Из истории борьбы американских негров за свободу и гражданские права

Первые английские поселенцы появились на территории будущих Соединенных Штатов в 1607 г. и основали в Виргинии поселение Джеймстаун. А спустя 12 лет, в августе 1619 г., голландский корабль высадил там два десятка негров, обменяв их на табак. Так в Джеймстауне появился новый этнический и расовый элемент — африканцы. Однако они были не рабами, а гак называемыми сервентами — кабальными слугами на срок, и ,через некоторое время освободились. Рабство негров в североамериканских колониях Англии сложилось постепенно и оформилось лишь в последней трети XVII — начале XVIII в.

Ко времени войны колоний за независимость (1775—1783) туда было ввезено четверть миллиона африканцев и они составляли пятую часть населения колоний, в том числе на Юге — две нятых^ Плантационное хозяйство южных колоний, производившее табак на экспорт, было основано на рабском труде. На Севере же, особенно в Новой Англии, он не получил широкого применения, и в конце XVIII — начале XIX в. рабство там было ликвидировано.

Рабство переживало кризис и на Юге, но после изобретения в 1793 г. джина — станка для отделения семян хлопчатника от его волокон, заменившего труд ста человек, в южных штатах стали оыстро расширяться плантации этой культуры и производство хлопка для английской текстильной промышленности. Число рабов там с каждым годом росло, а эксплуатация их стала гораздо более жестокой, чем раньше. Если в XVIII в. раб в среднем выдерживал 10 лет тяжкого труда на плантации, то в XIX в,— лишь 7 лет.

Система рабовладения в США — пожалуй, наиболее жестокая во всем западном полушарии — лишала негров-рабов всяких человеческих прав. К. Маркс называл ее самой низкой и бесчеловечной формой порабощения человека, когда-либо встречавшейся в летописях истории ‘. По американским законам раб хотя и признавался личностью, в то же время был собственностью ра- оовладельца, которую тот мог продать, подарить, заложить и т. д. «Раб,— писал Ф. Энгельс,— считается вещью, а не членом буржуазного ,общества» 1 ². В 1850 и 1860 гг. цензы США включали рабов в состав имущества. Документ I, датируемый 1841 г., представляет собой рассказ свободного негра С. Нортхапа, похищенного и проданного в рабство, об аукционе рабов в Новом Орлеане.

Несмотря на террор рабовладельцев, черные рабы никогда не мирились со своим положением. Уже в колониальный период они убегали с плантаций, портили орудия труда, калечили себя и всякими иными путями уклонялись от работы, кончали жизнь самоубийством, поджигали плантации, убивали ненавистных надсмотрщиков и плантаторов. Усиление эксплуатации и угнетения рабов обусловило усиление в XIX в. их борьбы за свободу. Не случайпо знаменитый белый аболиционист Джон Браун называл рабство «состоянием постоянной войны» между рабами и рабовладельцами. Рабы вели ее всеми доступными способами — от саботажа и побегов до заговоров и коллективных вооруженных выступлений. Крупнейшими из более чем двухсот заговоров и других выступлений, зарегистрированных в XIX в., были заговор под руководством Габриэля в Виргинии в 1800 г., заговор Денмарка Веси в Южной Каролине в 1822 г. и восстание рабов в Виргинии во главе с Натом Тарнером в 1831 г. Документ II, датированный 1802 г., является фрагментом обращения одного из рабов виргинского плантатора У. Фаррара к другим рабам с призывом восстать с оружием в руках.

Уже в XVII—XVIII вв. в колониях появилась прослойка свободных негров. В XIX в. она продолжала расти как за счет освобожденных рабов и потомства самих свободных негров, так и за счет детей-мулатов, родившихся у свободных негритянок от белых отцов. В 1790 г. свободные негры составляли 7,9%, а в 1860 г.— 10,9% негритянского населения США. Однако почти во всех штатах они были лишены избирательных и многих других гражданских прав, занимая промежуточное положение между белыми американцами и черными рабами. Протестуя против расового неравноправия, свободные негры начали создавать свои собственные организации, школы, религиозные общины. Возникли негритянские баптистская, а затем методистская церкви. Постепенно они окрепли и стали играть важную роль в жизни и освободительной борьбе американских негров. С начала XIX в. свободные негры стали все активнее выступать против пропаганды рабовладельцами и их апологетами «расовой неполноценности» африканцев. Об этом свидетельствует речь, произнесенная в 1813 г. свободным негром Д. Лоуренсом, часть которой приведена в документе III.

Постепенно самосознание и организованность свободных негров росли, и в 1817 г. возникло так называемое «движение негритянских съездов». В 1830 г. в Ботельской церкви, в Филадельфии, состоялся первый Национальный негритянский съезд, на котором было основано Американское общество свободных цветных — первая общеамериканская политическая организация негров с руководящим центром, местными отделениями и общеамериканскими съездами. Выдержки из обращения съезда 1830 г. приведены в документе IV.

Свободные негры принимали самое активное участие в аболиционистском движении и оказывали всяческую поддержку освободительной борьбе рабов. Они неоднократно обращались к последним с призывом подниматься па вооруженную борьбу за свободу. Об этом ярко свидетельствуют приведенные ниже отрывки из знаменитого «Призыва» Дэвида Уокера (документ V), речи Генри X. Гарнета (документ VI) и статьи в одной из негритянских газет (документ VII).

Д. Уокер, рожденный свободной негритянкой в Уилмингтоне (Северная Каролина) в 1785 г., в возрасте 30—35 лет переехал в Бостон (Массачусетс), где стал лидером Ассоциации цветных Бостона и местным агентом первой негритянской газеты «Фридомс джорнэл», в которой он иногда печатался. В конце 182.) г. он опубликовал свой «Призыв к цветным людям мира и особенно Соединенных Штатов Америки», выдержавший за год три издания, но вызвавший страх и бешенство у рабовладельцев Юга, где распространение его каралось самым жестоким образом. В 1830 г. Уокер при таинственных обстоятельствах погиб.В 1843 г. в г. Буффало проходил очередной Национальный негритянский съезд, на котором присутствовало более 70 делегатов свободных негров из 12 штатов. В числе делегатов находился 27-летний пастор пресвитерианской церкви и редактор негритянской газеты в г. Троя (штат Нью-Йорк), ставший вскоре одним из известных деятелей аболиционистского движения Генри Хайленд Гарнет. Он произнес на съезде нашумевшую речь — «Обращение к рабам Соединенных Штатов», открыто призывая их восстать против рабовладельцев. Съезд отказался ее одобрить большинством всего лишь в один голос.

Но по мере того как борьба рабов за свободу стала принимать все более острый характер и широкий размах, обращения к ним со стороны свободных негров с призывами к восстанию и обещаниями поддержки становились все более частыми. И когда летом 1849 г, губернатор Луизианы Джонсон одобрил резолюцию законодательного собрания этого штата, выражавшую солидарность с революционерами далекой Венгрии в их борьбе против национального угнетения и за свободу, то издававшаяся в Нью-Йорке негритянская газета опубликовала приведенную ниже редакционную статью с призывом к рабам последовать примеру венгров.

К середине XIX в. процесс культурной и социальной ассимиляции среди свободных негров зашел довольно далеко и немногочисленная негритянская интеллигенция обладала уже достаточно развитым расово-этническим самосознанием. И хотя большая часть ее, считая сеоя американцами, стремилась к интеграции в американское общество и равным правам с белыми американцами, имелось меньшинство, разочаровавшееся в американской действительности и потерявшее надежды на интеграцию и достижение равных прав. Это меньшинство выступало с идеями этноцентристского — расово-националистического и сепаратистского характера. Причем определенная часть сепаратистски настроенных негритянских деятелей связывала свои надежды с Либерией, видя в ней прообраз возрожденной «матери Африки» и пытаясь организовать массовое переселение туда американских негров. Наиболее выдающимся среди такого рода деятелей того периода был Мартин Делани — врач по образованию. В 1852 г. он опубликовал книгу «Положение, подъем, эмиграция и судьба цветных в Соединенных Штатах с политической точки зрения», в которой призывал американских негров развивать в себе национальное чувство с том, чтобы самим определять свою судьбу. Оп предложил образовать Национальный негритянский совет, который бы занялся вопросами выезда негров из США и направил специальные миссии в Африку и другие возможные районы их поселения — Южную Америку и Вест-Индию. В документе VIII приводится отрывок из этой книги.

В результате кровопролитной гражданской войны (1861 — 1865) рабовладение в США было уничтожено, но, получив личную свободу, земли бывшие рабы не получили. Подавляющее большинство их превратилось в сельскохозяйственных рабочих и арендаторов-издолыциков. Для того чтобы обеспечить возможность максимальной эксплуатации негритянского населения, а также в целях раскола трудящихся по цвету кожи и ослабления фермерского и рабочего движения, правящие круги постарались отнять у негров даже то гражданские права, которые им удалось получить после ликвидации рабства. В период с 1890 по 1910 г. в южных штатах, где тогда проживало 7,₀ негритянского населения, были приняты повью конституции и законы, лишившие черных американцев избирательного и других гражданских нрав, узаконившие расовую сегрегацию в расселении и образовании, местах общественного, а кое-где и производственного назначения, на транспорте и т. д. Кроме того, система расовой дискриминации и сегрегации, получившая название джимкроуизма, включала тщательно разработанный и неукоснительно соблюдавшийся в быту па Юге «расовый этикет», призванный постоянно подчеркивать превосходство «белой расы» и приниженное положение «цветных», дабы «ниггер всегда знал свое место». Эта система поддерживалась при помощи разнузданной расистской клеветы и пропаганды, изображавшей черную расу неполноценной, а также кровавого террора, осуществлявшегося Ку-клукс-кланом и другими расистскими бандами. Линчевания и расовые погромы стали па Юге чуть ли не повседневным явлением. Поэтому негр в южных штатах нигде не мог чувствовать себя теперь в безопасности. Это обстоятельство было одной из причин растущей в конце XIX — начале XX в. миграции негритянского населения в города Севера, а также нескольких попыток организованного выезда в Африку. О настроениях негритянского населения Юга в эти годы свидетельствует рассказ простои негритянки, изложенный в документе IX.

Подавляющее большинство негров, живших па Юге, были заняты в сельском хозяйстве, причем очень многие издольщики находились в такой кабале у земледельца, что постепенно оказывались его вечными должниками и попадали в положение пеона — долгового раба. Нередко долговое рабство переходило по наследству и па детой пеона. Попытки бежать от хозяина жестоко карались. Была введена система принудительных работ в специальных, принадлежавших крупным плантаторам и другим частным лицам лагерях, куда за определенную плату властям направлялись также и негры, приговоренные судом к штрафу или тюремному заключению. Документ X представляет собой рассказ негра-пеона, оказавшегося в таком лагере.

Негритянская интеллигенция и отдельные представители молодой негритянской буржуазии пытались протестовать против расового неравноправия. Но в конце XIX в. в негритянском движении на время возобладала капитулянтская идеология примирения с расистским террором и угнетением, наиболее видным выразителем которой стал Букер Т. Вашингтон. Он призывал негров приспособиться к сложившейся обстановке и стараться извлечь из нее все возможное, но выдвигая никаких политических требований. За это он пользовался поддержкой белых правящих кругов и ряда крупных финансистов, что позволяло ему оказывать влияние на негритянскую прессу и организации.

Лишь в первом десятилетии XX в. растущее недовольство этой тактикой приспособленчества и отказа от традиций борьбы за свои права, которую американские негры вели в течение целого века, положило начало движению активного протеста против расовой дискриминации и сегрегации. Группа молодых негритянских. интеллигентов во главе с профессором Атлантского университета У. Дюбуа организовала в 1905 г. так называемое Ниагарское движение. Декларация принципов этого движения выражала решительный протест против расистского террора, требовала предоставления неграм полных гражданских прав и призывала их объединиться для борьбы за эти права. Ниже публикуется письмо У. Дюбуа ряду негритянских деятелей с предложением создать организацию, которая бы выступила против программы и тактики Б. Вашингтона, к защиту прав негритянского населения (документ XI), а также часть статьи У. Дюбуа об основных принципах и целях Ниагарского движения, опубликованной в сентябре 1905 г. журналом «Голос негра» в Атланте (документ XII). У. Фостер охарактеризовал Ниагарское движение как «поворотный пункт в истории негритянского народа» 3.

Э. Л. Нитобург

Из рассказа свободного негра С. Нортхапа, похищенного и проданного в рабство (1841 г.)

…Прежде всего от нас потребовали, чтобы мы тщательно вымылись, а те, кто оброс бородой, побрились. Затем каждому выдали костюм — дешевый, но чистый. Мужчинам дали шляпы, пиджаки, рубашки, штаны и обувь, женщинам — ситцевые платья и платки, чтобы повязать голову. После этого пас привели в большую комнату в передней части здания, к которому примыкал двор, для того чтобы научить, как себя вести, когда прибудут покупатели. Мужчин собрали в одной стороне комнаты, женщин — в другой. Самый высокий мужчина был поставлен впереди всех, за пим шел более низкий п так далее, по росту. Эмили замыкала женский ряд. Фримен (рабовладелец.— Прим, пер.) сказал, чтобы каждый из нас запомнил свое место. То угрожая, то убеждая, он предупредил, что мы должны выглядеть привлекательными, красивыми и ловкими. Целый день он обучал нас искусству «хорошо смотреться», безошибочно и точно находить свои места.

После того как днем нас покормили, нас опять заставили ходить по комнате и танцевать. Негритянский мальчик Боб, принадлежавший ранее Фримену, играл на скрипке. Я стоял около него и осмелился спросить, умеет ли он играть «Вирджинский рил» (быстрый танец.— Прим. пер.). Оп ответил, что не умеет и спросил, умею ли играть эту вещь я. Получив положительный ответ, оп передал мне скрипку. Я ударил по струнам и сыграл эту мелодию от начала и до конца. Фримен приказал мне продолжать играть. Он выглядел очень довольным и сказал Бобу, что я намного его превзошел. Это замечание, по-видимому, очень огорчило моего музыкального товарища.

На следующий день прибыло много покупателей, желавших ознакомиться с «новой партией» Фримена. Последний был очень болтлив, угодлив и подолгу снова и снова расхваливал наши достоинства и качества. Он заставлял нас держать прямо голову, живо пройтись но комнате, в то время как покупатели ощупывали наши руки и тела, поворачивали нас из стороны в сторону, спрашивали, что мы умеем делать, заставляли нас открывать рот и показывать зубы, точно так же, как жокей осматривает коня, которого собирается купить или обменять. Иногда какого- нибудь мужчину или женщину уводили в маленький домик во дворе, где их раздевали и осматривали более тщательно. Рубцы па спине раба считались доказательством его бунтарского или непокорного нрава, и это мешало его продаже.

Старому джентльмену, который сказал, что ему нужен кучер, видимо, приглянулся я. Из его разговора с Бёрчем (помощником Фримена,— Прим, пер.) я понял, что оп живет в городе. Я очень хотел, чтобы он купил меня, потому что я понимал, что сбежать из Нового Орлеана на каком-нибудь северном судне будет не так уж трудно. Фримен запросил за меня полторы тысячи долларов. Пожилой джентльмен уверял, что это слишком дорого, так как времена нынче тяжелые. Фримен, однако, заявил, что я обладаю крепким здоровьем, прекрасным телосложением и весьма понятлив. Особенно он подчеркивал и преувеличивал мои музыкальные способности. Пожилой же джентльмен в свою очередь довольно ловко доказывал ему, что нет ничего удивительного, если негр обладает всеми этими качествами. В конце концов к моему большому сожалению оп ушел, сказав, что зайдет еще.

Тем не менее в течение этого дня часть людей была продана. Дэвид и Каролина были куплены вместо плантатором из Натчеза. Они уходили от нас, весело улыбаясь и очень радуясь тому, что не были разлучены. Сиз же была продана плантатору из Батон-Ружа, и глаза ее сверкали от гнева, когда ее уводили. Хозяин Сиз купил также и Рэндала. Маленького мальчика заставили прыгать, бегать по комнате, показывать все, что он умеет делать, проявляя при этом всю активность и рвение, на которые он только был способен. На протяжении всего времени, пока шел торг, его мать Элиза громко рыдала и ломала руки. Она умоляла этого человека не покупать Рэндала, если он не купит ее и Эмили. В том случае, если ее купят, она обещала быть самой верной и преданной рабой, которая когда-либо жила на свете. Плантатор ответил, что он не может себе позволить купить всех троих и тогда с Элизой случился припадок от горя — она стала жалобно стонать. Фримен в ярости повернулся к ней, держа в поднятой руке плеть и приказывая ей прекратить весь этот шум, а не то он ее высечет. Никогда еще, по его словам, перед ним так не распускали июни, и если она сейчас же не перестанет вопить, он выведет ее во двор и даст ей там сто плетей. Да, будь он проклят, если не выбьет очень быстро дурь из нее. Элиза отпрянула от него и тщетно пыталась сдержать слезы. Она говорила, что хочет быть со своими детьми тот остаток дней, который ей еще суждено прожить. Никакие хмурые взгляды и угрозы Фримена не могли успокоить несчастную мать. Опа продолжала самым жалостливым образом умолять этих людей не разлучать ее с детьми. Вновь и вновь Элиза говорила о том, как она любит своего мальчика. Бесчисленное число раз она повторяла свои обещания — как будет она предана и послушна. Как будет она усердно, денно и нощно трудиться до самого своего смертного часа, если только белый человек купит их всех вместе. Но все ее мольбы были тщетны. Этот человек не мог купить всех троих. Наконец, сделка была завершена, и Рэндал должен был уйти один. Тогда Элиза подбежала к нему, страстно обняла и стала безостановочно целовать его, наказывая ему никогда ее не забывать, а материнские слезы в это время градом орошали лицо мальчика…

Фримен всячески проклинал ее, называя ревой и крикливой потаскухой… Плантатор из Батон-Ружа со своей новой покупкой собрался уходить.

— Не плачь, мама. Я буду хорошим мальчиком. Не плачь,— повернувшись к матери сказал Рэндал, уходя со своим хозяином.

Один только бог знает, что стало с этим парнем. Это была поистине печальная сцена. Я бы и сам заплакал, если бы осмелился..,

«A Documentary History of the Negro People in the United States». New York, 1951 (далее — «A Documentary History…»), p. 206—208.

Из обращения раба Артура, принадлежавшего У. Фаррэру в Виргинии, к своим товарищам (1802 г.)

…Черные люди, если вы решили сейчас объединиться со мной, то время бороться за свободу наступило. Для всех умных людей, которые будут молчать, эти мои слова означают жизнь.

Я взял на себя дело освобождения этой страны — эту мысль я вынашивал долгие годы. Помните, люди, я говорил вам много раз, что я на стороне как черных, так и белых, простых и бедных белых людей. Мулаты, хотя они ужо и свободны, также объединятся со мной, чтобы помочь освободить нашу страну. Я знаком с восемью или десятью белыми людьми, которые помогут мне бороться, так как в их распоряжении находится склад боеприпасов. Эти люди будут впереди и раздадут ружья, порох, пистолеты, пушечные ядра и прочие вещи, которые нам потребуются… Если будет нужно, черные люди, я готов пожертвовать даже жизнью…

«A Documentary History…», р. 50.

Из речи свободного негра Д. Лоуренса, произнесенной 1 января 1813 г. в г. Нью-Йорке

…Можно представить много доводов для того, чтобы доказать, что разум африканца не примитивнее, чем у европейца, хотя едва ли стоит их приводить. Это было бы все равно, что пытаться добавить твердости алмазу или блеска солнцу. Было время, окутанное мраком невежества, когда африканцев Считали не разумнее вьючного животного, и пока их разум был закован в тесных границах рабства, а все их способности подавлялись безжалостной властью жестоких хозяев, они не могли подняться на более высокую ступень. Их человеческое достоинство было подавлено уже в детстве и еще более угнеталось в зрелые годы; зло им преподносилось вместо добродетели, а плеть была единственной наградой за их трудолюбие. Тогда они, казалось, и не искали лучшей жизни, но так происходило лишь потому, что эти люди были подчинены деспотической власти. Кроме того, их высокомерные угнетатели… утверждали, что подобная участь была якобы предназначена африканцам самой природой. Однако самые веские аргументы такого рода не имеют никаких оснований, ибо бессмысленны доводы того, кто осмеливается утверждать, что одаренность якобы ограничена цветом кожи, или что природа признает различия в бессмертной душе человека. Нет! Благородный ум Ньютона можно было бы обнаружить и в жилищах многих униженных африканцев.

Братья мои! Быстро близится время, когда железная рука угнетателей должна будет прекратить тиранить униженных и ни в чем неповинных людей. Наше время иное, чем то, когда жили наши предки. И теле не менее я знаю, что у нас существуют тысячи врагов, которые скорее предпочли бы увидеть нас стертыми с лица земли, чем согласились разделить с нами земные блага, которыми они наслаждаются. Но их жестокость не будет удовлетворена, они все же увидят наше процветание, хотя оно и ослепит их. Наша светлая звезда надежды поднимается и будет восходить все выше и выше до тех пор, пока сама природа не изменится. И сердце мое, наполняясь радостью, замирает при мысли об этом, в то время как мой взор ловит сияющие лучи, рассеивающие темные тучи невежества и суеверия. Весна наступила и не за горами осень — то время, когда созревшие плоды свободы будут устилать путь каждого африканца или его потомка, а оливковая роща мира окружит их заботой и оградит от врагов…

«A Documentary History…», р. 58—59.

Из обращения первого Национального негритянского съезда
(1830 г.)

Братья, мы обращаемся к вам с твердым убеждением и решимостью, вдохновленные бесценным документом — Декларацией независимости, в котором говорится, что все люди рождаются свободными и равными и потому все они наделены одинаковыми правами на земные блага, к которым относятся все радости жизни, свобода, и стремление к счастью.

Размышление над этими неоспоримыми фактами привело нас к заключению, что наше отчаянное положение требует от нас найти и осуществить все дозволенные законом средства для того, чтобы как можно скорее поднять нас и наших братьев до уровня и положения людей…

…Для того чтобы побудить наших братьев искренне сотрудничать с нами, мы предлагаем следующее:

во-первых, чтобы правительство не признавало никакого оскорбляющего своей несправедливостью различия в цвете кожи и позволило нам пользоваться всеми правами и привилегиями, в том числе и правом неприкосновенности, какими обладают другие граждане;

во-вторых, чтобы язык, климат и земля, а также все, что производится в этой стране, было бы в равной степени доступно для всех;

в-третьих, чтобы самую лучшую землю можно было купить за умеренную цену — при покупке ста акров — по доллару и пятидесяти центам за акр…

…Для того чтобы осуществить все эти цели, мы хотели бы искренне предложить всем нашим братьям, живущим в Соединенных Штатах, сотрудничать с нами, создав местные общества — филиалы основной организации, образованной в городе Филадельфии на всеобщем съезде. Мы также рекомендовали бы нашим друзьям и братьям, проживающим там, где в настоящее время организовать такие общества еще невозможно, помогать основной организации денежными взносами и, если зло будет возможно, послать хотя бы одного делегата для участия в следующем съезде, созыв которого намечается в будущем году в Филадельфии на первый понедельник июня; местные же общества могут посылать любое число делегатов, но не более пяти.

Подписали по поручению съезда:

Председатель — Ричард Аллен, старший епископ Африканских методистских епископальных церквей.

Секретарь — Джуниус Ч. Морел

«А Documentary History…», р. 106—107.

Из «Призыва» свободного негра Дэвида Уокера (1829 г.)

Провозглашая это воззвание к моим самым несчастным и страдающим братьям, я полностью сознаю, что на меня обрушатся те люди, наибольшим желанием которых является держать нас в крайнем невежестве и отчаянии, а также и те, кто твердо убежден, что небо обрекло нас и наших детей быть рабами и вьючными животными для них и их детей… Я говорю вам, что ожидаю по только того, что эти кровожадные создания изобразят меня невежественным и дерзким нарушителем общественного спокойствия или человеком, призывающим к неповиновению. Возможно, меня даже бросят в тюрьму или приговорят к смерти за столь откровенное описание наших невзгод и разоблачение тиранов. Я убежден также, что многие из моих братьев, в особенности те, кто по невежеству своему близок к рабовладельцам и тиранам, те, кто зарабатывает хлеб свой насущный кровью и потом своих еще более невежественных братьев, а также немалое число тех, кто так забит, что не видит ничего далее своего собственного носа,—- все они проклянут меня. А самые трусливые из нас прибегнут, возможно, к более хитроумным уловкам, утверждая, что не стоит этого делать, что нам хорошо и наше положение нечего улучшать, ибо все равно мы ничего не добьемся. Так я спрашиваю вас: может ли паша жизнь быть еще худшей? Может ли она быть еще более жалкой и убогой? А если и произойдут какие-либо изменения, не будут ли они к лучшему, хотя поначалу может показаться, что ведут к худшему? Могут ли эти изменения низвергнуть нас еще ниже? Куда они могут привести нас? Белые побоятся относиться к нам хуже, так как им хорошо известно, что, если они так поступят, они пропали…

…Мои возлюбленные братья! Индейцы Северной и Южной Америки, греки, ирландцы — подданные короля Великобритании, евреи… словом все обитатели Земли, кроме сыновей Африки, считаются людьми и, конечно, свободны. Но мы, цветные люди, и наши дети — животные!! И, конечно, мы — рабы американцев и их детей, и должны остаться такими навсегда. Мы должны трудиться в их шахтах и обрабатывать их фермы, продолжая обогащать их из поколения в поколение за счет нашей крови и наших слез…

…Пусть никто из нас даже пальцем не пошевельнет и пусть рабовладельцы выгонят нас из нашей страны. Ведь Америка по праву больше наша страна, чем страна белых,—мы обогатили ее нашей кровыо и слезами. Величайшие во всей Америке богатства возникли па нашей крови и слезах. И они (т. е. белые.— Прим, пер.) лишают нас крова и имущества, всего того, что мы заработали нашей кровью? Обо всем этом они должны хорошо подумать, иначе именно это быстро приведет их к гибели. Американцы так разжирели на нашей крови и на наших стонах, что совершенно забыли о Боге войны. Но пусть они продолжают…

…Помните, американцы, что мы должны быть свободными и будем такими же свободными и образованными, как вы. Хотите ли вы дожидаться того часа, когда мы, с божьей помощью, завоюем нашу свободу силой? Не страшным ли это окажется для вас? Я говорю вам это, американцы, для вашего же блага. Я повторяю, мы должны быть свободными и мы освободимся, несмотря ни на что. Вы можете изо всех сил и дальше стараться держать нас в нищете и убожестве, чтобы способствовать обогащению вас и ваших детей, но бог освободит нас от вашей власти. И горе, горе вам, если мы вынуждены будем завоевать себе свободу в борьбе. Отбросьте ваши страхи и предрассудки, просвещайте нас, относитесь к нам, как к людям, и мы будем любить вас больше, чем сейчас ненавидим. И не говорите нам больше о колонизации, ибо Америка такая же наша страна, как и ваша. Относитесь к нам, как к людям, и тогда для вас не возникнет никакой опасности, и мы все вместе будем жить в мире и счастливом согласии. Ведь мы не такие бессердечные, непрощающие и немилосердные, как вы…

«А Documentary History…», р. 93—94, 96.

Из речи Генри X. Гарнета на Национальном негритянском съезде в Буффало в 1843 г.

….227 лет назад первые из людей нашей угнетенной расы были привезены на берега Америки. В Новый Свет они прибыли не для того, чтобы с радостью строить свой дом. Они попали сюда не по своей воле и не для того, чтобы наслаждаться благами этой земли. Первая же встреча с людьми, называвшими себя христианами, показала нашим предкам самые худшие человеческие качества — развращенность и корыстолюбие, а также убедила их в том, что никакая жестокость но является слишком сильной, никакая подлость и грабеж не вызывают отвращения, даже когда их совершают просвещенные люди, особенно если этими людьми руководят скупость и похоть. Наши предки отнюдь не прилетели в эту страну па крыльях свободы. Они прибыли сюда с разбитыми сердцами, покинув свою любимую родину и приговоренные к тяжкому труду и полной деградации. И зло рабства вовсе не исчезло с их смертью. Все последующие поколения негров унаследовали от первых африканцев их цепи, и миллионы людей появлялись из небытия и снова уходили в мир иной, проклятые и раздавленные американским рабством…

…Голос свободы кричал: «Освободитесь!» Но все было напрасно. Рабство распростерло свои черные крылья смерти над страной, а церковь молчаливо его поддерживала. Священники проповедовали ложь, и людям она нравилась. Рабство утвердилось на троне и ныне царствует с триумфом.

Почти три миллиона ваших соотечественников отстранены от подлинной жизни законом и общественным мнением, которое в нашей стране сильнее закона. Ваш разум старались разрушить и погасить всякий проблеск света в ваших умах. Даже сами ваши угнетатели ощутили на себе последствия этой деградации. Они стали слабыми, чувственными и хищными, они прокляли вас, прокляли самих себя, прокляли даже ту землю, по которой ступают…

Братья, поднимайтесь! Поднимайтесь! На борьбу за свою жизнь и свободу! Ваш день и час настал! Пусть каждый раб в этой стране восстанет, и дни рабства будут сочтены. Нельзя быть более угнетенными, чем вы были, нельзя больше терпеть жестокость так, как вы ее терпели до сих пор. Лучше умереть свободными, чем жить рабами! Помните, что вас четыре миллиона!

В вашей власти заставить так страдать проклятых богом рабовладельцев, чтобы они сами рады были даровать вам свободу. Если бы все было наоборот и черные люди стали хозяевами, а белые — рабами, то они бы использовали любое разрушающее средство и орудие для освобождения от своих угнетателей. Опасность и смерть дном и ночыо подстерегали бы тиранов и опи поистине столкнулись бы с бедой более страшной, чем чума, поразившая некогда фараона. Но вы терпеливы. Вы ведете себя так, будто созданы только для того, чтобы служить этим дьяволам. Вы ведете себя так, будто ваши дочери были рождены именно для того, чтобы удовлетворять похоть ваших хозяев и надсмотрщиков. И хуже всего то, что вы покорно подчиняетесь, в то время как эти господа вырывают ваших жен из ваших объятий и оскверняют их на ваших глазах. Во имя бога мы спрашиваем вас еще раз: мужчины ли вы? Куда девалась кровь ваших отцов? Вся ли она вытекла из ваших жил? Проснитесь, проспитесь! Миллионы голосов призывают вас! Ваши мертвые отцы взывают к вам из своих могил. Небо раскатами грома призывает вас подняться из грязи!

…Пусть вашим девизом будет сопротивление! Сопротивление, сопротивление! Ни один угнетенный парод еще не добился свободы без сопротивления. Исходя из обстоятельств и в соответствии с ними, вы должны решить сами, какой вид сопротивления для вас наиболее приемлем…

«А Documentary History…», р. 227—228, 232—233.

Из статьи в негритянской газете (1849 г.)

Рабы Юга, ваш нас настал! Поднимайтесь не медля на борьбу за свободу, вас толкают на это ваши же поработители. Губернатор Джонсон, один из крупнейших рабовладельцев Луизианы, побуждает вас начать эту борьбу…

…Чего вы добиваетесь, откладывая свою мужественную борьбу за свободу? Вам нечего терять, а получить вы можете все. Бог всегда с вами в вашей борьбе за свободу. Люди доброй воли поддержат вас… Люди будут уважать вас в зависимости от того, сколько усилий вложите вы в дело сопротивления тирании и рабству.

Мы не призываем вас убивать рабовладельцев, но мы настоятельно советуем вам отказаться работать без оплаты за свой труд. Лучше решить умереть, чем завещать своему потомству оковы рабства.

Помните, что тысячи ваших друзей в свободных штатах как цветные, так и белые, с нетерпением ищут ваших действий в борьбе за свободу. Первое, что вам следует предпринять, это твердо решить, что вы не будете больше ни на кого работать без заработной платы. Пусть это требование будет единодушным и убежденным. Во-вторых, выберите из своей среды самых смелых, кто пошел бы к рабовладельцам и сказал бы им о вашей решимости скорее умереть как христиане, чем подчиниться. Поступая таким образом, вы снимете с себя ответственность за применение насилия и предоставите решение самим рабовладельцам.

Если же придется бороться, то вы предстанете перед миром оправданными в своей благородной борьбе за свободу, а пример ваш перейдет к еще не родившимся потомкам.

Мы взываем к вам как мужчины, как филантропы и как христиане — действуйте незамедлительно в этом славном деле. Весь мир с волнением ждет результатов ваших действий — завоевания Свободы и Равенства, победы над рабством и угнетением. И да поможет вам бог в этом правом деле!

«А Documentary History…», р. 290—291.

VIII. «Нация внутри нации…»

Из книги М. Делани «Положение, подъем, эмиграция и судьба цветного народа в Соединенных Штатах с политической точки зрения» (1852 г.)

…Каждый народ должен сам определять свои замыслы и жизненные программы и создавать условия, которые привели бы к изменению его судьбы и осуществлению его надежд. Так как мы живем здесь, в Соединенных Штатах, то перед нами стоят многие, в том числе и почти непреодолимые, препятствия.

Нас около четырех с половиной миллионов, свободных и рабов… Мы, так же как и другие народы, обладаем прирожденным мужеством и добродетелями, которые в своей первозданной чистоте благородны, сильны и достойны подражания. Мы являемся нацией внутри нации, точно так же, как поляки в России, венгры в Австрии, а валлийцы, ирландцы и шотландцы в Британских владениях.

Но угнетатели лишили пас нашей чистоты и исказили нашу истинную сущность, так что мы как бы унаследовали все их пороки и лишь немногие из их добродетелей, оказавшись в положении поистине надломленных людей. Хотя мы и переняли многие привычки и обычаи наших поработителей, мы все еще, отличаясь цветом кожи, выделяемся как особая нация, точно так же, как поляки, венгры, ирландцы и прочие народы, сохраняющие свои национальные особенности в языке, в обычаях и другие. Как показывает политический опыт, чаяния ни одного народа не встречали понимания со стороны других, до тех пор пока он не становился сильной нацией.

Чтобы прийти к такой великой и желанной цели, следует создать широкое представительное собрание цветных людей Соединенных Штатов. Однако оно не должно превратиться в то, что называют Национальным съездом того типа, какие проводились в разное время и в разных местах в последние годы, а должно представлять ум и мудрость цветных людей…

«А Documentary History…», р. 327—328.

Из рассказа негритянки, опубликованного анонимно в журнале «Индепендент» (Нью-Йорк), 18 сентября 1902 г.

Я цветная женщина, жена и мать. Всю свою жизнь я прожила на Юге и часто думала о том, как удивительно, что чем меньше белые на Юге нас знают, тем неистовей они на нас нападают. Они бахвалятся, что хотя мало с нами общаются и не видят нас ни дома, ни в церкви, ни в местах развлечений, тем не менее знают пас досконально. Признавая, что им не известны никакие наши способности, кроме одной — быть прислугой, они говорят, однако, что лучше всего мы проявляем себя именно в этом единственном качестве. Какие философы! Южане утверждают, что мы, негры, очень счастливые люди, всегда смеемся и никогда не думаем о завтрашнем дне. Как они ошибаются! Образованный и думающий негр является полной противоположностью их представлениям о нас. Лучшие из негров Юга охвачены почти паническим чувством тревоги и ненадежности. Дома ли, в церкви, где бы ни собирались двое или трое негров, мы всегда обсуждаем, что же нам лучше делать. Оставаться ли нам на Юге или податься куда-нибудь в другое место? Куда нам деваться, чтобы почувствовать себя в безопасности, как другие люди? Что лучше — уехать из этих мест сразу многим или только нескольким семьям? Снова и снова обсуждаются эти и многие другие проблемы.

Люди, которые в своем доме чувствуют себя в безопасности, чьи дети могут выйти на улицу, не подвергаясь оскорблениям, к чьим женам и матерям относятся так, как подобает относиться к женщинам,— эти люди могут, возможно, не понять волнения и недовольства негров Юга. У таких людей я прошу снисхождения…

«А Documentary History…», р. 828—829.

Рассказ негра, попавшего в долговое рабство (1905 г.)

…С нами (в долговом лагере.— Прим, пер.) обращались, как с заключенными. Поистине мы стали на вело жизнь рабами, или пеонами, как нас называли по закону. Называйте это рабством, пеонажем, или как-либо иначе, но жизнь в лагере была для нас сущим адом.

Почти три года прожил я в качестве пеона в этом лагере. Моей жене жилось там несколько лучше, чем мне, как и женам некоторых других негров, потому что белые в этом лагере использовали этих несчастных как своих любовниц.

Когда меня впервые заключили в лагерную тюрьму, моя жена еще некоторое время оставалась в «Большом доме» (усадьба землевладельца.— Прим, пер.), а моего маленького сына, которому было тогда всего девять лет, отдали в негритянскую семью, проживавшую на другом берегу реки в штате Южная Каролина, и я никогда больше его не видел и ничего о нем не слышал. Когда я покидал лагерь, у моей жены было уже двое детей от кого-то из белых, и она жила в общем неплохо, в маленьком домике целиком принадлежавшем ей. Но бедным негритянским женщинам, которые не попали в число таких, как моя жена, жилось так же плохо, как и совершенно беспомощным там негритянским мужчинам. Чаще всего этих женщин, которые были либо пеонами, либо заключенными, заставляли носить мужскую одежду. Иногда, когда я видел их в мужской одежде, пашущих или работающих мотыгой, таскающих бревна или трудящихся в кузнице, словом, выполняющих ту же работу, что и мужчины, сердце мое обливалось кровью, и она вскипала в жилах, но я не смел даже поднять руку. Сказать слово означало бы смерть на месте. Из первых шести женщин, привезенных , в лагерь, двое родили детей после того, как прожили там более двенадцати месяцев, и у этих малышей отцами были белые…

…Для пеонов этот лагерь был жестокой школой, по за несколько коротких месяцев общения с этими беднягами из разных мест, я узнал и научился больше, чем за всю свою предыдущую жизнь… Я узнал много плохого и теперь понимаю, что для меня было бы лучше не знать всего этого. Но многое из того, что я познал, оказалось мне полезным. За исключением двух или трех жестоких порок, которым я подвергся, мне, учитывая обстановку, жилось неплохо; но вся система была проклятой. Излюбленным способом порки было привязать человека спиной к бревну и нанести ему пятьдесят или шестьдесят ударов по босым ногам кам- пом или огромным куском доски. Когда после подобной порки люди поднимались с волдырями на ногах и с ноющим от боли телом и не поспевали в работе за другими, их опять привязывали к бревну, на этот раз лицом вниз и били хлыстом по голой спине. Если должны были сечь женщину, то обычно это не делалось на виду, и ее заставляли лечь на бочку или что-нибудь в этом роде, и получать колотушки по заду.

Рабочий день пеона начинается с восходом солнца и кончается с заходом, иными словами, пеон в среднем работает от 10— до 12 часов в день с обедепным перерывом на один час в полдень. Жарко ли, холодно ли, светит ли солнце или идет дождь,— это правило неизменно. Что же касается еды, то рабочих, как и солдат в большом военном лагере, делят на взводы или роты. Каждому дают большой жестяной котелок, плоскую железную миску и две большие жестяные ложки. Ножей и вилок, за исключением тех, которыми пользуются повара, пе имеется. Во время еды пеоны, держа перед собой свои котелки и миски, проходят гуськом перед поварами, чтобы получить свою порцию. Коровий горох (красный или белый, чернеющий после кипячения) , жирный бекон и кукурузный хлеб, выпеченный как это издавна делают в Джорджии, в виде лепешек толщиной от одного до двух или трех дюймов,— составляют основную пищу. Черный кофе, черная патока и коричневый сахар-сырец имеются в изобилии.

…В настоящее время, как мне сказали, в Джорджии насчитывается шесть или семь таких частных лагерей, то есть лагерей, где большинство заключенных — это люди, переданные сюда администрацией штата для использования на принудительных работах. Существуют сотни и сотни ферм во всем штате, где негров, а в некоторых случаях и белых бедняков, держат в рабстве на том основании, что они отрабатывают свои долги, или где они находятся в своего рода вечном рабстве в соответствии с заключенными ими контрактами, но которым они не могут уйти от одного нанимателя к другому без согласия первого нанимателя…

«А Documentary History…», р. 836—837.

Из письма У. Дюбуа негритянским деятелям (1905 г.)

По-видимому, наступило время для организованных, решительных и активных действий со стороны людей, верящих в свободу и развитие негритянского народа. Сейчас существуют движения, угрожающие нашей личной свободе и чувству собственного достоинства. Я пишу Вам, чтобы предложить провести предстоящим летом конференцию, преследующую следующие цели:

1. Твердо противостоять существующим методам подавления честной критики, манипулирования общественным мнением и централизации политической власти посредством непристойного и разлагающего использования денег и влияния.
2. Настойчиво организовывать по всем Соединенным Штатам умных и честных негров с целью достижения всех человеческих прав духовной свободы и возможности получить работу в промышленности.
3. Создать и всячески поддерживать соответствующие органы информации для обмена новостями и выражения общественного мнения.

Если Вы согласны с изложенными выше пунктами, прошу Вас при первой же возможности написать мне с тем, чтобы я знал, сможете ли Вы присоединиться к организации, о которой идет речь в данном проспекте. Имеются ли у Вас какие-нибудь другие надежные и мыслящие самостоятельно люди, которых мы могли бы пригласить присоединиться к нам.

«А Documentary History…», р. 900—901.

Из статьи У. Дюбуа в журнале «Голос негра» (Атланта) сентябрь 1905 г.

…Что предлагает предпринять Ниагарское движение? Каковы принципы, на которых оно основано? Изложенные кратко в его уставе эти принципы сводятся к следующему:

• а) свобода слова и критики,
• б) свобода и неподкупность прессы,
• в) избирательное право для всех взрослых мужчин,
• г) упразднение всех кастовых различий, основанных на расе и цвете кожи,
• д) признание принципа человеческого братства как практического кредо нашего времени,
• е) признание факта, что высшее и лучшее образование не является монополией какого-либо одного класса или расы,
• ж) вера в достоинство и высокое назначение труда,
• з) объединенные усилия для осуществления этих идеалов под мудрым и мужественным руководством.

Мы считаем, что все эти принципы имеют большое и насущное значение.

В нашей стране черным людям намеренно мешали выражать свое мнение свободно: значительные суммы денег раздавались и раздаются в настоящее время с целью повлиять на позицию определенных негритянских газет; принципы демократического правления теряют под собой почву, а кастовые различия во всех сферах возрастают. О человеческом братстве говорят сегодня с насмешливой улыбкой; возможности получения цветными детьми образования пытаются сократить, и в то время как много говорится о разных способах «делать деньги», совершенно недостаточно говорят о бескорыстии и эффективности умственного и физического труда. Разве все это не стоит того, чтобы за него бороться? Ниагарское движение ставит своей задачей добиться этих целей. Все это очень хорошо, возражают нам, но осуществить идеалы невозможно. Отвечая мы говорим: — Действительно не сможем, если не будем пытаться. Если мы рассчитываем, что сможем добиться своих прав благодаря бесхребетной покорности, тогда мы надеемся па то, чего до сих пор еще не удалось добиться ни одной нации. Что же нам следует делать в таком случае? Мы должны выражать свое недовольство. Да, жалобы, прямое выражение недовольства, беспрестанная агитация масс, неизменное изобличение бесчестия и несправедливости — вот испытанный, безошибочный путь к свободе, и мы должны но нему следовать…

«А Documentary History…», р. 905—906.

• 1
    К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 15, стр. 335.
• 2
    К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 4, стр. 325.
• 3
    У. Фостер. Негритянский народ в истории Америки. М., 1955, стр. 541.