Россия и Мексика в первой половине XIX в.
Отношения России и Мексики в первой половине прошлого века не получили до сих пор специального освещения ни в советской, ни в мексиканской историографии, хотя отдельные сведения об этом публиковались. В них речь шла о контактах русско-американской компании (РАК) сначала с испанскими колониальными властями, а затем уже с независимой Мексикой, о посещении Мехико русским путешественником и ученым Врангелем, русскими мореплавателями и рядом других деятелей.
Известно также было, что царская Россия, исходя из традиционной для нее тогда политики легитимизма, не захотела признать независимую республиканскую Мексику.
В действительности же картина русско-мексиканских отношений того периода была гораздо более полной, диапазоны их форм значительно шире, меж,ау обеими странами велся диалог на официальных уровнях.
Прежде всего следует отметить, что русская сторона с самого начала такого диалога еще с начала XIX в. неоднократно выражала стремление к мирному сотрудничеству и торговле с Мексикой, которая тогда являлась еще испанской колонией. Это, например, проявилось в посланиях и переговорах одного из руководителей РАК Н.Резанова с Хосе Итурригараем и калифорнийским губернатором Арильягой1.
Резанов исходил в своих предложениях из соседства Русской Америки, принадлежавшей тогда Испанской Калифорнии, из фактически имевшейся торговли между ними, ее выгодах для обеих стран и перспективности.
В 1810 г. Главное правление РАК прямо обратилось к жителям Калифорнии с предложением «учредить торговые сношения» и установить список товаров для обмена2.
В сентябре 1817 г. РАК купила у вождей индейских племен небольшой участок территории севернее нынешнего Сан- Франсиско, где основала свою колонию — форт Росс в целях дальнейшего укрепления и расширения торговли компании с Калифорнией для снабжения своих поселений в Русской Америке.
Для нас, участников данного симпозиума, особый интерес представляет вопрос о положении дел в плане Россия-Мексика после провозглашения независимости Мексики. Да, царское правительство России, исходя из легитимистских принципов, не признало молодую мексиканскую республику, но политика России в ее отношении была далеко не однозначной. Прежде всего, русское правительство и тогда, и позднее отказалось от каких-либо планов интервенции против Мексики и других республик в Южной Америки, хотя Россию неоднократно пытались склонить к этому шагу, особенно королевское правительство Испании. В 1824 г. министр иностранных дел России К. Нессельроде после беседы с Николаем I сообщал, что власть испанского правительства «при нынешних смутных обстоятельствах в американских его владениях» на них уже не распространяется, поэтому нет никаких оснований обсуждать с ним, например, вопрос о форте Росс, на который старая колониальная администрация предъявляла некоторые претензии3. Тогда же само мексиканское правительство не подтвердило этих претензий.
Исходя из своих собственных национальных соображений, интересов РАК и важности развития торговли с далекой Латинской Америкой русское правительство, хотя и не сочувствовало революционному движению латиноамериканских народов, однако продолжало политик невмешательства в этом вопросе. Это обстоятельство не прошло незамеченным. Выступая 1 января 1826 г. президент Мексики Руадалупе Виктория подчеркнул, что «в поведении русского императора не проявляется каких-либо враждебных намерений против революции в Америке». Он далее выразил надежду, что Мексика, которая находится ближе всего к русским владениям, рано или поздно установит отношения с Петербургом4.
Весьма интересным моментом, до сих пор фактически не отраженным в историографии наших обеих стран, являются переговоры в Лондоне, которые велись дипломатическими представителями Мексики и России во второй половине 20-х — начале 30-х годов. Мексиканская сторона ставила на них целью установить дипломатические отношений с Россией. Несмотря на легитимистские позиции России, между русскими и мексиканскими дипломатами состоялись неоднократные встречи, проходившие, как мы бы сегодня сказали, в деловой и нормальной обстановке. На них ставился воцрос и о заключении торгового договора между обеими странами. В августе 1830 г. посол России в Лондоне Ливен сообщил мексиканской стороне, что русское правительство намерено начать и развивать прямую торговлю с Мексикой и что оно распространит на мексиканских купцов и мореплавателей действие законов, регулирующих положение иностранцев в России. «Этот шаг России, — отмечал министр иностранных дел Мексики Лукас Аламан, — свидетельствует о ее благоприятном расположении к нам»5.
В 1831 г. мексиканское правительство через министра иностранных дел Англии Пальмерстона получило подтверждение, что слухи о якобы антимексиканской договоренности России и Испании не имеют под собой никаких оснований6.
Тем временем торговля между РАК и мексиканской территорией Калифорнией продолжала вестись, предметами русских закупок являлись пшеница, мясо и кожевенное сырье, меха. Начиная со времен провозглашения независимости Мексики никаких конфликтов между нею и Россией не было.
За дальнейшее развитие торговли с Мексикой особенно активно выступала РАК, многие из руководителей которой считали, что это в значительной мере могло бы способствовать установление дипломатических отношений с Мексикой. К тому же склонялся и тогдашний министр финансов России Е. Канкрин, ведавший по роду своих обязанностей экономикой России. Он активно поддерживал политику в этом направлении РАК.
Позиция РАК и Канкрина, отражавшая в целом точку зрения более широких деловых кругов России, стала в конечном итоге предметом рассмотрения царя Николая I. Написанное после этого письмо Нессельроде к Канкрину свидетельствует о неоднозначной позиции в этом вопросе русского императора, к которому в тогдашней царской России в конечном итоге, принадлежало решающее слово. Нессельроде отметил в этом письме, что «государь император не изволил признать еще возможность решиться теперь на таковое признание (то есть, Мексики. — А.С.) Из этой формулировки вытекает, что решение Николая I не было абсолютно категоричным и абсолютно неприемлемым в смысле установления отношений с Мексикой; видимо, ему приходилось учитывать известные нам уже требования. В то же время Николай I не смог отойти от своего негативного отношения к республикам, возникшим на революционной волне — однако примечательна дальнейшая часть фразы Нессельроде: «…но его Величество надеется, что обстоятельство сие не послужит препятствием к тому, чтобы колонии наши поддерживали с Мексикой торговые связи необходимые для их продовольствия, а посему и последовало Высочайшее разрешение колониальному правлению нашему (то есть РАК. — А.С.) вступить в непосредственные торговые сношения с Мексиканским правительством»7.
Таким образом, не пойдя на признание Мексики, Николай I был вынужден пойти на уступки РАК, дать ей право на установление прямых контактов с мексиканским правительством.
Значительный вклад в начало русско-мексиканского диалога в рассматриваемый нами период внесли такие известные русские мореплаватели, государственные деятели и ученые как Резанов, Головнин, Булдаков, Гагемейстер и особенно Фердинанд Врангель — один из руководителей РАК, ставший затем известным русским ученым-географом. Врангель, выступавший активным сторонником нормализации дипломатических отношений о Мексикой, в 1836 г. совершил поездку по стране и в Мехико имел встречи с вице-президентом и министром иностранных дел, во время которых обсуждались вопросы русско-мексиканских отношений.
Как показала история, в первой половине XIX в. были заложены основы для развития отношений между Россией и Мексикой, показана их реальность и взаимная в том потребность. Характерными для них уже в то время были невмешательство в дела друг друга, стремление к взаимному сотрудничеству, дружественный дух в контактах представителей народов России и Мексики.
Примечания
- Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия I. Т. III. С. 208-209, 692-693.
- Там же. Серия I. Т. V. M. 1967. С.402.
- Там же. Серия II. Т. V. M. 1982. С.627.
- Un siglo de relaciones internationales de Mexico, Mexico, 1935. P.8.
- Archivo de Relaciones Exteriores de Mexico (далее – АREМ), L-E-2070.
- AREM, L-E-2075.
- Архив внешней политики России. Фонд РАК. Д. 350. Лист 15.