Американо-мексиканская война 1846-1848 годов

Развитие молодой североамериканской республики в первой половине XIX в. проходило под знаком непрерывной территориальной экспансии на Запад. Расширение государства, особенно в эпоху капитализма, сыгравшее столь большую роль в создании современных Соединенных Штатов, происходило не только в американской истории. Подобные процессы протекали и в других странах Европы и Америки. Как считал В. И. Ленин, «… капитализм не может существовать и развиваться без постоянного расширения сферы своего господства, без колонизации новых стран и втягивания некапиталистических старых стран в водоворот мирового хозяйства»1. Колонизуя новые земли, США способствовали развитию в них производительных сил в сравнительно короткий срок. Будучи для своего времени одной из наиболее передовых стран, хотя на Юге еще сохранялось некоторое время рабство, Соединенные Штаты распространяли на земли Запада и свои буржуазно-демократические учреждения и институты. Однако экспансия на Запад носила противоречивый характер. Не будет преувеличением сказать, что, пожалуй, нигде она не принимала более жестокого, агрессивного характера, чем в Северной Америке, сопровождаясь истреблением и вытеснением туземного населения — индейцев, захватническими войнами против других стран.

На это обстоятельство давно обратили внимание буржуазные историки. Еще в прошлом веке видный французский историк и премьер-министр в правительстве Луи Филиппа Ф. Гизо отмечал, что из «четырех великих мировых держав: Франции, Великобритании, России и США, только последние расширялись агрессивным путем»2. Наибольшие потери понесла Мексиканская республика, лишившаяся в результате аннексии Техаса, американо-мексиканской войны 1846—1848 гг. и принудительной продажи по договору 1853 г. более половины своей первоначальной национальной территории. Территория, отторгнутая от Мексики, была равна площади Англии, Ирландии, Шотландии, Франции, Испании, Португалии, Италии и Германии, вместе взятых. США уплатили за нее 15 млн. долл., в то время как стоимость только одной земли даже по тогдашним американским ценам была свыше 47 млн. долл.3 Эта небывалая в истории Западного полушария война, по выражению У. Фостера, навсегда подорвала позиции Мексики4. «Маленькая славная война», стоившая США 25 тыс. человеческих жизней и 100 млн. долл., на самом деле была значительным событием не только в истории обеих стран, но и всего Нового Света. Именно вследствие этой войны, а также захвата Орегона у Англии в 1846 г., Соединенные Штаты простерлись от Атлантического до Тихого океана и стали крупным континентальным государством. Однако война против Мексики принесла и другие, неожиданные для экспансионистов США результаты. Она вызвала небывалое обострение внутренних противоречий по вопросу о рабстве, так как южные плантаторы-рабовладельцы, опираясь на Миссурийский компромисс 1820 г., стали настаивать на введении рабства на землях Юго-Запада. Внутриполитическая борьба по поводу судьбы новых территорий ускорила приближение гражданской войны в США. Наконец, захватническая война против Мексики наложила серьезный отпечаток и на взаимоотношения США с латиноамериканскими странами. Становилось ясным, что Соединенные Штаты в борьбе за новые территории в Америке не делают никакого различия между ними и своими европейскими капиталистическими соперниками.

Вполне понятен поэтому интерес историков к этому военному конфликту. Значительная часть историков США, даже из числа тех, кто считал неизбежным завоевание Северной Мексики из-за ее слабой заселенности и отдаленности от центра страны, всегда признавала экспансионистский характер войны против Мексики. Обсуждались и нечестные методы, с помощью которых правительство президента Джеймса Полка развязало войну, хотя, разумеется, имелись и другие точки зрения. Подлинная ревизия причин и характера войны, а также переоценка деятельности Д. Полка произошли буквально в течение последнего полувека. В данной статье сделана попытка показать эволюцию во взглядах историков Соединенных Штатов на американо-мексиканскую войну 1846—1848 гг.

Война против Мексики разразилась в тот момент, когда дискуссия о судьбе рабства уже становилась серьезным фактором внутренней жизни Соединенных Штатов. Сама по себе экспансия на западные земли воспринималась североамериканцами как естественный и закономерный процесс, другое дело — продвижение в сторону мексиканской границы, на чем настаивали южные рабовладельцы и действовавшие с ними вкупе земельные спекулянты и крупная буржуазия Запада и Севера, особенно финансовые круги Нью-Йорка.

Поэтому и аннексия Техаса, которой с трудом добились рабовладельцы, и война против Мексики вызвали жаркий спор в демократических кругах страны, среди фермеров, рабочих, промышленников о правомерности и справедливости того и другого, спор, нашедший свое отражение в трудах историков и продолжающийся по сей день.

Наибольшее количество работ о войне с Мексикой, равно как и воспоминаний, дневников, писем, биографий офицеров и солдат, политических деятелей периода войны, было опубликовано в США в первое десятилетие после 1848 г.5 Труды ранних историков представляли собой в основном подробные добросовестные военно-политические отчеты о войне в целом или обозрения отдельных военных кампаний по завоеванию Новой Мексики, Калифорнии, Чиуауа, похода генерала Скотта на мексиканскую столицу. В одних работах поддерживалась официальная точка зрения на войну, другие содержали критические замечания по адресу правительства Полка, а также объективные и доброжелательные оценки противника.

Одной из первых появилась книга Э. Мэнсфилда6. Еще до выхода его труда о войне с Мексикой журналист и историк, выпускник Вест-Пойнта Эдвард Диринг Мэнсфилд (1801—1880) был уже известен как автор биографии генерала У. Скотта, написанной им в 1846 г. В книге о войне с Мексикой Мэнсфилд использовал многие материалы военного департамента, в том числе официальные доклады американских командующих Тейлора и Скотта, некоторые мексиканские документы. Книга снабжена картами и схемами военных сражений, приложен и проект мирного договора с Мексикой.

Анализируя причины войны, Мэнсфилд прямо не обвинял ни ту, ни другую сторону7. Однако его вывод из предпосылки, что война произошла в результате естественного развития событий, помимо воли президента и конгресса, оказавшихся перед свершившимся фактом, который они не могли предвидеть, по существу оправдывал возникновение войны и ход ее развития. Исход войны Мэнсфилд изображал как триумф американского военного искусства, символ величия англосаксонской расы. Он писал, что «неутомимый северянин двигался вперед во всем своем величии и мощи, неумолимый как поступь Времени и непоколебимый как решение Судьбы»8. В следующем году вышел в свет еще более фундаментальный труд Натана Ковингтона Брукса9 (1808—1898 гг.). Эта книга переиздана в США в наши дни10.

Брукс — поклонник командующего армией США в Северной Мексике генерала Захари Тейлора, которому он и посвятил свой труд. В книге Брукса уделяется значительное внимание анализу .причин и характера войны, а также ее последствий. Heсмотря на то, что Брукс считал, что у США «были основания» для войны против Мексики, поскольку она якобы «оскорбляла американский флаг», покушалась на права собственности американских граждан и пр., он оказался способен подняться до честной и объективной оценки войны. По его собственному признанию, «любовь историка к правде должна быть выше его любви к родине». На основе многочисленных и ценных документов и свидетельских показаний Брукс доказал, что война была спровоцирована Соединенными Штатами, которые незаконно ввели свои войска на территорию соседней страны. Методы, при помощи которых правительство Полка без ведома и согласия конгресса, превысив полномочия, предоставленные конституцией, развязало войну, Брукс называет «несправедливыми, заслуживающими порицания, создающими опасный прецедент для республики»11. Правда, опасность он усматривает в том, что, случись на месте противника не слабая Мексика, а другая, сильная держава, Соединенным Штатам, плохо подготовленным в военном отношении, пришлось бы туго. Что же касается результатов войны, то Брукс считал, что она была выгодна и для Соединенных Штатов, занявших благодаря ей видное место среди других государств мира, и для населения территорий, отошедших к США, и даже для Мексики, которая получила теперь возможность войти в «непосредственный контакт с республикой Соединенных Штатов…»12.

Спустя год, в 1850 г., был издан в Нью-Йорке и Лондоне двухтомный труд майора Р. С. Рипли. Автор книги служил во время войны с Мексикой в штабе генерала Пиллоу. Его работа пользовалась известной популярностью. Ее читал Карл Маркс. В письме к Энгельсу 30 ноября 1854 г. он писал, что, по его мнению, «…Рипли сформировался как военный историк более или менее под влиянием Нейпира»13, что его книга «разумная» и «не лишена критической жилки»14. «У Рипли,— писал Маркс позже,— мне особенно понравилось то, что он не поддается никаким восторженным преувеличениям»15. На описание Рипли военных действий Маркс откликнулся репликой: «… вся война,, несомненно, представляет собой достойную увертюру к военной истории великой страны янки. Громадные пространства, на которых происходят военные действия, и небольшое число людей, с помощью которых они совершаются (притом больше добровольцев, чем регулярных войск), придают ей «американскую» оригинальность»16. Часто ссылается на Рипли крупный мексиканский писатель, ученый и историк XIX в. Хосе Мария Роа Барсена в своих «Воспоминаниях о североамериканском нашествии (1846—1848)»17. В книге Рипли действительно представлена широкая панорама военных действий, развернувшихся на огромных просторах Северной Америки,— от берегов Мексиканского залива до Тихого океана. Автор, помимо собственных впечатлений, использовал довольно широкий круг правительственных документов, газет США и Мексики.

В предисловии Рипли заявляет, что его намерением было «дать общий и беспристрастный отчет о событиях»18, однако беспристрастия нет в книге Рипли. Так, мятеж техасских рабовладельцев изображен им как борьба за независимость, а помощь, которую они получали от спекулянтов землей и банкиров США, представлена как сочувствие и поддержка правого дела «всеми гражданами Соединенных Штатов», причем эта поддержка приравнивалась к той, которую передовые американцы оказывали Мексике в период ее борьбы за независимость19.

Избрание Полка президентом и провозглашение им экспансионистской программы Рипли считал «проявлением народной воли»20. Неодобрительно отзывался он об аболиционистах, сочувствовавших мексиканцам в их войне против США. Не признавал Рипли и агрессивного характера войны со стороны США. Подобно Мэнсфилду, Рипли утверждал, что стремление Полка решить спорные вопросы путем мирных переговоров мексиканцы расценили как признак слабости.

Вместе с тем Рипли, подобно Нейпиру, старался быть справедливым к противнику. Так, сравнивая армии обеих стран, Рипли довольно высоко отзывался о мексиканских солдатах, описывая их стойкими, выносливыми, храбрыми воинами, несмотря на тяжелые условия, в которых находилась мексиканская армия. По мнению Рипли, при умелом руководстве мексиканские солдаты ни в чем не уступили бы войскам других государств. Талантливыми, способными организаторами считал Рипли офицеров- саперов мексиканской армии, которые, по его словам, выделялись из остальной офицерской среды, пораженной коррупцией и не обладавшей никакими способностями к руководству боевыми операциями.

Любопытна оценка, которую дает Рипли главнокомандующему мексиканской армией, генералу и президенту страны Санта- Ане. Отмечая его слабости и ошибки, Рипли считал Санта-Ану энергичным, способным генералом, мастером форсированных маршей и переходов. Он восхищался его умением в короткий срок собрать большую армию, хотя изыскать для этого средства в мексиканских условиях было не так-то просто. По мнению Рипли, Санта-Ана «заслужил почетную славу первого борца» Мексики в кампании 1846—1848 гг.21

Описывая борьбу мексиканских герильясов, народные восстания в Новой Мексике и в Верхней Калифорнии, Рипли признавал, что война против США породила в Мексике «энтузиазм национального характера»22.

Оправдывая в целом политику американского правительства, Рипли осуждал методы тайных сделок, подкупа и взяток, к которым часто прибегали Полк, и его агенты в переговорах с мексиканскими руководителями, добиваясь заключения договора о передаче территории. В крайне невыгодном свете он представлял главнокомандующего генерала Скотта. С возмущением писал Рипли о бесчинствах солдат и офицеров армии Соединенных Штатов, которые «позорили своим поведением собственную страну»23.

Важное значение для изучения истории Мексики и истории территориальной экспансии США имели труды видного историка, издателя и неутомимого коллекционера и хранителя местных документов и материалов Хьюберта Банкрофта (1832—1919). Банкрофт накопил огромный документальный материал как с американской, так и с мексиканской стороны, собрал много рукописей, среди которых находился и личный архив американского консула в Монтерее в 1844—1846 гг. Томаса Ларкина, одновременно и секретного агента правительства США. X. Банкрофт издал в 1874—1890 гг. многотомный труд по истории Мексики и территорий, отошедших от нее к США24. Его обширной коллекцией документов владеет ныне Калифорнийский университет. Работа, проделанная Банкрофтом, громадный материал, изданный им по истории Юго-Запада, содействовали более глубокому изучению и мексиканской войны.

В своих трудах Банкрофт осуждал войну против Мексики, Так, в пятом томе «Истории Мексики» он писал, что война США против Мексики была «…результатом хорошо обдуманного и рассчитанного плана грабежа со стороны более сильной державы»25. В те времена в Вашингтоне, по словам Банкрофта, «среди высокопоставленных лиц: сенаторов, конгрессменов, не говоря уже о самом президенте и его кабинете, имелось достаточно беспринципных людей и великое множество демагогов и политиков, которые только рады были всеми способами потворствовать притязаниям своих сторонников — рабовладельцев, контрабандистов, истребителей индейцев и сквернословящих, разящих табаком хулителей священных принципов Четвертого июля, хвастливо уверявших о своем превосходстве и готовых отбросить все понятия добра и зла, чтобы забрать все, что только можно по праву сильного»26. Мексику Банкрофт считал жертвой махинаций рабовладельцев и всех тех, кто стремился в те времена в США к территориальным завоеваниям. В техасском инциденте, по мнению Банкрофта, правительство всецело действовало под давлением рабовладельческих кругов и аннексировало Техас в угоду их интересам. Подробно анализируя историю так называемых претензий американских граждан к мексиканскому правительству, Банкрофт убедительно доказал, что правительство США .самым недостойным образом использовало эти «претензии» с целью дипломатического давления и шантажа, чтобы вынудить Мексику к территориальным уступкам, а в случае неудачи найти в них оправдание для экспансии. Большая часть «претензий», как признавал Банкрофт, была лишена законных оснований и ни в коей мере не затрагивала интересов США. При предъявлении некоторых «претензий», отмечал он, ссылались на события, «которых никогда не было»27. Банкрофт резко осуждал недостойное поведение американских послов в Мексике, не знавших, по его словам, другого языка в переговорах с мексиканскими руководителями, кроме языка ультиматума. Особо он останавливается на провокационном характере миссии Слайделла, посланного Полком в Мексику накануне войны, чтобы внешне подчеркнуть миролюбивый характер действий правительства. На самом же деле после аннексии Техаса, отмечает Банкрофт, США, стремясь к получению новых территорий, сами развязали войну, свалив вину на Мексику, чтобы придать войне «национальный оборонительный характер»28.

Изучив бумаги Т. Ларкина, Банкрофт сделал вывод, что он был специально направлен правительством США в Калифорнию для подготовки ее захвата.

Взгляды Банкрофта во многом совпадали с точкой зрения вигов и аболиционистов, еще ранее выступавших с критикой политики правительства Полка и лично самого президента, обвиняя их в ведении несправедливой, неконституционной войны с целью расширения рабовладельческой территории. Виги считали, что война против слабой беззащитной Мексики попирала элементарные принципы свободы, справедливости и гуманности, позорила США29.

В период борьбы против рабства и после гражданской войны, вплоть до конца XIX в., такая оценка позиции США содержалась в трудах многих крупных историков.

С осуждением экспансионистской политики США выступали такие известные историки, как Д. Скулер, Д. Ф. Родc, Д. Мак- Мастер. Касаясь аннексии Техаса и войны с Мексикой в четвертом томе своего труда по истории США, охватывающего события с 1831 по 1847 г.30, Д. Скулер (1839—1920) писал: «темная глава открылась в нашей истории». Главной силой, стремившейся к захватам новых территорий, Скулер считал рабовладельцев. В следующем томе, вышедшем в 1891 г., он так оценивает результаты войны с Мексикой: «Победа, достигнутая в мексиканской войне, была такой же победой Юга, как перед этим завоевание Техаса». Далее он отмечал, что «расширение сферы рабства путем аннексий земель у Мексики рассматривалось рабовладельцами как необходимое средство усиления их власти в борьбе против Севера»31.

Джеймс Родс (1848—1927), автор семитомной «Истории США со времени компромисса 1850 г.»32, подобно Банкрофту и Скулеру, считал, что решающую роль в отторжении мексиканских территорий, особенно Техаса, сыграл заговор рабовладельцев, вступивший в решающую стадию с весны 1843 г., когда рабовладельцы, воспользовавшись смертью президента Гаррисона, захватили все посты в правительстве Тайлера, активного сторонника аннексии Техаса. После этого заговорщики использовали все свое влияние в конгрессе США и за его пределами, не гнушаясь никакими самыми темными махинациями, чтобы добиться принятия билля об аннексии Техаса. Родс осуждал лицемерие и двуличие дипломатии правительства Полка. Заключение компромисса с Англией об Орегоне, несмотря на грозный ультиматум «параллель 54°40′ или война», Родс объяснял тем, что Англия — могущественная страна и рисковать войной с ней не хотели, но ведь Мексика была слабым государством и с ней можно было не церемониться. «Если бы, — утверждал Родс, — с Мексикой велись переговоры в том же духе, как с Англией, несомненно, что все пограничные споры были бы улажены, но президент Полк самонадеянно присвоил себе право решения вопроса, и Мексику стали буквально подстрекать к войне, используя принцип «предопределения судьбы» для оправдания расширения нашей территории за счет мексиканских земель»33. Американский народ, писал Родс, осудил эту войну как несправедливую. Война с Мексикой была начата в нарушение конституции, она не была необходимой для народа Соединенных Штатов. Родс считал также позорным для страны, которой тогда управляли рабовладельцы, отклонение просьбы Мексики не вводить на отходящих от нее территориях рабства34.

Движение протеста широких народных масс против агрессивной политики правящих классов показал в своем труде известный историк Джон Мак-Мастер. Большой заслугой Мак-Мастера было привлечение обширных газетных материалов, в том числе прессы вигов. Мак-Мастер приводил многочисленные высказывания вигских газет восточных, средних и западных штатов, выступавших с резким осуждением политики США. В подтверждение он использовал петиции граждан различных штатов с требованием остановить аморальную войну, а также выступления конгрессменов и политических деятелей США против войны. По словам Мак-Мастера, «народ Соединенных Штатов не разделял иллюзий своего правительства» относительно войны с Мексикой35.

Противоречивые взгляды по вопросу о характере войны с Мексикой выражал Герман фон Холст (1841 —1904), прибалтийский немец, который жил и работал сначала в Германии, где преподавал историю и конституционное право США, затем переселился в США и до конца своей жизни возглавлял кафедру истории при Чикагском университете36. При объяснении причин мексиканской войны Холст сделал центральным тезис о заговоре рабовладельцев.

Так, аннексию Техаса, которой он касается во втором томе своего сочинения, Холст объяснял стремлением Юга расширить территорию рабства. Длительная и упорная борьба южан за аннексию Техаса, писал он, раскрыла многим глаза на опасные политические устремления Юга, что способствовало росту аболиционистских настроений в США37.

Описывая в третьем томе события, приведшие к войне с Мексикой, Холст отмечал, что и президент и конгресс были «участниками темного дела, так лихорадочно и коварно сфабрикованного в Белом доме»38. Президента Полка и всех ведущих политиков-демократов он обвинял в использовании безнравственных методов политики, с помощью которых была развязана и доведена до конца война, причем конгресс поддержал всю эту «нечестную политику»39. Исходя из правильных положений, Холст в последующих своих рассуждениях пришел к выводам, противоречившим фактам. Он заявлял, что война с Мексикой была исторически необходима для Соединенных Штатов. Без присоединения северомексиканских территорий США не стали бы крупным государством, а Мексика все равно не способна была ни обеспечить развитие этих областей, ни даже удержать их в своих руках; они служили бы приманкой для морских и колониальных европейских держав. А поскольку присоединение Новой Мексики и Калифорнии не могло произойти иначе, как путем войны, насилие в данном случае было оправдано; оно было единственным средством для получения «наследства», предопределенного самой судьбой. В тех случаях, утверждал Холст, когда речь идет об интересах «высшей цивилизации», история не может их решать на основе кодекса частной морали, она допускает действие запрещенного в обычных условиях принципа — «цель оправдывает средства». «Никто, — продолжал Холст, — не возьмет на себя сегодня наглость отрицать, что мексиканская война, несомненно, была такой же завоевательной, как войны Людовика XIV или Наполеона I, но история не может по этой причине объявить ее, как и те войны, темной страницей в анналах Союза».

Таким образом, Холст неожиданно или, как иронизирует историк Краус, «забавно» превратился в заурядного защитника теории «предопределения судьбы», хотя он и выступал против тех, кто, используя ее в качестве «вьючной лошади», бесцеремонно взваливает на нее все свои честолюбивые планы и бесстыдно преувеличенные, необузданные стремления40. «Этот сын бисмарковского поколения, — писал о Холсте M. Краус, — был в состоянии откровенно и грубо писать о существовании некоего закона исторического развития…, согласно которому насилие объявлялось главным судьей в решении межгосударственных споров»41.

Вопреки истине Холст также утверждал, что американский народ в большинстве своем одобрил войну и ее цели, осудив только методы политики США и ту неблаговидную роль, которую сыграл в этом деле президент. «У прямых и мужественных американцев,— писал Холст, — вызвали отвращение скрытность, извращение фактов и двусмысленность, к которым прибегал с самого начала президент»42. Работа Холста вызвала широкие отклики среди американских историков. Особенно сильное впечатление произвел впервые проделанный им анализ деятельности администрации Полка, которого историки отныне стали называть «лживым президентом».

В целом в исторической литературе США прошлого века было довольно широко распространено мнение, что война против Мексики была несправедливой, и она осуждалась. Преобладало среди историков и отрицательное отношение к администрации Полка и ее методам, особенно с момента выхода в свет трудов Холста, а еще раньше мемуаров сенатора Томаса Бентона43.

Весьма примечательно, что в этот период в США не вышло ни одной научной биографии Полка44, его дневник увидел свет лишь через 60 лет, а корреспонденцию и бумаги президента Полка только сейчас начали публиковать в Соединенных Штатах45. Недавно впервые издан и индекс к бумагам Полка46.

Новый этап в изучении американо-мексиканской войны и ее оценке наступил в начале XX в., когда США вступили в эпоху империализма. С ростом экспансионистских тенденций в правящих кругах у американских буржуазных историков необыкновенно возрос интерес к войнам, которые вела страна в прошлом. Усилились экспансионистские тенденции и в историографии, несмотря на то, что были условия для всестороннего, более глубокого и объективного изучения этой проблемы. Ведь к этому времени был накоплен значительный документальный и фактический материал по истории территориальной экспансии Соединенных Штатов. Был открыт свободный доступ в архивы Техаса, американские ученые получили возможность изучать архивы Англии, Испании, а также Мексики и других латиноамериканских стран. Были опубликованы новые документы, пополнилась мемуарная литература. Из числа публикаций документов важное значение для понимания проблемы Техаса как предыстории мексиканской войны имело издание дипломатической корреспонденции Техасской республики с США, Мексикой, Юкатаном и европейскими державами, предпринятое Американской исторической ассоциацией  в 1908—1911 гг. под руководством профессора истории Джорджа Гаррисона47, работавшего в Техасском университете. По инициативе Чикагского исторического общества в 1910 г. впервые в Соединенных Штатах был опубликован, как уже говорилось, дневник президента Джеймса Полка в четырех томах под редакцией историка Мило Куэйфа48.

Характерно, что наиболее фундаментальные исследования по истории войны с Мексикой появились в США накануне и после первой мировой войны. Эти труды ознаменовали резкий поворот в оценке причин и характера войны против Мексики. Большинство историков провозгласили отказ от якобы «устаревшей и тенденциозной» концепции о захватническом характере американо-мексиканской войны. По их мнению, острота и горячность полемики по вопросу о рабстве, а также «секционные и партийные предрассудки» и предубеждения Севера против рабовладельческого Юга мешали правильной и объективной оценке как самой войны, так и правительства Полка. Отмечали и то обстоятельство, что многие способные историки были выходцами из Новой Англии, на Юге же историческая наука только начинала развиваться, наконец, что «взгляды Джона Куинси Адамса набросили продолжительную тень на исторические труды»49. На смену критическим тенденциям историков прошлых лет пришло восхваление экспансионистской политики США. Появились труды, в которых реабилитировались рабовладельцы и их политика, началось возвеличивание личности забытого президента Полка.

Первыми выступили с «новыми концепциями» мексиканской войны Джон Барджесс из Колумбийского университета, опубликовавший свою книгу в 1897 г., и Джордж Гаррисон. Пытаясь оправдать дипломатию Полка по отношению к Мексике, Барджесс утверждал, что «война была вначале со стороны США оборонительной»50. Однако это утверждение не было у него ничем серьезно подкреплено. Более серьезную попытку оправдать войну и политику правительства Полка сделал Д. Гаррисон, находившийся под влиянием теории Фр. Дж. Тернера о влиянии «границы» в американской истории. Экспансию надо понимать, писал Гаррисон, как передовое движение «предприимчивого и агрессивного народа», утверждать же, что экспансия была «просто стремлением к расширению территории… значит неправильно толковать всю американскую историю». Не решаясь еще открыто бросить вызов преобладающей точке зрения о Полке, Гаррисон пытался защитить вступление армии США в принадлежавший Мексике район Рио-Гранде ссылками на договор, заключенный техасцами после битвы у Сан-Хасин- то с пленным Санта-Аной, отвергнутый потом мексиканским конгрессом. Следует подчеркнуть, что Гаррисон — почти единственный из американских историков, утверждающий «законность» этого договора, а, следовательно, и притязаний Техаса на Рио-Гранде как свою южную границу. Наконец, в качестве последнего аргумента в пользу Полка и развязанной им войны Гаррисон напоминает о выгодности для США ее исхода. «Немногие, даже из числа тех, кто осуждает .методы Полка, сегодня захотят отказаться от результатов его деятельности», утверждал Гаррисон51. Отныне это положение Гаррисона становится одним из главных аргументов тех американских историков, которые стремятся оправдать войну против Мексики.

Однако до того, как были написаны фундаментальные исследования с целью реабилитации американо-мексиканской войны и политики правительства Полка, на книжном рынке США появились еще две работы критического характера. Одной из них была работа Джесса Ривса из Дартмута с глубоким анализом дипломатии США в период аннексии Техаса и войны с Мексикой. «Обычно говорят,— писал Ривс,— что мексиканская война была результатом аннексии Техаса, но фактически это два самостоятельных эпизода, не имеющих между собой обязательной связи. Если бы Полк не имел других планов относительно Мексики, мексиканская война никогда бы не произошла». Ривс подчеркивал тот факт, что Полк «жаждал приобрести Калифорнию с момента его вступления в должность президента» и это определило, по его мнению, дальнейшее развитие событий52. Другая заметная работа — это двухтомный труд Дж. Л. Райвса, охватывающий период от завоевания Мексикой ‘независимости до окончания войны с Соединенными Штатами53. Райвс использовал множество опубликованных источников и архивных материалов США, Мексики и других стран. Он стремился показать не только американскую, но и мексиканскую точку зрения на войну. Райвс исходил из посылки, что война не была самоцелью для Полка; главное, заставить Мексику уступить новые территории, прежде всего Калифорнию. С этой целью на Мексику все время, оказывался нажим; неоплаченные претензии американских граждан и пограничный спор Техаса были использованы в качестве «рычага, который мог подтолкнуть Мексику к территориальным уступкам, подобно тому, как это было сделано двадцать шесть лет назад, когда вынудили Испанию уступить Флориду»54.

Блокаду Рио-Гранде, установленную генералом 3. Тейлором после вторжения на мексиканскую территорию, Райвс считал актом, равносильным объявлению войны. О самом президенте Полке Райвс отзывался как о человеке без широкой культуры и знаний, лишенном воображения, с небольшим опытом в руководстве внешней политикой. Вместе с тем, по словам Райвса, он обладал «сильным умом и невероятной силой воли»,— темя качествами, которых были лишены многие из его современников и со всем «упрямством и настойчивостью своей натуры Полк стремился к приобретению Калифорнии»55.

Настоящий переворот во взглядах американских буржуазных историков на американо-мексиканскую войну 1846—1848 гг. произвели работы Д. X. Смита и Ю. И. Мак-Кормака. Именно эти труды, взаимно дополняющие друг друга, заложили основу для кардинальной переоценки причин и характера войны и политики правительства Полка. Это не значит, как мы увидим ниже, что в США перестали выходить работы критического направления, но господствующей становится точка зрения, изложенная этими историками. Возникает целое направление историков-экспансионистов, которые, с большим или меньшим отступлением от действительных фактов, стремятся оправдать захватническую политику США по отношению к Мексике.

Джустин Харви Смит (1857—1930) родился на Севере — в штате Нью-Гемпшир. В 1877 г., после окончания Дартмутско- го колледжа, стал членом издательской фирмы «Джинн и К а затем в 1899 г. был приглашен на кафедру истории в Дартмут, которую возглавлял до 1908 г. С 1889 г. Смит начал издавать свои труды, из которых наибольшее значение имели «Аннексия Техаса» и двухтомная «Война с Мексикой», получившая в 1920 г. премию Пулитцера56.

До сих пор книга Смита считается в США самым фундаментальным трудом по истории мексиканской войны. Его работа снабжена огромным научным аппаратом, в ней содержатся ссылки на источники, имеются многочисленные заметки, примечания, полемика с разными авторами по отдельным вопросам.

Как писал сам Смит в предисловии, ему удалось, пользуясь специальным разрешением президента США Теодора Рузвельта и мексиканского президента Порфирио Диаса, получить доступ к ранее не известным документам и рукописям. В течение 12 лет он работал в архивах не только США и Мексики, но также Франции, Англии, Испании, Кубы, Колумбии, Перу, исследовал более 100 тыс. рукописей, свыше 120 тыс. книг и памфлетов, более 200 периодических изданий, беседовал со многими ветеранами, более года пробыл в Мексике, где не только изучал места сражений, но и беседовал с мексиканцами различного социального положения, чтобы «постичь характер и психологию народа»57. Основная цель Смита состояла в том, чтобы оправдать экспансионистскую политику США, доказать, что не Соединенные Штаты, а, напротив, Мексика была агрессором. Смит обрушивается на аболиционистскую литературу, изображавшую, по его словам, Мексику «невинной жертвой». «Эти взгляды,— уверял Смит,— покоились на традиционных предрассудках и дезинформации»58.

Преследуя определенные цели, Смит в первых главах своей работы рассматривал внутренний социально-экономический строй Мексики, соотношение военных сил обеих сторон, американо-мексиканские отношения в предвоенный период, начиная с 1825 г., когда США признали Мексиканскую республику, общественные настроения в той и другой стране непосредственно накануне войны. В последующих главах дается описание всех военных кампаний и основных политических событий в США и Мексике в период войны. Анализируя внутреннее положение Мексики накануне войны, Смит пытался убедить читателя, что Мексика была «слабой страной, народ которой был мало подготовлен к самоуправлению и решению серьезных и сложных вопросов экономического и политического развития, требовавших проявления здравого суждения и самообладания»59. И эта «мексиканская неспособность» в глазах Смита целиком оправдывала войну со стороны США. Аннексию Техаса он определял как «мудрое и ненасильственное присоединение народа, свободного и независимого как юридически, так и фактически»60. Что же касается давнишних домогательств американских правительств, добивавшихся продажи части мексиканской территории, в том числе Техаса, Смит считал это «весьма разумным способом расширения территории»61.

«Агрессивность» Мексики Смит пытался доказать ссылками на отдельные тенденциозно подобранные высказывания мексиканских и европейских газет, отдельные фразы, брошенные дипломатическими и государственными деятелями Мексики, Англии и Франции, донесения американских агентов из Мексики, безответственные заявления Санта-Аны о том, что «если понадобится, он водрузит свой флаг над Капитолием»62, которым в Мексике никто никогда серьезного значения и не придавал, наконец на ложно истолкованные им цитаты из книги мексиканского хрониста Роа Барсены и дневника сенатора Хосе Рамиреса. Мексиканские политики, по его мнению, старались превзойти друг друга в разжигании антиамериканских настроений, чтобы представить Соединенные Штаты в качестве «Минотавра, жаждущего пожрать мексиканцев»63. Готовясь к войне с США, рассуждал Смит, мексиканцы рассчитывали на превосходство своих вооруженных сил, на ослабление США борьбой из-за рабства и тарифов, в которой Север окажется на •стороне Мексики, на помощь европейских стран и южноамериканских республик, надеялись, что вспыхнет война с Англией из-за Орегона, слепо надеялись на свой энтузиазм. Однако «аргументы» Смита убеждают читателя лишь в том, что в Мексике существовала вполне естественная и законная тревога патриотов за судьбу родины, ее национальную безопасность. Никто в Мексике не выдвигал никаких планов поживиться за счет США, вся «агрессивность» Мексики состояла в стремлении по возможности вернуть свой штат Техас и отодвинуть снова границу до реки Сабин, причем мексиканское правительство готово было пойти, как признают другие историки, на компромисс и в этом вопросе — признать Техас независимым при условии, что он не войдет в состав Соединенных Штатов64. Тем не менее политику США в Мексике Смит изображал как справедливую, гуманную, добрососедскую65.

Решительно отвергал Смит все обвинения по адресу правительства США и президента Полка, который преднамеренно обрисован им как деятель провинциального типа, ограниченный, посредственный, явившийся в столицу «в скрипучих башмаках и занявший президентское кресло, робко оглядываясь по сторонам». «Такой тощий, чопорный, угловатый человек с пронзительными серыми глазами и безжизненной улыбкой на постном лице, длинными седеющими волосами, зачесанными за уши,— писал Смит,— ни у кого не вызывал симпатий». «Мог ли такой деятель,— вопрошал далее Смит,— в котором не было никакого вдохновения и который никого не мог вдохновить, играть роль выдающегося злодея в международной трагедии, вынашивать честолюбивые завоевательные планы и жертвовать своими соотечественниками, принося их на алтарь пышной славы, чуять подобно боевой лошади запах битвы и кричать торжествующе: «Гей! Гей!»»66.

Нарисовав такой малопривлекательный портрет Полка, Смит тут же сделал оговорку, что он был «посредственным только по сравнению с великими образцами, что Полк намного превосходил других членов кабинета силой воли, умственной энергией, трудолюбием, серьезностью»67. Смит настойчиво утверждает, что Полк не только хотел сохранить мирный курс по отношению к Мексике, но что он болезненно реагировал на возможность войны, опасаясь повышения налогов и других осложнений. Даже от Калифорнии Полк будто готов был отказаться, если бы последовало примирение с Мексикой. Правительство США, уверял Смит, не делало никаких военных приготовлений, несмотря на угрозы Мексики. Даже приказы правительства отдавались отнюдь не в воинственном тоне. И только когда, мол, положение стало нетерпимым, Мексика втянула упиравшиеся Соединенные Штаты в войну, Полку пришлось вступить в нее и вести военные действия самым энергичным образом, так как рыцарство неприемлемо в международных делах. Но война была для США «национальной, оборонительной, она велась с целью возмещения всего ущерба, который нанес противник»68.

Посвятив сотни страниц описанию военных кампаний, Смит восхвалял доблесть и отвагу американских солдат и офицеров, особенно волонтеров, военные таланты командующих американскими армиями в Мексике генералов Тейлора и Скотта, хотя первого он и критиковал за отдельные ошибки и просчеты69.

Освободительная борьба мексиканского народа не находит должного места на страницах книги Смита. Хотя с военной точки зрения, заявлял Смит, положение Мексики не было безнадежным, «она потерпела поражение потому, что не сражалась, а не сражалась потому, что не за что было сражаться»70. Главнокомандующего мексиканской армией генерала и президента Санта-Ану Смит изображал как шарлатана, «который возглавлял армию, ничего не зная о военном искусстве, возглавлял государство, ничего не зная о государственном управлении, основным принципом которого было урвать главную долю богатства, власти, чести и удовольствия, предоставив другим пользоваться остатками от всего этого в качестве компенсации за проделанную работу»71. Называя Санта-Ану «логическим героем такой нации, как мексиканская», Смит извращал действительность. Мексиканский народ, свято почитающий подвиг юношей, погибших на высотах Чапультепека, всех героев, оборонявших столицу, отважных герильясов, с гневом осудил позорную деятельность Санта-Аны — типичного представителя класса помещиков и верхушки армии тех лет. Выдающийся политик и историк XIX в., современник Санта-Аны Карлос- Мария Бустаманте писал о нем: «Санта-Ана был агентом США и подло предавал нас»72. Предателем, «шизофреником, продававшим Мексику по частям», называет Санта-Ану современный мексиканский писатель Марио Хиль73. Смит заканчивает книгу панегириком в честь Соединенных Штатов, будто бы выполнивших высокую «цивилизаторскую миссию» на отнятых у Мексики землях.

Не трудно заметить, что взгляды Смита не отличались оригинальностью. По существу он обосновывал официальную версию, в свое время высказанную самим президентом Д. Полком в послании конгрессу 11 мая 1846 г. Тогда Полк, извращая факты, заявил, будто мексиканцы вторглись на территорию США и «пролили американскую кровь на американской земле»74.

При этом утверждалось, что война ведется с целью возмещения материального и морального ущерба, который Мексика в течение длительного времени якобы наносила Соединенным Штатам и отдельным их гражданам, отказываясь платить по так называемым претензиям, оскорбляя американских послов и угрожая в случае аннексии Техаса напасть на США. Эта версия настойчиво распространялась правительственной печатью, нашла отражение в мемуарах президента, а потом и в трудах историков, в том числе Смита.

В последние годы историки США стали подвергать критике книгу Смита. Историк Бернард Девото характеризует работу Смита как «самую упорствующую в своих заблуждениях книгу в нашей истории», как книгу, в которой «приводятся факты в поддержку суждений, которые этими фактами опровергаются»75. Еще более решительно осуждает книгу Смита Г. Прайс. «Работа Смита,— пишет он,— с ее объяснениями причин войны просто абсурдна как историческое исследование. Это поразительный случай специально предпринятой защиты того, что было ложью, и стремления исказить правду»76. Интересно, что и сам Дж. Смит не был убежден в своих выводах. В примечаниях к первому тому он неожиданно признается, что излагал не свою точку зрения на происхождение войны с Мексикой, что «его целью было показать, как все представлялось Полку»77.

Если Дж. Смит стремился оправдать войну США с Мексикой, взывая к патриотизму американцев, профессор Калифорнийского университета Юджин Ирвинг Мак-Кормак ставил перед собой задачу добиться реабилитации политики правительства США и самого президента Полка78. Научная база работы Мак-Кормака — солидная. Он использовал многие документы конгресса США, большой рукописный материал из архивов Полка и его современников, новый газетный материал и памфлеты. В отличие от крайне пристрастной работы Смита, книга Мак-Кормака содержит некоторые критические моменты в оценке деятельности Полка и его кабинета, но в целом она является апологией президента Полка и его политики.

Причины незаслуженного забвения историками Полка Мак- Кормак усматривал в том, что он не обладал личной привлекательностью и обаянием, занимал независимую бескомпромиссную позицию, не удовлетворявшую ни вигов, ни демократов. Поскольку конфликт разгорелся вначале вокруг территорий, приобретенных у Мексики, в экспансионистской политике Полка стали видеть заговор с целью распространения рабства, а Полка изображать «орудием в руках рабовладельцев», не уделяя внимания конструктивной политике его администрации. Потом, когда началась гражданская война, было уже не до «сладких фруктов», собранных Полком. Немаловажную роль в ошибочном и карикатурном изображении Полка, по мнению Мак-Кормака, сыграло и то обстоятельство, что «ранние историки мексиканской войны получали информацию главным образом из вигских источников и из извращенных отчетов таких недовольных демократов, как сенатор Бентон»79.

Со страниц книги Мак-Кормака президент, которого до сих пор историки считали весьма посредственной и незначительной личностью, вдруг предстает «выдающимся» государственным, деятелем, обладавшим якобы «большой проницательностью, здравым рассудком и замечательными административными способностями», большим «патриотом» и «скромным» человеком, не пожелавшим, несмотря на уговоры своих сторонников, ни выдвинуть свою кандидатуру на второй срок, ни использовать влияние для назначения нового кандидата от своей партии. Мак- Кормак, уделив внимание политической карьере Полка до избрания его президентом, стремился показать, что он отнюдь не был «темной лошадкой», как его считали, что за время двухлетней службы в легислатуре штата Теннесси, четырнадцатилетнего пребывания в палате представителей, из которых четыре года он был спикером палаты, службы на посту губернатора Теннесси, Полк приобрел большой опыт в государственном управлении80. «Глава государства,— подчеркивал Мак-Кормак,— который был способен не только формулировать новые широкие и важные политические задачи, но и успешно решать их, несмотря на сильную оппозицию, не может быть назван посредственным»81.

Раскрывая различные аспекты деятельности правительства Полка, Мак-Кормак преимущественное внимание уделял характеристике его экспансионистской политики. Оправдывая в делом политику «расширения национальной территории», он в противоположность Смиту и другим признавал, что по отношению к Мексике со стороны Соединенных Штатов было совершено насилие. Объявив спорную область между Нуэсес и Рио-Гранде территорией Соединенных Штатов и введя туда армию, писал Мак-Кормак, «Полк превысил свои полномочия» и сделал войну неизбежной82. В равной степени президент превысил свою власть, когда объявил о «необходимости помочь восставшим братьям-калифорнийцам»83. В целом политика экспансии Мак-Кормаку явно импонирует, что наглядно видно из следующей обобщающей оценки деятельности президента Полка: «Задавшись с самого начала целью присоединить Калифорнию и Новую Мексику к нашим национальным владениям, он шел к этой цели с непоколебимым упорством, которое ничто не могло ослабить: ни оппозиция, ни открытые обвинения в его адрес. И что бы мы ни думали о его мотивах или о методах, с помощью которых он действовал, надо отдать ему должное (или осудить, если уж так угодно) за то, что он расширил границы США до Тихого океана»84.

Подобно Смиту, Мак-Кормак отрицал связь экспансионистской политики Полка с интересами класса рабовладельцев, хотя, по его словам, Полк сам был рабовладелец и «как южанин презирал аболиционистов», но никогда в течение всей своей карьеры якобы не проявлял глубокого интереса к расширению сферы рабовладения. «Поддерживая аннексию Техаса и планируя присоединение других мексиканских земель, Полк действовал,— уверял Мак-Кормак,— как экспансионист, но не как рабовладелец». Однако, как ни пытался автор показать Полка сторонником умеренных консервативных позиций в вопросе о рабстве, он не в силах был скрыть его борьбы против «условия Уилмота», которое Полк назвал «злонамеренной глупостью» и против принятия которого он активно выступал до последних минут срока своей администрации, намереваясь в крайнем случае воспользоваться правом вето президента. В противовес «условию Уилмота» Полк предлагал распространить на новые земли Миссурийский компромисс. Чем иным, если не защитой рабства, можно назвать заявление Полка конгрессу, что «поскольку народ каждого штата помогал вести войну, несправедливо лишать какую-либо секцию ее доли в приобретенной территории». Не кто иной как Полк убеждал также южных рабовладельцев в необходимости «защищать свои права против агрессивных поползновений Севера». При характеристике внутренней политики правительства Полка, которую Мак-Кормак оценивал так же высоко, как и внешнюю, Мак-Кормак стремился провести ту же идею. (Приверженность Полка к низким тарифам, отказ от проведения «внутренних улучшений» и т. д., он истолковывал не как защиту интересов рабовладельцев, а как политику «строгой экономии» в интересах всех классов американского общества.

Похвально отзывался Мак-Кормак и о так называемой доктрине Полка. По его мнению, она имела большое значение для развития американской теории дипломатии. «В то время как первоначальная доктрина Монро носила неопределенный характер и долго не имела практического применения,— писал Мак-Кормак, «доктрина Полка» сразу стала активной силой в нашей истории, оставаясь таковой до сегодняшних дней». Значение доктрины Полка Мак-Кормак усматривал в том, что она более решительно запрещала европейское вмешательство и устанавливала конкретные права США на Северную Америку.

Подводя итог деятельности Полка на посту президента, Мак-Кормак подчеркивал, что ни один президент не относился более серьезно к выполнению своей миссии и не жертвовал собой так во имя страны, как Полк, чтобы увеличить мощь нации85.

Следующая книга о Полке историка Ч. Селлерса появилась лишь в 1957 г.86, будучи первым томом задуманного им трехтомного исследования о Полке. Она охватывала период деятельности Полка до избрания его президентом США. Однако прежде чем вышел в свет второй том труда Селлерса, в США была опубликована еще одна работа о Полке историка Ч. Мак-Коя, в которой концепция Д. Смита и Ю. Мак-Кормака получила дальнейшее развитие. Сосредоточив свое внимание на анализе деятельности Полка в качестве главы исполнительной власти, Мак-Кой причисляет его к президентам типа Джексона, подразумевая под этим прежде всего способность президента выражать интересы народных масс. По мнению Мак-Коя, Полк даже более четко, чем Джексон, «сознавал свою ответственность перец народом». Но Полк не был простым подражателем Джексона, развивает свою  мысль Мак-Кой, Дж. Полк внес свой вклад в усиление роли и авторитета президентской власти. Установив безраздельный контроль над членами своего кабинета, Полк одновременно повысил его значение как главного административного органа и в этом отношении «намного превзошел Джексона87. По поводу восхваления административных способностей Полка можно привести мнение другого американского историка, который считает, что если Полк и «доминировал в своем кабинете», то только потому, что его кабинет «не был выдающимся»88. Вызывают возражение и попытки представить Полка поборником демократии, а время его президентства как продолжение джексонианского периода. Историк Ван Дёйзен, например, предлагает называть это время «новой демократией», «неоджексонианством»89. Черты нового в «демократии Полка» этот историк усматривает в преобладающей роли, какую, по его словам, приобрел экспансионизм, который «не был неизвестен и демократам 30-х годов»90.

Если при президенте Э. Джексоне проводилась более гибкая политика, учитывавшая интересы промышленной буржуазии и широких народных масс, то при Полке в правящей демократической партии возобладало влияние рабовладельцев Юга. Не выдерживает критики и стремление Мак-Кормака и Мак-Коя считать Полка, как и Джексона, «борцом за единство Союза». Джексон, будучи страстным поклонником экспансии и приобретения Техаса, который он пытался купить у Мексики, во имя сохранения единства в Союзе все же отказался от аннексии Техаса. Джексон медлил даже с признанием независимости Техаса, на которое он решился лишь в последний день своего пребывания на посту президента, 3 марта 1837 г.

В процессе начавшегося пересмотра происхождения и характера американо-мексиканской войны в Соединенных Штатах появляются труды, направленные на откровенную реабилитацию рабовладельческих кругов, сыгравших главную роль в развязывании войны.

Адвокатом южных рабовладельцев выступал историк Юга Чонси Баучер (1851 —1934), который был в 1921 г. президентом Исторической ассоциации долины Миссисипи. В своей книге с нарочито подчеркнутым названием «Еще раз об этом агрессивном рабовладении» 91 Баучер резко возражал тем историкам, которые, по его словам, несправедливо «приклеили» Югу ярлык «преступного заговорщика». Их ошибки, по мнению Баучера, объясняются тем, что книги этих историков основаны исключительно на аболиционистских источниках. Ссылаясь на прессу Юга, письма южан, корреспонденцию Калхуна и других видных южных деятелей, Баучер стремился доказать, что Юг был против войны с Мексикой, что «ни один южанин ни открыто, ни тайно не выступал за войну до того, как она началась ради образования новых рабовладельческих штатов»92. К тому же Юг был расколот и ослаблен разногласиями, ему не хватало единства, необходимого для организации тайного заговора. Некоторые южные лидеры, включая Калхуна, были за сдержанную политику по отношению к Мексике. Часть южан входила в партию вигов и из «партийной солидарности»93 критиковала правительство «насколько это было допустимо, чтобы не быть обвиненными в предательстве родины»94. Если Юг и стремился к аннексии Техаса и затем оказал в начале войны с Мексикой поддержку своему правительству, то будто бы из сугубо национальных побуждений, не преследуя цель распространить рабство. Внимание Юга, уверяет Баучер, больше занимала не война, а реформа тарифной системы, и южане опасались также увеличения национального долга и обесценения денег. Внимание южан к вопросу о рабстве привлекло лишь обсуждение «условия Уилмота», и они вступили в спор, «проклиная тот день, когда началась эта война»95. Юг не только не наступал, напротив, ему приходилось все время обороняться против наседавших на него северян, которые начали «агрессивный антирабовладельческий крестовый поход еще с середины 30-х годов, когда только началось обсуждение техасского вопроса», причем даже для самозащиты южане не могли добиться объединения своих рядов96.

Таким образом, делает заключение Баучер, в войне были заинтересованы антирабовладельческие силы, на Юге, же, из-за его разобщенности и отсутствия единства, не было и не могло быть никакого «агрессивного» рабовладения, «заговора в пользу войны с Мексикой»97.

Не менее откровенно защищает рабовладельцев южный историк, профессор Вирджинского военного института Джон Дуглас Питтс Фуллер, исследовавший движение за захват всей Мексики во время войны 1846—1848 гг.98 Развивая взгляды Баучера о роли Юга в войне, Фуллер не только снимает с Юга всякую ответственность за захват Техаса и войну с Мексикой, но даже утверждает, что южные рабовладельцы… спасли Мексику от тотальной аннексии!! Работа Фуллера основана главным образом на газетных материалах. Он проштудировал все газеты, всего 44 названия, выходившие в годы войны в Вашингтоне, Нью- Йорке, Бостоне, Чикаго, Балтиморе, Детройте, Чарльстоне, Новом Орлеане; им использованы даже рукописные источники Библиотеки конгресса, некоторые из них впервые введены в научный оборот.

Работа Фуллера представляет интерес с точки зрения выяснения той роли, какую играли пресса, конгресс и правительство США в экспансионистском движении. Фуллер показал, что движение за захват Мексики не было случайным и изолированным актом99. Экспансионистское движение, по его словам, было «сложным» явлением — «одни мечтали о создании обширной империи, другие питали интерес к определенному географическому району (Кубе, Калифорнии, Мексике), третьими двигало желание построить межокеанский канал, четвертые стремились к распространению протестантизма, пятые — к пресечению махинаций европейских держав»100. К концу 1847 г., писал Фуллер, движение за захват всей Мексики стало «такой силой, с которой уже нельзя было не считаться»101. Развернула шумную кампанию пресса, участились выступления политических и военных деятелей, повсюду устраивались в честь прибывающих из Мексики генералов армии США банкеты, на которых провозглашались тосты за захват всей Мексики. С планами оккупации Мексики особенно активно выступали генералы Персифор Смит, Уорт, Куитман, Пирс, коммодор Стоктон, уверявшие, что оккупация не потребует больших расходов и не вызовет серьезной оппозиции со стороны мексиканского народа; распространялись слухи, что мексиканские пурос даже желают аннексии Мексики Соединенными Штатами102. В январе—феврале 1848 г. движение за захват Мексики достигло такого размаха, что стало предметом бурных дебатов в обеих палатах конгресса.

Правительство Полка поддерживало это движение. Президент был недоволен поведением своего агента Триста, который, вопреки приказу срочно вернуться домой, все же заключил мирный договор с Мексикой на основе инструкций, полученных им еще весной 1847 г. и считавшихся в Вашингтоне после захвата столицы Мексики уже устаревшими103. Главные сторонники аннексии всей Мексики находились, по мнению Фуллера, в свободных, а не в рабовладельческих штатах. Опорой «империалистов» были Нью-Йорк и Запад. Вступая в спор с У. Доддом, писавшим, что «газеты Юга и Запада поддерживали движение за аннексию Мексики», Фуллер отмечал, что «оно верно лишь относительно Запада» 104, причем основной упор он делал на свободный Северо-Запад, который, по его словам, был решающей силой аннексионистского движения. Рабовладельцы же Юго-Запада, если и принимали участие в движении за захват мексиканских земель, то не столько с целью защиты рабства, сколько поддавшись общему экспансионистскому настроению «границы» с ее верой в «предопределение судьбы» и действуя по принципу — «я люблю Цезаря, но Рим больше» 105.

Экспансионистами, не имевшими никакого отношения к рабству, изображены вице-президент Даллас, Дж. Бьюкенен, Р. Уокер и сам Д. Полк. Важным аргументом в пользу рабовладельцев Фуллер считал тот факт, что южные виги, составлявшие большую часть наиболее крупных рабовладельцев, владевших от двух третей до трех четвертей всех рабов на Юге, выступали с критикой войны и были противниками аннексии всей Мексики. Но самую мощную силу оппозиции, по мнению Фуллера, составляли «рабовладельцы восточных штатов, в первую очередь Южной Каролины во главе с ее великим деятелем Калхуном»106. Исходя из этих данных, Фуллер стремился убедить, что «война не была делом рабовладельцев… подавляющее большинство рабовладельцев как класса было против поглощения Мексики»107. Такую позицию рабовладельческие круги, по мнению Фуллера, заняли потому, что были убеждены в абсолютной непригодности мексиканских земель для введения на них плантационной системы с использованием труда .негров-рабов108.

Не лишне в этой связи отметить, что, касаясь причин американо-мексиканской войны, К. Маркс писал: «Как во внутренней, так и во внешней политике Соединенных Штатов интересы рабовладельцев служили путеводной звездой… Вооруженное распространение рабства вовне сделалось признанной целью национальной политики; Союз действительно стал рабом 300 000 рабовладельцев, господствовавших на Юге»109. Анализ, сделанный К. Марксом, подтверждается и официальными документами США. Именно рабовладельцы возглавляли кампанию за аннексию Техаса, рабовладельцы и их ставленник Полк при содействии крупных финансистов, торговцев и промышленников Севера развязали войну с Мексикой; представители рабовладельческих кругов первыми внесли на рассмотрение конгресса еще в начале 1847 г. резолюцию о захвате всей Мексики. Выступая в связи с обсуждением этой резолюции, Симе, член палаты представителей от старого рабовладельческого штата Южная Каролина, которую Фуллер, кстати, стремился выдать за оплот оппозиции движению за захват Мексики, прямо тогда заявил: «Каждый фут территории, которую мы навсегда займем к югу от 36°30′, будет рабовладельческой территорией»110.

Близко по своим взглядам примыкает к рассмотренным историкам и Натаниель Стефенсон, компактно излагающий в своей книге проблему Техаса и мексиканской войны. Стефенсон не скрывает активного участия рабовладельцев США в колонизации Техаса, но вместе с тем отвергает саму идею о существовании заговора рабовладельцев с целью отторжения Техаса от Мексики. Он обвиняет американских вигов в том, что эту идею они якобы некритически переняли у мексиканцев. «Взгляды Альмонте,— писал Стефенсон,— через Джона К. Адамса были навязаны американским историкам и господствовали среди них в течение полувека, являя собой еще один пример извращения истории необъективными писателями»111. Стефенсон стремится убедить читателя, что «добродушным и беспечным» техасцам, было чуждо стремление к каким бы то ни было «интригам», Техасские колонисты, по его словам, были лояльны к мексиканским властям до тех пор, пока последние не вынудили их сами к восстанию введением в Техас военных гарнизонов, наложением запрета на торговлю с США, запрещением дальнейшей иммиграции. Отсюда мятеж колонистов против Мексики, гостеприимно предоставившей им возможность селиться на своих землях, изображался как «новый Лексингтон и Конкорд», оборона Аламо объявлялась «одним из классических эпизодов американской истории»112.

Одновременно в книге Стефенсона встречаются объективные и честные оценки неблаговидного поведения американских послов Пойнсетта и особенно Батлера в Мексике, отдельных техасских вожаков вроде авантюриста X. Эдвардса, генерала Уилкинсона, Генри Смита. С негодованием писал автор о действиях земельных спекулянтов в Техасе, которые были, по его словам, «темной и злой силой, действовавшей за спиной политиков того времени»113.

Большое внимание в книге Стефенсона уделялось анализу политики Англии и Франции в Техасе. По мнению Стефенсона, английская дипломатия в лице министра иностранных дел лорда Эбердина, игравшего видную, но закулисную роль в президентской кампании 1844 г., потерпела полное банкротство потому, что она строилась на «неверных расчетах». «Роковое заблуждение» Эбердина состояло в том, что он считал рабовладельцев единственной силой аннексионистского движения, в то время как «не воинствующие рабовладельцы, а Соединенные Штаты Америки хотели Техас»114.

Что касается войны с Мексикой, то, с одной стороны, Сте- фенсон старался убедить в «миролюбии» Полка, который желал «мирным» путем приобрести «беспризорную Калифорнию», с другой стороны, он отмечал, что при этом Полк не хотел быть застигнутым врасплох и потому все время «держал руку за спиной, а в этой руке — оружие»115. Известие о первой стычке американских и мексиканских кавалеристов на берегу Рио-Гранде, писал Стефенсон, дало возможность Полку «ловко подогнать факты для оправдания своих планов»116. Характерен и заголовок последней главы, в которой освещается ход войны («Империалистическая авантюра»). Таким образом, книга Стефенсона, ставящая в общем цель оправдать политику США в Мексике, достигает противоположных результатов, ибо реальные исторические факты, если их не искажать, говорят сами за себя. Эти факты восстают против ложно надуманных концепций историков-экспансионистов.

Уместно здесь привести взгляды историка У. Додда, хотя его первые работы появились до первой мировой войны. Они были попыткой оправдать рабовладельцев с позиций Ф. Д. Тернера.

По рождению южанин, Уильям Додд (1869—1940) преподавал длительное время в Чикагском университете. В своих исследованиях, посвященных истории Юга117, он не отрицал завоевательного характера войны, но ответственность за ее развязывание возлагал и на кабинет Полка и на Мексику. Изучив прессу США периода войны, У. Додд пришел к выводу, что наибольшую заинтересованность в войне с Мексикой и присоединении новых земель проявлял не столько старый рабовладельческий Юг, сколько Запад, т. е. обширный район, охватывающий долину Миссисипи и районы, смежные с Мексикой118. При этом Додд не раскрывал, какие именно классы были заинтересованы в экспансии. Принадлежа к группе историков-секционистов и разделяя взгляды Тернера, он признавал определяющим фактором в политической борьбе не столкновение классовых сил, а столкновение интересов секций, т. е. определенных географических районов США.

По мнению Додда, именно Запад в начале XIX в. и вплоть до гражданской войны определял национальный курс экспансии. Запад совместно с Югом выработал программу «вторичной аннексии Техаса» и «вторичной оккупации Орегона» в мае 1844 г. на Балтиморском съезде, который привел к избранию Джеймса Полка и политике, окончившейся с началом гражданской войны. Западные штаты, отмечал Додд, приняли наиболее активное участие в наборе солдат и волонтеров на войну с Мексикой. Из 69 540 волонтеров, нанявшихся воевать в Мексике, сообщал Додд, более 40 тыс. записались в западных штатах119. Основным лидером экспансионистского движения Юга и Запада Додд считал миссисипского плантатора Роберта Джеймса Уокера. В числе видных экспансионистов Додд выделил также сенатора от штата Мичиган Льюиса Касса, выдвигавшегося кандидатом на пост президента в 1848 г., сенатора от штата Миссисипи, будущего президента Южной Конфедерации Джефферсона Девиса, сенаторов Аллена от Огайо, Ханнегана от Индианы, Хьюстона от Техаса, Фута от Миссисипи, государственного секретаря Бьюкенена, вице-президента Дж. Далласа. Все они, по его словам, были сторонниками захвата всей Мексики еще с 1845 г. Сенатор Касс заявлял, что «Мексиканский залив должен стать американским озером»120. Что касается вигов, то они боролись только против рабства, подчеркивал Додд, а не против экспансионистской части демократической программы. Додд установил этапы движения за аннексию всей Мексики, достигшего кульминации в начале 1848 г. Приведя многочисленные высказывания прессы Юга и Запада, Додд отмечал, что они увлекли за собой и ведущие органы печати восточных и северных штатов, формировавшие общественное мнение страны, такие, как «Нью-Йорк сан», «Ивнинг пост», «Вашингтон юнион».

По мнению Додда, осуществить захват всей Мексики помешали мирный договор с Мексикой, заключенный Тристом, который был только рад «насолить Полку», и новый состав палаты представителей, избранной в 1846 г., где оказалось много противников войны и экспансии. Но Додд выражал уверенность, что палата все равно сдалась бы, если бы Трист не поставил в затруднительное положение «щепетильного» в вопросах чести Полка.

Фактически оправдывал политику правительства Полка и такой видный историк, как Фред Риппи, в кратком обзоре американо-мексиканских отношений накануне и во время войны121.

Вмешательство Соединенных Штатов в мексиканские дела Риппи объяснял влиянием таких факторов, как географическая близость Мексики, отсутствие серьезных естественных барьеров, неопределенность границы, позволявшая свободно циркулировать в Мексику и обратно флибустьерам, контрабандистам, торговцам, естественные богатства Мексики, привлекавшие североамериканцев, страх перед установлением над ней европейского протектората и неустойчивый характер внутреннего положения Мексики. По мнению Риппи, именно боязнь усиления английского и французского влияния победила в конце концов оппозицию аннексии Техаса122. Правда, Риппи признавал, что лидеры экспансии для оправдания своих агрессивных планов часто преувеличивали опасность европейского вторжения в Мексику123. Техасских рабовладельцев Риппи представлял «жертвами подозрительности и враждебности мексиканцев», будто несправедливо считавших их агентами Соединенных Штатов, интриг британских дипломатов, а также опрометчивых высказываний некоторых американских газет, настораживавших мексиканцев.

Риппи считал, что, если бы Мексика проявила «мудрость и благоразумие и признала бы вовремя отделение Техаса», было бы возможным существование в дальнейшем «сравнительно безобидного буферного государства между Мексикой и ее опасным соседом»124. Но, заняв враждебную позицию, она, по его словам, только побуждала Техас искать защиты у Соединенных Штатов. Таким образом, непосредственную вину за развязывание войны Риппи возлагал на Мексику. Если бы, по его мнению, она первой не предприняла «рокового шага» и не напала на войска США, то было бы сомнительно, что Полк при наличии оппозиции вигов и антирабовладельцев смог бы добиться разрешения конгресса на войну на основе только одних претензий. Ведь отклонял же дважды конгресс при Джексоне и Ван-Бюрене рекомендации прибегнуть к войне в связи с отказом Мексики оплачивать претензии125.

Оправдывая политику рабовладельцев и крупной буржуазии, Риппи, подобно Баучеру и Фуллеру, стремился доказать, что борьба по вопросу о рабстве «скорее задерживала экспансию, чем содействовала ей». «Возможно, что наличие рабства в США,— писал Риппи,— как раз и спасало Мексику как государство от полного уничтожения вплоть до 1860 г.»126

Во многом солидарен с Риппи в своих выводах крупный специалист по американо-мексиканским отношениям Джеймс Келлехэн127. Как и Риппи, Келлехэн склонен оправдывать экспансионистскую политику США географической близостью, частыми «беспорядками» в Мексике, вмешательством европейских держав, подозрительностью и чрезмерной раздражительностью самих мексиканцев. «Будет ли война результатом аннексии Техаса,— писал Келлехэн,— зависело в большей части от решения и действий самой Мексики»128. Келлехэн как бы журит Мексику за ее «неразумное упорство» и неуступчивость, осуждает за ожидание помощи от европейских держав. Президент Полк показан как опытный государственный деятель; хорошо отзывается Келлехэн и об его агенте Слайделле, которого К. Маркс, как известно, считал бесстыдным, бесцеремонным интриганом, «…душой конклава южных заговорщиков»129. Келлехэн же, вопреки истине, находил Слайделла «учтивым, умеренным, благоразумным дипломатом»130.

Таким образом, мы убедились, как существенно изменились взгляды американских историков на происхождение и характер американо-мексиканской войны в начале XX в. Наряду с более углубленным изучением источников, наметился явный отход от объективной оценки этого исторического события, которой придерживалось большинство историков в прошлом.

В период после второй мировой войны в трудах американских историков при выяснении причин американо-мексиканской войны 1846—1848 гг. все чаще встречаются ссылки на роль «предопределения судьбы» в территориальном расширении США. Как известно, эта теория появилась в середине 40-х годов XIX в. и была выражением буржуазно-националистических и экспансионистских воззрений, господствовавших тогда в США. Сущность теории «предопределения судьбы» заключалась в том, что якобы Соединенным Штатам самой судьбой было предопределено установить свое господство на всем американском континенте.

Оправдание политики экспансии США с позиции теории «предопределения судьбы» особенно четко прослеживается у А. Вайнберга, Б. Девото, С. Ф. Бемиса131.

В своей книге, исследующей развитие идеологии экспансионизма в США, Вайнберг установил преемственность идеи «предопределения судьбы» с более ранними экспансионистскими и националистическими воззрениями. Оправдывая экспансию, Вайнберг писал, что земля нужна была американцам для расширения «зоны свободы», а «пионерское движение было высшим и совершенным выражением американского индивидуализма»132.

Историк Бернард Девото в трилогии по истории Запада изображает экспансию на Запад как движение широчайших народных масс.

Американцев, по его утверждениям, толкала вперед «логика теографии», чувство тревоги за несовершенство границ Соединенных Штатов, романтика, утопизм, вера в превосходство своих демократических институтов и образа жизни, которые они должны были сделать достоянием «всех менее удачливых и менее счастливых народов»133. И все эти чувства, подчеркивал Девото, «наилучшим образом выражала одна из наиболее динамичных фраз, когда-либо произнесенных,— «предопределение судьбы», в которой американцы нашли как свое признание, так и откровение»134.

Девото признавал, что война против Мексики была агрессивной и несправедливой, что это был поистине грабеж. И все же, по его мнению, таков был «план провидения» и президент Полк с его «ограниченным умом» был орудием в руках «провидения»135. Таким образом получается, что идея «предопределения судьбы» — весьма гибкий аргумент, с помощью которого можно оправдать любое насилие.

Подобные антинаучные взгляды разделяет и С. Ф. Бемис. Сущность «предопределения судьбы» Бемис объясняет просто: по его мнению, это — свобода экспансии. Мексика не имела ни сил, ни средств колонизовать свои северные районы, писал Бемис. И в это же самое время из долины Миссисипи потоком двигались пионеры, не имевшие перед собой никакого другого препятствия, кроме неопределенно установленной границы, отделявшей их от пустыни. В этой способности американцев осуществлять широкую экспансию Бемис и усматривал существо идеи о «предопределении судьбы». Вот как все выглядит просто и никакой мистики, оказывается, нет. Раз пустое пространство, значит его надо занимать. А то, что там проходит граница другого государства, для апологетов экспансии не имело существенного значения. «Мирная континентальная экспансия,— отмечал также Бемис,— стала наиболее популярным выражением американского национализма в первой половине XIX в., несмотря на политические разногласия по вопросу о судьбе рабства на новых территориях. Соединенные Штаты приобрели всю западную территорию от реки Миссисипи до Тихого океана, не подвергнув несправедливому ограблению какую-либо цивилизованную нацию, и это утверждение относится и к войне с Мексикой, что в настоящее время пытаются оспаривать»136. Оправдывало в глазах Бемиса экспансию и то, что она содействовала созданию континентальной республики — фундамента последующей мощи и влияния США во всем мире. «Найдется ли сегодня хоть один соотечественник президента Полка,—восклицал Бемис,— который пожелал бы отказаться от Техаса и мексиканских покупок 1848 и 1853 гг.?»137.

В тенденциозном духе изображалась политика Соединенных Штатов в работе такого известного историка, как Чарлз Бирд. «Ни рабство, ни выгода не объясняют, однако, всего движения на Запад. Это было предопределение судьбы, которое охватывало множество разных моментов и было слегка окрашено мистикой в воображении тех, кто был посвящен в его тайну»,— писал Бирд138. Но несмотря на этот постулат, Бирд в дальнейшем показывает, что далеко не мистические интересы двигали пионерами экспансии в Техасе, когда развернулась невиданно широкая и циничная спекуляция техасскими землями. Не осуждая рабовладельцев-плантаторов, стремившихся к расширению рабовладельческой территории с целью увековечения института рабства и укрепления своей власти в стране, Бирд показывает несостоятельность этих надежд. Политика расширения территории США, подчеркивал он, не только не привела к упрочению рабства, но, наоборот, способствовала в конечном счете его уничтожению139. Относительно правомерности территориальной экспансии Бирд полностью солидарен с Бемисом и другими историками США, считавшими, что Мексика в это время будто бы не стала еще «государством» и «нацией» в подлинном значении этих слов. Она стремилась «найти себя», но без капиталов и без стабильности политической жизни, сотрясаемая бесконечными «революциями» и опутанная долгами, она не могла «ни удержать свою северную империю, ни обеспечить ее развитие»140. Из этих рассуждений следовал вывод, что захват Северной Мексики был закономерным.

Перу Аллана Невинса принадлежит биография одного из исследователей и завоевателей Калифорнии Джона Фремонта141. В 1929 г. Невинс издал в сокращенном виде дневник президента Полка, изображая его, как и первый издатель, в весьма выгодном свете142. Невинс считал Полка одним из великих американских президентов. В книге «Плоды «предопределения судьбы» 1847—1852», являющейся первым томом двухтомного труда «Испытание Союза», он называл Полка «правдивым, благородным лидером, чьи мемуары производят глубокое впечатление»143.

Изучая последствия мексиканской войны с позиции теории «предопределения судьбы», Невинс склонен был не столько воспевать «блестящие» итоги войны, сколько сокрушаться по поводу тех неприятных и горьких, по его мнению, плодов, которые она принесла. Невинс признавал, что «победоносная война, стоившая так мало и давшая так много», была крайне непопулярна в Соединенных Штатах. Но при этом он подчеркивал, что оппозиция войне существовала не только на Севере, но и на рабовладельческом Юге144. Невинс сетует, что «быстрая и славная» победа над Мексикой не принесла ни единства американскому народу, ни почестей правительству Полка. Невинс считал «насмешкой судьбы», что вся слава досталась не правительству демократов, руководившему войной, а двум генералам-вигам, на назначение которых Полк из партийных соображений и согласился-то неохотно. Рост фракционности в рядах демократической партии Невинс объяснял разнородностью ее состава, в результате чего во время войны с Мексикой началась ожесточенная борьба между северными и южными демократами из-за «условия Уилмота». Вместе с тем Невинс отмечал, что политики старого Северо-Запада не были причастны к выдвижению Дэвидом Уилмотом его «поджигательской» поправки об исключении рабства на новых территориях, отходящих от Мексики. По его мнению, демократы Северо-Запада были лишь недовольны заключением компромисса с Англией в орегонском вопросе и установлением границы в Орегоне по 49-й параллели вместо 54°40′. Немалую роль играло, писал Невинс, и личное соперничество с Полком таких лидеров, как Калхун, Ван-Бюрен, Т. Бентон, недовольных выдвижением «темной лошадки» на пост президента. Невинс с удовлетворением отмечал, что «к счастью для демократов» и среди вигов были острые разногласия по принципиальным и по личным вопросам. Таким образом, подводил итог Левине, «в тот момент, когда Скотт вступил в столицу Мексики, Соединенные Штаты представляли собой зрелище довольно мрачное даже в обстановке победы — раздробленные партии, раздробленная страна с администрацией, которая в одних вопросах была сильна, а в других совершенно беспомощна»145. Внутренние противоречия по вопросу о рабстве, резко обострившиеся во время войны с Мексикой, споры об условиях мира и о судьбе «мексиканского наследства», как считал Невинс, могло решить лишь «мудрое государственное руководство»146. «Однако Полк, — с сожалением констатировал Невинс, — при всех его прекрасных и великих достоинствах был лишен таланта нравиться массам, не смог он также побороть ревность и раздражение отдельных партийных лидеров; и он и его кабинет показали полную неспособность сплотить общественное мнение страны для проведения своих мероприятий, отчасти потому, что и сам кабинет был далек от единства»147. Что же касается Тейлора, избранного после Полка, то он, по словам Невинса, был «слишком невежественным и неопытным в государственных делах»148. Итак, по Невинсу, выходило, что плоды «предопределения судьбы» действительно были довольно горькими, они приблизили «катастрофу гражданской войны» в Соединенных Штатах.

Приближаются по своим взглядам к сторонникам теории «предопределения судьбы» ученые созданной Ф. Д. Тернером среднезападной школы — Ф. Л. Паксон и Р. А. Биллингтон149. Эти историки изображают захват мексиканских территорий просто как часть общего движения на Запад, которое ничто не могло остановить. В связи с этим война с Мексикой рассматривалась как случайное и досадное недоразумение, возникшее из-за нежелания Мексики считаться с «предопределенным самой судьбой» неудержимым натиском американских пионеров. Так, Паксон писал: «Движение на Запад перенесло границу в Техас, Новую Мексику и Калифорнию. Мексиканская война лишь ускорила присоединение Калифорнии, но не была его причиной»150.

Еще более категорично высказывается профессор Северо- Западного университета Рой Аллен Биллингтон. По его мнению, колонизация и присоединение к США Техаса, Новой Мексики и Калифорнии были так же естественны, как и присоединение Айовы, Небраски и других территорий на Северо-Западе и Западе, вставших на пути движения на Запад и препятствовавших осуществлению «традиционной американской мечты во что бы то ни стало пробиться к Тихому океану»151. И поскольку, продолжает он, Мексика не уступала занятые пионерами земли, над которыми она потеряла всякий контроль, «война с ней стала так же неизбежна, как смена дня и ночи»152. Куда бы ни шел пионер, по словам Биллингтона, он оставался американцем и требовал обязательного покровительства своего правительства, требовал, чтобы за ним «непременно следовал флаг»153. Это обстоятельство, по мнению Биллингтона, и побуждало американские администрации первой половины XIX в. добиваться тем или иным путем приобретения новых территорий; при этом Биллинг- тон подчеркивал, что решающую роль в судьбе Техаса, как и всего Дальнего Запада, все же сыграли «не правительственные чиновники в Вашингтоне, а экспансия снизу, продвинувшая авангард поселенцев США в Северную Мексику»154.

Провозглашая простых американцев движущей силой экспансии, историки Запада, как и другие сторонники теории «предопределения судьбы», отрицают какую бы то ни было причастность рабовладельцев к территориальным захватам США. По мнению Паксона и Биллингтона, никакого «заговора рабовладельцев» не существовало, «расширение культуры хлопка в Техасе было таким же естественным процессом, как создание пшеничной империи в Миннесоте и Дакоте»155.

После второй мировой войны в США вышло несколько специальных работ об американо-мексиканской войне.

Из них тенденциозный характер имеют работы А. Билла и Р. Генри. Написаны они в популярной форме и рассчитаны на широкого читателя156. Оба автора — последователи Джустина Смита. Повторяя известные положения Дж. Смита и не приводя новых данных, Билл и Генри стремятся доказать, что агрессором была Мексика, а не Соединенные Штаты. Билл даже упрекал мексиканский народ в неблагодарности157. Разве можно назвать грабежом, — патетически восклицает Билл, — «договор Гуадалупе-Идальго, по которому США, несмотря на то, что война стоила им 100 млн. долл. и много тысяч человеческих жизней, уплатили за отошедшие к ним территории 15 млн. долл., т. е. пять- шестых той суммы, которую предлагал Слайделл накануне войны?»158. Со своей стороны и Генри предложение правительства Полка о продаже территорий стремился выдать за миролюбивую акцию доброго соседа, желавшего помочь обанкротившейся Мексике справиться с ее хроническими финансовыми затруднениями159.

В качестве основного аргумента, оправдывавшего экспансию США. Билл и Генри выдвинули тезис об «обеспечении национальной безопасности США», которым будто угрожало окружение со стороны Англии в случае захвата ею Техаса и Калифорнии. Калифорнию Генри называл «международным вакуумом с опасной тенденцией стать колонией европейских держав», «…беспризорной страной, нуждавшейся в спасении»160. В поисках доказательств виновности Мексики Билл и Генри твердят также об «абсолютной неподготовленности» Соединенных Штатов к войне161. Билл нападает на тех конгрессменов, которые накануне войны с Мексикой выступали за сокращение военных ассигнований, чтобы нажить себе «репутацию сторожевых псов народных денег»162. Билл и Генри отвергают положение о причастности к войне рабовладельцев. Даже Техас, по мнению Генри, был колонизован не рабовладельцами, а обычным для «границы» индивидуалистическим способом, «… поселенцы Техаса были не больше эмиссарами некоей могущественной рабовладельческой силы, чем поселенцы к северу от Миссури — агентами организованного аболиционизма»163.

Военные действия изображаются как сплошной триумф американской армии. Поход Скотта и сражение в долине Мехико Билл назвал «наиболее блестящей страницей в истории американского оружия». Признавая отдельные случаи бесчинств американских оккупантов, авторы стремятся доказать, что в целом население Мексики было довольно поведением армии США и установленными ею порядками. Главным героем событий Билл считал президента Полка, с которым, по его словам, «история обошлась слишком сурово и несправедливо». Билл критикует вигов, присвоивших Полку презрительные клички: «Маленький Джимми Полк с Утиной речки», «Случайный президент», «Старший повар и судомойка Джексона». Он рисует Полка не только как «великого» деятеля, обеспечившего будущее Соединенных Штатов, но и как борца за единство федерального Союза, которое угрожали разорвать «темное сборище аболиционистов, фрисойлеров, барнбурнеров»164.

Тезис «обеспечения национальной безопасности», выдвинутый американскими историками, отнюдь не нов, как и идея «предопределения судьбы». Он был выдвинут еще правительствами Тайлера и Полка и ставил целью оправдать захват северомексиканских территорий, на которые будто бы покушалась Англия. В Англии давно и с неудовольствием следили за экспансией США в западном направлении. Вместе с тем активно вмешиваться и, тем более, вступать в вооруженную борьбу с Соединенными Штатами английские капиталисты не собирались. К тому же Англия закупала у южных штатов США хлопок-сырец для своей промышленности. Значительное влияние Англия приобрела и в Мексике и особенно опасалась за сохранность там своих капиталов. В связи с этим усилия британской дипломатии были направлены в основном к тому, чтобы не допустить войны между обеими странами и захвата Мексики. Одновременно в Англии стремились избежать всяких осложнений и в отношениях с Соединенными Штатами. Из всех аргументов в защиту тезиса об английском вмешательстве наибольшего внимания заслуживает так называемый план Эбердина, состоявший в том, чтобы сохранить Техас в качестве независимого государства, которое станет буфером между Мексикой и агрессивными США. Решимость рабовладельцев США во что бы то ни стало аннексировать Техас и исход избирательной кампании 1844 г. в США заставил лорда Эбердина тут же отказаться от своего плана.

Итак, определенную активность в рассматриваемый период английская дипломатия проявляла. Однако никакой угрозы безопасности США со стороны Англии, или «заговора Англии» с целью уничтожить рабство в США не существовало. К тому же странно было вести речь об обеспечении своей безопасности на территории другого государства, в данном случае Мексики… Слухи о британском «заговоре», заявил Т. Бентон в своей знаменитой трехдневной речи в сенате, — абсолютная фикция. Бентон обличил в распространении фальшивых слухов ярого защитника рабства, бывшего издателя Дафа Грина165. Эту точку зрения поддерживают в своих трудах историки Скулер, X. Банкрофт, Ривс и другие. Е. Д. Адамс, исследовавший документы министерства иностранных дел Англии, отмечал противоречивость английской политики относительно Соединенных Штатов в Техасе. По мнению Адал}са, она состояла из двух взаимоисключающих друг друга моментов: стремления сохранить дружбу с США и одновременно ограничить их в старых пределах. Но Адамс отрицал существование каких-либо планов английского правительства относительно Калифорнии166. Н. Стефенсон рисует Эбердина недалеким политиком, не разобравшимся в состоянии общественного мнения в США, целиком настроенного якобы в пользу экспансии167. Противоположную точку зрения высказывает Прайс, высоко оценивающий деятельность британской дипломатии в Техасе. По мнению Прайса, ей удалось при содействии последнего техасского президента Э. Джонса расстроить заговор против Мексики президента Полка в Техасе летом 1845 г. и тем самым отсрочить на год американо-мексиканскую войну 1846—1848 гг.168

С обоснованием тезиса «обеспечения национальной безопасности» выступает профессор Гарвардского университета Фр. Мерк в своей книге «Доктрина Монро и американский экспансионизм в 1843—1849 гг.», написанной им в сотрудничестве с Л. Б. Мерком169. В этой книге Ф. Мерк развивает взгляды, высказанные им в другом,, ранее опубликованном труде170. Ф. Мерк стремится показать «психологию» американского экспансионизма 40-х годов XIX в. как сложную комбинацию «страхов и подозрений» по отношению к европейским странам, желаний «добавить новые звезды к созвездию американского флага» и «рационализма». Мерк подчеркивает, что правительство Полка сознательно использовало «страх» американцев перед «британской угрозой», так как «оборонительная тема» была «политически выгодна» в то время. Она, по словам автора, помогала отвлечь внимание от секционных разногласий из-за рабства и сплотить общественное мнение страны вокруг экспансионистской программы правительства, а также побороть старый консерватизм пробритански настроенных вигов.

Что же касается «рационализма» Полка, то он, по мнению Мерка, заключался в расширительном толковании доктрины Монро и соединении заложенной в ней оборонительной идеи с экспансионистскими принципами теории «предопределения судьбы». Время и обстоятельства, пишет Мерк, изменили «концепцию безопасности». Во времена Полка, по его словам, не было открытой и прямой угрозы ни вооруженного вторжения, ни создания новых европейских колоний в Америке, а некоторые правительства государств Европы даже положительно относились к экспансии США. Доктрина Монро в интерпретации Полка, подчеркивает Мерк, была направлена против дипломатического вмешательства европейских стран и стремления Англии уничтожить рабство в Техасе, на Кубе, и т. д. и включала теперь в себя экспансию как контрмеру против этих планов. Использование Полком доктрины Монро для оправдания своих захватнических планов Мерк называет «превосходной тактикой», свидетельствовавшей о его способности решать «старые проблемы в духе отцов». Связав воедино такие понятия, как «оборона» и «экспансия», отмечает Мерк, Полк оказал большое влияние на решение многих политических проблем США в дальнейшей их истории. Таким образом, вывод книги Мерка состоит в том, что экспансию 40-х годов XIX в., в том числе захват мексиканских территорий, нужно считать не агрессией, а обороной. В конце книги буквально одной фразой Ф. Мерк все же признает, что- использование Полком в агрессивных целях доктрины Монро вызвало в Латинской Америке бурю враждебных США чувств, которые «едва ли до сих пор исчезли»171.

Привлекает внимание и работа профессора Техасского университета Отиса Синглтэри, представляющая собой краткий обзор и анализ главным образом военных действий.

Основная цель, которую ставил перед собой Синглтэри, по сути дела снова заключалась в том, чтобы возвеличить значение войны с Мексикой и привлечь к ней и ее военным героям внимание современной американской публики. Война с Мексикой,, пишет в своем предисловии Синглтэри, никогда не захватывала воображение американцев потому, что она была ограниченной, а не «тотальной» войной, когда в борьбу вовлекается все население воюющих стран и производятся большие разрушения, потому что мир был «согласован», а не «продиктован», потому что ее затмила грянувшая через тринадцать лет популярная гражданская война, наконец потому, что в национальном сознании глубоко укоренилось чувство вины за войну, которая, бесспорно, была наступательной и настолько лишенной всяких моральных оправданий, что ни одному политику той эпохи никогда не удавалось придать ей характер «всенародного дела». Некоторых американцев, отмечает далее Синглтэри, смущало и то обстоятельство, что США заплатили Мексике 15 млн. долл. после того как все, собственно, было кончено. Поэтому уплата денег была расценена многими как шаг, сделанный для успокоения совести (conscience money), который «казалось, подтверждал уродливейшие обвинения тех, кто осуждал войну как рассчитанное циничное расчленение Мексиканского государства, как алчный грабеж земли у соседа, слишком слабого, чтобы защищаться»172.

Однако признание Синглтэри завоевательного со стороны США характера войны против Мексики весьма обманчиво. Сам он, судя по всему, не склонен на этом основании ее осуждать, ему важно было лишь представить ее как уникальное по своему значению событие в истории США, что видно из следующих слов: «Это была, — подчеркивает Синглтэри, — наша первая успешная наступательная война, наша первая оккупация вражеской столицы, война, в которой впервые важную роль сыграли выпускники Вест-Пойнта, война, которая обеспечила важный боевой опыт группе молодых людей, применивших его вскоре в другой войне». При этом в «группе молодых людей» перечисляются не только Грант, Шерман, но и будущие предводители армии рабовладельцев: Ли, Борегар и др. Значение победы в этом «военном предприятии», как называет Синглтэри войну с Мексикой, состояло, по его словам, также в том, что «она сосредоточила наше внимание на Тихом океане и заострила наш интерес к Дальнему Востоку, сделала возможной золотую лихорадку 1849 г. …, принесла новые территории и новых людей в Союз, глубоко изменив тем самым лицо нации и определив будущий ход ее развития»173.

Анализируя причины войны, Синглтэри оправдывает позицию США в обычном для историков-экспансионистов духе. В числе причин войны Синглтэри называет веру американцев в «предопределение судьбы», политические «беспорядки» в Мексике. Он игнорирует социально-экрномические корни экспансии, заинтересованность в ней определенных классов и групп.

Обозревая военные кампании, он подчеркивает превосходство американской военной системы. По его мнению, это и было главной причиной поражения мексиканской армии. Синглтэри особую дань восхищения отдает генералу Уинфилду Скотту.

Используя новые документы, Синглтэри большое внимание уделяет политическим интригам, кипевшим за кулисами войны, конфликту Полка с его генералами-вигами, междоусобной вражде среди военных. Основная цель его при этом была показать несоответствие между внешней политикой США в 30— 40-х годах прошлого века и отношением к военному делу в стране, доказать тем американцам, которые и ныне боятся постоянных армий, необходимость «единства цели между гражданскими и военными властями, особенно во время войны»174.

Независимо от целей, которые преследовал Синглтэри, перед читателем его книги развертывается отталкивающая картина карьеризма, тщеславия, мелочной зависти, постоянных ссор и жалоб друг на друга, царивших в правящей верхушке и офицерской касте армии и флота США. Да и что другое, какие высокие идеалы могла породить захватническая война? «Помимо борьбы с внешним противником,— отмечает Синглтэри,— внутри американских вооруженных сил шла другая, скрытая война, не менее значительная, чем первая». Раздираемая внутренней борьбой американская армия запятнала себя многочисленными преступлениями по отношению к гражданскому населению во время пребывания в Мексике. Бессмысленные разрушения и оскорбления национальных и религиозных чувств мексиканского народа были нормой поведения многих американских солдат и офицеров, повергавших в отчаяние даже их собственных командиров. Это признает и Синглтэри, приводя мнение одного из американских корреспондентов в Мексике, который писал: «Девять десятых американцев здесь считают достойным похвалы убивать или грабить мексиканцев». В другом месте Синглтэри отмечает: «От Вашингтона до Мехико- Сити солдаты-волонтеры оставили мрачный след эксцессов и беспорядков»175.

Внутреннее положение Мексики во время войны с США, особенно борьба мексиканской демократии с происками феодально-клерикальной реакции, не нашли отражения в книге Синглтэри; принижается и роль партизанского движения. Автор склонен отрицать патриотический характер действий партизан и утверждает, будто их основной целью «было скорее приобрести добычу, чем отразить нашествие»176. Отсюда делается вывод, что борьба мексиканских партизан якобы не была частью войны, что явно противоречит фактам; именно эта самоотверженная борьба простых людей Мексики делала непрочным положение завоевателей в столице Мексики, заставила их поспешить с подписанием мирного договора и отказаться от планов завоевания всей страны.

Останавливаясь на дипломатической истории войны, Синглтэри приходит к заключению, что «американское оружие действовало более успешно, чем американская дипломатия»177. «Дипломатия» Вашингтона накануне и во время войны состояла в том, чтобы путем шантажа, прямого давления, взятки или подкупа навязать мексиканскому правительству грабительские условия договора. Объясняя неудачи американских агентов в переговорах с мексиканскими представителями «плохой дипломатией», Синглтэри выдвигает ложную концепцию, состоящую в том, что, если бы дипломаты США действовали более искусно и мексиканцы были бы более покладисты, войны не произошло бы или она была бы окончена гораздо раньше. Но какое же уважающее себя правительство могло добровольно пойти на согласие с унизительными условиями, серьезно ущемлявшими национальный (суверенитет? Хотя представители господствующих классов Мексики, напуганные размахом народной борьбы, в конце концов заключили договор о передаче США Техаса, Новой Мексики и Калифорнии, мексиканский народ никогда не давал своего согласия на это.

Изучение трудов американских историков об американо-мексиканской войне 1846—1848 гг. убеждает в том, что современная официальная буржуазная историческая наука в США, за исключением отдельных исследователей, отрешилась от объективной оценки происхождения и характера войны. Прогрессивные научные традиции прошлого все чаще подвергаются критике, их стремятся дискредитировать и похоронить, избавив тем самым американцев от угрызений совести за постыдные акты насилия.

В этой связи знаменательно издание в 1963 г. колледжем Смита книги с характерным заголовком «Мексиканская война. Было ли это предопределением судьбы?»178. Книга, опубликованная в Соединенных Штатах Америки, Великобритании и Канаде— представляет собой подборку высказываний о войне исследователей XIX в. и современных. Для придания сборнику объективности в него включены отрывки из произведений немногих прогрессивных американских и мексиканских историков (из тринадцати авторов — десять историки США, двое—мексиканцы: К. Б. Гарсия и X. Сьерра, один — немец). Такой подбор сделан для сопоставления различных точек зрения.

Однако в целом сборник составлен тенденциозно; подавляющее место в нем отводится историкам, оправдывающим агрессию США. Цель книги видна из предисловия, написанного сотрудником колледжа Смита Рамоном Эдуардо Руицом, подготовившим издание сборника. В начале он признает, что для Мексики, потерявшей половину своей территории и значительную часть населения, в результате чего мексиканская нация оказалась разделенной надвое, война с Соединенными Штатами оказалась «исторической трагедией», поэтому «вопреки американцам, предавшим забвению конфликт прошлого, мексиканцы ничего не забыли». Но тут же автор не без иронии замечает, что «мексиканские исследователи до сих пор поглощены обсуждением вопроса: а что было бы, если бы генерал Санта-Ана победил северных интервентов»179. Выразив таким образом «сочувствие» Мексике, Руиц подчеркивает несомненную «выгодность» войны для Соединенных Штатов. Главный вопрос, который ставится перед читателем,— это выяснение степени виновности за развязывание вооруженного конфликта. Отвечая на этот вопрос, Руиц игнорирует неравное положение Мексики по сравнению

с Соединенными Штатами. «Мексиканская война — слишком сложный исторический феномен,— уклончиво пишет он,— чтобы дать простой ответ, кто или что несет ответственность за ее развязывание… Во всяком случае, каково бы ни было происхождение мексиканской войны, обе стороны — и Мексика и Соединенные Штаты —своим участием в ней совершили правонарушение, а потом при оценке войны каждая из них прибегала к самообману и самооправданию… в результате чего, как правило, всегда была виновна другая сторона»180. Подобный метод ставить агрессора и его жертву на одну доску приводит к извращению исторической действительности.

Что касается вопроса, была ли война с Мексикой «предопределением судьбы», как гласит название книги, то уже сама постановка такого вопроса, структура подобранных высказываний и мнение составителя направлены на то, чтобы дать на него утвердительный ответ.

Как нечто неизбежное и неотвратимое, обусловленное не только стремлением американского народа и правящих кругов США к приобретению новых территорий, но и историческими, географическими и культурными причинами, представлен захват мексиканских земель в третьем издании «Истории Соединенных Штатов до 1877 года», авторами которого являются известные историки Т. X. Уильямс, Р. Н. Каррент и Ф. Фрейдел. Поскольку экспансия, пишут эти историки, была вызвана причинами, отчасти находящимися за пределами человеческой воли, она «не нуждается в особом оправдании». Президент Полк изображен в этом труде как «бесспорно национальная фигура», как «способнейший президент в период между Джексоном и Линкольном»181.

Выход в последние годы в свет книги Гленна Прайса182 показывает, что установившиеся тенденции в оценке американо-мексиканской войны и президента Полка не удовлетворяют прогрессивно мыслящих американских историков. Свое глубоко аргументированное исследование Прайс посвятил разоблачению заговора против Мексики президента Полка на территории Техаса весной и летом 1845 г.183 Книга Прайса проливает новый свет на неприглядную кухню . дипломатических приемов и средств, с помощью которых была развязана война против Мексики, а также на личность самого президента и его помощников. Прайс доказал, что, едва вступив в должность президента, Полк, оставаясь в тени и действуя через своих агентов в Техасе во главе с коммодором Стоктоном, стремился спровоцировать войну между Техасом и Мексикой. Но обстановка в стране была такова, что очень важно было это осуществить до формального включения Техаса в состав США, чтобы ответственность не пала на последние. После провала интриги в Техасе, Полк стал готовить объявление войны Мексике на том основании, что она не оплачивает финансовые претензии американских граждан, на что Прайс саркастически замечает, что «это было уже жестом отчаяния с его стороны, от которого Полка спасло начало военных действий на Рио-Гранде»184. Прайс подчеркивает роль насилия в истории США. Корни насилия он усматривает в расистской идеологии, господствовавшей в Соединенных Штатах.

Прайс категорически возражает против завышенной оценки мексиканской войны и деятельности президента Полка. До какой степени дошла такая тенденция, писал он, свидетельствуют «выборы» президентов, проведенные в 1948 и 1962 гг. среди историков под руководством Артура Шлезингера-старшего, когда Полка причислили к типу президента «почти великого» (Near Great)185. В заключение Прайс ставит вопрос об ответственности американских историков за правдивое освещение истории своей страны. История должна поучать, а не приводить к новым заблуждениям и ошибкам. По мнению Прайса, американские историки не в состоянии правильно трактовать период «лихорадочного и агрессивного экспансионизма» 40-х годов потому, что они находятся под гипнозом, идей национализма, доктрины Монро и тернеровской концепции «границы». В результате большая часть исследователей войны с Мексикой спустя сто лет остается, по его словам, в значительной степени неосведомленной о подлинном существе этого события186.

Каково же было в действительности происхождение американо-мексиканской войны? Экспансионизм и шовинизм, проповеди об исключительной роли США, расовая и религиозная нетерпимость, насилие и неуважение к слабому, лживая дипломатия и политические интриги — вот корни зла, породившие агрессию в прошлом веке. Такие выводы вытекают из книги Прайса; его исследование отражает прогрессивное отношение к вопросу о происхождении американо-мексиканской войны 1846—1848 гг.

От тенденциозной характеристики Полка отказался и историк Ч. Селлерс. В предисловии ко второму тому своего труда о Полке Селлерс, отвечая на вопрос, был ли Полк достаточно великим президентом, пишет, что о достоинствах президента следует судить не только на основании успеха, достигнутого им при осуществлении своих целей. Соответственно и «цели должны быть великими»187. Селлерс рисует Полка неразборчивым в средствах деятелем, которого меньше всего волновала «моральная сторона таких проблем, как рабство и агрессивная экспансия»188. По словам Селлерса, Полк навязал сопротивлявшемуся конгрессу билль о войне против Мексики, заставив конгресс поддерживать политику «агрессивного шовинизма», чем вызвал возмущение даже среди членов своей партии189.

Одной из последних книг об американо-мексиканской войне 1846—1848 гг. является работа Ч. Дьюфора, основанная на опубликованных и уже известных источниках, книгах, статьях, дневниках и письмах участников войны и представляющая собой описание военных действий, причем только с американской стороны. Коротко коснувшись в первых главах некоторых спорных проблем, Дьюфор заявляет, что «его книга не пытается поддерживать или одобрять какую-либо позицию о мексиканской Бойне»190. Однако, несмотря на объективистский подход к рассматриваемым событиям, Дьюфор дает правильную оценку теории «предопределения судьбы». Он пишет, что каким бы альтруизмом ни наделяло ее красноречие издателей, политиков, лидеров бизнеса и проповедников этого евангелия, теория «предопределения судьбы» была «просто-напросто политикой земельных захватов»191.

Подлинно научную объективную оценку американо-мексиканской войне дает марксистская историография. Проблема территориальной экспансии Соединенных Штатов и война с Мексикой рассмотрены в работах Уильяма Фостера: «Очерк политической истории Америки» и «Негритянский народ в истории Америки». Развивая лучшие традиции американской прогрессивной историографии и опираясь на ее достижения, он убедительно раскрыл происхождение и характер войны с Мексикой, показал, что война была «прямым результатом экспансионистских тенденций плантационно-рабовладельческого режима хлопкового Юга»192. Эта война была тщательно подготовлена и «умышленно развязана президентом США» Д. Полком и другими агентами рабовладельцев. По поводу поборников теории «предопределения судьбы» Фостер подчеркивал, что они «были непосредственными предшественниками современных империалистов США, проникнутых шовинистическими идеями превосходства англосаксонской расы…»193. На многих фактах Фостер показал движение протеста против войны, которое охватило рабочих, фермеров, промышленников и их партию вигов. Оценивая характер войны с Мексикой со стороны Соединенных Штатов, У. Фостер назвал ее «наиболее варварской, несправедливой войной в истории Соединенных Штатов и всего Западного полушария»194.

Итак, американская буржуазная историография мексиканской войны имеет несколько направлений. Значительная часть историков, особенно прошлого века, осуждала эту войну как несправедливую и возлагала ответственность за нее на южных рабовладельцев, стремившихся к расширению территории рабства и увеличению своей экономической и политической власти в стране. Некоторые же считали, что глашатаем экспансионистских идей был не столько старый рабовладельческий Юг, сколько Запад, особенно Северо-Запад.

Преобладающее влияние в современной литературе об американо-мексиканской войне получили историки, оправдывающие экспансию США в прошлом с позиции теории «предопределения судьбы» и «доктрины естественных границ», трактующих о необходимости расширения границ США в интересах обеспечения их национальной безопасности и будущего развития. К их числу можно отнести А. Вайнберга, Ф. Паксона, С. Ф. Бемиса, Р. Биллингтона, Б. Девото, Ч. Бирда и Ф. Мерка.

Школа историков экспансионистского направления (Д. Смит, Р. Генри, А. Билл) даже объявляет агрессором Мексику, изображая действия правящих кругов Соединенных Штатов «законными» и «справедливыми».

В последнее время в США растет влияние группы южных историков, многие из которых (Ч. Баучер, Д. Фуллер и др.) добиваются не только полной реабилитации южных рабовладельцев, но и пытаются представить их в роли… спасителей Мексики от тотальной аннексии Соединенными Штатами.

С появлением трудов У. Фостера было положено начало марксистской литературе об американо-мексиканской войне.

В целом, на наш взгляд, можно утверждать, что, если по поводу характера американо-мексиканской войны у многих американских буржуазных историков встречаются правильные оценки, происхождение войны, как и проблема территориальной экспансии, частью которой она является, до сих пор полностью не раскрыты. Это признает и Г. Прайс. «Американские исторические исследования,—пишет он о книге Дж. Смита — обнаружили полную несостоятельность и бессилие объяснить происхождение мексиканской войны»195.

В настоящее время в США больше переиздаются книги авторов XIX в. об американо-мексиканской войне, нежели пишутся новые196.

Изучение американской литературы о войне США против Мексики в 1846—1848 гг. показывает важность дальнейшего исследования этой проблемы и создания серьезных монографических трудов с марксистских позиций.

• 1
  В. И. Ленин. Развитие капитализма в России. Полное собрание сочинений, т. 3, стр. 595.
• 2
  Цит. по: G. W. Price. Origins of the War with Mexico. The Polk—(Stockton Intrigue. Austin, 1967, p. 3.
• 3
  М. Medina Castro. Estados Unidos у America Latina, Siglo XIX. La Mabana, 1968, p. 325.
• 4
  У. 3. Фостер. Очерк политической истории Америки. М., 1955, стр. 817. 316
• 5
  F. S. Edwards. A Campaign in New Mexico with Colonel Doniphan. Philadelphia, 1847; W. S. Henry. Campaign Sketches of the War with Mexico. New York, 1847; E. D. Mansfield. The Mexican War. A History of Its Origin. New York, 1848; W. Jay. A Review of the Consequences of the Mexican War. Boston, 1849; R. S. Ripley. The War with Mexico, vols 1—2. London-New York, 1850; J. L. Giddings. Sketches of the Campaign in Northern Mexico By an Officer of the First Regiment of Ohio Volunteer. New York, 1853; H. Yoakum. History of Texas from Its First Settlement in 1685 to Its Annexation to the United States an 1846, vols 1—2. New York, 1856; Ph. S. G. Cooke. Conquest of New Mexico and California. New York, 1878; J. Jacob Oswandel. Notes of the Mexican War 1846—47—48. Philadelphia, 1885; С. M. Wilcox, History of the Mexican War.— «Journal of U. S. Artillery». 1892, July and October.
• 6
  E. D. Mansfield. Op. cit.
• 7
  Е. D, Mansfield. Op. cit., p. III.
• 8
  Ibid., p. 321—323.
• 9
  N. C. Brooks. A Complete History of the Mexican War: Its Causes, Conduct and Consequences. Philadelphia—Baltimore, 1849.
• 10
  N. C. Brooks. Op. cit. Chicago, 1965.
• 11
  Ibid., p. 102, 103, 104.
• 12
  Ibid., р. 539, 540.
• 13
  Уильям Фрэнсис Патрик Нейпир (1785—1860)—английский генерал и военный историк, участник войны на Пиренейском полуострове в 1808— 1814 гг.
• 14
  Маркс—Энгельсу, 30 ноября 1854 г. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 28, стр. 346.
• 15
  Маркс — Энгельсу, 15 декабря 1854 г. Там же, стр. 352.
• 16
  Маркс—Энгельсу, 30 ноября 1854 г. Там же, стр. 346, 347. Маркса глубоко заинтересовала война США против Мексики. Он сравнивал ее с походом завоевателя Мексики Эрнандо Кортеса. В других письмах Маркс сделал- интересные замечания о ходе военных действий, дал характеристику главнокомандующим армии США Тейлору и Скотту (см.: там же, стр. 349, 350, 352).
• 17
  J. М. Roa Barcena. Recuerdos de la invasion norteamericana 1846—1848, t. I—III. Mexico, 1947.
• 18
  R. S. Ripley. Op. cit., vol. 1, p. XV—XVI.
• 19
  R. S. Ripley. Op. cit., vol. 1, p. 36.
• 20
  Ibid., p. 53.
• 21
  Ibid., vol. 2, p. 173, 511.
• 22
  Ibid., vol. 1, p. 87.
• 23
  Ibid., vol. 2, p. 639.
• 24
  Н. Н. Bancroft. History of Mexico, vols 1—6. San Francisco, 1883—1888; H. H. Bancroft. History of California, vols 1—7. San Francisco, 1884—1890; H. H. Bancroft. History of the North Mexican States and Texas, vols 1 — I. San Francisco, 1884-1889, etc.
• 25
  H. H, Bancroft. History of Mexico, vol. 5, 1824—1861. San Francisco. 1885. p. 307.
• 26
  Ibidem.
• 27
  Н. Н. Bancroft. History of Mexico, vol. 5, p. 309.
• 28
  Ibid., p. 340, 341—344.
• 29
  См.: «The Congressional Globe», 30th Congress, 1st Session, p. 95, 200, 245.
• 30
  J. Schouler. History of the United States under the Constitution, vol. IV. Washington, 1889.
• 31
  Цит. по: М. Kraus. A History of American History. New York, 1937, p. 354.
• 32
  J. F. Rhodes. History of the United States from the Compromise of 1850, vols 1—7. New York, 1892—1906.
• 33
  J. F. Rhodes. Op. cit., vol. 1, 1850—1854. New York, 1902, p. 87.
• 34
  См.: ibid., p. 91, 93.
• 35
  J. В. McMaster. A History of the People of the United States from the Revolution to the Civil War, vol. VII, 1841—1850. New York, 1920, p. 474.
• 36
  H. E. von Hoist. The Constitutional and Political History of the United States, vols 1—7. Chicago, 1876—1892.
• 37
  Цит. no: M. Kraus. Op. cit., p. 342.
• 38
  Ibid., p. 343.
• 39
  Ibidem.
• 40
  Цит. по: R. Е. Ruiz (ed.). The Mexican War. Was it Manifest Destiny? New York, 1963, p. 107, 108.
• 41
  M. Kraus. Op. cit., p. 343, 344. Позже, в 90-х годах, Холст стал выступать против американских экспансионистских тенденций (см.: Е. F. Goldman. Н. Е. von Hoist.— «Mississippi Valley Historical Review», 1937, March).
• 42
  Цит. no: R, E. Ruiz (ed.). The Mexican War…, p. 109.
• 43
  Th. Benton. Thirty Years View or a History of the Working of the American Government for Thirty Years from 1820 to 1850, vols 1—2. New York, 1854—1856.
• 44
  В течение трех четвертей столетия единственным отчетом о Полке была биография, написанная в духе сплошного восхваления президента, автор которой не был историком-профессионалом. См.: J. S. Jenkins. The Life of James Knox Polk Late President of the United States. New York, 1850.
• 45
  «Correspondence of James K. Polk», vol. I, 1817—1832. Nashville, 1969.
• 46
  «Index to the James K. Polk Papers». Washington, 1969.
• 47
  J. P. Garrison (ed.). Diplomatic Correspondence of the Republic of Texas.— «Annual Report of the American Historical Association for the Years 1907 and 1908», vols 1—3. Washington, 1908—1911.
• 48
  M. M. Quaife (ed.). The Diary of James K. Polk during His Presidency 1845 to 1849, vols. 1—4. Chicago, 1910.
• 49
  F. J. Turner. The United States 1830—1850. New York, 1950, p. 560.
• 50
  J. W. Burgess. The Middle Period 1817—1858. New York, 1897, p.331.
• 51
  G. P. Garrison. Westward Extension 1841—1850. New York, 1906, p. 3, 4, 106, 207.
• 52
  J. S. Reeves. American Diplomacy under Tyler and Polk. Baltimore, 1907, p. 189.
• 53
  G. L, Rives. The United States and Mexico 1821—1848, vols 1—2. New York, 1913.
• 54
  Ibid., vol. I, p. 719.
• 55
  Ibid., vol. 2, p. 133, 134, 130.
• 56
  J. H. Smith. Annexation of Texas. New York, 1911, 1941; idem. The War with Mexico, vols 1—2. New York, 1919.
• 57
  J. Н. Smith. The War with Mexico vol. 1, p. VII, VIII.
• 58
  Ibid., vol. 1, p. IX.
• 59
  Ibid., p. 28.
• 60
  Ibid., vol. 2, p. 311.
• 61
  Ibid., vol. 1, p. 60.
• 62
  Ibid., p. 106.
• 63
  Ibid., р. 103.
• 64
  См.: N. W. Stephenson. Texas and the Mexican War. New Haven, 1921, p. 173.
• 65
  J.H. Smith. The War with Mexico, vol. 2, p. 310.
• 66
  Ibid., vol. 1, p. 129.
• 67
  Ibidem.
• 68
  J. Н. Smith. The War with Mexico, vol. 1, p. 117—136.
• 69
  Ibid., vol. 2, p. 318.
• 70
  Ibid., p. 312.
• 71
  Ibid., vol. 1, p. 54, 55.
• 72
  С. M. Bustamante. El nuevo Bernal Diaz del Castillo о sea la Historia de la invasion de los norteamericanos en Mexico, t. 1. Mexico, 1949, p. 196.
• 73
  М. Хиль. Наши добрые соседи. М., 1959, стр. 104.
• 74
  Н. S. Commager. Documents of American History. New York, 1940, p. 311.
• 75
  B. De Voto. The Year of Decision 1846. Boston, 1943, p. 524.
• 76
  G. W. Price. Origins of the War with Mexico. The Polk — Stockton Intrigue. Austin, 1967, p. 103.
• 77
  J. H. Smith. The War with Mexico, vol. 1, p. 449.
• 78
  E. I. McCormac, James K. Polk. A Political Biography. Berkeley, 1922.
• 79
  Е. I. McCormac. James К. Polk, р. 723, 725.
• 80
  См.: ibid., p. V—VI.
• 81
  Ibid., р. 324.
• 82
  Ibid., р. 382.
• 83
  Ibid., р. 387, 388.
• 84
  Ibid., р. 552.
• 85
  См.: Е. I. McCormac. Op. cit., р. 612, 646, 649, 657, 712, 725.
• 86
  Ch. G. Sellers. James К. Polk Jacksonian 1795—1843. Princeton, 1957.
• 87
  Ch. A. McCoy. Polk and the Presidency. Austin, 1960, p. 4, 5, 222.
• 88
  G. W. Price. Op. cit., p. 84.
• 89
  G. G. Van Deusen. The Jacksonian Era 1828-1848. New York, 1959, p. 192.
• 90
  Ibid., p. 199.
• 91
  Ch. W. Boucher. In Re That Agressive Slavocracy. — «The Mississippi Valley Historical Review», vol. VIII, 1921, June—September.
• 92
  Цит. по: R. Е. Ruiz. Op. cit., p. 22.
• 93
  Ibid., p. 26.
• 94
  Ibid., p. 23.
• 95
  Ibid, p. 27.
• 96
  Ibid., p. 20, 21.
• 97
  Ibid, p. 3, 20—22, 27, 28.
• 98
  J. D. P. Fuller. The Movement for the Acquisition of All Mexico 1846—184?. Baltimore, 1936; 2 ed. New York, 1969.
• 99
  См.: ibid., р. 15, 160.
• 100
  Ibid., р. 30.
• 101
  Ibid., р. 104.
• 102
  См.: ibid., р. 95, 107.
• 103
  Ibid., р. 142, 143, 145—147.
• 104
  J. D. P. Fuller. Op. cit, p. 115.
• 105
  Ibid, p. 114, 115.
• 106
  Ibid, p. 106.
• 107
  Ibid, p. 37, 115.
• 108
  Ibid, p. 112, 113.
• 109
  К. Маркс. Гражданская война в Северной Америке. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 15, стр. 342.
• 110
  «The Congressional Globe», 29th Congress, 2nd Session, p. 290, 291.
• 111
  N. W. Stephenson. Texas and the Mexican War. New Haven, 1921, p. 103.
• 112
  Ibid., p. 62, 72.
• 113
  Ibid., p. 56.
• 114
  N. W. Stephenson. Texas and the Mexican War, p. 164.
• 115
  Ibid., p. 185, 186.
• 116
  Ibid., p. 187.
• 117
  W. E. Dodd. The West and the War with Mexico.—«Journal of the Illinois State Historical Society», vol. V, 1912, July; idem. Expansion and Conflict. Boston, 1915.
• 118
  Цит. no: R. E. Ruiz. Op. cit, p. 39.
• 119
  См.: Ibid., р. 40, 41.
• 120
  Ibid., р. 45.
• 121
  J. F. Rippy. The United States and Mexico. New York, 1926.
• 122
  Ibid, р. 10.
• 123
  Ibid, р. 29.
• 124
  Ibid, р. 9, 10, 33—37.
• 125
  Ibid, р. 12.
• 126
  Ibid, р. 363.
• 127
  1. М. Callahan. American Foreign Policy in Mexican Relations. New York,. 1932.
• 128
  Ibid., p. 135.
• 129
  К. Маркс. Главные актеры драмы «Трент». К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 15, стр. 417.
• 130
  J. М. Callahan. Op. cit., p. 148.
• 131
  А. К. Weinberg. Manifest Destiny. A. Study of Nationalist Expansion in American History. Baltimore, 1935; В. De Voto. Op. cit.; S. F. Bemis. A Diplomatic History of the United States. New York, 1936; idem. The Latin American Policy of the United States. New York, 1943.
• 132
  A. K. Weinberg. Op. cit., p. 106, 122.
• 133
  De Voto. Op. cit, p. 9.
• 134
  Ibidem
• 135
  Ibid, p. 10.
• 136
  S. F. Bemis. The Latin American Policy of the United States, p. 74
• 137
  Ibid., p. 92.
• 138
  Ch. A. Beard, M. R. Beard. The Rise of American Civilization. New York, 1942, p. 582.
• 139
  См.: ibid, p. 596.
• 140
  Ibid, p. 586.
• 141
  A. Nevins. Fremont the West’s Greatest Adventurer, vols 1—2. New York, 1928.
• 142
  A. Nevins (ed.). J. K. Polk. The Diary of a President 1845—1849. New York—London—Toronto, 1929, 1952.
• 143
  A. Nevins. Ordeal of the Union, vol. 1. Fruits of Manifest Destiny 1847—4852. New York, 1947, p. 228.
• 144
  См.: ibid, p. 5, 6.
• 145
  Ibid., р. 8.
• 146
  Ibid., р. 33.
• 147
  Ibid, р. 6.
• 148
  Ibid, р. 216.
• 149
  F. L. Paxson. History of the American Frontier 1763—1893. Boston—New York, 1924; R. A. Billington. Westward Expansion. A History of the American Frontier. New York, 1949; idem. The Far Western Frontier 1830—1860. New York, 1956.
• 150
  F. L. Paxson. Op. cit, p. 303, 367.
• 151
  R. A. Billington. Westward Expansion. A History of the American Frontier, p. 483, 484.
• 152
  R. A. Billington. The Far Western Frontier 1S30—1860, p. 168.
• 153
  Ibid, p. 115.
• 154
  R. A. Billington. Westward Expansion. A History of the American Frontier, p. 484.
• 155
  Ibid, p. 482.
• 156
  A. H. Bill. Rehearsal for Conflict. The War with Mexico 1846—1848. New York, 1947; R. S. Henry. The Story of the Mexican War. Indianopolis—New York, 1950.
• 157
  A. H. Bill. Op. cit, p. VII, VIII.
• 158
  Ibid, p. VIII, 324.
• 159
  R. S. Henry. Op. cit, p. 30.
• 160
  Ibid, p. 29, 30, 34.
• 161
  Ibid, p. 20, 21.
• 162
  A. H. Bill. Op. cit, p. 59.
• 163
  R. S. Henry. Op. cit, p. 17.
• 164
  А. Н. Bill. Op. cit., p. IX, X, 308, 324-326, 334.
• 165
  «The Congressional Globe», 28th Congress, lst Session, Appendix (May 16, 18, 20, 1844), p. 479—481, 485.
• 166
  Е. D. Adams. British Interests and Activities in Texas 1838—1846. Gloucester, 1963, p. 232, 240, 264.
• 167
  N. W. Stephenson. Op. cit, p. 139.
• 168
  G. W. Price. Op. cit, p. 137, 138.
• 169
  F. Merk. The Monroe Doctrine and American Expansionism 1843—1849. New- York, 1966.
• 170
  F. Merk. Manifest Destiny and Mission in American History. A Reinterpreta- tion. New York, 1963.
• 171
  F. Merk. The Monroe Doctrine and American Expansionism 1843—1849» p. Vll, VIII, 4, 288.
• 172
  O. A. Singletary. The Mexican War. Chicago, 1960, p. 5.
• 173
  Ibid, p. I, 3—5.
• 174
  Ibid, р. 23, 24, 101, 102.
• 175
  О. A. Singletary. Op. cit, p. 128, 144, 145.
• 176
  Ibid, p. 100.
• 177
  Ibid, p. 158.
• 178
  R. Е. Ruiz (ed.). The Mexican War. Was it Manifest Destiny? New York, 1963.
• 179
  Ibid, p. 1.
• 180
  R. Е. Ruiz (ed.). Op. cit., p. 1, 7.
• 181
  Т. H. Williams, R. N. Current, F. Freidel. A History of the United States to 1877. New York, 1969, p. 526, 529, 530.
• 182
  G.W. _{Price The} origins of the War with Mexico. The Polk — Stockton Intrigue. Austin, 1967.
• 183
  С аналогичным разоблачением выступал историк Р. Р. Стенберг (R. R. Stenberg. The Failure of Polk’s Mexican War Intrigue of 1845.— «Pacific Historical Review», vol. IV, 1935, March).
• 184
  G. W. Price. Op. cit., p. 165—167.
• 185
  На основе «выборов» А. Шлезингера в 1968 г. к опросу об оценке роли президентов в истории страны был привлечен более широкий круг историков США, которые также высоко отозвались о деятельности Д. Полка (см.: G. М. Maranell. The Evoluation of Presidents. An Extension of the Schlesinger Polls.— «The Journal of American History», vol. LVII, 1970, № 1, June, p. 104—113).
• 186
  См.: G. W. Price. Op. cit, p. 170—172.
• 187
  Ch. G. Sellers. James К. Polk Continentalist 1843—1846. Princeton, 1966, p. V.
• 188
  Ibid., p. 214.
• 189
  Ibid., p. 419.
• 190
  Ch. L. Dufour. The Mexican War. A Compact History 1846—1848. New York’, 1968, p. 7.
• 191
  Ibid., p. 290.
• 192
  У. 3. Фостер. Негритянский народ в истории Америки. М, 1955, стр. 166.
• 193
  У. 3. Фостер. Очерк политической истории Америки. М„ 1955, стр. 276.
• 194
  У. З. Фостер. Негритянский народ.., стр. 167.
• 195
  G. W. Price. Op. cit., p. 155.
• 196
  R. E. Twitchell. The History of the Military Occupation of the Territory of New Mexico from 1846 to 1851 by the Government of the United States. Chicago, 1963; N. С, Brooks. A Complete History of the Mexican War. Chicago, 1965; F. S. Edwards, A Campaign in New Mexico. Ann Arbor, 1966; Ph. St. G. Cook. The Conquest of New Mexico and California. An Historical and Personal Narrative. Albuquerque, 1964; Л № Cutts. The Conquest of California and New Mexico by the Forces of the United States in the Years, 1846, 1847. Albuquerque, 1965.