKinley. N. Y., 1916. Vol.2. Р.26/ Tansill Ch. War Powers of the President of the United States with Special Reference to the Beginning of the Hostilities // Political Science Quarterly. Vol. 45.1930. March. P. 39-40; Pratt J. Expansionists of 1898. N.Y., 1936. P. 337-40; Bemis S. A Diplomatic History of the United States. N.Y., 1965.
• 56
  Ranson E. The Investigation of the War Department, 1898-1899 // The Historian. Vol. 34. 1971. P. 78-99; Grenville J., Young J. Politics, Strategy and American Diplomacy: Studies in Foreign Policy, 1873-1917. New Haven, 1966. P. 239-66; Gould L. The Spanish-American War and President McKinley. Lawrence, 1982. P. 137; Foner P. The Spanish-Cuban American War and the Birth ofAmerican Imperialism, 1895-1902. New York, 1972. Vol. 1. P. 307-10; LaFeber W. The New Empire: An Interpretation ofAmerican Expansion, 1860-1898. Ithaca, 1963. P. 379-406; Holbo P. Presidential Leadership in Foreign Affairs: William McKinley and Turpie-Foraker Amendment // American Historical Review. Vol. 72. 1967. July. P. 1321-1335.
• 57
  А.П. Кассини — М.Н. Муравьеву. 21 января 1899 // АВПРИ. Ф. 133. On. 470. Д. 110. №6.
• 58
  Инаугурационные речи президентов США. С.296-297.
• 59
  В. Теплов — В.Н. Ламздорфу. 19 июня 1898 // АВПРИ. Ф. 133. 0п. 470. Д. 113. №933.
• 60
  История внешней политики и дипломатии США. 1877-1918. М., 1997. С.134-135.
• 61
  Г.А. Воллан — М.Н. Муравьеву. 15/24 мая 1897 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 118. №31
• 62
  Инаугурационные речи президентов США. С.296-297.
• 63
  Paterson Т. United States Intervention in Cuba, 1898: Interpretations of the Spanish-American — Cuban-Filipino War // The Historv Teacher. Vol. 29.1996. May. P. 361.
• 64
  A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Wash., 1902. Vol.X.P.131-136.
• 65
  Г.А.Воллан-М.Н.Муравьеву. 27 ноября /9 декабря 1899 // АВПРИ. Ф. 133. On. 470. Д. 118. №63.
• 66
  Dawes Ch. Op.Cit. P. 147.
• 67
  Historical Statistics of the United States: Colonial Times to 1957. Wash., 1961. P. 550-552.
• 68
  A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents. Vol. X. P. 147.
• 69
  Healey D. McKinley as Commander-in-Chief // Coletta P. ed. Threshold to American Internationalism. N.Y., 1970. P. 77-120; Barry D. Forty Years in Washington. N.Y., 1974. P. 6.
• 70
  Г.А. де Воллан — В.Н. Ламздорфу. 29 августа/11 сентября 1901 // // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 105. №51.
• 71
  American Issues. N,Y., 1955. Vol. P. 914.
• 72
  Инаугурационные речи президентов США С. 304.
• 73
  Теплов-В.Н.Ламздорфу. 22 мая 1898 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 118. №799.
• 74
  Цит. по: Williams Н. Op. cit. Р. 142.
• 75
  Цит.по: Olcott О. The Life of William McKinley. N.Y., 1916. P. 109.
• 76
  А.П. Кассини — В.Н. Ламздорфу. 28 марта 1901 г. // АВПРИ. Ф. 133.Оп. 470. д. 105. №22.
• 77
  Gould L. William McKinley and the Expansion of Presidential Power. Op. cit. p. 16.
• 78
  Corwin E. The President: Office and Powers. 1787-1957. N.Y., 1957. P. 212-213.
• 79
  Pell E., Buel J., Boyd J. Op. cit. P. 141.
• 80
  А.П. Кассини — М.Н. Муравьеву. 5 марта 1899 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 110. №20.
• 81
  Г.А. Воллан — М.Н. Муравьеву. 17/29 сентября 1899 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 110 .№82.
• 82
  La Follette R.. Op. cit. P. 208.
• 83
  Dawes Ch. Op. cit. P. 185-186.
• 84
  McKinley W. The State of the Union. 1899. December, 5 // <http://unyw-infoplease.eom/t/hist/>.
• 85
  Official Proceedings of the Twelfth Republican National Convention. Philadelphia, 1900. P. 158-161.
• 86
  Beer T. Hanna. N.Y., 1929. P. 245-246; Gould L. The Presidency of William McKinley. Lawrence, 1980. P. 249.
• 87
  «The Last Speech of William McKinley. 1901. Sept.5 // <http://www.pbs.org/>.