Отчет лорда Дарэма «О состоянии дел в Британской Северной Америке, 1839» как исторический источник
«Отчет о состоянии дел в Британской Северной Америке», принадлежащий перу английского лорда Дарэма, непосредственно связан с очень важной и совсем не изученной в советской историографии страницей прошлого Канады — восстанием 1837 года и предшествовавшим этому событию широким демократическим движением. История патриотов Монреаля, Торонто, Квебека, поднявшихся в ноябре 1837 года с оружием в руках против английских колониальных властей и местной олигархии, еще ждет своей подлинной глубокой и цельной интерпретации1. Анализ одного из важнейших источников того времени может в какой-то степени оказать этому содействие.
«Отчет» Дарэма необыкновенно популярен в западной историографии и цель статьи — дать также, общую оценку писанию лорда Дарэма, ставшему, по мнению многих буржуазных историков, самой знаменитой «голубой книгой» в истории колониальной Англии2.
История «Отчета» и его автора примечательны. Джон Джордж Ламбтон, лорд Дарэм (Durham) был выходцем из очень богатой английской семьи. В 1813 г. почти двадцатилетним юношей он занял как представитель вигов место в палате общин английского парламента. Став в 1828 г. бароном Дарэмом, он пересел на скамью для лордов и через два года вошел в правительство своего тестя лорда Грея. Дарэм оказался в центре борьбы, которая разгорелась тогда в Англии за реформу парламента, и был одним из авторов проекта парламентского билля 1832 г. За свои политические взгляды молодой лорд получил прозвище «радикальный Джек». По-видимому, боязнь находящихся тогда у власти консерваторов, что влиятельный барон Дарэм возглавит радикалов, была одной из причин его двухлетнего пребывания в России в 1835—1837 годах в качестве королевского посла, а затем далекой поездки в Канаду во главе специальной миссии на сей раз в ранге «генерал-губернатора и чрезвычайного посланника ее Величества королевы Виктории»3.
Кризис, в котором оказались .канадские провинции4 после восстания 1937 г., заставил английские правящие круги искать какое-то решение этой проблемы. Тем более, как пишет канадский историк, «со времени потери тринадцати колоний политика колониального министерства в основном диктовалась страхом, что Великобритания может подобным же образом потерять остатки своей империи» 5.
Перед миссией Дарэма была поставлена задача изучить на месте положение дел в Канаде и представить рекомендации о наиболее возможных «формах будущего правления» колоний. Прибыв в Канаду в мае 1838 г., Дарэм осенью уже возвращается в Англию и в январе 1839 г. подает на имя королевы обширный доклад о результатах своей миссии. В феврале 1839 г. доклад был опубликован в Англии, затем в Канаде 6.
Так начинается история «Отчета» лорда Дарэма. Он был много раз переиздан на различных языках и с различными комментариями7, историки написали добрый десяток биографий и исследований, посвященных миссии Дарэма в Канаду8. Нет ни одного серьезного исследования событий канадской истории 30-х годов XIX века, где бы были обойдены материалы «Отчета». И по сегодняшний день историки имеют самое различное мнение об этом документе, но следует признать, что преобладают высказывания, подобные точке зрения профессора Нью, рассматривающего «Отчет» Дарэма как «одно из немногих событий мировой истории, о котором можно сказать, что это начало чего-то абсолютно нового под солнцем» 9.
За сегодняшними громкими словами о письменном результате миссии Дарэма в Канаду скрывается глубокий политический смысл, который становится понятным после детального рассмотрения того, что было написано лордом Дарэмом более 125 лет тому назад.
I. «Отчет» и экономическое состояние Канады накануне восстания 1837-1838 годов
К началу XIX века колониальные территории Англии к северу от границ американской республики были районом слабо развитым, с господством изживающих себя феодальных порядков10. Особенно это касалось провинции Нижняя Канада, где захват Англией старой французской колонии в 1763 г’.не произвел каких-либо радикальных изменений, и старые сеньоры были заменены новыми: английскими офицерами, купцами, земельными спекулянтами. Массы французских поселенцев («абитанов») оказались под владычеством иностранных сюзеренов, что лишь усугубляло тяжесть феодальных пут.
«Причиной страдания масс французского населения были злоупотребления сеньориальной системой, — пишет Дарэм.— Есть юсе основания полагать, что большинство крестьян, сражавшихся у Сен-Дени и Сен-Шарль (места вооруженных сражений повстанцев с королевскими войсками в Нижней Канаде во время восстания 1837 г. — В. Т.), представляли себе, что в случае победы главным ее результатом будет уничтожение церковной десятины и других форм феодального бремени» 11.
Это свидетельство Дарэма подтверждают и другие источники. В архивных документах миссии Дарэма мы находим несколько петиций на его имя, в которых канадцы высказывались за отмену феодальной системы землевладения, выражали свое желание получить землю на любых предложенных условиях, но только чтобы это не было на правах феодального держания12.
К началу XIX века характер землевладения в канадских провинциях значительно изменился. Среди новоявленных лендлордов, за спиною которых уже были достижения английской революции XVII века, часто (встречаются , крупные торговцы-капиталисты, земельные спекулянты. Они, как и в Англии эпохи Кромвеля, стали называться, «новыми сеньорами».
Сейчас «богатый капиталист, — читаем мы в «Отчете»,— вкладывает свои деньги в покупку сеньориальной собственности, и подсчитано, что к настоящему моменту добрая половина самых лучших феодальных поместий принадлежит английским собственникам» 13.
«Новых сеньоров» уже не устраивает взимание одной лишь феодальной ренты и, как признает Дарэм, они очень часто «осуществляют свои права таким образом, что канадский поселенец рассматривает это как угнетение» 14.
Основным в аграрном вопросе в Канаде в первой четверти XIX века была проблема распределения и колонизации свободных земель. Именно этот вопрос, на наш взгляд, (был одной из причин конфликта, нашедшего свое окончательное ‘ выражение в вооруженном восстании 1837 г.
«От того, как ведется дело с землей, зависит все, — пишет Дарэм, — и если распределение земли ведется пристрастно, в пользу отдельных личностей или классов, верным результатом этого должно быть возмущение большинства тех, кто страдает от подобного фаворитизма, и, в конечном счете, падение общего авторитета правительства» 15.
Так оно и было на самом деле. В отличие от США, где распределение общественной земли как-то регулировалось законами, принятыми Конгрессом, в британских североамериканских колониях какого-либо закона на этот предмет никогда не было. Все общественные земли считались собственностью короны. Раздача земель отдельным личностям для поселения проводилась согласно инструкциям лондонского министерства колоний или финансов. Местные ассамблеи никакого права голоса в вопросе о земле не имели. Английский парламент почти никогда в это дело не вмешивался. «Единственными законодателями до настоящего времени, — пишет Дарэм, — были министр финансов и министр по делам колоний, а единственными представителями исполнительной власти были местные чиновники колониального министерства, подчинявшиеся только самому министру»16.
Естественно, при таком положении в Канаде не могла не процветать коррупция, спекуляция, злоупотребления властью.
«Везде царит поражающая расточительность. Такая, что почти во всех колониях и почти в каждом районе правительством отчуждается гораздо больше земли, чем позво: ляют средства, которые имеет в своем распоряжении тот, кто ее получает, чтобы поднять и обработать. И всех же во всех колониях до последнего времени, а в некоторых и по сегодняшний день, очень трудно, а то и вообще невозможно получить участок общественной земли людям, не имеющим какого-либо влияния… И мне очень жаль, но я вынужден добавить, что в распределении общественных земель имеет место явный фаворитизм» 17.
Подобная политика властей в земельном вопросе основывалась на принципе вознаграждения за общественную службу земельными пожалованиями из обширных территорий, которые Англия стремилась как можно быстрее колонизовать перед лицом явной угрозы со стороны бурно развивающихся американских штатов. Эта система щедрых-«бесплатных, дарений» (free grants) складывается в основном, после войны за независимость тринадцати американских колоний, когда в Канаду переселилось около 40 тысяч «лойялистов» — сторонников короля18. «В лице «лойялистов», — пишет советский исследователь, — Англия имела силу, способную не менее надежно, чем французские дворяне и попы, удерживать народ в повиновении британской короне» 19.
Британское правительство щедро одарило многочисленных перебежчиков. Как сообщает Дарэм, только в Верхней Канаде лойялистам было пожаловано 3.200.000 акров земли. Другая значительная часть пожалований касалась офицеров, солдат, членов канадской милиции. Их власти также рассматривали как свою верную опору. В той же Верхней Канаде участники ополченческих отрядов получили бесплатно 730.000 акров земли, в Нижней Канаде — 450.000 акров. Офицеры и солдаты получили около 300.000 акров пожалований20.
Обширнейшие личные дарения получали крупные чиновники, представители крупного духовенства или же люди, особо отличившиеся перед короной. В «Отчете» мы находим ряд ярких примеров. Подарок в 48,520 акров земли получил полковник Телбот, участник войны 1812 года. 12 тыс. акров составило пожалование наследникам генерала Брока. Такой же участок получил бывший епископ Квебека доктор Маунтейн. Губернатор Мильн получил имение в 8 тысяч акров, а некто Кушинг вкупе с несколькими другими лицами «выслужили» у короны 100 тысяч акров земли за показания по одному из случаев государственной измены 21.
В добавление к индивидуальным пожалованиям в Канаде существовал также обширный фонд церковных земель («Clergy Reserves»). Начало его было положено Конституционным актом 1791 г., согласно которому 1/8 часть земли всех пожалований, сделанных короной, должна была оставаться за духовенством, дабы укрепить положение английской церкви в Канаде и сделать ее господствующей 22. Но на практике эта пропорция постоянно нарушалась в пользу церкви. Свидетельства этого приводит Дарэм 23, который, кстати, следующим образом описывает всю систему церковных земель.
«Из пожалованных земель Верхней и Нижней Канады свыше 3 млн. акров составляют церковные земли, представляя собою участки по 200 акров каждый. Они разбросаны с одинаковыми интервалами и остаются, за некоторым исключением, полностью дикими по сегодняшний день. Зло, которое приносит эта система сохранения земель за духовенством, уже хорошо известно в этой стране, и я полагаю, что здесь господствует общее мнение о необходимости не только отменить эту систему, но и принять какие-то меры против существующего положения…».
И далее:
«Наибольшие возражения против сохранения земель за духовенством заключаются в том, что те, кому эта земля предоставляется, никогда не пытались и не смогут успешно обрабатывать или хотя бы заселить ее. Этой особой формой присвоения отчуждается от поселенцев настолько большое количество земли, находящейся в бесполезном состоянии, что вызывает серьезную обиду всех поселенцев, живущих по соседству» 24.
Действительно, как мы узнаем из других источников, подобное положение с землей приводило к тому, что канадские поселенцы-фермеры испытывали острую нехватку земли. Им часто приходилось занимать самые невыгодные участки, в то время как лучшие земли пустовали. К тому же без достаточного капитала приобретение участка в 200 акров (обычный размер для продажи или мелких дарений) было не под силу одной семье 25.
Доступ поселенцев к земле затруднялся широкой спекуляцией вокруг пожалований. Владельцы участков часто продавали землю дельцам, которые не торопились перепродавать ее, предпочитая подождать, пока жители окружающих районов не поднимут цену. Дарэм пишет по этому поводу следующее:
«К сожалению, земля, которая была предназначена для бедных людей, способных улучшить ее своим трудом, большей частью попадает в руки земельных дельцов, которые никогда и не думали о ее заселении, спекулируя на повышении цен на землю в будущем, когда ввиду увеличения населения увеличится потребность в ней» 26.
Английское правительство, видя недостатки системы земельных пожалований, делало попытки изменить политику в области земельного вопроса. В конце 20-х годов XIX века была введена система продажи земли с аукциона, но даже и тогда бесплатные дарения не прекратились. По крайней мере, в 1837 г. бесплатные дарения превысили число проданных земель27. Как свидетельствует Дарэм, к 1837 г. только в Нижней Канаде 3,5 млн .акров земли, или почти половина всех обмеренных земель провинции, включая все лучшие земли, были пожалованы. Подобное положение было и в остальных частях Канады. В верхней провинции из 17 млн. ‘акров земли только 1,5 млн. остались нерасдаренными. Но даже из этих оставшихся земель предстояло пожаловать 500.000 акров согласно данным ранее правительством обещаниям. Причем, к 1837. г. львиная доля этих огромных территорий так и не обрабатывалась. В Верхней Канаде лишь одна десятая часть пожалованной таким образом земли дошла до поселенцев, а в Нижней Канаде обрабатывал ась лишь V20 часть 28.
Аграрная политика метрополии и местной олигархии не могла не привести к подрыву хозяйства колонии, к бедственному положению народных масс. Накануне восстания провинции были охвачены серьезным сельскохозяйственным кризисом. Особенно остро он ощущался в Нижней Канаде, где производство пшеницы было до этого основной статьей местной экономики29. Так, в 1835 г. в Квебек было ввезено 400.000 бушелей пшеницы, а после неурожая 1936 г. провинцию охватил голод, и когда лорд Дарэм прибыл в Квебек, вместо приветствий он получил многочисленные петиции от округов, расположенных в нижней части долины реки св. Лаврентия, содержащие просьбы о помощи от последствий неурожая.
Описанное выше состояние дел с землей было также серьезнейшим препятствием для развития самостоятельной канадской промышленности по капиталистическому пути, так как прежде всего мешало формированию широкого внутреннего рынка, обмену, развитию путей сообщения. Правда, в «Отчете» Дарэма мы не встречаем таких глубоких выводов, но в нем есть очень близкие к ним рассуждения.
Дарэм пишет: «Обширные пространства стали собственностью отдельных людей, которые оставили свои земли нетронутыми и незаселенными. Необитаемые места, таким образом, перемешивались с участками трудолюбивых поселенцев, от чего естественные трудности сообщения еще больше усугублялись. Жители оказались не просто разбросаны по широким просторам страны, но и отделены друг от друга непроезжими пустырями. Земледелец отрезан или же просто находится далеко от рынка, где он может сбыть свою излишнюю продукцию и обеспечить себя другими средствами потребления. Наибольшие трудности создаются в области трудового сотрудничества, обмена, разделения занятий,… роста городов»30.
К сожалению, в материалах Дарэма мы находим довольно немногочисленные сведения, характеризующие промышленное развитие колонии. Английскому лорду на фоне впечатляющих результатов промышленной революции в своей стране состояние канадской экономики казалось не заслуживающим особого внимания, за исключением, как мы уже видим, вопроса о земле. Уровень развития промышленности в Канаде действительно не выдерживал никаких сравнений не только с Англией, но даже и с бывшими североамериканскими колониями, которым война за независимость открыла путь капиталистического развития. Кстати, это невыгодное сравнение канадских провинций с Американской республикой мы находим и в «Отчете», когда Дарэм пишет, что
«на британской стороне, за исключением только нескольких мест, где наблюдается некоторое приближение к американскому процветанию, все кажется пустынным и заброшенным. Старинный город Монреаль, который является естественным торговым центром Канады, не выдерживает никакого сравнения с только что возникшим Буффало… Редкое население, бедное и неприхотливое, хотя и трудолюбивое и усердное, отделенное друг от друга пространствами разделяющих их лесов, оторванное от городов и рынков, почти лишенное дорог, живущее в плохих домах, едва добывающее себе средства к существованию на плохо обрабатываемой земле и, по-видимому, неспособное улучшить свое положение, представляет резкий контраст по отношению к своим предприимчивым и преуспевающим соседям, живущим на американской стороне»31.
На протяжении двух с половиной столетий колониального господства Франции и Англии в Канаде ее экономика сводилась к двум отраслям: рыболовство и добыча мехов. Прибыли от торговли шли в карманы английских капиталистов, вкладывались в заводы и фабрики новой индустриальной Англии. В результате господства торгово-земельной олигархии, у которой не было стимула вкладывать деньги в промышленность и мануфактуры, а также политики метрополии, сознательно ограничивавшей национальное развитие своей колонии, в Канаде ощущался острый недостаток капиталов и общий экономический застой32.
Дарэм писал: «До тех пор, пока настоящее положение вещей будет сохраняться, подлинные жители этих провинций не будут иметь никаких гарантий своей личности и собственности… Они не будут также иметь и стимулов к развитию промышленности. Развитие богатых ресурсов этих обширных территорий задерживается, и население, которое должно было бы заполнить и оплодотворить эти земли, направляется в Соединенные Штаты. Пока откладывается окончательное и стабильное решение этой проблемы, условия в колониях становятся все хуже, мысли людей все отчаяннее…» 33.
Несколько позднее Дарэм говорит о «существовании глубоко укоренившихся помех на пути промышленного прогресса».
Все это несомненно ценные свидетельства, но в целом с представлениями и выводами «Отчета» Дарэма по этим проблемам трудно согласиться.
Во-первых, причины всей бед канадских провинций лежали гораздо глубже и прежде всего в полной колониальной зависимости от Англии. «Канада, — пишет историк Крейтон, — как зависимая страна, производящая сырье, была всесторонне привязана к рынкам Великобритании и Соединенных Штатов. Она всегда с покорной верностью следовала всем подъемам и спадам торговых циклов этих стран»34. Кстати, разразившийся в Англии и в США экономический кризис 1837 года немедленно вызвал глубокое потрясение в канадской экономике, что несомненно сыграло важную роль в назревании революционного взрыва.
Во-вторых, развитие самостоятельной канадской промышленности не было уже в таком безнадежном состоянии, как это представляет Дарэм. В начале XIX века, особенно после англо-американской войны 1812 года, в Канаде начинают заметно развиваться капиталистические отношения. Строится первая железная дорога между озером Шамплен и рекой св. Лаврентия, проводятся каналы, учреждается в 1817 г. Монреальский банк, набирают силу такие отрасли промышленности, как судостроительная, лесная. «Экономическое развитие Канады,— как считает советский исследователь, — за время войны и после нее способствовало укреплению движущих сил буржуазной революции, которая была призвана разорвать путы колониального господства, задержавшего рост канадского капитализма» 35.
Несколько особое место в «Отчете» Дарэма занимает вопрос об эмиграции. Если для самостоятельного развития колоний ощущался, как мы уже говорили, недостаток капиталов, то не было этого недостатка в человеческих руках. Только за последние девять лет, предшествовавших событиям 1837—1838 годов, из Англии и Ирландии в Канаду эмигрировало более 263 тысяч человек36. Как правило, это были представители разорившихся беднейших слоев английского общества, пытавшиеся найти счастье в далекой заморской колонии. Уже сами условия перевозки были ужасными. От болезней, как свидетельствует Дарэм, умирала одна десятая часть пассажиров, и жалкие больницы Квебека, где было постоянное «скопление несчастных бедняков», не могли «вместить всех больных после голодного шестинедельного путешествия»37.
Но вся трагедия заключалась в том, что безденежные эмигранты в условиях господства местной клики и нещадной спекуляции землей не могли найти себе необходимое занятие. Многие из них реэмигрировали в Соединенные Штаты. «Кажется, — пишет Дарэм, — и люди и капитал покидают эти расстроенные провинции».
Такова была картина экономического состояния Канады, накануне восстания 1837—1838 гг., какой она предстает перед нами, хотя и далеко не в полном виде из «Отчета о состоянии дел в Британской Северной Америке».
II. Дарэм о политической ситуации в Канаде и причинах восстания 1837 года
Расстановка классовых и политических сил в Канаде в первой трети XIX века была крайне сложной и требует самого детального изучения, чтобы исследователь мог дать ответ на вопрос о причинах и характере революционных событий в английской колонии в конце 30-х годов XIX века. Глубокие антагонистические противоречия между массами поселенцев-абитанов и господствующим классом землевладельцев переплетались с не менее серьезными противоречиями между национальными буржуазными элементами и силами старого колониального режима, сдерживавших самостоятельное развитие страны. Особенностью проявления этого сложного конфликта, подобий которого мы уже наблюдали во время борьбы американских колоний-штатов за независимость в XVII веке, была довольно серьезная национальная вражда, вызванная неравноправным положением двух наций: французов и англичан, населявших в то время канадские провинции.
К сожалению, лорд Дарэм и его многочисленные советники из миссии в целом неверно оценили политическую ситуацию и причины восстания 1837 г., несмотря на то, что относительно долгое время находились в самом центре событий в Канаде. Критический анализ материалов миссии тем более необходим, если еще учесть, что «Отчет» оказал и оказывает до сегодняшнего времени заметное влияние на исторические исследования по данному периоду канадской истории.
Из «Отчета» мы узнаем, что «большинство населения провинций состояло из живущих в округах йоменов, называемых обычно «абитанами». На западных границах преобладали, вероятно, свободные поселенцы-фермеры. Что касается класса наемных рабочих, живущих в городах, то Дарэм отмечает его относительно небольшое число по сравнению с Англией, но большее, чем «в какой-либо другой части американского континента». В Нижней Канаде большинство представителей этого класса—французы, работающие по найму на англичан-капиталистов38.
Довольно значительный слой жителей канадских городов составляли ремесленники. В будущем вместе с крестьянами они явились основными силами, на которые опиралось восстание. Недаром Дарэм писал:
«Я обнаружил, что большинство английского населения (имеется в виду в провинции Верхняя Канада — В. Т.) состоит из закаленных фермеров и бедных мастеровых, составляющих очень независимый, трудноуправляемый, а иногда совсем непокорный лагерь демократии» 39.
Широким демократическим массам канадского населения противостоял правящий класс, известный в Нижней Канаде как «Дворцовая клика» («Chateau Clique»), в Верхней Канаде как «Семейный союз» («Family Compact»). Он состоял, в основном, из торгово-землевладельческой аристократии, высшего духовенства, части крупной торговой буржуазии, в основном английского происхождения, и группировался вокруг губернатора и колониальных властей, благодаря поддержке которых и сохранял свое господствующее положение. Вот какое описание «Семейного союза» мы находим в «Отчете»:
«На протяжении долгого времени эта группа людей, получая время от времени пополнение в свои ряды, обладала почти всеми высшими государственными должностями, посредством которых, а также благодаря своему влиянию в Исполнительном совете, прибрала к рукам всю правительственную власть. Господствуя в Законодательном совете, она сохраняет свое влияние и в законодательных делах провинции. Кроме того, Семейный союз держит под своим контролем по всей провинции большое число второстепенных должностей, которые находятся в ведении правительства… Суд, магистрат, высшие должностные лица епископальной церкви, большинство юристов состоят из приверженцев этой партии. Пожалованиями или за деньги они приобрели почти все свободные земли провинции. Они полновластные хозяева в банках и до последнего времени делили между собой почти исключительно все должности в советах компаний, а заодно и прибыль»40.
Как пишет канадский историк-марксист, характер господствующей олигархии был вдвойне паразитический: «его положение зависело от низкопоклонничества перед английскими колониальными чиновниками, а его богатства от тяжелого труда канадских поселенцев»41.
В Нижней Канаде глубина классового антагонизма между Дворцовой кликой, отличавшейся не меньшим всевластием, чем описанный выше Семейный союз, и демократическими массами дополнялась довольно резко выраженным национальным различием. Господствующее положение в провинции заняли в большинстве своем англичане; основную массу угнетаемых составляло коренное населения франко-канадцев. Дарэм приводит массу свидетельств о существовании сильного национального угнетения французов. Он пишет:
«Условия ранней колониальной администрации лишили коренных канадцев власти и все важные и доходные государственные должности попали в руки «пришельцев» английского происхождения. Чиновники гражданского правительства вместе с армейскими офицерами составили привилегированный класс, заняв первое место в обществе и изгнав представителей высшего класса коренных жителей как из правительства, так и из верхушки общества» 42.
Но его вывод о том, что в основе борьбы реформистов- патриотов против господствующей клики лежал лишь национальный антагонизм, явно не выдерживает никакой критики.
Дворцовая клика не представляла собою «союз англичан против французов», хотя ее сторонники и носили название «британская партия» (это скорее свидетельствовало об интересах, которые стояли за ее спиной, и указывало на объект преданности). В олигархическую верхушку входили и франкоканадцы. Это были крупные представители католического духовенства, богатые французские сеньоры, люди, занимавшие высокие официальные должности и пользовавшиеся поддержкой правительства.
Дарэм вынужден был признать, что
«на практике, тем не менее, пришлось укрепить союз с профеодальной католической иерархией и французскими лендлордами, чтобы нанести поражение демократическим силам французского среднего класса и крестьянства.., Большая часть католического духовенства, некоторые крупные владельцы помещичьих имений и те, кто имел старые связи с партией (имеется в виду «британской» — В. Т.) поддерживают правительство против революционного насилия»43.
Правящий класс провинций был самым тесным образом связан с метрополией и предан ей. Получив источник своего богатства — землю из рук короны, местная олигархия находилась в союзе с крупным английским торговым капиталом, который, пользуясь покровительством местной знати, помогал ей в свою очередь познавать премудрости извлечения капиталистической прибыли. «Класс английских торговцев,— пишет канадский историк, — понимал, что они могут обеспечивать свои интересы перед лицом враждебного французского большинства, связав себя с олигархией… Вместе с некоторыми лойялистами, находившимися в Нижней Канаде, крупные торговцы заняли все места в совете и официальные посты в провинции, образовав «Дворцовую Клику» 44.
«Английский капитал, — пишет Дарэм, — привлекало в Канаду огромное количество экспортной продукции самого ценного качества и большие возможности для торговли»45. Эти «большие возможности» заключались не только в наличии «естественных средств сообщения», как это думает Дарэм. Необходимую помощь крупному бизнесу в деле колониального грабежа оказывали имперские преференциальные тарифы, бывшие «сильнейшим оружием, охранявшим господство английского капитала в Канаде» 46.
Развитие капитализма в Канаде привело к возникновению довольно многочисленного класса мелкой и средней буржуазии, в основном, местного происхождения, которая больше всех страдала от «английской конкуренции». У ее представителей, как пишет Дарэм, вызывало острое чувство недовольства «постепенное увеличение класса чужестранцев, в чьи руки все больше и больше попадали богатства страны»47.
Недаром представители этого класса встали во главе демократических масс Канады в борьбе за реформы и национальную независимость, против «обангличанивания» провинций.
Говоря о классовой структуре канадского общества в свете «Отчета» лорда Дарэма, следует еще отметить довольно значительную и очень активную в политическом отношении прослойку местной разночинной интеллигенции, из которой, кстати, вышли почти все руководители восстания ,1837 г. Это были учителя, врачи, адвокаты, журналисты, не меньше, чем представители средних деловых кругов, страдавшие от засилия сторонников олигархических клик во всех сферах государственной службы. В особо бесправном положении находилась франко-канадская интеллигенция. Поэтому она активнее всех боролась против засилия англичан, выдвинув буржуазно-демократические требования.
Дарэм, называя всех этих людей «канадскими демагогами», вынужден был отметить их крайне сильное влияние среди простого населения, особенно среди крестьян»48.
Большое место в «Отчете о состоянии дел в Британской Северной Америке» занимает описание политической борьбы, которая развернулась в Канаде на протяжении почти более двух десятилетий, предшествовавших восстанию 1837 г.49. Не подвергая подробному анализу эту часть «Отчета», необходимо отметить, что Дарэм, а вслед за ним и некоторые историки, подменив классовые противоречия, лежавшие в основе борьбы за реформы, противоречиями национальными, неверно оценивали политическую ситуацию в Канаде. Так, по их мнению, выборные Ассамблеи, ставшие в канадских провинциях центром оппозиционных сил, пытались сохранить старый феодальный порядок, перед лицом прогресса, который несли в Канаду английские власти и капитал50.
И все же самым «слабым местом» писания лорда Дарэма следует признать его шовинистическую концепцию национального вопроса в Канаде, в основе которой лежит идея превосходства англо-саксонской расы над всеми другими, в том числе над французами. На этом стоит остановиться подробнее.
Истоки неполноценности представителей французской национальности в Канаде по сравнению с англичанами Дарэм видит в результатах французского колониального господства в Канаде.
«Институты Франции в период колонизации Канады в большей степени, чем институты других стран, отличались угнетением разума и свободы народных масс», — пишет Дарэм. «Эти же самые институты наследовали канадские колонисты. Над ними распространился тот же самый централизованный, плохо, организованный, консервативный, деспотический строй» 51.
В целом с этой оценкой характера французского колониального господства в Канаде нельзя не согласиться. Здесь же, кстати, частичный ответ, почему в Канаде, в отличие от американских колоний, утвердился в XVII веке феодальный строй. Но выводы автора из этих описаний крайне сомнительные и призваны к обоснованию реакционной идеи. Дарэм пишет:
«Нас не должно удивлять, что при таких обстоятельствах нация людей, привыкших к постоянному тяжелому и неквалифицированному сельскохозяйственному труду и социальным условиям жизни, очень мало ушла вперед от первоначальных успехов в деле жизненного прогресса, который буквально свалился на ее людей благодаря обилию земли, что они остались такими же невежественными, пассивными и консервативными».
«Завоевание (имеется в виду англ. завоевание Канады, окончившееся в 1763 г. — В. Т.) изменило, их, но незначительно. Высший класс и жители городов приняли некоторые английские привычки и обычаи, но небрежное отношение со стороны английского правительства оставило массы людей без каких-либо официальных органов, которые бы подняли их до уровня цивилизации… Они остались быть старым и неизменившимся обществом в новом, прогрессивном мире»52.
Лорд Дарэм представляет франко-канадского абитана как человека, неспособного обрабатывать землю подобно английским поселенцам, цепляющегося за старые обычаи, предрассудки и законы с «беспричинным упорством необразованных и непрогрессивных людей» 53.
Долгий период освоения французскими поселенцами обширных земель, по мнению Дарэма, имел лишь единственный результат: вдоль черноземных берегов реки св. Лаврентия и ее притоков они очистили две или три полосы земли, обработали их самыми плохими методами и основали ряд деревень, придавших стране вид бесконечной улицы.
Зато лорд не жалеет красок в описании благ английского завоевания и деятельности англичан в Канаде. Из-под его пера выходят следующие строки:
«В практической и политической областях умственной превосходство англичан не может быть ни на минуту подвергнуто сомнению. Большинство канадского населения, которое не может читать и писать,… стоит по уровню развития ниже английских поселенцев» 54.
Не удивительно, что подобная концепция привела лорда Дарэма к глубоко неверной оценке основных причин восстания.
«Я ожидал найти вражду между, правительством и народом,— доносил он королеве, — но обнаружил две непримиримые нации внутри одного государства… Я пришел к убеждению, что борьба, которая представлялась как борьба классов, на самом деле является борьбой между нациями» 55.
Восстание 1837 г., по мнению автора «Отчета», явилось лишь «завершением раскола».
Представление событий в Канаде в таком виде вызвало уже сразу после появления «Отчета» резкую критику со стороны демократических сил Канады. «Квебекская газета» писала 28 июня 1839 года, что «теория «Отчета» о глубокоукоренившемся, наследственном и непреодолимом антагонизме не только абсурдна сама по себе, но и полностью расходится с характером сведений, содержащихся в самом же «Отчете» 56. Действительно, эти противоречия довольно быстро бросаются в глаза читателю лорда Дарэма. Хотя бы такие утверждения, что среди простого населения чувство национальной неприязни не ощущается, что «большая часть английского населения постоянно голосовала против так называемой Британской партии»57 и другие.
Трудно сказать насколько антифранцузские, шовинистические настроения лорда Дарэма были искренними заблуждениями. Английские лорд, несмотря на свое «радикальное прошлое», не был человеком, лишенным предрассудков. «Он приехал в Канаду, — пишет профессор Нью, — с предубеждением правящего класса Англии в отношении франко-канадцев, как нации непокорных бунтовщиков» 58. Серьезную роль, по-видимому, сыграло окружение, в котором находился Дарэм во время пребывания в Канаде. Это была, в основном, настроенная антифранцузски олигархическая верхушка, в том числе английские торговцы, в которых Дарэм видел «надежду провинции».
Тем не менее, концепция Дарэма и вытекающие из нее конкретные предложения «изменить характер провинции, сделав ее английской по населению и под управлением англичан», объективно служили интересам правящего класса Канады и колониальной политики Англии. Они были направлены против коренного французского населения.
III. «Рекомендации» Дарэма и общая оценка «Отчета о состоянии дел в Британской Северной Америке»
В обширном отчете миссии почти совсем не нашел отражения сам ход восстания 1837 г. Но его история в общих чертах хорошо известна. Борьба, которая началась в местных парламентах, привела к вооруженному выступлению 6 ноября в Нижней Канаде и 4 декабря в Верхней Канаде. В восстании приняли участие ремесленники Монреаля, Торонто и других городов, а также фермеры близлежащих селений. Восстание было плохо подготовлено и английские регулярные войска жестоко расправились с повстанцами. В Монреале на площади были повешены 12 видных руководителей патриотического движения. Папино и Макензи, вожди восстания, с группой сторонников бежали в США.
Разгром восстания и зверская расправа над его участниками не принесли спокойствие и мир в английскую колонию. Продолжалась активная деятельность тайных обществ, среди которых наиболее массовой организацией были так называемые «ложи охотников» 59. На территории США было создано тайное общество «Сыны свободы», ставившее своей целью «революционизирование Канады». В конце 1838 г. патриоты предприняли ряд попыток путем вооруженного восстания вторгнуться на территорию Канады, чтобы вызвать в ней новое восстание и сформировать республиканское правительство60.
Дарэм был достаточно разумным человеком, чтобы не видеть какая опасность грозит империи в связи с происходящим в Канаде. Он пишет:
«Без изменения нашей системы правления царящее сейчас недовольство будет распространяться еще дальше. И если английская нация будет готова сохранять подобным образом свое несправедливое и бесплодное владычество, она лишь увеличит возможность иностранной агрессии со стороны могучего и честолюбивого соседа. Это вторжение не найдет сопротивления, а наоборот может скорее рассчитывать на активную поддержку со стороны части проживающего (в Канаде — В. Т.) населения»61.
В «Отчете» мы находим довольно резкую критику существующей системы управления в Канаде и прежде всего полного бесправия выборных представительных Ассамблей перед лицом безответственного перед ними назначаемого из Лондона губернатора и Законодательного совета. Дарэм считает, что совсем не в интересах Англии доводить дело до контроля над колонией путем вооруженной силы только для того, чтобы губернатор или государственный секретарь имели возможность жаловать колониальные посты той или иной личности. Лорд Дарэм приходит к выводу о необходимости реформ в колониальной политике. План этих реформ он изложил в «Отчете» в виде рекомендаций королеве и парламенту.
Прежде всего признавалось необходимым создать в Канаде ответственное перед парламентом правительство, что должно было значительно ограничить функции генерал-губернатора. Но «ответственное правительство» не должно, было получить в свои руки всю полноту власти. Важнейшие вопросы внешней политики, торговли и распределения земельного фонда должны были, по мнению Дарэма, остаться в ведении английского правительства 62. Дарэм предлагал также сохранить для контроля над парламентом верхнюю палату, состоявшую из лиц, назначаемых губернатором 63.
Самоуправление Канады Дарэм считал также важнейшим средством против угрозы поглощения ее США.
«Если мы хотим, — писал он, — предотвратить распространение их влияния (имеется в виду США — В. Т.), то это может быть сделано путем создания для североамериканских колонистов некоторой их собственной национальности, путем превращения мелких и незначительных общин в общество, имеющее определенные признаки национальной значимости, тем самым мы создадим страну, жители которой не захотят, чтобы она была поглощена другой, более мощной»64.
Чтобы успешнее конкурировать с Соединенными Штатами в деле заселения колоний, Дарэм рекомендовал увеличить британскую эмиграцию в Канаду на основе так называемой «систематической колонизации» Уэйкфильда 65.
Дарэм рекомендовал объединить в одну провинцию Верхнюю и Нижнюю Канаду и построить железную дорогу через все британские владения в Северной Америке. Это должно было устранить помехи экономическому развитию Канады и сделать возможным заселение степных районов.
Объединение Британской Северной Америки в экономическом и политическом отношении, указывал он, позволит ей «противостоять возрастающему влиянию Соединенных Штатов на американском континенте66. Объединение он считал и необходимой мерой для усиления военного могущества Англии на континенте. «Союз для общей обороны против внешних врагов, — писал Дарэм, — является основой, объединяющей большие общества земли; необходимость такого союза между этими колониями наиболее очевидна» 67.
Дарэм считал, что объединение колоний позволит окончательно ликвидировать сопротивление французов английскому владычеству. Он видел выход в том, чтобы ассимилировать французов, лишив их возможности сохранить свою самобытную национальную культуру. Дарэм считал ошибочной политику, способствовавшую образованию в Канаде изолированной французской общины68.
Реформы, предложенные Дарэмом, имели целью укрепить английское господство в Канаде, они не подрывали командных позиций метрополии и в то же время создавали видимость больших уступок с ее стороны. Несмотря на свою репутацию радикала, Дарэм как автор «Отчета» предстает перёд нами, по его же словам, человеком, который «не пытается ввести новые институты, а старается укрепить старые».
Осуществить свои предложения Дарэму уже не пришлось.. Менее чем через год после представления «Отчета» он умер. «Отчет» поэтому рассматривался как его предсмертное завещание, которое либералы, сделавшие Дарэма своим кумиром, всячески превозносили. Он и поныне прославляется как чуть ли не гениальное творение, предвосхитившее идею создания доминионов и предопределившее пути британской колониальной политики. Канадский историк Джордж Браун, рассматривая «Отчет» как «краеугольный камень современного британского содружества наций» пишет: «Дарэм своим великим отчетом определил основы конструктивных реформ, которые воплотили новую концепцию имперских отношений»69 .
Действительно, выдвинутые Дарэмом предложения впоследствии легли в основу английской колониальной политики эпохи фритредества, предопределившей возникновение нового типа британских владений-доминионов. Но нельзя забывать, что как «сам «Отчет о состоянии дел в Британской Северной Америке», так и последовавшие за ним реформы были прежде всего результатом борьбы народных масс Канады, восставших в 1837 г. и продолжавших борьбу, несмотря на поражение восстания. Именно под влиянием восстания английские колонизаторы были вынуждены встать на путь реформ, завершившихся образованием в 1867 г. самоуправляющегося канадского государства.
***
Таким образом, рассмотренный нами документ является несомненно важным источником по истории Канады периода английского колониального господства. Его критический анализ позволяет глубже понять существо английской колониальной политики в период расцвета могущества Британской империи и исторические процессы, происходившие в Канаде в первой половине 19 века.
Недооценив в целом роль экономического фактора в политических событиях того времени, автор. «Отчета» однако приводит богатый материал об экономической развитии английской колонии накануне восстания 1837 г. Весьма ценными для историка представляются материалы источника, характеризующие социальную структуру канадского общества, расстановку классовых и политических сил в период борьбы за демократические реформы в канадских провинциях.
Вместе с тем «Отчет о состоянии дел в Британской Северной Америке» имеет ряд очень серьезных недостатков, затрудняющих объективное изучение исторических событий канадской истории.
В основе оценки автором положения в Канаде и причин восстания 1837 года лежит колониалистская, в корне неверная концепция о превосходстве англо-саксонской расы над всеми другими. Исходя из нее, Дарэм не только идеализирует колониальную политику Великобритании но и неправильно оценивает характер всего демократического движения 20—30-х годов XIX века в Канаде и самого восстания, рассматривая их как конфликт двух наций, а не как результат классовой борьбы и стремления добиться национальной независимости.
В документе почти совсем не нашли отражения действия широких народных масс Канады. А именно они составили основную движущую силу революционных событий.
Выводы Дарэма, содержащиеся в его «рекомендациях», носят глубоко классовый и консервативный характер. Они сводятся к предоставлению Канаде того минимума независимости, которого фактически уже добились демократические и народные силы в период борьбы за реформы и во время самого восстания.
Необходимо также видеть, что рассмотренный нами источник не только оказал и продолжает оказывать влияние на буржуазную историографию, но и своими идеями перекликается с сегодняшними теориями английского колониализма.
Примечания
- Смотрите наиболее значительные работы по данной теме; S. Ryerson, 18-37—The Birth of Canadian democracy. Toronto, 1937; A. Dunham. Political unrest in Upper Canada, 1815—1836. Toronto, 1963; E. Quillet. The Lives and Times of the Patriots. An account of the rebellion in Upper Canada, 1837—1838, and the patriot agitation in the United States, 1837—1842. Ontario, 1963: H. Manning. The Revolt of French Canada. 1800—1835. New York, 1962; O. Kinchen. The Rise and the Fall of the Patriot Hunters. New York, 1956.
- C. New. Lord Durham’s mission to Canada. Toronto, 1963, p. 167.
- См. New, Т. A. Lord Durham and the British Background to his Report. .Canadian Historical Review», vol. XX, 1939, № 2.
- Согласно конституционному акту 1791 г. старая колония Квебек была разделена на две провинции Верхнюю (английскую) Канаду и Нижнюю (французскую) Канаду. Граница между ними была установлена по реке Оттаве. В обеих административных единицах предусматривались Законодательный совет и Ассамблея причем члены совета назначались губернатором, а члены ассамблеи избирались на основе избирательного права, очень жестко ограниченного имущественными цензами.
- A. Dunham. A Political Unrest in Upper Canada. 1815—1836, p. 36.
- О том, как было воспринято появление этого документа, см.: G. Fox. The Reception of Lord Durham’s Report in the English Press. „Canadian Historical Review», vol. XVI, 1935, № 3.
- L.— P. Desrosiers. L’accalmie: Lord Durham au Canada. Monreal, 1937; C. New. Lord Durham’s mission to Canada. Toronto, 1963; W. Smith, Lord Durham’s Administration. .Canadian Historical Review» 1927, Sept. B. A. Bradshaw, Self—government in Canada and How It was Achieved; the Story of lord Durham’s Report. London, 1963.
- C. New. Lord Durham’s mission to Canada, p. 168.
- S. Ryerson. 1837—The Birth of Canadian Democracy, p. 26.
- «The Report of the earl of Durham», p. 13. (Далее: «The Report of«)
- Report of the Public Archives for the year 1923. Ottawa, 1924, p. 184.
- «The Report of…», p. 21.
- Ibid.
- Ibid., p. 146.
- «The Report of…», p. 148.
- Ibid., p. 149.
- D. Сreighton. Dominion of the North. London, 1958, p. 173.
- А. Г. Милейковский, Канада и англо-американские противоречия. Москва, 1958, стр. 87.
- «The Report of…», p. 158.
- Ibid., p. 159.
- A. Dunham. Political Unrest in Upper Canada, p. 36.
- «The Report of…», p. 157.
- Ibid., p. 156—157.
- G. Craig (ed.). Early Travellers in the Canadas. 1791 — 1867. Toronto, 1955, p. 117.
- «The Report of…», p. 159.
- M. Montgomery. The British Colonies, Their History, Extent, Conditions and Resources, v. 1, London, 1849, p. 137.
- «The Report of…», p. 159.
- См. подробнее: F. Quellett, et. J. На me in. La Crise agricoia dans le Bas—Canada 1802—1837. „Canadian Historical Association Report», 1962.
- «The Report of…», p. 145.
- «The Report of…», p. 151.
- См. M. Innis. The Economic History of Canada. Toronto, 1954, pp. 133-153.
- «The Report of…», p. 94
- D. Сreighton, The Economic Background of the Rebellion of 1837. „The Canadian Journal of Economics and Political Science», v. Ill, 1937,, № 3, p. 324.
- А, Г. Милейковский, Указ. соч., стр. 102.
- «The Report of…», p. 176.
- «The Report of…», p. 177—190
- «The Report of…», p. 22. Вопрос о степени развития рабочего класса в Канаде в начале XIX века и его роли в восстании 1837 г. почти совсем не изучен. Но тем не менее известно, что в конце 20-х — начале 30-х годов XIX века в Канаде возникают профессиональные союзы, а восстание портных Монреаля в 1830 г. позволяет говорить о начале рабочего движения в колонии.
- Ibid., р. 14—15.
- «The Report of…», p. 105.
- S. Ryerson. 1837—The Birth of Canadian democracy, p. 64.
- «The Report of…», p. 20.
- «The Report of…», p. 11.
- J. Careless. Canada. A. Story of Challenge. Cambridge, 1963- p. 177. ‘
- «The Report of…», p. 21.
- А. Г. Милейковский. Указ. соч., стр. 101.
- «The Report of…», p. 21.
- Ibid., p. 19.
- Более подробно об этом см.: A. Dunham. Political Unrest in Upper Canada, 1815-1836. Toronto, 1963; H. Manning. The Revolt of French Canada, 1800—1835. New York, 1962.
- D. Creighton. Canada. A Story of Challenge. Cambridge, 1963, p. 178
- «The Report of…», p. 16.
- «The Report of…», p. 17.
- Ibid., p. 17.
- Ibid., p. 29.
- Ibid., p. 8, 15.
- «The Report of…», p. 9.
- С. New. Op. cit., p. 169.
- Более подробно см.: О. Kinchen. The Rise and Fall of Patriot Hunters. New York 1956.
- A. Corey. The Crisis of 1830—1842 in Canadian-American Relations. New Haven, 1941, p. 78.
- «The Report of…», p. 194.
- Ibid., p. 207.
- Ibid., p. 239—241.
- J. W. Dafoe. Canada an American Nation. New York, 1935, p. 52—53.
- См. подробнее: Н. А. Ерофеев. «Систематическая колонизация». В кн. «Империализм и борьба рабочего класса», М., 1960.
- «The Report of…», p. 299.
- Ibid., p. 232.
- Ibid., p.p. 216—219.
- С. Brown. Canada in the Making. Toronto, 1952, p. 143.