Какому флагу служил генерал Нарсисо Лопес?

Жан-Жак Руссо сравнивал славу с тенью человека, которая оказывается то спереди, то сзади, то длиннее, то короче его. Как часто история подтверждала правоту этого сравнения великого французского просветителя! Но она знает и немало примеров, когда подобная «тень» создавалась искусственно, скрывая для современников и потомков подлинное значение той или иной личности. К числу таких примеров с полным правом можно отнести легенду о роли Нарсисо Лопеса в истории освободительной борьбы кубинского народа.

В биографии Лопеса оставили свой след многие важнейшие события первой половины XIX в., происходившие в Венесуэле, Испании, США и на Кубе. Кто он? Чем знаменит и знаменит ли? Были ли основания у кубинских буржуазных историков Э. Портель Вила, Хуана М. Лейсеки, Эметерио де Сантовении окружать Лопеса ореолом рыцарских добродетелей и создавать идеализированный образ благородного мученика, рассматривавшего свои цели, надежды и желания только сквозь призму интересов Кубы?

Нарсисо Лопес родился 13 сентября 1798 г. в Венесуэле. Его соотечественника первыми среди латиноамериканцев выступили с оружием в руках против метрополии, положив начало войне за независимость Испанской Америки (1810—1826 гг.). В 1812 г. в одной из схваток с испанскими войсками пал отец Нарсисо. И какой поворот судьбы! Опекуном четырнадцатилетнего мальчика стал испанский офицер Франсиско Томас Моралес, прибывший в колонию простым солдатом, перешедший затем на сторону венесуэльцев, но вскоре предавший их, что помогло ему перескочить сразу через несколько ступенек служебной лестницы. В июне 1814 г. его воспитанник был зачислен в испанские колониальные войска, где с выстрелов по венесуэльским патриотам началась его стремительная военная карьера. Он неоднократно участвовал в сражениях против войск Боливара. Современники отмечали решительный нрав Лопеса, его смелость, отзывались о нем, как о прекрасном всаднике, «родившемся в седле».

К 1823 г. Лопес дослужился до звания подполковника. Это был последний год его пребывания на преданной им родине. В битве при Маракаибо Моралес, в то время уже командующий испанскими войсками в Венесуэле, сдался в плен со всей вверенной ему армией. Венесуэльский народ праздновал победу, а пленные по договоренности с Мадридом были отправлены на Кубу. Так Лопес впервые оказался на острове, в историю которого через четверть века он войдет как одна из наиболее противоречивых фигур. Там он сделал, казалось бы, блестящую партию, женившись на Долорес Фриас, сестре влиятельного испанского графа Посос Дульсоса. Но брак этот был недолговечен. Увлеченность азартными играми, страсть к расточительству, взбалмошность и ветреность «не позволили Лопесу стать хорошим мужем»1 — отмечал кубинский историк Н. Карбонель. Пробыв на Кубе около четырех лет, он направляется в Испанию, где сразу же попадает в бурный водоворот политических событий.

В конце 20-х — начале 30-х годов в Испании началась ожесточенная борьба за королевский престол между изабелистами, сторонниками дочери Фердинанда VII Изабеллы, и карлистами, поддерживавшими дона Карлоса, брата короля, заранее предъявившего свои права на корону. Противоборство изабелистов и карлистов, носившее при жизни Фердинанда VII характер дворцовых интриг и тайных заговоров, после его кончины в 1833 г. переросло в открытую многолетнюю войну между двумя группировками. Лопес оказался среди сторонников малолетней Изабеллы, согласно воле покойного объявленной королевой Испании. В этот период политической нестабильности и крайне острой борьбы за власть решающее слово оставалось за армией. Стремясь заручиться поддержкой высшего офицерства, правительство с необыкновенной щедростью раздавало награды и повышало в чинах. Один генерал приходился менее чем на 300 солдат 2. Дослужился до генеральских эполетов и Лопес. Нет необходимости освещать все перипетии его карьеры в 30-е годы. Назовем лишь имена двух лиц, которым было суждено сыграть важную роль в его жизни. Это Херонимо Вальдес, под чьим началом служил Лопес, и его подчиненный лейтенант Хосе Гутьеррес де ла Конча, с которым Лопеса вновь сведет судьба в последние дни его жизни.

В мае 1841 г. Вальдес был назначен генерал-капитаном Кубы. Вместе с ним возвратился на остров служивший ему верой и правдой Лопес. До сих пор новоиспеченный генерал был лишь статистом в политической игре. Однако честолюбивый венесуэлец все решительнее рвался к исполнению более видных ролей. Его не устраивало ни пожалованное ему кресло губернатора города Тринидада, ни пост президента исполнительной военной комиссии. Безуспешными оказались попытки Лопеса окунуться в мир бизнеса. Постоянство претило ему, азарт игрока брал верх, и он уже в который раз бросал все и вновь начинал «искать себя». В 1843 г. новым генерал-капитаном Кубы был назначен Леопольдо О’Донелл. Лопес оказался в опале. К непомерному тщеславию прибавилась жажда мести, и униженный генерал окончательно решил, что «сценой», где он намерен сыграть свою «главную роль», будет Куба.

«Куба — первый цветок земли, первый перл океана, самый большой и чистейший алмаз в драгоценном уборе атлантическом». Эти слова принадлежат русскому журналисту, поэту и переводчику А. Г. Ротчеву (1807—1873), побывавшему на Кубе в 1851 г. Какой притягательной силой обладал этот остров! Последняя испанская колония в Америке, Куба находилась в центре экспансионистских устремлений США. Президент Джефферсон, склонивший в 1803 г. Наполеона I к продаже Луизианы и подготовивший покупку в 1819 г. Флориды, не скрывал далеко идущих планов и в отношении «жемчужины Антилл». «Откровенно говоря, — писал он, — я всегда смотрел на Кубу как на самое важное и нужное дополнение к нашей системе штатов» 3. Покупая Флориду, США предлагали продать им и Кубу, но Испания ответила отказом.

Шли годы, в Вашингтоне менялись президенты, но каждый из них был твердо убежден, что будущее острова предопределено: рано или поздно он должен стать американским штатом. Когда? Ответ зависел от многих обстоятельств. Едва ли не самым существенным из них было активное противодействие могущественной Англии и поддерживавшей ее в этом вопросе Франции. Позиция Лондона и Парижа, стремившихся предотвратить американскую экспансию в районе своих вест-индских колоний и предпочитавших видеть хозяином Кубы дряхлеющую Испанию, сдерживала США. Поэтому Белый дом, стоя перед дилеммой: силу оружия или силу доллара использовать для приобретения Кубы, вынужден был отдать предпочтение второму пути. В конце 40-х годов правительство США предложило мадридскому двору за Кубу 100 млн. долл.— баснословную по тем временам сумму. Для сравнения заметим, что Луизиана, территория которой (2,6 млн. кв. км) почти в 25 раз превышает территорию Кубы (114,5 тыс. кв. км), была куплена за 15 млн. долл., Флорида (152 тыс. кв. км) — за -5 млн.; в 1867 г. Россия уступила Соединенным Штатам Аляску за 7,2 млн. долл. 4

В то время как разрабатывались варианты коммерческой) сделки с Испанией, в США развернулась широкая кампания за аннексию Кубы. В эту кампанию включились некоторые государственные деятели, крупные рабовладельцы южных штатов, пресса. В 1845 г. вице-президент США Дж. М. Даллас на одном из банкетов без тени смущения поднял тост за аннексию Кубы. В том же году в сенат, а в следующем в палату представителей были внесены предложения, требовавшие от президента Дж. Полка принятия необходимых мер, направленных на включение Кубы в состав США. Эти призывы активно поддерживались американской печатью. «Куба под знаменем Соединенных Штатов!» — статья со столь циничным названием, помещенная в мае 1847 г. в газете «Нью-Йорк сан», была типична для прессы США конца 40-х годов. «Куба, — говорилось в этой статье, — по своему географическому положению, исторической необходимости, по праву должна принадлежать Соединенным Штатам. Она должна быть и будет наша. Наступил момент передачи ее в наши руки, под наше знамя… Куба станет самым ценным из всех завоеваний, когда-либо осуществленных США»5.

Притязания США на Кубу встретили сочувствие и поддержку богатых кубинских плантаторов-рабовладельцев. Аннексионистское движение за присоединение Кубы,  возникшее в начале XIX в. в Соединенных Штатах Америки, в 40-е годы получило широкое распространение и на острове. Восстания рабов на Кубе в 1842—1844 гг., революция 1848 г. в Европе, грозившая затронуть метрополию, декрет Временного революционного правительства Франции от 27 апреля 1848 г. об упразднении рабства во французских колониях вселили страх в плантаторов острова, боявшихся, что Испания последует французскому примеру. В 1849 г. на Кубе насчитывалось 457 тыс. белых жителей и 588 тыс. негров, из которых 323,9 тыс. составляли рабы. Значительное преобладание цветного населения, участившиеся выступления рабов заставляли крупных плантаторов ^: все чаще и чаще связывать свои надежды с рабовладельческим Югом США. Они все более приходили к мысли, что Испания, способная, по словам одного из лидеров кубинских аннексионистов Гаспара Сиснероса Бетанкура, только «плодить графов, маркизов, придворных и доносчиков»6, не в состоянии защитить их интересы и сохранить в неприкосновенности институт рабства.

В 40-е годы аннексионистское движение имело на Кубе три основных центра. Один из них, «Клуб Гаваны», состоял из богатых рабовладельцев и коммерсантов; в него входили также некоторые представители кубинской интеллигенции. В Камагуэе действовала другая влиятельная группа аннексионистов, руководимая Гаспаром Сиснеросом Бетанкуром по прозвищу «Эль Лугареньо» (Провинциал). В Тринидаде сторонников аннексии возглавил …Нарсисо Лопес.

Аннексионисты поддерживали широкие контакты с кубинскими эмигрантами в США, которые создали в Нью-Йорке в 1847 г. Кубинский совет. С 1 января 1848 г. в Нью-Йорке начала выходить газета «Ла Вердад» — орган аннексионистского движения, нелегально распространявшаяся на Кубе. Содержание этой газеты, а также письма «Эль Лугареньо» к известному кубинскому ученому и общественному деятелю Хосе Антонио Сако, находившемуся с 1834 г. в эмиграции в Париже, позволяют судить о том, каковы были истинные цели аннексионистского движения. «Для спасения Кубы остается единственная полуоткрытая дверь — дверь Соединенных Штатов»,— писал «Эль Лугареньо» 20 февраля 1849 г. «Те, кто придерживается этого мнения,— продолжал он,— делятся на две группы: одни видят в аннексии средство для спасения своих рабов… другие считают, что она позволит выиграть время, перевести дух, предотвратить внезапную отмену рабства, даст возможность своевременно принять спасительные меры: удвоить в течение 10—20 лет белое население, ввезти машины, инструменты, капиталы и грамотный персонал. Все это улучшит и обновит производительные силы. В конце концов, мой Сако, все ищут в аннексии гарантию, поруку умного и сильного правительства Соединенных Штатов против претензий Европы»7.

Нарсисо Лопес стал принимать активное участие в аннексионистском движении с 1843 г. Пожалуй, ни один из персонажей кубинской истории не вызывал столь противоречивых оценок, как этот генерал. Некоторые проамерикански настроенные буржуазные историки Кубы, стремясь облечь его в тогу величия, всячески затушевывают аннексионистский характер его деятельности. Маститый историк консервативного направления Эрминио Портель Вила, эмигрировавший после победы Кубинской революции в США, категорически утверждает: «Храбрый каракасец, научивший кубинцев драться с испанскими войсками, не был аннексионистом». По мнению Портель Вила, идеалом, к которому стремился Лопес, была «кубинская свободная и независимая республика» 8. Обратимся к фактам.

«Заговор кубинской розы» — под таким названием вошла в историю первая «освободительная» акция Лопеса, целью которой, по мнению его апологетов, якобы было избавление от испанского ига и образование свободной кубинской республики. Американский историк-марксист Филипп С. Фонер (основной темой его научных исследований являются отношения Кубы и США) в своих работах документально показал, что ; уже во время подготовки «заговора кубинской розы» Лопес был связан с американским консулом в Гаване Робертом Б. Кэмпбеллом. «Кэмпбелл,— пишет Ф. Фонер,— установил тесный контакт с Лопесом, и, несмотря на ссылки американского консула на законы США о нейтралитете и договорные обязательства, генерал был убежден, что он может рассчитывать на помощь Вашингтона при осуществлении своего заговора»9. 18 мая 1848 г. Кэмпбелл сообщил государственному секретарю США Д. Бьюкенену, что на острове вскоре вспыхнет мятеж под руководством испанского генерала и в случае успеха «к Соединенным Штатам немедленно обратятся с просьбой об аннексии» 10. Хотя в этом послании и не фигурировало имя Лопеса, большинство исследователей считают, что речь шла именно о нем.

Однако в американской правящей верхушке в то время не было единства по вопросу о том, каким образом добиваться включения Кубы в состав США. Президент Дж. Полк был сторонником торговой сделки с Испанией; государственный секретарь Д. Бьюкенен, отдавая предпочтение аннексии, считал, что «плод еще не созрел» и с решением кубинского вопроса стоит повременить хотя бы до президентских выборов 1848 г. Заговор Лопеса окончился неудачей. О нем стало известно испанским властям, к генерал-капитан Кубы Ронкали прислал Лопесу письмо, в .котором сообщал, что, находясь перед дилеммой: остаться верным правительству или другу, выбрал второе, и советовал генералу немедленно уехать с острова. Однако Ронкали отнюдь не пришлось выбирать между верностью знамени и преданностью старой дружбе. Его поступок имел более прозаическую подоплеку. Влиятельный кубинский деятель, сторонник аннексионизма Доминго дель Монте считал, что генерал-капитан проявил тогда политическую; прозорливость. «Посоветуйте правительству, — писал Д. дель Монте одному из приближенных испанского двора,— чтобы оно продолжало действовать в том же духе, что и Ронкали. Пусть оно не слишком усердствует в размешивании «бульона» аннексионизма, так как, возможно, к нему окажутся причастными многие богатые испанцы метрополии, стремящиеся спасти своих рабов от внезапного декрета об упразднении рабства» 11.

Нарсисо Лопес благополучно покинул Кубу, большинство же его сторонников были арестованы и преданы суду. Показания заговорщиков свидетельствовали, что подлинной целью заговора было присоединение Кубы к Соединенным Штатам. Это же признали и ближайшие сподвижники Лопеса. Один из них, Санчес Иснага, в частности, писал: «После того как сформируется временное правительство и независимость Кубы будет признана великой Американской республикой, следующим нашим шагом явится, просьба о присоединении»12.

Обосновавшись в столице американского рабовладельческого Юга Новом Орлеане, Лопес развернул бурную деятельность по подготовке вооруженной морской экспедиции на Кубу. Финансовые расходы по ее организации в основном взял на себя «Клуб Гаваны». В США Лопесу достижению его цели способствовал ряд обстоятельств. Большое

количество американских солдат и офицеров, едва успевших зачехлить оружие после войны с Мексикой, не нашедших себе занятия и готовых следовать дорогой авантюр, рабовладельцы Юга, горевшие желанием заполучить Кубу любой ценой, влиятельный аннексионистский центр в Нью-Йорке — все это помогало Лопесу приступить к осуществлению своих планов.

Прежде всего он решил привлечь к участию в экспедиции некоторых высших офицеров американской армии, имевших опыт проведения боевых операций в Мексике. Переговоры увенчались успехом, и в июле 1849 г. полковник Уайт приступил к обучению наемников на острове Роунд, близ Нового Орлеана. Их число составляло 800 человек, в основном — американцы, а также несколько эмигрантов из европейских стран. Всем им было положено денежное содержание солдата регулярной армии США, вручены боны на сумму 1 тыс. долл. с гарантией выплаты после победы и обещаны земельные наделы на Кубе. Лопесу удалось купить судно и зафрахтовать еще два. Казалось, ничто не могло предотвратить намеченную на август 1849 г. высадку на Кубе. Но «освободителя» Кубы ожидало разочарование. К этому времени изменилась политическая конъюнктура в самих Соединенных Штатах.

Вступивший 4 марта 1849 г. на пост президента США генерал Захария Тэйлор вынужден был в течение всего своего короткого пребывания в Белом доме (он умер 9 июля 1850 г.) решать вопрос о сохранении территориального паритета между Севером и Югом. Тогда «яблоком раздора» между ними стали бывшие мексиканские территории Калифорния и Новая Мексика; решался вопрос о том, быть или не быть им рабовладельческими штатами. Естественно, аннексированная Куба укрепила бы позиции южан, и это могло привести лишь к резкому обострению конфликта. К тому же подготовка вооруженной экспедиции Лопеса, широко освещавшаяся американской прессой, вызвала немедленную отрицательную реакцию и протесты Мадрида, Лондона и Парижа. При сложившихся обстоятельствах Тэйлор, «победитель Мексики» и сторонник аннексии Кубы, в заявлении от 11 августа 1849 г. вынужден был полностью отмежеваться от Лопеса и запретить отплытие экспедиции.

Примерно два месяца спустя, 9 октября 1849 г., посол Испании в США сообщал: «Те, кто связан с подготовкой экспедиции, находятся сейчас в различных районах Штатов. Они не отказываются от своего плана и считают, что оппозиция США — это только видимость и что они вновь соберутся в одном из пунктов техасского побережья и начнут там новую вербовку» 13. Действительно, неудача не отождествлялась кубинскими аннексионистами с катастрофой. Грозный тон президентского заявления от 11 августа, обещания, что американские власти будут принимать самые суровые меры к организаторам подобного рода экспедиций, были всего лишь дипломатическим трюком. Никто и не думал преследовать Лопеса. Более того, «августовская осечка» лишь способствовала его известности среди рабовладельцев Юга. Он предпринял длительный вояж по южным и юго-западным штатам, несколько раз встречался с бывшим вице- президентом США Дж. Кэлгуном, со многими губернаторами штатов и, получив заверения в поддержке, приступил к подготовке новой экспедиции.

Революционная волна 1848 г. не докатилась до Испании. Поражение революции в ряде европейских стран а наступление контрреволюции приободрили испанскую реакцию. Боязнь кубинских рабовладельцев, что метрополия в вопросе о рабстве последует примеру Временного революционного правительства Франции, оказалась беспочвенной. В создавшихся условиях часть кубинских рабовладельцев, решив не искушать судьбу, порвала с Лопесом. Действовавший в Нью-Йорке Кубинский совет распался.

5 декабря 1849 г. Лопес и его сторонники Амбросио Хосе Гонсалес, Санчес Иснага, писатель Сирило Вильяверде и другие образовали в Нью-Йорке хунту, вновь приступившую к подготовке вооруженной экспедиции на остров. Некоторые из членов хунты, разуверившись в военных способностях Лопеса, вступили в контакты с американским генералом Куитмэном, в ту пору губернатором штата Миссисипи. 14 декабря 1849 г. Гонсалес направил ему письмо, в котором, отметив, что Лопес потерял доверие многих аннексионистов, предложил Куитмэну создать «умный американский центр действий, направленных на аннексию Кубы, центр, в чьи задачи входило бы: анализ этого вопроса, принятие плана и руководство его осуществлением»14.

I Более трех месяцев переписка Гонсалеса и Куитмэна чередовалась с их личными встречами. Обмен мнениями показал, что без Лопеса все же не обойтись. 17 марта 1850 г. из Нью-Йорка в столицу штата Миссисипи город Джексон прибыли Гонсалес и Лопес. В меморандуме, представленном ими, Куитмэн признавался верховным главнокомандующим всех «освободительных сил», а Лопес — его первым заместителем; отмечалось, что американский генерал не только не потратит ни цента из своих средств, но и получит огромную сумму, если возглавит экспедицию; Лопес должен был первым отправиться на Кубу, чтобы «поднять знамя революции» и убедить Куитмэна в готовности кубинского народа поддержать их 15.

Соблазн стать в случае успеха экспедиции фактическим хозяином Кубы был велик, но губернатор колебался. После длительного раздумья он ответил отказом, сославшись на то, что его отсутствие в период столь острых коллизий между Севером и Югом может быть истолковано как предательство интересов южан. Тем не менее, Куитмэн с картой Кубы в руках детально обсудил с Лопесом план боевых действий и посоветовал ему начинать высадку, имея в своем распоряжении не менее 2 тыс. человек.

Лопесу удалось завербовать только 600. Почти все они были подданными США, и среди них — американский генерал Гендерсон, пожертвовавший на организацию экспедиции 40 тыс. долл. Вместе с Лопесом «освобождать» Кубу отправлялись только 5 кубинцев16.

7 мая 1850 г. судно «Креол» с экспедицией на борту вышло из Нового Орлеана. В тот же день испанский консул в Новом Орлеане послал в Гавану шхуну с донесением об этом. «Креол» не сразу взял курс на Кубу. Покинув территориальные воды США, Лопес дал приказ высадиться на необитаемом мексиканском островке Контой, где его ожидала часть экспедиционеров. Лопес, видимо, лишенный полной уверенности в наемниках, обратился к ним с речью, предложив всем колеблющимся остаться. Таких оказалось человек 25 17. Остальным Лопес пообещал, что их высадка будет активно поддержана кубинцами. Стратегический план экспедиции рисовался Лопесу следующим образом: «Высаживаемся, захватываем город Карденас, увеличиваем наши силы, затем по железной дороге переправляемся в Матансас, овладеваем им, еще более увеличиваем контингент наших войск, сдерживаем возможные атаки испанских войск и, отразив их, без промедления направляемся к столице острова». Проведя на Контойе нечто вроде коротких военных учений, Лопес отдал приказ: «Полный вперед! Курс на Кубу!».

На рассвете 19 мая «Креол» бросил якорь недалеко от бухты г. Карденаса. В красных блузах с белой звездой на груди первыми на кубинскую землю ступили Амбросио Хосе Гонсалес, назначенный начальником штаба, и Нарсисо Лопес. Их одеяние отражало отдельные элементы флага, привезенного с собой экспедицией.

Первый пункт плана Лопесу удалось осуществить сравнительно быстро. Губернатор Карденаса дон Флоренсио Серрути, имея под своим началом всего 17 солдат испанской гвардии, попытался было оказать сопротивление, но вскоре, убедившись в его бесполезности, сдался в плен. Лопес легко овладел Карденасом. Но переход города в его руки не принес ожидаемого эффекта. Население Карденаса не поддержало Лопеса. Данные, приводимые историками, о количестве жителей, перешедших на его сторону, противоречивы (от 1 до 34), но в любом случае цифры эти крайне незначительны. Причины пассивности кубинцев, помимо отсутствия в то время целого ряда субъективных условий, необходимых для развития массовой борьбы за независимость Кубы, крылись в самом характере экспедиции Лопеса, цели которой — включение острова в состав США и сохранение рабства, — не разделялись большей частью населения «жемчужины Антилл».

Тем не менее, испанские власти на Кубе опасались, что высадка Лопеса приведет к массовому выступлению кубинцев. Генерал-капитан Кубы Ронкали, получив сообщение «о прибытии «Креола», сразу же обратился в Мадрид с просьбой разрешить ему вооружить 30 тыс. испанцев. «Только испанцев,— подчеркивал он,— так как у меня нет веры в островитян и я не решаюсь вручить им оружие» 18.

На разгром экспедиционеров были брошены крупные соединения испанских войск. Узнав об их приближении, Лопес хотел было морем добраться до Матансаса и попытаться захватить город, но «военный совет» экспедиции не поддержал этот план. Тогда Лопес, раздосадованный очередной неудачей, снял с себя командование, а «Креол» в спешном порядке направился к берегам США. Вскоре «освободители» Кубы увидели на горизонте преследовавший их испанский военный корабль «Писарро», капитану которого было обещано 50 тыс. долл. за поимку Лопеса.

Погоня не увенчалась успехом. «Креол» благополучно возвратился в США, экспедиционеры разъехались по домам, но цепочка событий, связанных с экспедицией, на этом не оборвалась.

Правительства Англии и Франции, осудив Соединенные Штаты за потворство аннексионистам, выразили «свои симпатии Испании и готовность всемерно способствовать сохранению за ней этой заморской провинции»19. Позиция Англии и Франции в вопросе о судьбе Кубы заставила правительство США и на этот раз прибегнуть к лицемерному осуждению «флибустьеров-освободителей». Лопес и Гендерсон были преданы суду и… оправданы.

После «Креола» имя Лопеса приобрело еще большую известность; плантаторская аристократия южных штатов, охваченная «кубинской лихорадкой», открыто благоволила к нему. Американская пресса день ото дня создавала вокруг Лопеса нимб «освободителя» Кубы. Это позволило Лопесу приступить к подготовке нового морского вторжения на остров. В начале 1851 г. Санчес Иснага, пытаясь увлечь Хосе Антонио Сако на стезю аннексионизма, писал ему: «Провозгласив лозунг борьбы за независимость Кубы, мы добьемся того, что люди, оружие и капиталы Юга — все будет брошено нам на помощь, и не то что виги, сам дьявол не сможет помешать этому. Здесь (на юге США. — Е. Л.) открыто говорят об аннексии Кубы, невзирая на федеральное правительство и вопреки позиции всей Европы. Нет ни одного человека, который не хотел бы отправиться на Кубу и помогать восставшим. Это явление приобрело массовый характер, а представители властей самого высокого ранга даже не пытаются скрывать свое благосклонное отношение к нему. Как и для экспедиции Карденаса (экспедиция «Креола». — Е. Л.), оружие предлагается непосредственно из арсеналов» 20.

Необходимо отметить, что спекуляция аннексионистами лозунгом борьбы за независимость Кубы иногда приводила к тому, что в их стане оказывались и подлинные друзья Кубы, искренне желавшие помочь ей сбросить колониальный гнет испанской короны. Таких друзей было много и среди американцев, и особенно среди прогрессивно настроенных европейцев, вынужденных искать в США политического убежища после поражения революции 1848 г. Так, непрерывное, довольно изощренное жонглирование -этим лозунгом аннексионистами и прессой Соединенных Штатов ввело в заблуждение и часть венгерских патриотов из легендарной армии Лайоша Кошута, находившихся в то время в США и решивших примкнуть к «освободителям» Кубы.

К руководству боевой подготовкой новой экспедиции Лопесу удалось привлечь венгерского генерала Прагайя. Кроме венгров в экспедиции на судне «Памперо» изъявили желание участвовать немецкие эмигранты, испанцы, один пуэрториканец, 49 кубинцев и американцы. Последних представляли выходцы из всех южных и несколько человек из северных штатов. Возглавляли их внук генерального прокурора США полковник У. Гриттэнден, полковник П. Л. Даумэн, майор X. А. Келли и пять капитанов. Всего новая «армия» Лопеса составляла около 500 человек 21.

В ноябре 1850 г. генерал-капитаном Кубы был назначен Хосе Гутьеррес де ла Конча, в 30-е годы — подчиненный Лопеса. Зная, как решителен и непреклонен Лопес при достижении какой-либо цели, Конча приказал усилить за ним слежку в США и за его сторонниками на Кубе. В результате многие детали, касавшиеся подготовки очередного вторжения на остров, оказались достоянием испанской агентуры, а главное — в руки генерал-капитана попало письмо Лопеса к одному из своих доверенных лиц, в котором он сообщал о дате отплытия и примерном месте высадки экспедиции.

12 августа 1851 г. «Памперо» пристал к кубинским берегам в 50 милях от Гаваны, недалеко от местечка Плайитас. Лопес рассчитывал, что первое сражение с испанцами состоится через 2—3 дня после высадки. Исходя из этого, он часть своих сил (140 человек) под командованием полковника Гриттэндена оставил в Плайитасе охранять боеприпасы и продукты, а сам во главе остальных направился к селению Лас-Посас, надеясь найти там повозки и отправить их в Плайитас, а затем после соединения « группой Гриттэндена уйти в горы. Но стратегия Лопеса оказалась ошибочной, ожидавшейся передышки не получилось. Группа Гриттэндена в первый же день была атакована и рассеяна, а весь обоз экспедиции попал в руки испанцев.

Двое суток американский полковник и несколько десятков его соотечественников, голодные, безоружные, не знавшие ни языка, ни местности, блуждали по кубинской земле, скрываясь от преследования испанцев и избегая контактов с кубинцами. Наконец, они вышли к морю и на четырех захваченных рыбачьих шхунах решили возвращаться в США, но были задержаны испанской военно-патрульной службой. 16 августа 50 американцев вместе с Гриттэнденом, по свидетельству очевидца, «измотанные, обессилевшие, бледные», стояли перед крепостью Атарес в Гаване в ожидании расстрела. До последнего мгновения Гриттэнден был уверен, что испанцы, опасаясь мести со стороны Вашингтона, не рискнут прибегнуть к крайней мере. Но надежды оказались напрасными. Все американцы были расстреляны.

В это время группа Лопеса направлялась на принадлежавшую ему виллу недалеко от Плайитаса. 17 августа в 12 часов дня, когда наемники вступили на плантацию, послышались выстрелы. На вилле их ожидала засада. Внезапную атаку экспедиционерам удалось отразить, испанцы ретировались. Оценив обстановку, Лопес решил направиться в горы.

Как и в период подготовки и осуществления экспедиции «Креола», он полагал, что существующее на Кубе всеобщее недовольство испанской колониальной системой поднимет на борьбу против нее широкие массы кубинцев и приведет их в стан ею сторонников. В воззвании к кубинцам и испанцам, обнародованном после высадки экспедиции «Памперо», Лопес обратился к населению острова, заявив в императивном тоне: . «Все жители от 15 до 40 лет без малейшего промедления обязаны вступить в Освободительную армию». Но и на сей раз его усилия оказались тщетными. Их беспочвенность была очевидна: слишком чужеродными и далекими от подлинных интересов кубинцев были все попытки Лопеса «освободить» Кубу.

В этом воззвании он выступает как последовательный защитник рабства и горячий сторонник аннексии острова Соединенными Штатами. «Пусть вас не пугает, кубинцы, пугало африканской расы, которое так хорошо послужило вашим угнетателям в деле увековечивания их тирании,— писал Лопес.— Домашнее рабство не является социальным феноменом, не свойственным Кубе и не совместимым со свободою граждан. Последнее подтверждает и древняя, и современная история, а самый наглядный тому пример — США, где 3 млн. рабов отнюдь не препятствуют процветанию наиболее либеральных законов в мире. Чтобы покончить с постоянной опасностью, которой подвергается рабство… будем уважать и защищать собственность такой, как она есть»22.

Изнурительным, полным драматизма оказался путь отряда в горы Кордильера- де-лос-Органос. Частые столкновения с испанскими войсками, в которых экспедиционеры понесли значительные потери, голод, тропические ливни деморализовали наемников. В местечке Росарио на коротком привале они взбунтовались. На вопрос: «На что мы можем рассчитывать?» — Лопес так и не нашел удовлетворительного ответа. Отряд распался на несколько небольших почти безоружных группок, что позволило испанцам в несколько дней ликвидировать их. Около 30 человек сохранили верность Лопесу, но разве о такой армии мечтал он? От новоорлеанской самоуверенности Лопеса не осталось и следа. Интуиция профессионального военного и азартного игрока подсказывала ему приближение неминуемого конца. Понимая это, впавший в отчаяние «освободитель Кубы» предложил наемникам оставить его. Они заколебались, и тогда он сам покинул их, уйдя куда глаза глядят в сопровождении адъютанта Хосе Антонио Кастаньеды.

В местечке Пинос-дель-Ранхель Кастаньеда выдал Лопеса испанцам. 1 сентября 1851 г. по приказу генерал-капитана Кубы Кончи Лопес был гильотинирован в Гаване..

Экспедиция «Памперо» привела к новому обострению отношений между Англией и Францией, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой. Английская и французская эскадры в спешном порядке были направлены к берегам Кубы. То же- самое сделали США. До военного конфликта дело не дошло, и основные сражения разыгрались на дипломатической ниве. Королева Виктория предложила императору Наполеону III и президенту США Филмору заключить тройственное соглашение, на основании которого эти великие державы не пытались бы в будущем овладеть Кубой и гарантировали бы Испании власть над островом. США не только ответили отказом, но сочли даже постановку такого вопроса оскорбительной для себя. Как заявил государственный секретарь Э. Эверетт, Соединенные Штаты «не могут допустить, чтобы вы вели с ними разговор о тройственном соглашении относительно острова, расположенного в нескольких милях от американского берега и господствующего над выходом в море, на которое выходят берега пяти союзных штатов» 23. Это заявление, выдержанное в духе основополагающего принципа доктрины Монро «Америка для американцев», показывало, что США отнюдь не отказывались от своих притязаний на Кубу и лелеяли надежду в дальнейшем заполучить ее.

В отличие от кубинской буржуазной историографии, создавшей за долгие годы идеализации личности Лопеса образ гордого, одинокого борца, одержимого идеей освобождения Кубы, прогрессивные историки, историки-марксисты Кубы (Энрике де Леучсенринг, Хулио ле Риверенд, Сеперо Бонилья, Серхио Агирре и др.) неизменно подчеркивали аннексионистский характер его экспедиций. Такая точка зрения разделяется и советскими историками. «Вся деятельность Лопеса и его покровителей,— говорится в «Очерках истории Кубы»,— не оставляет сомнения в том, что он преследовал отнюдь не освободительные цели и добивался не подлинной независимости Кубы, а ее присоединения к США и сохранения рабства» 24.

В дореволюционной Кубе Лопес долгие годы почитался чуть ли не национальным героем. Флаг, привезенный на остров экспедицией «Креола», послужил прообразом национального флага Кубы. Идея белой звезды на флаге восходит к поэме выдающегося кубинского поэта и писателя Хосе Марии Эредии «Звезда Кубы», увидевшей свет в 1823 г. В ней он пророчески предсказывал рождение на дорогом ему острове свободного, процветающего государства. С тех пор звезда стала на Кубе символом независимости. Она фигурировала почти во всех многочисленных вариантах кубинских флагов. Была она и на флаге экспедиции «Креола». Но Лопес предал идеалы Эредии и стремился лишь к тому, чтобы превратить Звезду Кубы в одну из звездочек национального флага США.

После победы Кубинской революции историки-марксисты раскрыли правду о Нарсисо Лопесе — аннексионисте, сражавшемся под флагом присоединения Кубы к США. 10 октября 1968 г., в день столетия начала войны кубинского народа за свободу и независимость, Фидель Кастро говорил: «Когда мы учились в школе, нам представляли Нарсисо Лопеса как патриота, нам представляли Нарсисо Лопеса как освободителя. Сколько событий изображалось тогда в невероятно искаженном виде. В течение всего периода формально провозглашенной Кубинской республики нас заставляли верить в то, что Нарсисо Лопес высаживался освобождать Кубу, в то время как в действительности он, поощряемый рабовладельцами Соединенных Штатов, стремился завоевать для них еще один штат, чтобы укрепить самый бесчеловечный, самый реакционный институт — институт рабства» 25.

• 1
  N. Carbonell. Proceres. La Habana, 1928, р. 142—143.
• 2
  «Дело», 1874, № 4, стр. 118.
• 3
  F. Barreda Laos. Dos Americas: dos mundos. Madrid, 1952, p. 88.
• 4
  См. У.З.Фостер. Очерк политической истории Америки. М., 1955, стр. 277— 278, 283.
• 5
  R. Madden. La Isla de Cuba. La Habana, 1964, p. 116—117.
• 6
  J. A. Sасо. Contra la anexión. La Habana, 1974, p. 206.
• 7
  Ibid., p. 208.
• 8
   «Curso de introduction a la historia de Cuba». La Habana, 1938, p. 241; «Los grandes movimientos politicos cubanos». La Habana, 1943, p. 45.
• 9
  Ф. Фонер. История Кубы и ее отношений с США. 1845—1895. М., 1964, стр. 44—45.
• 10
   Там же, стр. 44.
• 11
  R. Guerra. Manual de Historia de Cuba. La Habana, 1971, p. 470.
• 12
  Ф. Фонep. Указ. соч., стр. 29.
• 13
  «Boletin del Archivo National». La Habana, 1917, № 5—6, p. 373.
• 14
  R. Guerra. Op. cit., р. 475.
• 15
   Ibid., р. 475-476.
• 16
  J. М. Lеisесa. Historia de Cuba. La Habana, 1925, p. 185.
• 17
  J.Boyd Wright. Las expediciones de Narciso Lopez.— «Revista Bimestre Cubana», 1916, № 3, p. 69.
• 18
   J. L. Franco. La reaction espanola contra la libertad. La Habana, 1961, p. 48.
• 19
  «Boletin del Archivo National». La Habana, 1917, № 5—6, p. 386.
• 20
  G. Brown Castillo. Cuba colonial. La Habana, 1952, p. 90—91.
• 21
  J. Вoуd Wright,Op. cit., p. 71.
• 22
  С. R. Воnilla. Obras historicas. La Habana, 1962, p. 64.
• 23
   Барраль-Монферра. От Монро до Рузвельта. М.— Л., [б/г], стр. 70.
• 24
   «Очерки истории Кубы». М., 1978, стр. 74.
• 25
  «Granma», 11.X.1968.