Селение Росс
В истории найдется не много явлений, подобных тому, какое представляет Калифорния. Небольшой клочок земли, едва известный по названию, заброшенный на огромное расстояние от всего образованного мира, обитаемый дикими племенами, в течение короткого времени стал центром, к которому густыми толпами устремились обитатели всех частей света. Девственная почва страны, открывши свои тайные, неведомые сокровища, сделалась предметом самых пламенных желаний, самых жадных домогательств. На берегу этого нового Эльдорадо, очень подавно еще, находилось владение Российско-Американской Компании, известное под именем селения Росс. До тех пор, пока Калифорния не вступила в свою блестящую мировую роль, немногие знали о существовании Росса. Но сведения, которые мы имеем о нем и теперь, далеко не могут назваться вполне удовлетворительными; поэтому исторический очерк его, составленный на основании официальных документов, надеемся, не будет лишним для тех, кто захочет покороче познакомиться со значением бывшей нашей колонии.
Российско-Американская Компания, заведя фактории на островах Кадьяке и Ситхе, в начале своего существования не имела никаких сношений с Калифорнией, которая в то время находилась под владычеством испанцев. В 1806 г. уполномоченный Компании, действительный камергер Николай Петрович Резанов, после посольства своего в Японию, на судне «Юнона» предпринял первое плавание к берегам калифорнским. Вошедши в порт С. Франсиско, он дружелюбно был принят комендантом его, доном де Аргуелла, и калифорнским губернатором доном де Ариллага, который нарочно пробыл из резиденции своей Монтерея, для свидания с Резановым. Резанов предложил последнему установить взаимную торговлю между Калифорнией и Российско-Американскою Компаниею, но губернатор не смел сам решиться на то, так как открытая торговля с иностранцами, по постановлениям испанского двора, была запрещена; но тем не менее она производилась с некоторыми народами и в особенности с бостонцами тайным образом, смуглировкою, по выражению того времени. Сознавая всю пользу и необходимость торговых связей с русскими, губернатор о сделанном ему предложении представил мексиканскому вице королю Итурригараю, а между тем приказал, по требованию Резанова, удовлетворить его некоторыми жизненными припасами, меняя их на русские товары, находившиеся на корабле. Шесть недель пробыл Резанов в С. Франсиско у коменданта Аргуелла, но формального согласия на предложение о торговле не было получено. В течение этого времени Резанов успел убедиться, в каком мере могут быть полезны для владений Компании торговые связи с Калифорнией, страною, изобиловавшею всеми жизненными припасами.
Компания, вполне разделяя мнение Резанова, чрез посредство главного своего представителя Булдакова вошла с прошением на Высочайшее имя.
Калифорния, — писал Булдаков, — изобилует премножеством хлеба и, не имея никуда оному отпуска, каждогодно оставляет в гнилости более 300,000 пудов; напротив того американские заселения должны получать хлеб, провозимый чрез Сибирь одним сухим путем более 3,000 верст, отчего самой Компании становится он около 15 руб. пуд; также и отвозимый в Камчатку казною на тамошние войска становится более 10 руб. пуд, не полагая в то число жалованья комиссионерам и каждогодного потребления лошадей у отвозчиков якутов.
Калифорния переизбыточествует в рогатом домашнем скоте и лошадях, кои водятся без призрения в лесах и распространились многочисленными табунами даже до р. Колумбии. Правительство гишпанское, чтобы предупредить вред, наносимый сим скотом на нивах, определило каждый год убивать оного от 10 до 30 тысяч. Напротив того, Охотский и Камчатский край имеет в таковом скоте величайшую нужду, терпя весьма часто всеобщую голодовку. В бытность Резанова в Калифорнии убито было нарочно несколько сот рогатого скота, для того, чтобы купленный им у гипшанцев хлеб положить в кожи оных, а мясо брошено.
Калифорния имеет величайший недостаток в полотнах всякого рода и железе. Вместо сего последнего употребляют там, для укрепления домовых строений в связи, кожаные ремни, поддерживающие даже потолоки и все прочее, висящее, в большой тягости. Россия же не только сего металла, но и полотен имеет в преизбытке и может, без оскудения себя, снабдевать оными другие страны.
По поводу сих предметов г. камергер Резанов имел сношение с пребывающим в Монтерее калифонским губернатором, доном де Ариллага, который и сам утверждал, что они не могут обойтиться без торговли с россиянами, яко ближайшими своими соседями в Америке, но сия торговля тамошнему краю запрещена, а по сей причине тогда же согласился он представить своему начальнику, мексиканскому Вице-рою, а сей, вероятно, уже отнесся гишпанскому двору, тем более, что еще в бытность тамо Резанова несколько провинций просили губернатора о исходатайствовании им дозволения вступить с Россиею в торговлю.
Теперь остается сие дело за тем токмо, чтоб иметь сношение с мадридским двором. Ежели угодно будет Вашему Императорскому Величеству снизойти к сему моему всеподданнейшему изъяснению, извлеченному из бумаг и журналов покойного г. Резанова, который, между прочими, о сем предмете с калифорнским губернатором разговаривал, изъясняет следующее: губернатор говорил, что ежели бы двор мадридский знал нужду здешнего края, то бы верно приступал к взаимным с Россиею торговым связям, посредством коих произошла бы общая польза и тогда бостонцы не стали бы развращать диких природных жителей.
Ежели Вашему Императорскому Величеству благоугодно будет повелеть исходатайствовать на то согласие мадридского двора, то Российско-Американская Компания, осчастливленная Августейшим Вашим покровительством, в обязанности будет, для взаимной пользы обоих нации и в особливости для Камчатского и Охотского края и для своих в Америке поселении, посылать каждый год не более двух своих кораблей в Калифорнские порты: С. Франциско, Монтерей и С. Диего, которые, в сношениях между г. Резановым, назначены самим тамошним губернатором».
Правительство наше поручило посланнику при мадридском дворе, барону Строганову, исходатайствовать позволение о торговле с Калифорнией, но случившиеся тогда несчастливые перемены в Испании помешали исполнить это поручение, и потому предоставлено было самой Компании пробивать себе дорогу в Калифорнию.
В этом положении Компания, чрез посредство Баранова, отправила в 1810 году в Калифорнию такого рода прокламацию: «Благородным и высокопочтеннейшим соседам гишпанцам, живущим в Калифорнии, кому сие видеть случится, здравия, благополучия и всех от Бога благ желает Главное Правление Российско — Американской Компании, под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством состоящее. Вам известно, что обе высокие и могущественные державы, Россия и Гишпания, никогда не были в разрыве дружбы. Даже ныне, сколь обстоятельства Европы и других частей света ни смутны, обе нации взаимно друг друга любят, почитают и уважают. Между тем бывший в 1806 г. в пределах ваших Российско-Императорский действительный камергер и кавалер Резанов, почтенный акционер Российско-Американской Компании, нами управляемой уверил нас, колико дружественно был он вами принят в порте С. Франциско и в других местах. Он имел от нас поручение предложить вам учредить торговое сношение взаимно между Калифорнею и Российско-Американскою Компаниею, вашею почти соседкою по заселению ея на островах Кадьяке и Ситхе. Почтеннейший губернатор ваг, превосходительный господин дон де Ариллага, хотя не отверг сего предложения, но не решился на оное потому, что от высокого правительства вашего было запрещено иметь в стране вашей торговлю с иностранцами, а представил, как он уверить изволил, помянутого господина Резанова мексиканскому Вицерою. По поводу сему и со стороны нашего высокого правительства сделано отношение мадридскому двору, но как сие случилось в самое несчастное время, когда Государь Гишпании Карл IV слагал с себя корону и когда Гишпания досталась другому иностранному государю, то от сего и оное сношение не получило ожидаемого успеха, в котором и сомневаться было не можно. Ныне же, но обстоятельствам Европы и самой Гишпании, кажется нам, вы развязаны от затруднений иметь с россиянами торговые связи, тем паче, что оне взаимно полезны. В сем мнении приказали мы нашему, на острове Ситхе пребывающему, главному правителю, господину коллегия советнику и кавалеру Александру Баранову послать к вам одно судно с частию товаров и поручили ему, чрез кого он рассудит из своих подчиненных, предложить вам, благородные и высокопочтеннейшие соседи, наше сердечное желаниѳ впредь доставлять к вам все для вашей страны потребное из тех вещей, коими мы можем служить, и что вы сами назначить изволите и посланному от г. Баранова скажите, а взаимно от вас получать хлеб, скотниное сало, живого скота и прочее, что у вас есть в избытке. Мы желали бы послать к вам и другой корабль прямо отселе, т. е. из С. Петербурга, кругом света, но не можем сего исполнить из опасения неприятелей. Мы надеемся, что вы не отвергните предложения сего, сделанного как от соседей ваших, как от друзей и как от людей, управляющих торговою Российско-Американскою Компаниею, состоящею под особым Высочайшим покровительством нашего обожаемого Государя Императора Александра I.
За тем поручаем себя вашей благосклонности и молим Бога да сохранит страну вашу и всех вас во святой своей милости, благородные и высоко почтеннейшие господа!
К услугам вашим готовые:
первенствующий директор и кавалер Михаил Булдаков,
директор: коммерции-советник Венедикт Крамер.
Эта попытка Компании не увенчалась желанным успехом: прокламация к испанцам не вызвала согласия их на открытие торговых сношений с нами. Между тем Компания приступила к другим, более существенным мерам. — Резанов, во время плавания своего по берегам Калифорнии, осмотрев пустое пространство земли в направлении от мыса Дракова до залива Нутки, познакомившись с условиями тамошней местности и климата, задумал приобрести во владение России одно из свободных мест, для развития там хлебопашества и скотоводства. Он сообщил эту мысль бывшему тогда главным правителем Колонии Александру Андреевичу Баранову, человеку весьма замечательному но тем пользам, которые он принес молодым заведениям Компания. Для обозрения указанной местности, Баранов в 1808 году отправил, на судне Кадьяке, своего помощника, коммерции-советника Кускова, поручив ему избрать место, удобное для поселения. По возвращении из экспедиции, Кусков донес, что на берегах новоальбионских, в соседстве испанского порта С. Франсиско, при заливе Бодеге, нашли «изрядную гавань, прекрасное местоположение, земли, способные к возделыванию, изобилие строевых и корабельных лесов, сосновых и дубовых, довольство в кустарниках разного рода, в рыбе, в лесных и водяных птицах, а наипаче в скитающемся по лесам одичалом рогатом скоте: быках и коровах, овцах, козах и оленях, а притом и климате весьма теплом; только морского и земляного зверя для промышленности заметили не в саамом большом изобилии. Природных тамошних жителей по разным местам видели не везде в большом количестве, но все они принимали ласково и ни малейшего подозрения и неблагоприятства не оказывали, и огнестрельного оружия не имеют, как многие другие, выше того залива обитающие и наносящие иностранцам бедствия. Многим из них, кои обходились ласковее и оказывали услуги, розданы были, сверх подарков, бисер, корольки, платья, некоторые железные безделушки и серебряные медали для ношения на шее, с надписью: «Союзные России», чем они были весьма довольны».
Вместе с тем были получены сведения, что некоторые из граждан Северо-Американских Штатов намереваются завести поселение при р. Колумбии, для производства по ее берегам звериных промыслов и для большого удобства торговых своих сношений с Кантоном. Опасаясь встретить сильное противодействие со стороны северо-американцев, Компания представляла правительству о выгодах завести поселение от казны, но правительство не согласилось на это, а предоставило Компании на волю учредить поселение от себя, обещая ей во всяком случае свое покровительство.
Опираясь на это обещание, в феврале месяце 1812 года, на судне «Чириков» отправлен был к берегам Нового Альбиона отряд промышленников, под начальством Кускова, которому поручалось на избранном им месте основать поселение. 15 мая того же года Кусков заложил селение и крепость, при небольшой бухте, под 38° сев. шир. и 123° вост. долг, (но гринвичскому меридиану), в 18 итальянских милях от залива Малой Бодеги (зал. Румянцева) и в 50 милях от порта С. Франсиско. Спустя три месяца главные сооружения были окончены, и 30 августа, в день тезоименитства покойного Государя Императора Александра Павловича, последовало, при пушечной и ружейной пальбе, открытие крепости, которая, «по вынутому жребию, положенному пред иконой Спасителя», названа была Россом.
Местность, окружавшая селение, имела гористый характер; прилегающий к морю берег состоял из покатости, пересекаемой рвами и рытвинами; гряда камней, на пространстве ¼ версты, тянулась от самой крепости к морю; вершины и скаты гор, отстоящих не более 3 верст от берега, покрыты были густым лесом из лавровых, дубовых, пальмовых и хвойных деревьев на половине расстояния между селением и заливом Малая Бодега протекала река Славянка, называемая на языке туземцев Шабакай. На берегах ее Кусков сначала хотел учредить поселение и с этою целью предпринимал плавание вверх но ней верст на 70, но, не найдя удобного места, отказался от своего намерения. Славянка отделялась от Росса кряжем трудно проходимых гор; при впадении своем в море была мелководна и покрыта камнями; один из этих камней, высокий и продолговатый, с отверстием по средине, назывался славянскими воротами.
Крепость поставлена была на пригорке около 114 футов выше горизонта воды; к ней вели 166 ступеней. Она представляла форму правильного прямоугольника, имела 170 сажень в окружности и обнесена была тыном в две сажени вышиною. По углам ее находились будки, вооруженные пушками, число которых простиралось до пятнадцати. Внутри крепостной ограды помещались: дом начальника, казарма, два магазина для складки товаров, поварня, кузница и другие мастерские; а вне ее устроены были сарай для помещения байдарок (1), баня и скотные дворы. За крепостью располагалось селение алеут. Они соорудили себе довольно опрятные жилища из досок красной сосны, похожей на нашу лиственницу, и вступили в родственные связи с местными жителями.
По водворении русских на калифорнском берегу, между Барановым и Кусковым началась деятельная переписка. Последний сообщал главному правителю о всех подробностях существования и устройства новой колонии, по нельзя сказать, чтоб донесения его, в продолжение 1813, 1814 и 1815 годов, могли назваться вполне благоприятными. Уже с первого раза, весьма ощутителен был недостаток хорошей гавани при поселении: суда находилось в безопасности только при NW ветрах, при Z же, ZW и W ветрах стоянка для них была опасная.
Бобровый и вообще звериные промыслы производились слишком неудовлетворительно, по малому количеству животных в окрестностях Росса; перевести же эти промыслы в залив С. Франсиско, где бобры водились в изобилии, не позволяли испанцы. Опыты хлебопашества также не оправдали надежд: в 1813 г. было посеяно 1 пуд. 25 фун. пшеницы, а снято только 4 пуд. 5 фун., в 1814 г. от 5 пуд родилось 22 пуд. 2 фун. в 1815 г. было посеяно 5 пуд, а снято 8 пуд. Причина такого посредственного урожая, по мнению Кускова, заключалась во множестве птиц, причинявших большой вред зерну. Но зато картофель, репа, салат, капуста, горох, бобы, тыквы, дыни, арбузы и другие огородные овощи родились в изобилии, и большая часть их произрастала во всякое время года. От одной матки картофеля родилось иногда до 250 яблок.
О туземцах, обитавших около Росса , Кусков отзывался, что они кроткого характера, миролюбивы, не имеют постоянных жилищ, питаются кореньями и древесными плодами; вначале они приходили к нам очень часто и, по видимому, оставались довольны обхождением с ними , но с тех пор, как крепость построена, начали являться очень редко, особенно мужчины.
Через полтора месяца после сооружения крепости, к ней прибыл один испанский офицер Мураги, в сопровождении семи человек команды. Получив согласие войти в крепость, он внимательно осматривал все части ее и спрашивал, с какою целью русские поселяются тут. На этот вопрос Кусков предъявил ему бумагу главного правления. Уезжая, Мураги обещал выпросить у монтерейского губернатора позволение торговать с нами, уверяя, что все испанцы будут очень рады этой торговле, ибо нуждаются во многих вещах. В январе 1813 г. он снова возвратился в крепость, вместе с братом коменданта порта С. Франсиско и объявил, что губернатор позволил производить взаимную торговлю, с тем, однакож, условием, чтобы, до получения формального на нее разрешения, корабли наши не входили в порты, а товары перевозились на гребных судах. При этом случае он доставил в подарок 3 лошади и 20 штук рогатого скота. Кусков немедленно воспользовался данным позволением, отправивши из Росса в С. Франсиско разные товары и, условившись с комендантом в ценах, произвел первую расторжку на 1,400 пиастров: кусок голландского полотна, по условию, продавался за 32 пиастра, кусок кантонского полотна за 16 пиастров, конец китайки и вощанки за 3 пиастра; плата за эти предметы была получена не звонкой монетой, которая почти не обращалась в Калифорнии, а хлебом.
Для торговых своих операций Росс, в первые годы существования, имел два судна «Чириков» и «Ильмену»; первое употреблялось на транспортирование из Росса в Ситху и обратно, а второе служило для сообщения с Калифорнией и с отрядами промышленников.
Баранов горячо следил за развитием нового поселения: все предписания его Кускову ясно говорят о том благородном стремлении, каким был проникнут этот человек, весь преданным пользам Компании. Он давал самые подробные наставления об устройстве Росса, заставляя Кускова обращать внимание на все, из чего можно было извлекать какие-либо выгоды: «Замечать также не безнужно», писал он в одной из своих инструкций «в перешейке от Малой Бодеги, в долинах и лугах, не водятся ли там полезные инсекты, приносящие мед и воск, служащие к благоденствию водворяющихся общежительством человеков, т. е. пчелы. Глина также нужна будет на многие при обзаведении потребы, то и оную отыскивать разъезжающим людям приказывать, как и отличных колеров каменья, руды, пески и земли доставлять к себе на настоящие и будущие опыты».
Но между множеством предметов, приковывавших к себе внимание Баранова, главными были промышленность и торговля, об успехах которых он преимущественно заботился. Ему удалось переслать коменданту крепости С. Винсента вышеприведенную прокламацию Российско-Американской Компании. Он получил на нее ответ, который мы приводим в переводе того времени:
Почтенный друг, милостивый государь! Хотя я не имею чести знать вас и не могу, в такой между нами отдаленности, обстоятельно постигнуть намерения ваши, наипаче же лично объясниться с вами, однакож учтивость требует отвечать вам на доставленную ко мне, с судна американского, вашими служителями, бумагу, которая и отослана ко двору мексиканскому. Думаем, что нам, калифорнским жителям, по благодетельным данным правам, есть возможность и рады видеть у себя русских, как друзей и приятелей. Но иначе в Мексике его превосходительство Вицерой расположен и не желает дать токового на свободную торговлю позволения. В таком расположении, я надеюсь, будет лучше, когда вы донесете вашему императору, и он благоволит, чрез кого следует, к мадридскому в Европе двору и к дон Вицерою в Мексику отнестись, дабы испросить позволение установить регулярно торговлю между двумя народами, и в таковом последнем случае мы подлинно можем иметь способы к торговле без затруднения и без опасности с какой бы то ни было стороны.
Бог и Св. Дева да благоволят к тебе, дабы жил ты множество лет, притом и уверены обо «мне быть и дать право уважать именующемуся другом и покорным слугой
Дон Мануэль Люис.
Между тем дело о взаимной торговле с Калифорнией не подвигалось вперед; Формального разрешения не получалось, и потому Компания в 1813 году отправила в Калифорнию судно «Суворов», снабдивши его новой прокламацией к испанцам. Прокламация эта начиналась таким же воззванием, как и первая; за тем следовало: «Вам известно, что обе высокие и могущественные державы, Россия и Гишпания, во все протекшие от самой древности времена, не были в разрыве дружбы. Несчастие Гишпании нанесенное ей властолюбивым, кровожадным и неукротимым повелителем Франции, хотя отдалило было на некоторое время взаимодружественные сношения, но, и при столь прискорбных обстоятельствах, обе нации взаимно друг друга любят, почитают и уважают. Доказательством тому суть возобновленный дружественный трактат, заключенный между обеими державами в прошлом 1812 г., с коего копию, для сведения вашего, при сем прилагаем, ежели о том слухи до вас еще не дошли. Воззрите на оный и увидите, как обе нации условились противоборствовать бичу человечества, Наполеону, и как будто предчувствовали успехи свои, одинаковым □ и сим токмо обеим нациям свойственным духом действовали и действуют. Благородные и единодушные в патриотизме гишпанцы и теперь еще поражают неистовых французов в своем отечестве, изгоняя их из оного. Да благословит Бог оружие их и успехи! Россияне же, оскорбленные в минувшем году неистовым и многочисленнейшим нашествием в их отечество тех же варваров, умысливших подавить оное, разграбить и себе присвоить, окончили уже свое поприще, убив и пленив варваров сих более полумиллиона, свершив такое дело, но благословению Вышнего, в шесть месяцев».
Далее, в прокламации повторялось то, что было сказало уже прежде о выгоде торговли русских с калифорнцами, и наконец заключалась она следующими словами: «того же (1810) года имели мы желание послать к вам корабль прямо отселе, т. е. из «С. Петербурга, кругом света, но в самое то время отечественное прискорбие от нападения Французов нас от того удержало. —Теперь, как у нас с Англией мирно, что засвидетельствует прилагаемый у сего трактат, на случай, ежели вы еще о сем неизвестны, предпримем мы отсель отправить кругом света наше судно, именуемое Суворов, под начальством капитана кавалера Макарова и с ним аккредитованного нами на все случаи суперкарга нашего, господина Германа Молсы, погрузя во оный корабль многие товары, кои, кажется нам, будут для вас приятны, а потому надеемся мы, что вы не отвергните предложения сего, сделанного как от соседей ваших, как от друзей, желающих угодить вам, и как от людей, управляющих торговою Российско-Американскою Компанией, состоящей под особенным Высочайшим покровительством обожаемого Государя Императора Александра I.
Посылая к калифорнским берегам свои суда и комиссионеров на бостонских кораблях, Компания успевала производить довольно выгодную торговлю под рукою. Испанцы торговле этой не препятствовали, но с чрезвычайным беспокойством смотрели на сделанное русскими в соседстве их поселение, особенно же с тех пор, как американские корабельщики распространили слух , что русские, водворившись в Россе, имеют целью выгнать испанцев из их владений. Мексиканский вицекороль Калея в 1813 году прислал монтерейскому губернатору Ариллага такого рода повеление: «Комендант Новой Галиции, дон Жозе де ла Круза, в своем донесении, мая 26 числа, переслал мне Официальную ведомость губернатора сант-блазского, который получил известие ваше, посланное губернатору Нижней Калифорнии, в котором вы упоминаете о русских, заселившихся недалеко от порта Бодеги с 13-ю пушками, также и причину, которая вас принудила им не в чем не противиться, именно: дружеский ныне союз между гишпанской и российской державами. Если сии известия истинны, то прошу я вас дать мне все обстоятельные уведомления о их неприятных деяниях; вы должны вникать, сколь возможно более, в их цель и намерения и смотреть на движение всех наций, заселяющихся в сих местах.»
Губернатор отправил эту бумагу Кускову при следующем письме:
Любезнейший друг! Вы уже имеете многократные примеры моего почтения к вам и сами видели, что с самого времени вашего прибытия в сие место, я вам ни в чем не препятствовал; но то, что я теперь делаю, есть следствие повеления моего начальника, о котором я вам и вручаю копию; оно приложено мне от нашего вицероя.
Итак прошу я вас покорнейше дать мне обстоятельные сведения о причине вашего заселения в сем месте, по проказу кого и с какими намерениями пришли вы сюда? Я буду вам весьма благодарен, когда увозможите меня ублаготворить вицероя в столь важном деле. Сии причины принудили меня отправить к вам офицера с приказанием вручить вам сие письмо.
Желаю вам всякого благополучия и за счастье почту всегда быть полезным вам.
Кусков был поставлен этим письмом в затруднение и решился оставить его без ответа до личных объяснений с комендантом С. Франсиско, куда он хотел сам отправиться. Между тем, в марте месяце 1815 г. , Жозеф Аргуелла, преемник Ариллага, писал к Кускову, чтобы, в силу повеления мексиканского вицекороля, основанное русскими селение было оставлено, для поддержания дружественных отношений между испанским и русским дворами, и вместе с тем он выражал удивление, что запрос его преемника оставался без ответа. В июле месяце того же года Аргуелла прислал другое письмо следующего содержания:
Синьор, дон Александр Кусков,
почтенный друг.
Комендант крепости С. Франсиско, в последних числах июня, доставил мне некоторые бумаги на российском и испанском языках. Цель их и содержание относится к обитателям здешних провинции. А разве господа директоры Российско-Американской Компании не знают, что жители здешних провинций, состоя под военным и политическим управлением, зависят от вицероя Мексики. Для чего же они без надписи делают отношения к начальникам здешних провинций? Ради этого, никто теперь, без высокого позволения, согласиться на такую коммерцию не может, ибо мы должны сохранять наши королевские и высочайшие повеления. В этом разумении я не могу отвечать вам, а уведомляю только, что ваши бумаги имею отправить в оригиналах к моему высокопочтенному начальнику, его превосходительству, синьор вицерою в Новую Гишпанию, на благорассмотрение и разрешение его.
В то время, как происходила эта переписка, Компания не переставала употреблять все меры к открытию торговых сношений с Калифорнией: она снова просила у правительства посредничества в этом деле, снова обращалась к испанцам, стараясь притом успокоить их на счет Росса: «просим принять уверение, — писала она, — и в том, что сделанная Компаниею маленькая оседлость около бухты Тринидат на месте, никем не занятом из европейских нации, имеет истинною целью своею не другое что, как только одни обоюдные виды польз России и Гишпании и чтобы, к нарушению оных, к вреду обоих дружественных государств, не поселились тут иностранные нации, по примеру корыстолюбивых северо-американцев, кои на реке Колумбия воздвигнули замысловатое селение, в последствии времени разоренное бдительными в торговле англичанами. Будьте уверены, благородные и почтенные соседи, что Российско-Американская торговая Компания, имея дарованные ей от Всемилостивейшего Государя Императора правила и руководствуясь оными в духе его и вообще в духе нашего правительства и законов них, не склонно причинить вам не только ни малейшего вреда, даже подать подозрение к оному, исключая клеветы сторонних наций, особенно северо-американцев, которые дерзнули уже посевать в вас подозрение из той зависти, что заведенное ими, как выше сказано, на Колумбии замысловатое селение разорено англичанами. Равно не имейте сомнения и в том, что наше маленькое селение снабжено пушками, ибо, оне, по повелению нашему, взяты туда для предохранения нападения индейцов или от европейских, неприязненных и вам и нам, наций. Мы, как управляющие Компаниею, должны во всяких случаях обезопасить своих людей, коих количество там очень малосильно защищать одним самих себя, без особых сильных пособий».
Но этими объяснениями далеко не были прекращены опасения, которые возбудило в испанцах русское селение, учрежденное на калифорнском берегу. В 1817 году испанский посланник в Петербурге Зеа де Бермудес сообщил нашему министру иностранных дел графу Нессельроде ноту, в которой он выражал, что русские, из коммерческих видов водворившись на принадлежащей им земле, забыли всякое чувство справедливости и уважения к дружественной им державе», и потому просил, от имени своего короля, принять меры к удалению из Росса всех поселившихся там людей. Компания подробно возражала против этой ноты и доказывала законность своего поселения. Главным образом она опиралась на то, что ни на одной из существовавших тогда географических карт не было указаний, чтобы земли, лежащие на всем пространстве берега Нового Альбиона, от крепости С. Франсиско до реки Колумбия, принадлежали какой либо из европейских наций.
Оспаривая свои права, Компания крепко держалась на калифорнском берегу и, чрез содействие своего колониального начальства, всеми мерами старалась расширить круг деятельности Росса. Баранов оказал в этом деле большие услуги Компании, но он начинал уже стареться и сильно утомился после 12-ти летнего управления колониями и непрерывной борьбы с препятствиями; которые на каждом шагу ставили ему природа и люди, его окружавшие. К 1817 году он отказался от должности и достойным преемником ему назначен был капитан- лейтенант Гагемейстер. Незадолго до этого назначения, Гагемейстер, командуя судном Кутузов, в качестве ревизора приезжал в Росс и, после тщательного осмотра, оценил крепость и все заведение, без запасов в 43,957 руб. 33 коп. ассиг., а скот в 5,275 руб.
Считая необходимым расширить промышленные и торговые отношения Росса, он, вместе с Кусковым, совершил плавание в порт С. Франсиско. Под предлогом требования нескольких человек алеут и русских, перебежавших из Росса к испанцам, он завел с губернатором Калифорнии, дон Пабло Виценте де Сола переписку. Последний, согласившись возвратить находившихся у него людей, выразил желание купить для поиск всех четырех президий, состоящих под его начальством, на 25 или на 30 тысяч пиастров разных товаров и припасов, с платою за них векселями на главного комиссара в городе Гвадалахаре. Гагемейстер в ответ на это писал следующее: «Что касается до предложения, которое вы изволили мне сделать, позвольте говорить вам со всею откровенностью, свойственною военному человеку. Поелику поручение, на меня возложенное, сверх открытий, состоит единственно в том, чтобы обозреть российские поселения и составить описание всего мною виденного, между тем как товары Компании, предназначенные для наших поселений, поручены особому, находящемуся при мне, суперкаргу, то я и не имею возможности входить в постановление о доставлении состоящим под вашим начальством президиям необходимых вещей, с получением в уплату за них переводных писем на Гвадалахару, в коей Российско-Американская Компания не имеет ни одного человека, который бы мог получать деньги. Желая однакоже показать мою признательность, равно как и президиям, состоящим под вашим начальством, и войскам его католического величества облегчить получение вещей, могущих найтись в грузе управляемого мною корабля, назначенном на удовлетворение нужд российско-американских поселений, я беру смелость предложить вам доставлять для войск по самым умеренным ценам такие вещи, в коих они могут иметь надобность, только с тем, чтобы, вместо получения платы в Гвадалахаре, получать оную следующим «образом: вы позволите кадьякам приезжать на своих лодках в порт С. Франсиско и в окружность оного для промысла морских бобров. Приобретение сего промысла разделяемо будет на две равные половины, из коих одна должна принадлежать гишпанскому правительству, а другая Российско -Американской Компании. Компания приемлет на свою ответственность издержки сего промысла, но в вознаграждение сего должна получать, по установленной цене, в плату за товары, кои будут доставляемы для четырех президий, все бобровые шкурки, доставшиеся по разделу на часть гишпанского правительства.
Промысел морских бобров, в общую пользу испанского правительства и Российско-Американской Компании, разделяемый на равные части, кажется мне таким способом, на который испанское правительство весьма удобно может согласиться, равно как и на то, чтобы доставшимися на его часть упромышленными кожами, приобретенными им безо всякого с своей стороны содействия, производить оплату за те произведения, кои необходимы для войск калифорнских, полагая каждую большую кожу ценой в 8 пиастров. Сие средство тем выгоднее, что обитающие в той области индейцы очень немногие имеют способы производить промысел оных зверей и что кожи ох, равно как и вымениваемые на них вещи, никогда не могут быть оным правительством снискиваемы с такою удобностью и с столь малыми издержками, если оно не согласится на сие».
На предложение это губернатор Калифорнии не согласился, говоря, что оно, по своей важности, должно быть предоставлено на рассмотрение вицекоролю Новой Испании, от которого и будет зависеть разрешение.
Отказ в поставке для испанских войск разных товаров с платежом за них векселями на Гвадалахару сделан был Гагемейстером на том основании, что дела испанцев в то время шли очень дурно и рассчитывать на верность уплаты было бы весьма рисковано. Хотя присланные к нему от калифорнского губернатора офицеры и миссионер Падре Район де Абелья и утверждали, что вицекороль всегда найдет способы заплатить Российско-Американской Компании, что в Гвадалахаре деньги в готовности, и что нечего опасаться возмущения инсургентов, которые везде побеждаются, но когда Гагемейстер спросил миссионера, ручается ли он за уплату своею миссиею, но он отозвался, что сам думает выехать, как только будет возможно, а затем все они признались, что дела их очень худы, денег почти нет и что, по всей вероятности, вицекороль с готовностью примет выгодное для испанского правительства предложение об общей бобровой промышленности. Между тем со стороны вицекороля не последовало никакого отзыва. Тем не менее, наше колониальное начальство употребляло все зависящие от него усилия к осуществлению мысли, предложенной Гагемейстером. В январе месяце 1820 года Правление Компании, между прочим, вот что доносило графу Нессельроде: «хотя употребленный на заведение сей оседлости (Росса) не маловажный капитал не возвратился Компании пользами, от него ожидаемыми, «но краткости времени, и потому, что у компании нет еще таких людей, кои бы там поселились прочно с семействами, обзавелись домами и, землю имея в неотъемлемой собственности, плоды трудов своих передавали бы компании, но при всем том гишпанское правительство Новой Калифорнии настойчиво требует уничтожения, той оседлости и удавления русских людей почитая землю, под оною занятою и даже все берега Нового Альбиона принадлежащими гишпанской короне по первооткрытию Америки Колумбом и, может быть, до сих пор употребило бы уже насильственные меры, ежели бы в состоянии было оные произвесть.
При сем порядке вещей. Российско-Американская Компания охотно желала бы уничтожить оную оседлость, зависть или боязнь в гишпанцах возрождающую, и никогда бы более не мыслила искать другого места на берегах альбионских, ежели бы она могла потерю той оседлости заменить постоянною торговлею с Новою Калифорниею, в которую допуск иностранцам, по колониальному праву, а более, чтобы не выказать удивительной беспечности и слабости управления, не дозволен.»
Представляя эти обстоятельства вниманию гр. Нессельроде, правление Компании просило его исходатайствовать согласие испанского правительства на постоянную меховую торговлю с Калифорнией и на взаимную промышленность морских бобров в водах Калифорнии, согласно тому предложению, которое было сделано монтерейскому губернатору Гагемейстером.
К сожалению, и это ходатайство не сопровождалось желанными результатами; не смотря на то переговоры относительно взаимной промышленности и торговли с Калифорнией ведены были и преемником Гагемейстера М. Н. Муравьевым, но они опять не имели никакого успеха, по случаю совершившейся в управлении Калифорнией перемены, вследствие которой калифорнские порты сделались открытыми для кораблей всех наций.
Английские и североамериканские суда начали приходить с большими грузами и сбывать товары контрабандою (смуглировкой), чрез что русские необходимо должны были лишиться тех выгод и преимуществ, какие им представлялись прежде, особенно же с тех пор, как учрежден был платеж якорных денег по 2 ½ пиастра с каждого тонна и увеличены были почти вдвое пошлины с привозимых и вывозимых товаров. Однако же при всем том торговля наша с испанскими портами не прекращалась, хотя формального согласия на открытие ее не последовало: в 1817 году на судне «Кутузов» вывезено было из Калифорнии 1,300 пуд. пшеницы, 995 пуд. ячменя, по 200 пуд. гороху и бобов и 144 пуд. сала. В 1823 г. на двух бригах «Волга» и «Булдаков» доставлено в Новоархангельск 1,265 фанег пшеницы, 170 фанег гороху и бобов, 200 фанег ячменю, 250 ароб сала. В 1824 году вывезено из Калифорнии на бриге «Байкал» 1,800 фанег хлеба, более 800 фан. сахарного песку и много других товаров, а на бриге «Булдаков » до 2,000 фанег пшеницы.
В первые годы существования Росса, жители его главным образом посвящали свою деятельность бобровому промыслу: но когда потеряна была надежда на выгоды от этого промысла, постепенно уменьшавшегося, колониальное начальство заняло людей постройкою парусных судов. С 1817 года по 1824 год построены были 4 брига для компанейской службы, но они обошлись очень дорого и оказались чрезвычайно непрочными по дурному качеству леса, содержащего в себе очень много влажности.
Хлебопашество в Калифорнии, стране одной из самых плодородных в мире, обещало большие выгоды, но к сожалению, ожидания не оправдались: выбор места для заселения сделан был неудачно. Гористая, перерезанная глубокими рытвинами и покрытая лесами почва представляла слишком мало благоприятных условий для успехов земледелия. От густых туманов, поднимающихся с моря и оседающих у высоких берегов и гор, хлеб часто подвергался ржавчине; пахотной земли было очень мало, и потому поля, ежегодно засеваемые, истощались, а промышленники, занимавшиеся земледелием, не имели никакого понятия о правильном сельском хозяйстве. Сеялись исключительно пшеница и ячмень.
Пшеница не родилась более как сам — 4 или сам—5. В течение 6-ти лет, с 1826 года но 1833 год, выслало было в Ситху только 6,000 пудов пшеницы и ячменя, т. е. по 750 пудов на год: вспоможение весьма ничтожное. 1832-й год был одним из самых урожайных; на компанейских и частных пашнях посеяно было:
542 пуд. 11 фун. пшеницы
и 191 » 2 » ячменя,
а снято:
6, 104 пуд. 32 фун. пшеницы
и 942 » 30 » ячменя
Из этого количества, за местными расходами, можно было выслать в Ситху только 1 ½ тысячи пуд пшеницы: вот и вся прибыль.
Огородничество и садоводство в Россе, при всем обилии овощей и Фруктов, за невозможностью сбыть их, не приносило никакой выгоды Компании.
Скотоводству было положено начало приобретением от окрестных жителей нескольких лошадей, коров и овец. Скот быстро размножался: в 1817 году было 61 голова крупного и 162 гол. мелкого скота, а в 1833 г. считалось уже до 1,773 голов,
и именно:
| лошадей | 415 |
| баранов и овец | 605 |
| коров и быков | 719 |
| свиней | 34 |
Но недостатку пастбищ, не знали, что делать со скотом: с июля по ноябрь он разбегался верст на 20 в разные стороны, ища травы, и присмотр за ним делался невозможен. Коровы, пригоняемые для доения два раза в день, из дальних мест, утомлялись и давали молока так мало, что от 147 дойных коров в 1832 г. получено было только 116 п. масла. Между тем, для достаточного продовольствия людей, необходимо было еще увеличить скотоводство.
Население Росса состояло из русских, креолов, алеут и индейцев: в 1833 г. считалось русских 50, креол 88, алеут 83, индийцев 72, всего 293 души обоего пола, вместе с детьми. В колониальных работах, производимых этими постоянными жителями Росса, принимали участие и окрестные индейцы, которые иногда являлись в числе 150 человек. Русские, креолы и алеуты состояли или на жалованье или на поденной плате, а индейцы получали за свои труды пищу и платье.
Селение находилось под непосредственным управлением местной конторы, которая заведовалась правителем и двумя приказчиками.
Содержание Росса обходилось компании очень дорого:
| В | 1825 г. | издержано было | 42,030 руб. |
| » | 1826 г. | » | 41,913 » |
| » | 1827 г. | » | 43,199 » |
| » | 1828 г. | » | 47,638 » |
| » | 1829 г. | » | 49,391 » |
| Итого в 5 лет 224,171 руб. | |||
Доходы же, получаемые от Росса, далеко не соответствовали расходам. В Новоархангельск было вывезено:
| В | 1826 г. | пушных товаров на | 15,967 руб. |
| » | 1827 г. | » | 813 » |
| » | 1828 г. | » | 53 » |
| » | 1829 г. | » | 2,189 » |
| » | 1830 г. | » | 1,667 » |
| В | 1826 г. | сельских произведений., на | 20,904 руб. |
| » | 1828 г. | » | 3,619 » |
| » | 1829 г. | » | 16,233» |
| » | 1830 г. | » | 3,097 » |
| Итого…………………. 4 3,808 руб. | |||
Сравнивая эти цифры, легко убедиться, что Росс не составлял большого подкрепления для колоний; но Компания удерживала его за собою, надеясь на распространение своего заселения. Уже в 1817 г. Гагемейстер писал, что «нам без занятии в заливе Румянцева (Малой Бодеги) никак быть нельзя». Преемник Гагемейстера барон Врангель, хорошо сознавая все местные неудобства Росса, представлял главному правлению о необходимости распространить владение верст на 200 внутрь страны и занять все пространство до северного берега залива С. Франсиско. Тучные и плодоносные равнины реки Славянки, защищаемые от морских ветров и туманов, представляли, по его мнению, благоприятнейшие условия для успешного хлебопашества и скотоводства: простору там так много, писал он, что можно бы было снимать до 50 тысяч пудов пшеницы и содержать на пастбищах до 40 тысяч рогатого скота. Северный берег залива С. Франсиско он считал важным в том отношении, что этот берег доставал бы безопасную гавань для наших судов, в которой мы весьма нуждались, и облегчил бы сообщения с заселением. Занятий этих колониальное начальство не смело сделать самопроизвольно, опасаясь возбудить зависть и подозрения в иностранцах, живущих в Калифорнии, и чрез них восстановить против себя правительство Мексики. По мнению барона Врангеля , препятствия были бы устранены, если б наше правительство вступило в прямые сношения и переговоры с правительством Мексики. Переговоры эти были тем необходимее, что требования об оставлении Росса не прекращались. Мы уже говорили о той недоверчивости, какую возбудила наша колония в испанцах, господствовавших над Калифорнией. В 1812 году страна эта, после революции, охватившей всю Америку, отошла от испанцев и сделалась провинцией Мексиканской Республики. Немедленно вслед за тем, со стороны мексиканского правительства, во время владычества Итурбида, прислан был в селение Росс, в качестве посланника, дои Августин Фернанд де Винцент, сопровождаемый довольно большой свитой. Он требовал ответов, по какому праву занято место под селение и есть ли на то бумаги от испанского и русского дворов. Не получив удовлетворительных объяснений по этому предмету, он требовал, чтоб селение Росс было снято в продолжение 6-ти месяцев, грозя, в случае отказа, прибегнуть к мерам принуждения. Спустя несколько лет, губернатор Калифорнии, в ответ на письмо барона Врангеля относительно торговых связей Российско-Американской Компании, писал: «я не признаю себя в «праве войти по сему предмету в какие-либо соглашения с Российско-Американской Компанией, я думаю, что между обоюдными правительствами должно трактовать о семь деле. Однакож я не удерживаюсь сказать, что правительство, мною представляемое, с удовольствием вступит в дружеские а и коммерческие связи с Россиею, буде Его Императорское Величество признает нашу независимость, повелит очистить занимаемую его подданными часть «стрэпы сер, называемую Росс или Бодего, и согласится на другие обоюдные условия».
Вскоре после того между новым губернатором Калифорнии, генералом Фигероа, и бароном Врангелем возникла дружественная переписка. Губернатор просил наше колониальное начальство принять посредничество в политических сношениях мексиканского правительства с русском. «Мексиканское правительство, писал он, оживляемое доброжелательными и человеколюбивыми намерениями, изъявляет желание, если возможно, чрез почтенное посредничество ваше, войти в дружеское сношение и согласие с Императорским С. Петербургским кабинетом и объявить оному, что мексиканская нация, сбросив с себя владычество Испании и утвердив свою независимость и свободу, следует правилам благоразумной политики и вознамерилась поддержать со всеми прочими народами союз и согласие, коих непременно требует политика и обоюдные выгоды соседстиопных держав.
Правда, что мексиканское правительство, открыв свои порты всему свету, заключило со многими державами материка Европы и Америки трактаты дружбы, торговли и судоходства, но как дипломатические его агенты не распространились до российского государства и таковые агенты российского монарха не достигли до Мексики, то и политика сего монарха доселе осталась неизвестна. А посему желательно а нам узнать: признает ли то государство независимость сей республики».
Переписка эта представляла самый удобный случай к открытию прямых переговоров с Мексикой. Главное правление, доведя до сведения нашего правительства предложение генерала Фигероа, ходатайствовало о дозволении начать с мексиканским правительством политические сношения, чрез посредство барона Врангеля, в полной уверенности, что результатом этих сношении будут значительные выгоды и приобретения для Компании. Правительство наше нашло в то время еще невозможным решиться на признание нового порядка вещей в прежних испанских колониях, но оно выразило желание, чтобы колонии наши поддерживали дружественные связи с Мексикою, и разрешило уполномоченному Компании барону Врангелю посетить город Мехико и при проезде чрез этот город вступить в непосредственные торговые сношения с мексиканским правительством.
Согласно требованию правительства, чтобы сношения барона Врангеля отнюдь не выходили из границ дел собственно торговых, главное правление в 1835 году поручило ему: 1) ознакомившись с теми особами, которые имеют влияние на общественные дела и мнения, предложить им об утверждении торговли нашей с Калифорниею на однообразных правилах, стараясь при этом достигнуть, чтобы все порты были открыты для покупки хлебных зерен; чтобы пошлины на привозимые товары взимались не за все количество их, а только за то. которое будет продано; чтобы корабли наши были освобождены от платежа якорных денег и вывоз соли был облегчен. 2) Испросить, согласие на постоянную промышленность бобров и котиков но берегам Калифорнии и островам, к ней прилежащим, на тех условиях, какие прежде предлагались, с предоставлением половины промысла их пользу правительства или граждан. 3) Исходатайствовать кораблям нашим право вести торговлю лесом по всей южной Калифорнии и мексиканскому берегу, а также заниматься ловлею черепах и вырубкою бакаутового дерева. 4) Разведать в подробности, как мексиканское правительство думает о поселении нашем при Бодего; согласится ли оно актами утвердить за нами владения на берегах Нового Альбиона с северо-западной стороны до залива Тринидата, к юго-западу до параллели Дракова мыса; нет ли надежды приобрести земли до северных берегов залива С. Франсиско, и каких вознаграждений по сему случаю потребуют.
При исполнении настоящего поручения, барон Врангель, с первых же шагов встретил неодолимые препятствия. Прибывши в Монтерей, он с прискорбием узнал о смерти губернатора Калифорнии Фигероа, на дружественное содействие которого можно было всего более рассчитывать. Надежда получить от Фигероа письма к разным лицам, стоящим во главе мексиканского управления, была совершенно потеряна, и следовательно успех переговоров начинал делаться сомнительным. В порте С. Блазе, куда барон Врангель немедленно отправился из Монтерея , местное начальство объявило, что паспорт, данный ему от министра иностранных дел , не будучи засвидетельствован ни мексиканским консулом, ни министерством республики, считается недействительным. Однако же, при помощи английского консула Баррона, Врангелю удалось кое-как получить вид на проезд до г. Мексико. В этом городе ожидало его новые неудачи: президент республики генерал Санта-Анна находился для усмирения мятежа в провинции Техасе, а вице- президент Варракан, к которому имелись рекомендательные письма, был болен и чрез несколько дней умер. По выборе нового вице-президента Корра, барон Врангель нашел случай представиться ему и сообщить ноту о своих поручениях. Не имея никакого кредита от нашего правительства, барон Врангель мог действовать только как агент торговой компании. Между тем молодая республика, независимость которой была признана уже Англией, Францией и другими державами Европы, ожидала, что и Россия последует их примеру. Но, обманувшись в своих надеждах , она холодно приняла предложения уполномоченного Российско-Американской Компании, и плодом всех его усилий было только письмо министра иностранных дел Монастерио, которым он выражал согласие на заключение торгового трактата с Россиею чрез посредство своего полномочного министра в Лондоне. Вот подлинные донесения барона Врангеля главному правлению Компании: «Независимость Мексики и правительство республики признано формально в короне Англиею, Францией и некоторыми второстепенными державами, а торговый трактат заключен и с Пруссиею, которая имеет в Мексике генерального консула. Инородное тщеславие, подкрепляемое дипломатическими сношениями с кабинетами сих держав, управляет действиями республики во многих отношениях и сия последняя, из опасения унизить себя в общем мнении, не ищет признания там, где не показывают себя готовым выступить на встречу продолжениям о политическом сближении: а министры Англии и Франции в Мексике употребляют свое влияние у здешнего правительства на то, чтобы отдалять соперников от коммерции с Мексикой, нежели для сближения других народов с республикой, особенно в отношении к России. При таковых о обстоятельствах весьма естественно, что правительство в Мексике не токмо не изъявляло ни малейшей готовности выслушать предложения от агента коммерческого сословия, но оно даже бы оскорбилось, если б сделали такое предложение без всякого дипломатического посредничества».
Итак надежды Компании на распространение владений в Калифорнии окончательно были потеряны. Слишком 20 лет прошло для нее в постоянных, неутомимых стараниях о развитии промышленной и торговой деятельности Росса, но все эти старания не увенчались желанными результатами; промысел бобров с каждым днем уменьшался, хлебопашество далеко не вознаграждало трудов земледельца; скотоводство встречало неодолимые препятствия к своему размножению в тесноте помещения; издержки на содержание селения постоянно увеличивались. Такое положяниѳ дел невольно приводило к мысли об оставлении Росса. Гораздо прежде еще, чем Компания решилась на это, наш знаменитый мореплаватель Литке, посетивший во время своего кругосветного путешествия селение Росс, предсказал, что оно должно быть оставлено, ибо разделяя силы прочих колоний, оно не приносит им большой выгоды, на которую, по его мнению, нельзя было рассчитывать даже в том случае, если бы границы селения расширились. Колониальное начальство, со своей стороны, уже несколько раз высказывало все неудобства Росса, но Компания продолжала удерживать его за собою, в надежде будущих выгод и приобретений. Наконец, когда главный правитель колоний капитан 1-го ранга Купреянов, в 1838 году, нашел необходимым для подкрепления промысловых партий на острове Кадьяке, перевести туда из Росса всех алеут, Компания убедилась, что дальнейшее удержание селения явно противоречило бы ее пользам, и потому она решилась упразднить его. Какими соображениями руководствовалась Компания в настоящем случае, лучше всего покажет сделанное министру финансов представление, которое мы приведем здесь: «Главное правление, обращаясь к отчетам прежнего времени, находит в донесении главного правителя от 1831 г. начисление расходов и приобретений за пятилетку с 1825 г. по 1829 г., результат которого состоит в следующем:
| Содержание селения Росс стоило средним числом в год | 45,000 | руб. |
| От путного промысла приобретено средним числом в год | 22,000 | »- |
| Сельскими произведениями получено в пользу прочих отделов средним числом в год | 2,000 | » |
| За 1837 год торговые расходы возросли до | 72,000 | » |
| Из числа этой суммы на жалованье служащим издержано | 31,000 | » |
| Из Росса же поступило в этом году на | 8,000 | » |
| Масла коровьего | 30 | пуд. |
| Солонины | 410 | » |
| Кож разных | 401 | шт. |
| Кирпичей | 12,000 | » |
Сначала значительные расходы на содержание селения частью покрывались случайными, но довольно выгодными промыслами морских бобров в соседстве Росса и по берегам Калифорнии. Впоследствии, когда эти промыслы почти иссякли, главное правление питало надежду на расширение своих владений и на занятие мест, удобных для разведения хлебопашества и скотоводства в таком объеме, чтобы, сверх содержания гарнизона, можно бы было снабжать и прочие отделы пшеницей, солониной и маслом. При настоящих же обстоятельствах, надежда сия совершенно рушилась и главное правление не находит никакого основания и не усматривает уважительной цели для дальнейшего занятия селения Росс. Даже в политическом отношении обладание Россом сопряжено с неудобствами: оно не подкрепляется никаким актом, или признанием других держав. Географическое положение этого заселения, удаленного на 10″ широты или 1,600 верст по меридиану от граничной параллели наших владений на северо-западном берегу Америки, нисколько не выкупает указанные выше неудобства, не доставляя оному ни малейшей стратегической выгоды. Занятие Росса, какою бы ни было нациею, не может иметь влияния на безопасность наших колоний: англичане имеют свои гавани у самых наших границ: мексиканцы или «калифорнцы владеют превосходным заливом С. Франсиско возле Росса, граждане Соединенных Штатов толпами заселяют берега этого залива и не имеют надобности в недоступной скале Росс.
Высочайше учрежденный при Компании совет, по внимательном рассмотрении и обсуждении вышеизложенных оснований, доказывающих, что селение Росс не только бесполезно для Компании, но напротив, даже еще сопряжено со вредом для нее чрез необходимые издержки на содержание оного, не обещая и впредь никаких выгод, убедился в полной мере, что дальнейшее оставление селения Росс в настоящем его положении ни к чему больше не служит, кроме напрасных для Компании иждивений, а потому и полагает: согласно с мнением главного правления, упразднить селение Росс, распределив находящихся в оном служащих и имущество по другим отделам, а что окажется из имущества ненужным, продать или променять на пшеницу жителям С. Франсиско».
На это представление Компании в 1839 году последовало Высочайшее соизволение, окончательно исполненное колониальным начальством в 1842 году. В течение двух лет, все, что можно было вывезти из Росса, переправлено в Новоархангельск, недвижимое же имущество, т. е. строения и скот, предварительно оцененное в 150,000 руб. асиг. продано было за 30 тысяч пиастров мексиканскому подданному, швейцарскому уроженцу Суттеру. По контракту, засвидетельствованному мексиканским правительством, он обязался произвести уплату в продолжение 4-х лет. Вследствие несостоятельности, он чуть было не нарушил своих условий, но Компания заблаговременно взяла свои меры и, при содействии своих агентов, заставила уплатить себе весь долг сполна. С этим вместе прекращаются все отношения Американской Компании к бывшему ее владению.
Спустя несколько лет после уступки Росса, в Калифорнии открыты были золотосодержащие россыпи. Естественно, что вместе с тем родились сожаления об утрате нашей колонии на калифорнском берегу, колонии, которой до той поры не придавали никакого значения, которая, кроме членов Российско-Американской Компании, едва ли удостаивалась чьего-либо внимания. Но кто подозревал тогда о существовании в Калифорнии тех огромных богатств, какие открыты теперь? Не зная о них, имела ли Компания, как акционерное общество, право продолжать издержки на колонию, слишком 20 лет не вознаграждавшую труд; не обязана ли она была употребить свои капиталы на предприятия более выгодные? и после того, можно ли и справедливо ли упрекать Компанию за уступку селения Росс? На этот вопрос пусть ответит себе каждый, пробежавший настоящую статью.
Примечания
- Байдарками называются лодки, обшитые тюленьею кожею.
Опубликовано: Журнал мануфактур и торговли. 1859. Октябрь. Отд. IV. С.2-42