Маркс и Энгельс о Гражданской войне

В январе 1862 года Карл Маркс, лондонский корреспондент газеты «New York Daily Herald» написал, что «естественная симпатия народных масс всего мира» по-видимому находится на стороне «единственного народного правительства» — правительства Соединенных Штатов Америки.1

Эта фраза звучит как отрывок из романа в жанре «альтернативной истории». Но это не так. Репутация Карла Маркса, главного вдохновителя коммунизма в XX веке, во время Гражданской войны была совсем другой. Впоследствии Британия будет чувствовать себя неловко за то, что она дала приют многообещающим коммунистам. Даже сегодня трудно проникнуть сквозь толстый забор портретов с Красной площади, советской «героической» живописи, и работ историков, с ликованием восхваляющих личность Маркса.   Это правда, что Маркс и его близкий друг и помощник – немец Фридрих Энгельс были пламенными революционерами, озабоченными новой, бесклассовой утопией. Но во время Гражданской войны они не вызывали никаких подозрений у британских властей, и были обычными мужчинами викторианской эпохи. Марксу, респектабельному беженцу, имевшему молодую растущую семью и жену-аристократку (она, не без снобизма, предпочитала подписывать свои визитные карточки как «урожденная баронесса  Вестфальская») 2 писательский и журналистский труд давался нелегко. Но он обладал феноменальным интеллектом, и часто не считался с рабочим временем, чтобы доделать свою работу в срок. Он испытывал огромное презрение к России, и, наверное, очень бы удивился, когда бы узнал, что эта страна первой будет воплощать его идеи в жизнь. Его верный друг Энгельс считал себя в какой-то степени военным человеком, имея опыт участия, под руководством будущего генерала армии Союза Августа Виллиха, в нескольких вооруженных стычках во время революции в Германии. Энгельс любил поддерживать свою военную форму, участвуя в охоте на лис – «величайшем физическом удовольствии, которое я знаю», как он однажды признался Марксу.3

Энгельс и Маркс с молодой семьёй прибыли в Англию в 1849 году в статусе политических беженцев. В связи с волной репрессий после революций 1848 года, прокатившейся по континентальной Европе, публикация «Манифеста Коммунистической партии» сделала их персонами нон-грата во всех европейских государствах, в которых они могли бы попросить убежище. Переезд в Англию был их последней надеждой, к тому же на их стороне было то, что семья Энгельса имела долю в текстильном производстве  Манчестера. К счастью для них обоих, Энгельс получал некоторый доход от этого бизнеса, и часто субсидировал растущую семью Маркса – временами позволяя ему запускать руку в кассу предприятия.

Но даже в Лондоне прусские и австрийские агенты тщательно фиксировали их привычки и активность. Он из них сообщал своему начальнику, что «[Маркс] ведёт образ жизни богемного интеллектуала».4 Вскоре после их прибытия австрийцы направили формальный запрос об их выдаче. Но, точно также, как и представителям Союза, жаловавшимся на судостроение для нужд Конфедерации, их послу в министерстве внутренних дел была прочитана лекция о свойствах британского либерального великодушия.5 Маркс и его собратья-революционеры были в безопасности.

Радикальный, антирабовладельческий редактор «New York Daily Tribune» Хорейс Грили предложил Марксу место лондонского корреспондента его газеты. Это принесло немного денег, и, в конце концов, семья Маркса смогла переехать из своей конуры в Сохо в респектабельный сельский пригород Хампстэда, в графстве Миддлсэкс. Со своей молодой семьёй он теперь мог выбираться на пикники в Вересковую пустошь, беспрепятственно проходя через все запрещающие знаки, и пропустить бутылочку-другую пива в сохранившемся поныне пабе «Jack Straw’s Castle» (он любил попойки точно также, как и сигары).6 Но основным занятием Маркса была работа над самым его значительным трудом «Капитал», поэтому ему иногда приходилось просить Энгельса писать статьи за него. Полностью уверовавший в гений и избранность Маркса, Энгельс не мог ему отказать, и если статьи Маркса вдруг обращались к военным вопросам, то это означало присутствие в них невидимой руки Энгельса. Под своим именем Энгельс написал, как минимум, две статьи на тему войны. Для издания со слегка буржуазно звучащим названием «Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» он написал статью, в которой доказывал необходимость увеличения профессиональной и регулярной армии Союза, которая будет способна в случае необходимости призвать к себе на помощь намного большее число добровольцев.7 Во второй статье он с энтузиазмом описывал то, что должно усовершенствовать современную войну – битву броненосных таранов около Мемфиса, штат Теннесси, 6 июня 1862 года.8

Ресурс Marxists.org собрал коллекцию статей Маркса о Гражданской войне в интернетовском «Архиве Маркса и Энгельса». Они охватывают период с начала войны до ноября 1862 года. После этого Маркс полностью сосредоточился на работе над «Капиталом», и его более заняли события в Европе, которую ему было позволено посетить в том же году.

Я собрал некоторые основные темы этих статей под общими заголовками, чтобы проиллюстрировать их мнения по отдельным аспектам конфликта. Полные тексты статей тоже стоит прочесть. 9 «Капитал» — это такая книга, которую даже самые отъявленные революционеры бросают читать на первой странице, но журналистские работы Маркса (и Энгельса) —  это яркие, самоуверенные, мастерские исследования ключевых моментов, у Маркса ещё и пересыпанные забавными колкостями. Интересно наблюдать за этими безусловно умнейшими людьми в период  начала войны, когда её исход, и роль Британии в ней, были далеки от ясности. Я был чрезвычайно потрясён тем, как часто Маркс точно предсказывал исход событий, даже на самом раннем этапе конфликта. К примеру, он вполне понимал, что линкольновская Предварительная Прокламация об Освобождении от сентября 1862 года10 изменит природу войны, и предвидел решающее влияние чёрных солдат. Также он никогда не верил в то, что Британия пойдёт на войну из-за «Происшествия с “Трентом”» ( 1861). Ещё он разбирался в стратегических вопросах, доказывая, например, что конфедеративная столица Ричмонд не сравнится по стратегической важности с главным южным портом в Новом Орлеане.

Маркс простым и точным языком доказывал, что восприятие современной британской прессой войны как агрессии Севера против Юга, является передергиванием фактов. Он считал, что южная бомбардировка форта Самтер была военной провокацией – федеральный форт был готов капитулировать, если к определённому времени в него не прибудет подкрепление. Он считал, что «Тридцать тысяч рабовладельцев Старого Юга», экспортёры рабов в остальные части  новой американской страны раздули костёр войны. В вопросе избрания Линкольна президентом, которое фактически стало основанием для южной сецессии, Маркс обращал внимание на то, что в первую очередь именно раскол северных и южных демократов сделал возможной победу республиканского кандидата.11 Он анализировал конфликт с точки зрения «свободная рабочая сила против рабства» и называл Конфедеративные Штаты не страной, а «боевым лозунгом» завоевательной войны Юга с целью распространения рабства. Ещё в ноябре 1861 года Маркс предсказывал, что насильственное запрещение рабства на оккупированных конфедеративных территориях может быть использовано Севером в качестве решительного оружия против богатства и военной промышленности Юга.12

Маркс долгое время доказывал, что у Британии нет законных оснований для начала вооружённого конфликта с США по поводу задержания конфедеративных послов на борту британского почтового судна «Трент». По его мнению, США действовали правильно, задерживая конфедеративных эмиссаров и арестовывая их корреспонденцию как «контрабанду», ибо это соответствовало принципам, признанным собственным британским морским законодательством.13 Когда волна обсуждения законов достигла пика, Маркс с удовольствием обратил внимание на то, как шумное приветствие войны со стороны общества и противодействие ей со стороны прессы поменялись местами, когда премьер-министр Пальмерстон выступил против компромисса. Также он с саркастическим наслаждением освещал близкие (хотя на самом деле – скорее поверхностные) отношения Пальмерстона с конфедеративным посланником Джеймсом Мэйсоном.14  Маркс в основном критиковал Пальмерстона за приписываемое тому сокрытие от общества мирного послания Сьюарда.15. В целом, он был настроен к Пальмерсону жестоко, договорившись впоследствии до обширной теории заговора, по которой Пальмерстон якобы был подкуплен Россией.16  Для своих американских читателей приуменьшал про-военные настроения Пальмерстона, в основном критикуя то, что он называл «мезальянсом» Англии и Франции, в особенности – решение двух противников направить совместную военную экспедицию в Мексику, чтобы выбить долги из тамошнего правительства.17 Он не доверял искренности французского предложения о посредничестве после падения Нового Орлеана и издевался над нетипичной поддержкой французской прессой Англии по вопросу «Трента». 18 Пока продолжалась шумная кампания за объявление войны, Маркс предупреждал, что успешное американское приватирство времён англо-американской войны 1812 года может быть повторено в случае начала насильственных действий, и будет иметь разрушительные  последствия для британской торговли, тогда как британская блокада американских портов в зимнее время ему казалась невозможной. В поддержку своих экономических аргументов против войны, он процитировал мнение одного ливерпульского хлопкоторговца, что дешевле предоставить трёхлетний отпуск всем английским текстильщикам, чем один год воевать с США. В январе 1862 года Маркс (как оказалось – абсолютно верно) заключил, что война по поводу задержания «Трента» — «неактуальна».19

Интересно, что Маркс питал некоторую антипатию к госсекретарю Союза Сьюарду, который был другом Хорейса Грили, описывая его как «Республиканского Ришелье» (неожиданное замечание от атеиста). В частности, Маркс считал поведение Сьюарда во время происшествия с «Трентом» бестактным, «застенчивой слабостью, изображающей силу»20

Маркс противопоставлял широкую общественную поддержку войны в Крыму против России ( 1854- 1856) всеобщей оппозиции любой войне с США.21  Он обращал внимание своих читателей в Германии на то, как организованы митинги рабочих в Англии, и на то, что даже в таком «конфедератском» городе, как Ливерпуль, все поддерживали Север. С чувством, которое должно быть обрадовало «патриотичных» историков вроде сэра Артура Брайанта, Маркс (или же писавший за него Энгельс), говорил: «это является блестящим доказательством нерушимой стойкости английских народных масс, в которой заключается секрет английского величия, и которая сделала из солдат Крымской и Индийской (события на Мутини) войн, полубогов.»22

Маркс выражал восхищение лишенными граждански прав рабочими (немногие из выступавших на митингах имели право голоса на выборах), оказавшимися способными через народные митинги и принимаемые на них петиции, эффективно влиять на национальную политику.

Маркс считал, что кризис британской хлопкоперерабатывающей промышленности в первую очередь явился результатом текстильного перепроизводства в Британии, которое привело к опасно низким ценам. Это мнение кажется противоречит главному постулату «Капитала» о неизбежном падении капиталистической системы по причине её неспособности должным образом оценивать труд рабочих и вместо этого,  опоры на ненадёжную прибыль как источник для роста. И он предупреждал, что дела могут пойти ещё хуже из-за растущей конкуренции для британской хлопкоперерабатывающей промышленности со стороны её собственных индустриализированных колоний, поддержанных собственно британским преклонением перед принципами свободной торговли. Цитируя в своей статье стенограмму заседания Манчестерской торговой палаты в 1861 году, Маркс искусно перевёл вину за страдания безработных работников хлопковой промышленности на саму капиталистическую систему, не упустив возможности в очередной раз нанести удар по Пальмерстону, за его решение о введении новых импортных пошлин на британский хлопок, ввозимый в Индию, принятое им вскоре после событий на Мутини ( 1857).23 Что касается эффективности союзной блокады южных портов, то Маркс внимательно следил за предложением не признавать это, внесённым в парламент депутатами Грегори и Бентинком. Непризнание блокады могло дать Британии право объявить южные порты открытыми для торговли, сделав столкновение с Союзом неизбежным. Маркс с презрением оспаривал центральный пункт аргументации Грегори о том, что блокаду не следует признавать из-за её неэффективности, утверждая, что она была достаточно эффективна для того, чтобы ввергнуть в кризис британскую хлопковую промышленность. Грегори приводил цифры, с которыми были согласны его конфедеративные союзники, говорящие о большом количестве кораблей, успешно избежавшем союзных патрулей. Маркс после тщательного анализа этих цифр пришёл к выводу, что они преувеличены, и с удовлетворением отметил, что предложение о непризнании было отклонено.24

Современным последователям Маркса может показаться неприятным тот факт, что его доктрины не содержат никаких указаний на ту форму существования, которую мы сейчас называем расовым равенством. На самом деле он был типичным представителем викторианской эпохи в своей уверенности, что его доктрины предназначаются «цивилизованному», то есть, западному, индустриализированному миру. Его отношение к расам лучше всего демонстрирует его неудовольствие тем, что одна из его дочерей вышла замуж за креольского политического деятеля. Он признавался Энгельсу, что его зять страдает «от недостатков, свойственных негроидной расе – отсутствием стыда при выставлении кого-либо дураком».25

Каким бы ни было его личное отношение к расам, Маркс отлично понимал, что отмена рабства станет первым шагом на пути привлечения американских рабов на службу в армию Союза для победы над старым порядком, который, кок он считал, представляют не только конфедеративные штаты, но и «пограничные штаты», где рабство также оставалась разрешено. Без отмены рабства, доказывал он на примерах, Конфедерация будет способна призвать на военную службу всех здоровых мужчин. Он не поддерживал линкольновскую политику удержания «пограничных штатов» в составе Союза, призывая проявить силу и объявить отмену рабства целью Союза в этой войне, одновременно превратив её в «войну по-революционному». Марк должно быть чувствовал себя полностью удовлетворённым, когда первые чёрные соединения поступили на службу Союзу вскоре после начала действия Прокламации об освобождении (январь 1863). Также он приветствовал потепление в отношениях между Британией и США, очнувшихся после происшествия с «Трентом», выразившееся в подписании в 1862 году договора, взаимно запрещающего работорговлю.26

Маркс был одним из первых критиков главнокомандующего армией Союза Джорджа Мак-Клеллана, и его неудачи по захвату конфедеративной столицы Ричмонда во время кампании на Полуострове. «Война, — кипел от злости Маркс, — ещё никогда так неудачно не велась», генералом, который, как он заключил, «неопровержимо доказал собственную некомпетентность», ведя войну «не с целью уничтожить врага, а с целью не быть уничтоженным врагом».27 Линкольн соглашался с ним, по крайней мере, в личных беседах, вскоре после этого предпочтя Мак-Клеллану импульсивного генерала Джона Поупа. Для тех, кто хотел найти параллели с английской гражданской войной двумя столетиями ранее,  Маркс сравнил Мак-Клеллана с первым, и таким же осторожным, командующим войсками английского парламента, графом Эссекским. Цитируя английского историка Маколея, он заметил, что «… военные ошибки (графа) большей частью были последствием его политической робости. Он искренне и безусловно предан делу (парламента), но кроме разгромного поражения, он ничего не боялся больше,  чем великой победы».28

Маркс оценивал Мак-Клеллана как человека, «свободного от революционных склонностей», подозреваемого в близких отношениях со сторонниками Юга, и противодействовавшего деятельности противников рабства в Потомакской армии.

За всю кампанию на Полуострове только однажды Маркс выразил удовольствие – после победы Союзного генерала Хейнтцельмана при Уильямсберге (в мае 1862 года). Маркс заметил с гордостью, что генерал был немецких кровей, а вина за последующие за этой незначительной победой неудачи Союза, опять лежит на Мак-Клеллане.

Маркс критиковал план генерала Уинфилда Скотта «Анаконда», окружавший и удушавший Юг, доказывая важность Джорджии – сердца Конфедерации.  До 1864 года, когда тактика «выжженной земли» генерала Шермана изменила характер войны, не предпринималось никаких активных действий по занятию Джорджии. Маркс также сомневался в настоящей военной ценности Ричмонда, в то время, когда все действия Союза были направлены на захват этого города одним решительным броском. Но ему отчасти нравилось ведение кампаний в Кентукки и Теннесси.29 В частности, исход сражения при Перривилле (которое хотя и было очень нерешительным, но привело к отступлению конфедератов). Маркс посчитал его «разворотом реки вспять», и надеялся на эффект воинской повинности на Севере, распространявшуюся  и на рекрутов из увеличившегося притока эмигрантов из Британии.30

Маркс приветствовал падение Нового Орлеана (апрель 1862) как решающее событие и доказательство силы оружия Союза. С некоторым удовольствием он отмечал контраст между пессимизмом, с каким это событие описывали южные газеты, к примеру «Petersburg Press», писавшая: «Захват Нового Орлеана федералами является самым выдающимся и судьбоносным событием всей войны», и скептицизмом британских газет, описывавших это достижение Союза.31  «Английская пресса», иронизировал он впоследствии, «более южная, чем сам Юг».32 Он высмеивал ярость парламента и общества, вызванную прокламацией генерала Батлера о женщинах Нового Орлеана, разрешавшей относиться к ним, как к проституткам (то есть наказывать плетьми), если они причиняют вред солдатами Союза. Он с некоторой иронией удивлялся, что одновременно с этим не требуется отмена практикующихся порок женщин русскими солдатами в Польше, и различными британскими колониальными губернаторами.33 Как уже говорилось, Маркс был абсолютно уверен в том, что Пальмерстон состоит в союзе с Россией, не принимая во внимания свидетельства его аггресивного ведения Крымской войны.

В ноябре 1862 года Маркс отметил беспрестанный пессимизм южной прессы и сопротивление воинской повинности. Он противоставлял необходимость этой меры принуждения «правам штатов», которые, как заявлялось, привели Юг к войне. В своих заключительных статьях на тему Гражданской войны, он отметил растущую силу республиканцев на Севере и движение партии к полному принятию целей аболиционистов в этой войне.

Улаженная, хотя и с постоянной нуждой в деньгах, жизнь Маркса в Англии закончилась после его громогласной поддержки революционеров, захвативших Париж в 1871 году, после катастрофического разгрома французов прусскими войсками. До того, как пострадать от французских республиканских войск, этот режим «Коммуны» сам казнил много заложников, включая священников и политических оппонентов. Пока Энгельс зарабатывал написанием военных комментариев о франко-прусской войне для газеты «Pall Mall Gazette», Маркс, — провокационно, как обычно, — считал, что установление правительства этих последних якобинцев, «будет всегда отмечаться как славный предвестник нового общества».34 Известность Маркса стала расти, как снежный ком. Европейские правительства с новой силой стали требовать от Британии «сделать что-нибудь», чтобы обуздать этого революционного подстрекателя, живущего в центре Европы. В 1874 году его прошение о предоставлении британского подданства было отклонено по политическим причинам.35  Международная ассоциация рабочего народа (I Интернационал), которой он с успехом руководил, разделилась по вопросам методов революционной борьбы и окончательно распалась в 1876 году, по иронии судьбы, сразу после того, как было решено о переводе её в Нью-Йорк.36

Маркс скончался без гроша в кармане в 1883 году. После его смерти Энгельс закончил «Капитал», и навсегда встал рядом со своим учителем. Время для их величайшего влияния наступило в двадцатом веке, хотя в двадцать первом об их вкладе все позабыли.

• 1
  ‘English Public Opinion’- New York Daily Tribune — 11 January 1862
• 2
  Wheen, Francis ‘Karl Marx’. L., 4th Estate Ltd. 2000. p.334
• 3
  Wheen p.266
• 4
  Wheen p.164
• 5
  Wheen p.170
• 6
  Wheen p.221
• 7
  (Engels) -‘Lessons of the American War’- The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire — 6 December 1861
• 8
  (Engels) ‘The American Civil War and the Ironclads and Rams’- Die Presse — 3 July 1862
• 9
  Все статьи, на которые ссылается мистер Ласки, можно скачать на нашем сайте. – Прим. пер.
• 10
  ‘The Situation in the American Theatre of War’ — Die Presse — 30 May 1862
• 11
  ‘The North American Civil War’- Die Presse — 25 October 1861
• 12
  ‘The Dismissal of Frémont’ — Die Presse — 26 November 1861
• 13
  ‘The Trent Case’ — Die Presse — 2 December 1861
• 14
  ‘English Public Opinion’ — New York Daily Tribune-11 January 1862
• 15
  ‘More on Seward’s Suppressed Dispatch’ Die Presse- 18 January 1862
• 16
  Wheen p.207. Один пассаж в статье ‘Progress of Feelings in England’ — New York Daily Tribune — 25 December 1861 – подчёркивает глубокую уверенность Маркса в этой странной теории: «Я могу заметить, что газета «Nord» — русская газета, и, следовательно,посвящённая в планы Пальмерстона,…» (курсив авторский)
• 17
  ‘French News Humbug — Economic Consequences of War’ — Die Presse — 4 January 1862
• 18
  Ibid
• 19
  ‘English Public Opinion’- New York Daily Tribune- 11 January 1862
• 20
  ‘The Trent Case’ -Die Presse — 2 December 1861
• 21
  ‘English Public Opinion’- New York Daily Tribune — 11 January 1862
• 22
  ‘A London Workers’ Meeting’ — Die Presse — 2 February 1862
• 23
  ‘On the Cotton Crises’ Die Presse — 8 February 1862
• 24
  ‘The Secessionists’ Friends in the Lower House — Recognition of the American Blockade’ — Die Presse — 12 March 1862
• 25
  Wheen p. 291
• 26
  ‘The Situation in the American Theatre of War’- Die Presse — 30 May 1862
• 27
  Ibid.
• 28
  ‘American Affairs’- Die Presse — 3 March 1862
• 29
  ‘The American Civil War’- Die Presse — 26/27 March 1862
• 30
  ‘The Situation in North America’- Die Presse — 10 November 1862
• 31
  ‘The English Press and the Fall of New Orleans’ -Die Presse — 20 May l862
• 32
  ‘Symptoms of Disintegration in the Southern Confederacy’- Die Presse — 14 November 1862
• 33
  ‘English Humanity and America’- Die Presse — 20 June 1862
• 34
  Wheen p.330
• 35
  Wheen p.356
• 36
  Wheen p.337