Американская экспедиция русского флота, 1863-1864 (К пятидесятилетней годовщине)

В июле этого года исполнилось пятьдесят лет как эскадра контр-адмирала Лесовского покинула воды Балтийского моря для того, чтобы совместно с тихоокеанской эскадрой под флагом Свиты Его Величества контр-адмирала Попова, записать в истории нашего флота одну из светлых страниц его существования.

Соединенные эскадры эти доказали народам, насколько велико значение флота, даже не вступающего в активные действия с неприятелем, действующего лишь угрозой нанесения ущерба морской его торговле.

Самая же посылка судов наших к американским берегам может всегда служить образцовым примером дипломатического использования морской вооруженной силы государства, что было признано и нашим правительством в лице вице-канцлера кн. Горчакова, сказавшего по этому поводу: «мысль удачная, а исполнение ее отличное»1 и всей современной прессой.

В 1863 году вспыхнул со страшной силой вооруженный мятеж поляков и быстро распространился из Царства Польского по всей западной окраине России.

В самом начале восстания европейские дворы, хотя и помогали польским эмигрантам — главным руководителям мятежа, но никаких требований не предъявляли русскому правительству. Только Пруссия, в противоположность им, предложила свое содействие к усмирению повстанцев.

Помощь Пруссии можно объяснить многими причинами, главная же видна из слов, сказанных Бисмарком депутатам в прусской палате: «Во всем этом деле речь идет вовсе не о русской политике и не о наших отношениях к России, а единственно об отношениях Пруссии к польскому восстанию и о защите прусских подданных от вреда, который может произойти для них от этого восстания. Что Россия ведет не прусскую политику, знаю я, знает всякий. Она к тому и не призвана. Напротив, долг ее — вести русскую политику. Но будет ли независимая Польша, в случае, если бы ей удалось утвердиться в Варшаве на месте России, вести прусскую политику? Будет ли она страстной союзницей Пруссии против иностранных держав? Озаботится ли о том, чтобы Познань и Данциг остались в прусских руках? Все это я предоставляю вам взвешивать и соображать самим»2.

Россия приняла помощь Пруссии и 27-го января 1863 года была подписана в Петербурге русско-прусская конвенция, которою оба правительства обязывались, что, в случае требования военного начальства одного из государств, войска другого могут переступить границу, а если нужно будет, то и преследовать мятежников на территории соседней державы.

Обеспокоенные этой конвенцией, дворы остальных великих держав решили противодействовать этому соглашению и в свою очередь предъявили требование русскому правительству сделать целый ряд уступок полякам, в том числе даровать им амнистию и возвратить Польше гражданские и политические права, данные ей Александром I, во исполнение обязательств, якобы принятых им перед всей Европой на Венском конгрессе. Основываясь на этом, 5-го апреля послы Англии, Франции и Австрии вручили нашему вице-канцлеру князю Горчакову ноты своих правительств. Англия объяснила свое вмешательство в польские дела 1-й статьей акта Венского конгресса, которою Царство Польское было присоединено к России на условиях, которые не были теперь исполнены нами. Франция — боязнью, что волнения в Царстве Польском перенесутся и в остальные государства. И, наконец, Австрия указала на возбуждение галичан, как на следствие польского мятежа. Все они настойчиво требовали уступок полякам, чтобы достигнуть скорейшего и долгого успокоения умов в Польше.

На эти ноты князь Горчаков дал всем трем дворам письменные ответы, содержания которых сводились к следующему:3 обязанности свои перед европейскими державами, Россия не забывала, но ей не всегда отвечали взаимностью, доказательствам чего и явился польский мятеж, составленный вне пределов нашей Империи. Император Александр II искренно желает восстановления спокойствия и мира в Царстве Польском. Он допускает, что державы, подписавшие акт Венского конгресса, остаются не безучастными к событиям, происходящим в этой стране, и что дружественные объяснения с ними могут повести к результату, отвечающему общим интересам.

Далее Горчаков обращает внимание заинтересованных держав на то, что возбуждение поляков происходит от пагубного влияния на них со стороны Европы, в которой достиг колоссальных размеров источник всяких революционных смут и брожений, с чем и необходимо всем правительствам одинаково энергично бороться.

Не довольствуясь врученными России нотами — Англия, Франция и Австрия обратились ко всем остальным державам с предложением оказать давление на Россию с целью вызвать ее на уступки полякам. На это предложение не все откликнулись, но большая часть государств приняла его. Так в скором времени Испания, Италия, Швеция, Дания, Португалия, Турция и Нидерланды, вручили русскому правительству аналогичные ноты, с ходатайством об уступках Польше. Вице-канцлер отклонил все эти ходатайства, ответив твердо, что сперва нужно подавить мятеж, а потом наступит пора и для оказания милосердия. В числе прочих держав получило приглашение примкнуть к дипломатическому походу против России и правительство Северо-Американских Штатов, но оно решительно отклонило его, помня отказ русского правительства принять участие в подобной же демонстрации против единства республики во время междоусобной их войны.

В то же самое время, Англия, Франция и Австрия, получив ответы на свои ноты, стали совещаться об общей программе дальнейшего вмешательства в польские дела. В результате в один и тот же день союзными правительствами были предъявлены князю Горчакову требования, относительно уступок полякам, сводившиеся к 6-ти пунктам: 1) Полная и всеобщая амнистия; 2) Народное представительство, с правами, подобными тем, что утверждены хартией 15-го ноября 1815 года; 3) Назначение поляков на общественные должности, с тем, чтобы образовалась администрация непосредственная, национальная и внушающая доверие стране; 4) Полная и совершенная свобода совести и отмена стеснений, наложенных на католическое вероисповедание; 5) Исключительное употребление польского языка в качестве официального в администрации, в суде и в народном образовании и 6) Установление правильной и законной системы рекрутского набора.

Принятие этих пунктов русским правительством, означало бы согласие на вмешательство иностранных держав в наши внутренние дела; отказ же им мог повести к войне, как предупреждали представители нашей дипломатии при иностранных дворах.

Но не взирая на угрозу войной и на неготовность к ней, Александр II с достоинством ответил им, что Россия категорически отвергает притязания всех трех держав выступить посредниками между нею и мятежными поляками— поданными русского Царя4.

На основании этого были составлены князем Горчаковым соответствующие ноты и 1-го июля они были разосланы нашим послам в Лондоне, Париже и в Вене. Содержание этих нот для союзных держав было до того неожиданно и звучало такой твердостью, что французский посол, герцог Монтебелло, не замедлил сообщить князю Горчакову, что ответ наш поведет к немедленному разрыву с Францией; английский посол, лорд Непир, был того же мнения и относительно Англии. Зато русское общество с восторгом встретило опубликованные эти ноты и ярким выразителем этого были «Московские Ведомости»5.

Еще ранее получения ответа русского правительства, Франция предвидела возможный отказ князя Горчакова на предъявляемые к России требования и предложила союзным государствам подписать конвенцию, которою они обязывались принять целый ряд принудительных мер по отношению к России, чтобы окончательно ее заставить принять предложенные ей условия, хотя бы даже разрывом с нею дипломатических сношений.

Но столь энергичные меры Австрией и Англией были найдены преждевременными и в результате, во второй половине августа, все три государства остановились на аналогичном ответе нашему вице-канцлеру.

В своих ответах французский, английский и австрийский министры опять доказывали, что имеют право вмешиваться во внутренние наши дела относительно Польши и опять указывали на крайнюю необходимость покончить мирным путем с Польшею, дав ей все права, которых она добивается с оружием в руках. При этом, в резких выражениях добавляли, что в случае отказа нашего правительства, Россия одна понесет ответственность за последствия, каковы бы они ни были. На это князь Горчаков сухо и сжато ответил, что Русский Император имеет свой взгляд на польские дела и, что никогда Он не допустит вмешательства иностранных держав во внутреннюю его политику.

С получением столь категорического возражения на свою последнюю ноту, император французов, Наполеон, III в конце октября предложил всей Европе конгресс государей в Париже. Но конгресс не состоялся, потому что Англия, изменив вдруг резко политику, отказалась участвовать в нем. Одну из причин перемены английской политики нужно искать во внезапном появлении нашей эскадры у берегов Северо-Американских Соединенных Штатов. С отказом Англии затихли и все требования Франции и Австрии, так как они чувствовали себя недостаточно сильными перед соединенными силами России и Пруссии.

В то самое время, когда Россию стращали Франция, Англия и Австрия, требуя всевозможных уступок мятежным полякам и политическая атмосфера была насыщена грозовыми тучами, готовыми разразиться каждую минуту в ужасающую по своим размерам войну, Управляющий Морским Министерством генерал-адъютант Краббе 23-го июня 1863 года подал Всеподданнейшую записку об отправлении из Балтийского моря эскадры, (состоящей из 3-х фрегатов, 2 корветов и 3 клиперов) в Атлантический океан с целью, путем угрозы английской морской торговле, заставить Англию отказаться от союза с враждебными нам государствами.

В своей записке Краббе говорит: «Примеры истории морских войн прежнего времени и нынешние подвиги наскоро снаряженных каперов Южных Штатов, служат ручательством в том, что вред, который подобные крейсеры в состоянии нанести неприятельской торговле, может быть весьма значителен. Не подлежит сомнению, что в числе причин, заставляющих Англию столь постоянно уклоняться от войны с Американскими Штатами,  — опасения, возбуждаемые воспоминаниями об убытках, понесенных английскою морского торговлею в прошедшие войны с Америкой, занимают одно из первых, если не первое место и потому, я позволяю себе думать, что появление нашей эскадры в Атлантическом океане в настоящее время, может иметь на мирное окончание происходящих ныне переговоров более влияния, нежели сухопутные вооружения, имеющие, в особенности в отношении к Англии, чисто оборонительный характер, который не угрожает жизненным интересам этой морской и коммерческой страны»6. Далее Краббе предлагал эскадру эту отправить возможно скорей и секретно, так как опасался, что если об этом узнает Англия, то она постарается ускорить развязку с польским вопросом, чтобы иметь возможность воспрепятствовать выходу наших судов из Балтийского моря, а потому, по его мнению, необходимо назначенные корабли отправить поодиночке и дать им вид очередной смены судов, плавающих в Средиземном море и в Тихом океане. По выходе из Бельта судам надлежало всем соединиться и следовать в Нью-Йорк по самым неоживленным морским путям. Тихоокеанской эскадре он тоже предлагал предписать следовать в Сан-Франциско и обеим эскадрам ожидать в этих портах конца дипломатических переговоров и в случае неблагоприятного исхода, занять все важнейшие торговые морские пути и начать крейсерские операции, с целью нанести наивозможно больший убыток воюющим против нас державам, истребляя и захватывая коммерческие их корабли.

Перед возможной потерей некоторых крейсеров, управляющий Морским Министерством советует не останавливаться, так как это будет неизбежной случайностью, всегда допустимой во время военных действий, лишь бы достоинство и честь флага не были бы запятнаны. Зато польза от этих крейсеров была бы несравнима с той, которую мог принести весь наш флот, стоя на Малом Кронштадском рейде под укрытием береговых укреплений, уже потому, что в активных действиях против неприятеля, он не мог бы участвовать по своей слабости.

Почва же для русской демонстрации в Америке была заранее подготовлена. Россия, только что уничтожившая у себя крепостное право, и не имея существенных интересов в Америке, сочувственно отнеслась к Северо-Американским Штатам в их борьбе с конфедератами за уничтожение невольничества. Это ясно видно из депеши кн. Горчакова, отправленной к нашему посланнику в Соединенных Штатах и сообщенной им статс-секретарю иностранных дел Стюарту7.

«Американский союз — говорилось в ней, — в наших глазах не есть только существенный элемент всемирного политического равновесия; он представляет собою нацию, к которой наш августейший Государь, а с ним и вся Россия, питает самый дружественный интерес, ибо обе страны, поставленные на оконечностях обоих полушарий, обе в цветущем периоде своего развития, кажутся призванными к естественной общности взаимных интересов и сочувствий, обоюдные доказательства которых ими представлены».

Англия и Франция, в противоположность им, отнеслись в высшей степени враждебно к Северо-Американским Штатам, признали конфедератов воюющей стороной, поддерживали всяческим образом южан и каждую минуту грозили С.-А. Штатам разрывом дипломатических сношений. Такую враждебность двух сильнейших морских держав легко объяснить колоссальными их убытками, главным образом из-за прекращения ввоза сырья для хлопчатобумажных изделий, а также и боязнью, что освобождение американских невольников даст повод к восстанию в их многочисленных рабовладельческих колониях.

Руководствуясь этими соображениями, русское правительство решило действовать и 25 июня последовало Высочайшее разрешение на посылку эскадры в Атлантический океан и контр-адмиралу Унковскому предложено было быть ее начальником. Но Унковский отказался и тогда вместо него назначили капитана 1-го ранга Лесовского8 с производством в контр-адмиралы. Одновременно с этим было отдано секретное предписание о спешном приготовлении кораблей к заграничному плаванию, с приказанием отпустить на них деньги и боевые запасы на два года, скрыв, однако от всех, кроме Лесовского и других очень немногих лиц, действительное назначение эскадры, так что командиры судов узнали о нем только накануне ухода из Кронштадта.

14-го июля генерал адъютант Краббе передал контр-адмиралу Лесовскому подробную инструкцию, утвержденную Государем Императором о назначении и составе эскадры, а также и о действиях ее в случае объявления войны.

На инструкции9 следует остановиться и перечислить более подробно некоторые из ее 15-ти пунктов. В 1 пункте говорилось о назначении начальником эскадры Атлантического океана контр-адмирала Лесовского. Во 2-ом, что в состав эскадры войдут три фрегата: «Александр Невский» (Капитан 1 ранга А. Н. Андреев), «Пересвет» (Капитан-Лейтенант Н. В. Копытов) и «Ослябя» (Капитан 1 ранга И. И. Бутаков) два корвета: «Варяг» (Капитан-Лейтенант О. К. Кремер) и «Витязь» (Капитан-Лейтенант Р. А. Лунд) и три клипера: «Алмаз» (Капитан-Лейтенант И. А. Зеленый), «Жемчуг» (Капитан-Лейтенант М. П. Шварц 2) и «Изумруд» (Капитан-Лейтенант Е. К. Крузенштерн 3). При этом в примечании сказано, что «Ослябю», находившегося в то время станционером в Пирее, предположено было отправить самостоятельно в Нью-Йорк; «Изумруд» и «Жемчуг»10 еще не вполне готовые, предполагалось послать также отдельно лишь в августе и то если не будет в то время объявлена война. В 3-ем пункте говорилось о цели отправляемой эскадры, состоящей в том, что в случае разрыва дипломатических сношений с западными державами, действовать всеми возможными и допустимыми средствами против наших противников, нанося посредством отдельных крейсеров наибольший вред неприятельской торговле и делать нападения всею эскадрою на мало защищенные места вражеских колоний. 4-й пункт разрешал начальнику эскадры переносить театр военных действий в Индийский и Восточный океаны. В 5-м пункте предлагалось контр- адмиралу Лесовскому по выходе из Финского Залива идти всею эскадрою в Нью-Йорк и в нем ожидать исхода переговоров по польскому вопросу. Если же наш посланник в Вашингтоне, с которым следует войти в сношение, по приходе в Америку найдет, что пребывание всей эскадры в Нью-Йорке вызовет затруднения с федеральным правительством или другие неудобства, то следует тогда разделить отряд на две или на три части и распределить их по тем портам Северо-Американских Штатов, которые будут им признаны более удобными. Лесовскому разрешалось также, если он узнает о неизбежном и скором объявлении войны, оставить Северо-Американские Штаты и выйти в океан, однако, с тем условием, что он должен будет назначить место для встречи с заранее зафрахтованным нашим посланником коммерческим пароходом, на котором доставят ему известие о разрыве дипломатических сношений с морскими державами. Место встречи должно быть в высшей степени секретно и о нем должны знать только Лесовский и наш посланник д. ст. сов. Стекль.

6-й и 7-й пункты нам мало интересны: в первом говорилось о том, что если объявление войны застанет эскадру в море, то начальник ее должен руководствоваться нижеследующими пунктами; второй рекомендовал внимательно следить за политическими событиями особенно при приближении конца дипломатических переговоров. Следующий, 8-й, давал уже наставление о действиях наших кораблей после объявления войны.

С объявлением ее Лесовский немедленно должен был начать крейсерские операции против неприятельской торговли, дав для этого заблаговременно командирам судов надлежащие инструкции. Свои корабли адмирал должен был распределить с таким расчетом, чтобы они заняли пути наиболее посещаемые и по которым направлялись самые значительные и наиболее ценные товары неприятеля. Вместе с этим предлагалось назначить несколько рандеву для соединения всей эскадры, для осмотра кораблей, чтоб собрать сведения о их действиях и дать им указания о способах возобновления запасов провизии и топлива, также и для того, чтобы в случае надобности избрать другой театр действий против неприятельской торговли или же предпринять нападение на те места неприятельских колониальных владений, набег на которые дал бы возможность нанести врагу чувствительный урон или убыток.

В 9-м пункте говорилось, что для снабжения эскадры продовольствием, будет специально командирован в Америку капитан 2 ранга Кроун, на которого будет возложена обязанность заготовлять и доставлять все нужное для наших судов в назначенные контр-адмиралом Лесовским места и сроки.

10-й рекомендовал при осмотре судов и во время военных действий руководствоваться общими законами международного права и декларацией Парижского Конгресса 1856 года.

11-й пункт предоставлял право выработать порядок совместных действий, не придерживаясь строго настоящей инструкции, с контр-адмиралом Поповым, находящимся со своей эскадрой в Тихом океане.

12-й говорил о правах, предоставленных начальнику эскадры Атлантического океана.

13-й предписывает давать контр-адмиралу Лесовскому возможно чаще о себе сведения и пользоваться исключительно особым, специально для этого составленным шифром, который будет дан также и контр-адмиралу Попову.

В 14-м пункте возлагалась на контр-адмирала Лесовского обязанность независимо от того, будет ли объявлена война или нет, собрать самые подробные и точные сведения о главнейших торговых путях с обозначением какие именно и из каких стран следуют по ним товары. Кроме этого, следовало составить по возможности полное описание колониальных владений западных государств, включив в него соображения о возможном нападении на них, т. е. откуда и с какими силами нападения эти могут быть делаемы, а также и о средствах защиты их. Вместе с этим, поручено было собрать сведения о тех местах, где эскадра и отдельные суда могли бы найти убежище в военное время и где они в состоянии были бы пополнить свои запасы продовольствием и углем. И, наконец, в последнем, 15-м, пункте говорилось, что в случае мирного исхода переговоров по польским делам, начальнику эскадры надлежит свои суда отправить в заграничные воды станционерами, о чем будет ему заблаговременно сообщено.

Закончил же свою инструкцию ген.-адъютант Краббе так11: «В заключение мне остается сказать, что в настоящее время невозможно предугадать и предвидеть всех случайностей, которые могут представиться в продолжение предстоящего вам плавания. Поэтому, хотя в этой инструкции и заключаются в общих чертах наставления для предстоящих вам действий, но вам предоставляется во всех тех случаях, когда вы признаете то необходимым, не стесняться данными наставлениями и действовать по вашему усмотрению. Даруя вам такие права, Государь Император не сомневается, что вы воспользуетесь ими с тем отличным знанием дела и искусством, которые, вместе с прочими вашими достоинствами, приобрели вам полную известность во флоте. Вверяя в ваши руки в столь важном деле, честь русского флага, Его Величество вполне убежден, что если враги России восстанут на нее, то моряки наши, проникнутые доблестным духом своих праотцев и одушевленные теми чувствами, которые несутся ныне к подножию Престола со всех концов земли русской, впишут на водах океана не одну славную страницу в морскую летопись России».

С получением этой инструкции, контр-адмирал Лесовский написал письмо12 капитану 2 ранга Кроуну, который уже получил предписание отправиться в Америку. В своем письме Лесовский надеется через 40 дней, т. е. к 1-му сентября быть уже в Нью-Йорке и просил его приготовить к этому времени уголь и продовольствие для наших судов.

В виду того, что в течение 40 дней эскадра не будет знать о ходе дипломатических переговоров, то подходя к Нью-Йорку Лесовский пошлет в гавань один корвет, который надлежит тотчас же вернуть обратно, снабдив его всеми сведениями о политических событиях и передать через него: удобно ли будет всей русской эскадре войти в Нью-Йоркскую гавань. В случае же, если корвет этот будет заблокирован, то все эти сведения Кроун должен передать через нанятый им коммерческий пароход. Далее адмирал пишет, что если удастся в Нью-Йорке пополнить кораблям свои запасы, то время дальнейшего пополнения их, он лично укажет ему, в противном же случае адмирал будет ждать пополнения запасов на острове «Св. Екатерина», где вся эскадра будет между 1-м и 20-м ноября. Следующие сроки для пополнения запасов: 15 марта 1864 года в заливе Лобито в королевстве Бенгуэла, на западном африканском побережье и 15 июля того же года в заливе Сант-Матиас — в порте Сан-Антонио, на восточном берегу Южной Америки. В конце своего письма Лесовский условливается с Кроуном об опознательных сигналах и говорит, что дальнейшие приказания он даст лично ему при встрече с ним в Америке.

Накануне своего ухода из Кронштадта, начальник эскадры познакомил всех командиров своих судов с возложенными на них задачами при объявлении войны с морскими державами и написал им подробную инструкцию13. В ней он назначает первым сборным пунктом Малый Бельт, где должен соединиться весь отряд и следовать через большой Бельт в Немецкое море. Обогнув Англию с севера, эскадра должна идти в Нью-Йорк. Переход этот Лесовский надеется выполнить до начала военных действий, но, однако, предусматривает следующие случайности: 1) По выходе из Бельта отряд может встретить английскую или французскую эскадру, сильнейшую нашей, которая, увидев наши корабли, ляжет на параллельный курс и будет конвоировать; тогда из этого следует предположить, что неприятель собирается атаковать наши суда при первом известии о разрыве дипломатических сношений; во избежание этого, он сделает сигнал «рассеяться при благоприятных обстоятельствах», что и придется выполнить, воспользовавшись туманом или темнотой и каждому кораблю идти самостоятельно в Нью-Йорк, уклонившись от первоначального курса в разные стороны. 2) Если начальник встретившейся иностранной эскадры предложит Лесовскому вернуться обратно в Балтийские воды или сделает какие-либо оскорбительные для чести нашего флага предложения, то согласно выраженного, лично ему, Государем Императором приказания, адмирал намерен вступить в бой, при чем сигналом к этому послужит первый выстрел с флагманского фрегата «Александра Невского». Далее в своей инструкции начальник эскадры говорит, что если объявление войны застанет его в море, то вместо того, чтобы идти в Нью-Йорк, все корабли должны разойтись для крейсерства по следующим путям: фрегат «Александр Невский» на пути английских судов, направляющихся из Ливерпуля с разными военными припасами для южных Американских Штатов, фрегат «Пересвет» на пути судов, идущих из Англии в Ост-Индию; корвет «Варяг» на пути судов, идущих на юг от экватора, корвет «Витязь» на пути Ост-Индских судов, идущих с мыса Доброй Надежды к острову Св. Елены; клипер «Алмаз» — в полосу пересечения экватора судами, идущими, из Европы, между экватором и 5° N. широты.

В случае если кто-либо из судов отделится по непредвиденным обстоятельствам от отряда, то ему предписывается идти самостоятельно в Нью-Йорк, если еще война не будет объявлена, в противном случае идти в назначенное для него место для крейсерства, но непременно к 15 октября прибыть для соединения со всей эскадрой в широту 18° N. и долготу 30° О., откуда предполагается следовать всем вместе к острову Св. Екатерины для пополнения израсходованных запасов. В конце своей инструкции контр-адмирал Лесовский предлагает командирам руководствоваться при осмотре судов и захвате их, существующими на этот предмет правилами и узаконениями и предоставляет им право, в случае необходимости и для освежения команды, останавливаться у малонаселенных островов и берегов, преимущественно Африканских.

13-го сентября 1863 г. контр-адмирал Лесовский благополучно прибыл на «Александре Невском» с фрегатом «Пересвет» в Нью-Йоркскую гавань. В своем рапорте14 от 14-го сентября он донес об этом Управляющему Морским Министерством, а также и о том, почему другие суда отстали от него. С клипером «Алмаз» пришлось расстаться, благодаря тому, что он при сильных противных ветрах, дувших беспрестанно от 28-го июля до 3-го августа, все время отставал, а так как медлить с переходом Немецкого моря нельзя было, то Лесовский 1-го августа разрешил ему отделиться от отряда и идти самостоятельно, снабдив его всеми инструкциями и назначив ему место встречи со всею эскадрою. 5-го августа «Алмаз» присоединился к эскадре, но опять стал отставать и задерживать все суда, что окончательно доказало невозможность совместного с ним плавания и ему вновь разрешено было отделиться и самостоятельно идти в Нью-Йорк. Что же касается до корвета «Витязь», то он отделился при следующих обстоятельствах: в ночь с 25-го на 26-е августа на горизонте показалось 5 огней; из предосторожности, чтобы не быть застигнутым на рассвете иностранными кораблями, Лесовский сделал сигнал развести пары, но сигнал не был сразу разобран и его пришлось повторить, в это время нашел густой туман, так что ответы с кораблей нельзя было уже разобрать. «Александр Невский» развел пары и пошел под ними тем же курсом. На другой день, когда мгла рассеялась, то «Пересвет» и «Варяг» были на своем месте, а «Витязя» не было видно.

Лесовский со всеми судами лег на обратный курс, чтобы встретить запоздавшего «Витязя», но пройдя столько же миль, сколько шли в тумане, его не встретил. К вечеру нашел опять густой туман и поиски корвета были оставлены. С этого дня «Витязь» пошел самостоятельно в американские воды. 30-го августа от адмирала отделился и корвет «Варяг». Весь день дул свежий ветер, барометр все время падал и под вечер был уже шторм с сильным дождем, который, как туман, мешал наблюдать за кораблями. Последний раз «Варяга» видели с «Александра Невского» около 6 часов вечера; всю ночь на флагманском корабле жгли фалшфееры и стреляли из пушек, показывая свое место, но корвет не отвечал. На следующее утро, когда стихло, «Варяга» не было видно. Прождавши весь день его напрасно, адмирал стал продолжать плавание уже только вдвоем с «Пересветом», с которым и прибыл благополучно в Нью-Йорк, где стоял уже фрегат «Ослябя», который пришел туда из Генуи 30-го августа, сделав благополучный переход в 23 дня. Отделение «Варяга» от эскадры Лесовский объясняет расхождением компасов. Но кроме несогласованности компасов, начальник эскадры считает крайне трудным и почти невозможным совместное плавание под парусами быстроходных фрегатов с корветами в океане.

Во время плавания, команда сильно страдала от развившегося скорбута из-за сырой погоды и недостатка свежей провизии, несмотря на все принятые судовым начальством меры. Появление скорбута объясняется также и большим переутомлением команды, не привыкшей к столь продолжительным переходам и резкой перемене климата. В конце своего рапорта, Лесовский доносит о добросовестном исполнении своих обязанностей всеми чинами вверенной ему эскадры.

На другой день, в Нью-Йорк благополучно прибыли корветы «Варяг» и «Витязь». И лишь 29-го сентября туда пришел клипер «Алмаз». Такое сильное опоздание командир его, капитан-лейтенант Зеленый, объяснил тем, что клипер в продолжение 2-х недель вследствие штиля простоял на одном месте, идти же под парами было опасно, так как запас угля был небольшой и, израсходовав его, «Алмаз» мог очутиться в критическом положении, если бы объявление войны застало его в океане1516.

За несколько дней до получения рапорта начальника эскадры Атлантического океана, Управляющий Морским Министерством получил сведения от нашего посланника в Вашингтоне, Стекля, о прибытии в Нью-Йорк капитана 2-го ранга Кроуна и фрегата «Ослябя» под командою капитана 1-го ранга И. И. Бутакова, а также и о том, что правительство Соединенных Штатов окажет нашим морякам самый радушный прием и откроет для русской эскадры свои арсеналы, на что морской министр отдал уже соответствующее распоряжение. Далее Стекль сообщал, что в настоящее время в Американских водах находятся всего три или четыре французских и английских корабля, но что в Канаде и Вест-Индии стоят значительные их морские силы, далеко превышающие количеством нашу эскадру. В своем отношении посланник также говорил, что он вступит в сношение с адмиралом Лесовским, окажет ему полное свое содействие и будет держать его в курсе всех политических событий; то же самое он будет делать и для адмирала Попова—начальника эскадры Тихого океана, если он приблизится к Американским берегам.

Неожиданное появление нашей эскадры у берегов Америки встревожило нашего посла в Лондоне и вызвало его опасение за мирный исход дипломатических переговоров, о чем он и донес депешей князю Горчакову. Депеша эта, как предполагал генерал-адъютант Краббе, была написана под впечатлением статей английских газет, грозивших неминуемым объявлением войны России.

Однако, вице-канцлер не оставил без внимания опасения представителя нашей дипломатии в Англии и упрекнул Морское Министерство в плохо скрываемом секрете отправления эскадры. На это Краббе тотчас же возразил ему, что все упреки напрасны, так как никто буквально не знал о выходе в океан отряда, пока он не пришел в Нью-Йорк; цель же отправления его и теперь остается от всех скрытой, и носит характер очередного заграничного плавания и смены наших станционеров. Относительно же разрыва с западными государствами надо быть совершенно спокойным, так как Англия, постоянно заботившаяся о неприкосновенности своей торговли, скорее теперь пойдет на уступки, чем ускорит войну. По мнению Краббе17 «…. Это, быть может, синопские выстрелы были причиной падения Севастополя, но если бы выстрелы эти могли в то время раздаться в Океане, на путях английской морской торговли, то торговое сословие этой страны, имеющее на ход государственных дел то огромное влияние, о котором упоминает барон Бруннов, вероятно столь же сильно восстало бы против войны с Россией как оно всегда восставало и восстает против войны с Америкой, несмотря на то, что каждый англичанин ненавидит американца более всего на свете, за исключением, разве, француза».

Копия этого ответа была препровождена Государю Императору, на которой соизволил собственноручно написать: «Дельно». Вместе с этой копией Управляющий Морским Министерством донес Императору Александру II и о благополучном прибытии нашей эскадры в Нью-Йорк, изложив при этом опасения нашего посла в Лондоне, барона Бруннова, а также и о том, что он просил вице-канцлера при случае объявить представителям иностранных правительств, которые будут встревожены пребыванием нашей эскадры в Северо-Американских водах, что отправление ее в Америку вызвано тем, что нужно произвести очередную смену наших заграничных станционеров, которым необходимо вернуться в Россию для капитального ремонта. А так как вследствие тревожного времени, смена эта не может быть произведена теперь, впредь до полного выяснения политических обстоятельств, то суда наши и отправлены в порты державы, на нейтральность которой мы могли совершенно положиться, чему совершенно удовлетворяют Северо-Американские Соединенные Штаты. Заканчивает же свое донесение Краббе так: «Впрочем князь Горчаков, кажется, не разделяет опасений барона Бруннова, потому недавно еще в записке ко мне выразился, что «содержание наших морских сил в Северной Америке в политическом смысле мысль удачная, а в исполнении отличная». Против этих слов Государь сделал пометку карандашом: «И я того же мнения»18.

Следующий рапорт от контр-адмирала Лесовского генерал-адъютант Краббе получил 23-го октября. В нем начальник эскадры подробно перечислял все недостатки своих кораблей и больше всего возмущался парусами и плохо пригнанными портами в батареях19. «Паруса на всех судах, все, и прямые и косые, невыразимо дурно сшиты, нельзя на них смотреть без негодования; все с уродливыми пузами и многие не в пору. Положительно постыдно было бы встретиться с чужим судном: я не видал ни одного купца, которого бы парусный мастер так обезобразил, как суда этой эскадры и 2) порты в батареях дурно пригнаны и дурно прирезаны к орудиям: в свежие ветра в батареях мокрота, что не мало содействует к другим причинам распространения болезней». Далее адмирал доносил о гостеприимстве и радушии американцев, о торжественной депутации от города Нью-Йорка, о рауте в честь наших моряков в городской ратуше, о прохождении мимо него церемониальным маршем местных войск и об отдании ими чести нашим офицерам, а также и о приеме депутаций от некоторых штатов и многих городов.

Все эти чествования и овации, устраиваемые при каждом появлении наших моряков на берегу, Лесовский объяснял глубокой благодарностью американцев русскому правительству за то, что оно отклонило предложение французов вмешаться в их междоусобную войну. Дальше он говорил, что имя Императора Александра II произносится с энтузиазмом решительно всеми ими, в знак признательности за ненарушение им нейтралитета и за его благие дела по отношению своих подданных (освобождение крестьян), а потому он просил Управляющего Морским Министерством оказать внимание послу Северо-Американских Штатов в Петербурге в благодарность за все оказанное внимание нашей эскадре.

В продолжение целого месяца различные празднества в честь нашей эскадры не прекращались в Нью-Йорке.

Вот выдержка из письма20  от 22-го октября 1863 г. контр-адмирала Лесовского к генерал-адъютанту Краббе, подтверждающая это и представленная последним Императору: «Я уже имел честь доложить о нескончаемых приемах, от которых я не считал себя в праве отклоняться, так как все это относится к Особе Государя Императора, которого имя желают почтить все сословия во всех классах общества. Казалось, довольно мы простояли, чтобы всему этому наступил конец, а вчера, например, я еще принимал депутацию от губернатора Штата Род-Айлэнд, мэра с депутацией от города Джерзей, губернатора Пенсильвании и, наконец, множество дам, знакомых тем лицам, которых с нами знакомят в клубах, на обедах и пр. Завтра дается нам бал, а затем я с некоторыми судами эскадры отправляюсь в Вашингтон для отдачи почестей президенту в ответ на все то, что мы до сих пор видели от здешних властей». Контр-адмирал Лесовский, встревоженный слухами, что в скором времени будет объявлена война Франции, 11-го ноября отправил Управляющему Морским Министерством следующую шифрованную телеграмму21: «Ваше Превосходительство Николай Карлович, в письме Вашем от 16-го октября Вы отдаете нам справедливость, что мы не позволили себе нескромности о цели экспедиции; да, никто кроме командиров не знает ее, а догадываться не хитро. Мы понятны в соображении всякого мыслящего; поэтому я готов был приступить к тому образу действий, которым обусловливается успех экспедиции: до объявления войны я хотел разбросить эскадру по островам Вест-Индии, с беспрестанными передвижениями и периодическими сборами на пустынных местах, так чтобы о нас доходили до света самые сбивчивые толки, которые бы затруднили заблокирование нас превосходными силами до объявления войны. Но зато подобные действия обнаружат цель экспедиции; оставаясь в портах Америки в известности свету, неужели противники упустят окружить нас хотя бы силой до войны. Отвечайте, оставаться ли в Америке или идти в Вест-Индию, или куда найду удобным, не заботясь о толках, или даже на соединение с адмиралом Поповым, к которому я послал с Соковниным такое предложение на случай войны с французом и согласно моей инструкции, статьи II»22…

Отвечая 11-го декабря на эту шифрованную телеграмму, генерал-адъютант Краббе разрешил остаться в Новом Свете, так как по ходу дипломатических переговоров не предвиделось близкой войны, а потому он советовал воспользоваться временем и пребыванием по ту сторону Атлантического океана и посетить замечательные во всех отношениях порты Северной, Центральной и Южной Америки. «Такое плавание, пишет Краббе, кроме доставления хорошей морской практики офицерам и команде, дало бы случай показать отечественный флаг, при весьма почтенной обстановке, в разных местах Американского материка и ознакомило бы нас, на самом деле, с путями и доступами, которыми мы, в случае войны можем воспользоваться». Опасение же заблокирования нашей эскадры, Краббе находил преждевременным и, во всяком случае, бояться, по его мнению, этого не стоило, так как посланник наш всегда найдет средство предупредить Лесовского в случае критического положения дел в Европе, лишь бы он знал о местонахождении наших судов. В конце своего письма, Управляющий Морским Министерством предписывал начальнику эскадры так составить программу плавания, чтобы к концу апреля быть в одном из Северо-Американских портов, откуда, если политический горизонт окончательно рассеется, следует суда разослать по намеченным станциям, а самому вернуться на фрегате «Ослябя» в Россию.

Одновременно с отправлением эскадры в Атлантический океан, было предписано начальнику Тихоокеанской эскадры Свиты Его Императорского Величества контр-адмиралу Попову начать с объявлением войны наносить ущерб неприятельской торговле в Тихоокеанских водах. 19-го июля 1863 г. генерал-адъютант Краббе писал Попову: «Ответы России на вторые ноты Англии, Франции и Австрии приняты за границей чрезвычайно недружелюбно: хотя дипломаты надеются еще на сохранение мира, но надежда эта слабеет с каждым днем; оттенки более или менее резкие, и беспрерывно изменяющиеся, которые выражают личную политику каждого из вступающихся за Польшу 3-х кабинетов, не позволяют в настоящую минуту сказать, будут ли они вовлечены в войну против России все, или же союз этот расторгнется накануне объявления ее. Во всяком случае не подлежит сомнению, что кризис весьма близок и что через несколько дней вопрос этот должен разрешиться, тем или другим образом. В этих обстоятельствах мы признали нужным выслать эскадру в Атлантический океан для действия против неприятельской торговли и колоний подобно тому, как вы будете действовать против них в водах Тихого океана»23… Генерал-адъютант Краббе разрешил Попову так же, как и Лесовскому, в случае надобности, перенести театр действий в другой океан, а в случае встречи с последним предоставил им право выработать план совместных нападений на колониальные неприятельские владения.

В своем рапорте24 от 3-го августа, начальник Тихоокеанской эскадры донес Управляющему Морским Министерством, что он выбрал для соединения своего отряда порт С.-Франциско. Выбор этот он объяснял тем, что наши гавани не имели телеграфных станций и что в них трудно было бы пополнить судам свои запасы и произвести нужный ремонт. Вследствие последнего, даже при своевременном получении известия о разрыве дипломатических сношений, вместо того, чтобы выйти в море с полными запасами и с совершенно исправленными судами, отчего наиболее зависел бы успех всего предприятия, пришлось бы искать себе пропитания и мастерских. Далее он объяснял, почему по его мнению С.-Франциско является более надежным, чем другие нейтральные порта. Адмирал Попов пишет:25 «Кроме того я думаю, что в китайских и японских портах они (т. е. неприятель) нас и не тронут, но, конечно, не позволят пошевелиться с места, содержа на том рейде, где мы будем находиться, превосходную в силах эскадру. Испанские, голландские и португальские колонии представляют нам не более надежные ручательства, да и к тому же по польскому вопросу питают антипатию к нам. Республики Центральной и Южной Америки, конечно, не осмелятся нас выгнать из своих портов, хотя и наводнены поляками: тем не менее они, также как и Мексика не помешают ни французам, ни англичанам наблюдать нашу эскадру на своих рейдах. Затем остаются Соединенные Штаты, которым французы и англичане надоели до нельзя последними вмешательствами, и хотя там и много французов, итальянцев и других выходцев, которые несомненно будут кричать против нас, но так как большинство народонаселения гораздо больше ненавидит англичан и французов, то вероятно нам никто не помешает и остаться там и выбежать, когда нужно, беспрепятственно в море, разумеется принимая всевозможные предосторожности против частных случайностей». С этим рапортом контр-адмирал Попов препроводил для утверждения копию с инструкции, написанную им для командиров судов его эскадры.

1-го октября контр-адмирал Попов прибыл в С.-Франциско со своим отрядом, состоящим из корветов: «Богатырь» (кап.-лейт. Чебышев), «Калевала» (кап.-лейт. Карпелан). «Рында» (кап.-лейт. Сфура-Жаркевич) и «Новик» под командою капитана-лейтенанта Скрыплева (последний потерпел аварию у С.-Франциско, осенью 1863 года и был там же на месте продан американцам) и клиперов: «Абрек» (кап. 1-го ранга Пилкин 1-й) и «Гайдамак» (кап.-лейт. Пещуров).

Прием, оказанный нашей Тихоокеанской эскадре, носил такой же радушный и сердечный характер, как и Атлантической. В честь наших моряков в Сан-Франциско устраивались балы, обеды, и другие празднества. Много было принято адмиралом Поповым различных депутаций, все оне высказывали свою благодарность России за невмешательство в их междоусобную войну и выражали радость приветствовать его.

С самого начала междоусобной американской войны, правительство Северо-Американских Соединенных Штатов послало один из своих броненосцев в С.-Франциско, для охраны его от нападения южан. Вскоре после прихода нашей Тихоокеанской эскадры броненосец этот погиб, оставив таким образом город почти не защищенным, так как имеемые батареи, по своей слабости не могли оказать достаточного сопротивления. Вследствие этого контр- адмирал Попов предписал командирам своих судов следующее26. Если на рейде покажется какой-нибудь корсар, снаряженный возмутившимися штатами, старший из присутствующих командиров делает сигнал: «приготовиться к бою и развести пары» и вместе с этим тотчас же посылает офицера на пришедшее судно, чтобы передать требование оставить рейд, в случае же отказа, должен силою удалить его. Если же ворвавшийся корсар прямо откроет огонь, то старший на рейде делает сигнал: «сняться с якоря по способности», а сам, подойдя к пришедшему кораблю, требует прекращения военных действий, в случае же отказа, немедленно атакует его.

Копия с этого приказания была отослана Управляющему Морским Министерством, который препроводил ее для отзыва вице-канцлеру. Князь Горчаков ответил, что не может ее одобрить, так как Россия должна держаться строгого нейтралитета, о чем и было сообщено контр-адмиралу Попову27.

8-го марта вся эскадра выходила на 5 дней в море для артиллерийской стрельбы и возвратилась обратно в С.-Франциско.

21-го марта по получении тревожных известий из Китая, корвет «Калевала» был послан в Гонолулу, чтобы он мог в случае надобности появиться в Китайских водах и вместе с тем быть вблизи от эскадры. Того же числа корвет «Абрек» отправился с больными в Ситху, где должен был их оставить, а затем идти в Кадъяк и Ванкувер; «Рында» же была послана в южное полушарие для отвлечения внимания иностранных держав28.

Около этого времени, в иностранных газетах появились воззвания29 французского капитана Маньяка к нашим матросам из поляков Балтийского и Черноморского флотов, призывая их к службе на корсарах, вооруженных им для нападения на русские военные суда в Старом и Новом Свете, а также и для пресечения нашей морской торговли. Вследствие этого было отдано распоряжение начальникам обеих эскадр принять соответствующие меры предосторожности, войти в непрерывные сношения по этому поводу с нашим посланником в Вашингтоне и со всеми нашими консулами в Америке, кроме этого послать в крейсерство вдоль берегов наши корабли и в случае появления корсаров, принять самые решительные меры к их уничтожению.

Прошел также слух30, о котором в своем рапорте доносил контр-адмирал Попов, что в Ванкувере собираются много поляков, которые замышляют нападение на суда Русско-Американской компании. Для проверки последнего, корвету «Абрек» приказано было из Сихти зайти туда.

Все эти сведения отчасти были верны. По наведенным справкам нашим Министерством Иностранных Дел выяснилось31, что действительно в Англии капитан Маньяк с другими польскими выходцами приобрели для корсарства одномачтовый колесный пароход Princess, переименованный ими в Prince Poniatovski и что этот пароход вышел из Нью-Кестля в Анкону. Выяснилось также, что главный театр действий их предполагался в Черном море у устьев Дуная и что они привели бы в исполнение свой план, если бы Турция решительно не заявила, что она с ними будет поступать, как с пиратами.

В конце марта, политический горизонт настолько просветлел, что можно было рассчитывать летом отозвать обе эскадры от американских берегов. В виду того, что из Тихоокеанской эскадры корвету «Рында» и клиперу «Гайдамак» следовало идти в Кронштадт для капитального ремонта, а также для того, чтобы приход их состоялся в Балтику в продолжение навигации 1864 г., было разрешено тогда же означенные суда послать в распоряжение адмирала Лесовского, а взамен их из Атлантической эскадры в С.-Франциско корвет «Варяг» и клипер «Алмаз».

26-го апреля князь Горчаков уведомил Управляющего Морским Министерством, что Государь Император находит возможным отозвать наши эскадры из Американских вод. На основании этого, была послана на другой день телеграмма контр-адмиралу Лесовскому о приготовлении его судов для обратного следования в Кронштадт и вслед за нею почтою предписание о возвращении эскадры, не дожидаясь «Рынды» и «Гайдамака», которым приказано самостоятельно идти в Россию.

В то же самое время, вместо свиты Его Императорского Величества контр-адмирала Попова, был назначен контр-адмирал Ендогуров, который 24-го июля принял Тихоокеанскую эскадру в С.-Франциско и 1-го августа со всеми своими судами покинул Америку. Из С.-Франциско вся эскадра прибыла в Шанхай и там была распределена по русским, японским и китайским портам Тихого океана.

4-го июня 1864 г. «Ослябя» под флагом контр-адмирала Лесовского, «Пересвет» и «Витязь» отбыли из Нью-Йорка, оставив в нем фрегат «Александр Невский» для исправления механизмов, и направились в Балтийское море.

За время пребывания в Американских водах русския суда посетили Балтимору, Гэмптон, Анаполис, Караибское море, Мексиканский залив, Кюрасао, Бермудские острова, Кубу, Гаванну, Гондурас, Картагену, Ямайку, Аспинваль, Ванкувер, Ситху, Гонолулу. В каждом городе, где только появлялись русские моряки, несмотря на то, что был самый разгар междоусобной войны, вывешивались русские и американские флаги, устраивались парады войскам, торжественные банкеты, балы и рауты, всюду была встреча самая сердечная, радушная и гостеприимная. На прощальном обеде в Бостоне, мер города объяснил политическое значение присылки русских эскадр в Америку следующими словами32: «Русская эскадра, говорил он, не привезла нам с собою ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания; мы в них не нуждаемся; но она принесла с собою более этого: чувство международного братства, свое нравственное содействие».— «Россия», — говорил другой оратор, показала себя в отношении к нам, мудрым, постоянным и надежным другом. Император и его просвещенные советники уразумели то, чего не хотели видеть ни Франция, ни Англия, — что распадение Северо-Американского союза было бы событием, одинаково пагубным, как для самих рабовладельческих Штатов, так и для нашего конституционного правительства». И действительно отозвание наших эскадр состоялось в то время, когда вполне определилась полная победа союза над конфедератами и когда возможность вмешательства Англии, даже после ухода русских судов, совершенно отпала.

20-го июля контр-адмирал Лесовский со своими кораблями благополучно прибыл в Кронштадт.

«Кронштадтский Вестник» 22-го июля 1864 г. писал в передовой своей статье: «Эскадра г. контр адмирала Лесовского, состоящая из винтовых фрегатов: «Ослябя», «Пересвет» и винтового клипера «Витязь» пришла на наш рейд под парусами двадцатого, в шестом часу вечера. Весь переход из Америки эскадра сделала соединенно, не заходя на пути ни в какие порта, в течение 47 дней, проведенных под парусами, за исключением нескольких часов парового плавания при входе в Английский канал и в Большом Бельте. Попутные ветра и маловетрие сопровождали эскадру и по нескольку дней сряду она бежала, делая не менее 200 миль в сутки. Такой переход может по истине считаться прекрасным морским переходом и наши моряки после приятной, так кстати проведенной зимы в Америке, возвратились к нам бодрыми, здоровыми, веселыми и, главное, сделавшими большой успех в морском деле. На матросов с эскадры весело смотреть: это бравый и чисто морской народ, как будто бы на зло тем господам, которые уверяют нас, что русский человек не имеет ни охоты, ни способности к морю».

28-го июля Государь Император произвел смотр Атлантической эскадре. Оставшись вполне доволен состоянием судов и личным составом их, объявил им свою особенную благодарность и в тот же день назначил контр- адмирала Лесовского в Свою свиту и наградил почти всех офицеров очередными орденами.

Политическое значение пребывания наших эскадр в американских водах достаточно ясно будет, если просмотреть некоторые выдержки русских и иностранных газет до прибытия эскадры в Америку и после него.

22-го сентября 1863 г., т. е. за 10 дней до получения известия о прибытии наших судов в Америку, в «Daily Telegraph» писали: «не прибегая к решительной войне, можно и другими мерами привести к благоразумию и сдержанности С.-Петербургский кабинет. Признание мятежников воющей стороной, вот одна из этих мер. Занять Польшу войсками—вот другая решительная мера. В виду их Россия, вероятно отрезвится… Своими действиями Россия вызвала самое воинственное решение со стороны Франции и в тоже время довела другие державы до того, что все они, легко может быть согласятся между собою даже в таких пунктах, в которых прежде казались несогласными. Колеблющееся положение Австрии станет твердым под влиянием гарантии западных держав. Франция может надеяться, наконец, на союз более положительный и более активный. Если Россия отвергла всякий обмен мыслей с союзниками сомнительными, обмен, касающийся ее притязаний на некоторые суверенные права, то благоразумная политика нашего правительства сумела так изменить положение, что теперь последняя мера необходимо поведет огромное большинство Европы за нами и привлечет на свою сторону могущественнейшие комбинации против нарушителя общего спокойствия».

В тот же день в «Daily News» сообщалось о панике на бирже. Французские газеты: «Moniteur», «Nation» и другие, а также и австрийские «Vesse», «Abend Post» и пр., требовали признать мятежников воюющей стороной, требовали также от своих правительств им помощи и предлагали союзным войскам занять Польшу от имени Европы.

Как полную противоположность этому следует привести выдержки через 10 дней после получения известия о прибытии наших эскадр в Америку, помещенные 13-го октября 1863 г. в статье «Обзор политических известий» в «Кронштадтском Вестнике»: «Последние известия о ходе дипломатических переговоров по польскому вопросу скудны, да и те, которые объявлены, находим преимущественно во французских газетах, не объясняющих никаких положительно решительных фактов. Несомненно только то, что в настоящее время идут деятельные переговоры между Францией, Англией и Австрией относительно нового вопроса—признания поляков воюющей страной. Но и этот пункт далеко не решен, так как Австрия более других не может согласиться без особенного риска на такое признание, и в то же время три державы ни в каком случае не могут действовать отдельно». Французская газета «Memorial Diplomatique» сообщала: «Лондонский кабинет никогда не имел серьезного намерения признать поляков воюющей стороной, и Англия вполне отрешилась от своей склонности к такому признанию, потому что русский посланник в Лондоне угрожал прерванием дипломатических сношений, если Англия решится на подобный поступок. В «Patrie» печатали, что большинство представителей лондонского кабинета согласились отсрочить время решительного признания поляков воюющей стороной». Все эти противоречащие слухи приводят к убеждению, что три державы, еще далеко не согласились относительно будущих действий, да и едва ли когда-нибудь согласятся. Газета же «Courier du Dimanche» передавала, что на запрос австрийского министра иностранных дел графа Рехберга английскому правительству: какое положение приняла бы Англия, если бы Австрии грозила опасность? получил ответ от лорда Росселя, что «ни в коем случае английское правительство не примет на себя случайностей войны».

Теперь как заключение ко всем этим газетным выдержкам следует привести маленькую заметку из «Московских Ведомостей», которые поняли и оценили вполне все громадное значение присутствия у американских берегов наших эскадр и воздали должное инициаторам такого достойного ответа на дипломатический поход трех сильнейших держав: «В настоящих обстоятельствах, говорит московская газета, присутствие этой эскадры в портах Соединенных Штатов, есть событие особенной важности. Это результат политики предусмотрительной и дальновидной, и мы не можем не порадоваться, что правительство наше поспешило, при возникших затруднениях с западными державами, выслать в океан часть своего флота. План этот был исполнен как нельзя успешнее: восемь судов с тремястами орудий вышли, если не ошибаемся, во второй половине июля из Кронштадта, неузнанными перебрались через Зунд; переплыли океан и вот, теперь с торжеством встречаются в Северо-Американских портах. Здесь в этих портах, наши 300 орудий принесут самую существенную услугу России, и окажут не малое влияние на ее отношения к западным державам. Появление этих трехсот орудий в Атлантическом океане и в Нью-Йоркском порте почти имеет для нас цену выигранного генерального сражения. Более действительной демонстрации невозможно было придумать, и французская журналистика, сообщая это известие, едва может скрыть свою досаду».

Заканчивая описание Американской экспедиции русского флота в 1863 и 1864 гг., необходимо упомянуть и о том значении, которое ей придавало наше правительство, что видно из секретного отчета33 по Морскому ведомству за 1863 г., представленного Государю Императору:

«….Это внезапное появление русских эскадр в портах американского союза, лежащих в двух океанах, разделяющих оба великие материна земного шара, произвело впечатление тем более сильное, что оно было совершенно неожиданно. Действительно, в первый раз с основания русского флота, часть его показалась в дальних морях и в ту минуту, когда готовившийся союз двух сильнейших морских держав угрожал нам нападением на наши собственные берега, и то, о чем не мыслили в славные для флота времена Петра Великого и Екатерины II, то, чего не могли исполнить в победоносную пору Отечественной войны — осуществилось в царствование Вашего Императорского Величества, в числе славных дел коего, будущий историк не пройдет молчанием деяний, направленных к возрождению флота, — деяний, последствия коих высказались ныне столь очевидным образом…».

Если не одна только эта экспедиция повлияла на распадение коалиции западных держав, направленной против нас, то во всяком случае она сыграла в нем значительную роль и доказала ту пользу Государству, которую военный флот в состоянии принести, не вступая даже в активные действия с неприятелем.

С распадением коалиции исчезла и нравственная и материальная поддержка западными государствами повстанцев, следствием чего явилось большое облегчение в подавлении польского мятежа.

Остается только пожалеть, что такая крупная заслуга флота своему отечеству почти всеми забыта, и повторить заключительную фразу34 Н. Д. Каллистова в его статье «Американская экспедиция Русского флота в 1863—1864 гг.»: «С горьким чувством надо упомянуть о том, что эта почтенная заслуга, оказанная нашим флотом России, не нашла себе признания и й наши дни: на стенах храма-памятника Императору Александру II в Петербурге (храм Воскресения), покрытых снаружи гранитными досками с перечислением и датами всех, даже второстепенных, событий внутренней и внешней политики этого царствования, об Американской экспедиции совершенно не упомянуто, хотя сам Государь считал ее одною из лучших страниц в истории русского флота и своего царствования».

В. Гончаров.

• 1
  Архив Морского М-ства. Дело № 109, часть II, стр. 63.
• 2
  Речь Бисмарка в прусской палате депутатов. 6-го января 1863 года.
• 3
  Татищев. Александр II, том И, стр. 447.
• 4
  Татищев. Александр II, т. И, стр. 451.
• 5
  «Московские Ведомости» 9-го июля 1863 г. статья Каткова.
• 6
  Архив Морского М-ства. Дело Канц. Мор. М-ства № 109, часть I, стр. 6.
• 7
   (так в оригинале) Военная Энциклопедия. Том II, стр. 885.
• 8
  О Лесовском. (так в оригинале)
• 9
  Арх. Морск. М-ства. Дело Канц. Морск. Минист. № 109, ч. 1, стр. 31.
• 10
  «Изумруд» и «Жемчуг» не были посланы и впоследствии
• 11
  Архив М. М-ства. Дело Канц. Минст. № 109, часть II, стр. 69.
• 12
  Арх. М. М-ства. Дело Канц. М. М. № 109, часть I, стр. 92.
• 13
  Архив М. М-ства. Дело Канц. Минист. № 109, стр. 87.
• 14
  Архив Морского Министерства, дело канцеляріи Министерства № 109, ч. II, стр. 16.
• 15
  Архив Морского Министерства Дело канцелярII Морского Министерства № 109, ст. 36.
• 16
  Архив Морского Министерства. Дело инспекторского департамента Л. 777. стр. 113.
• 17
  Выдержка из письма генерал-адъютанта Краббе к князю Горчакову от 10-го октября 1863 г., Архив Морского Министерства. Дело канцелярии Морского Министерства № 109, ч. II, стр. 64.
• 18
  Всеподданнейший доклад Государю Императору Управляющего Морским Министерством от 18-го октября 1863 г. Архив Морского Министерства. Дело канцелярии Морского Министерства № 109, ч. II, стр. 63.
• 19
  Рапорт контр-адмирала Лесовского Управляющему Морским Министерством, от 1-го октября 1863 г., там же стр. 47.
• 20
  Архив Морского Министерства. Дело Канцелярии Морского Министерства, № 109, ч. II, стр. 90.
• 21
  Архив Морского Министерства. Дело Канцелярии Морского Министерства, № 109, ч. II, стр. 90.
• 22
  Архив Морского Министерства. Дело Канцелярии Морского Министерства. № 109, ч. II, стр. 113.
• 23
  Выдержка из письма генерал-адъютанта Краббе к контр-адмиралу Попову. Архив Морского Министерства. Дело Канцелярии Морского Министерства, № 91, ч. II, стр. 240.
• 24
  То же, стр. 410.
• 25
  Архив Морского Министерства. Дело Канцелярии Морского Министерства, № 91, ч. I, стр. 412.
• 26
  Архив Морского Министерства. Дело Канцелярии Морского Министерства № 91, ч. II, стр. 103.
• 27
  Архив Морского Министерства, Прил. к делу. Дело Канцелярии Морского Министерства. № 91, ч. III, стр. 93.
• 28
  Шифрованная телеграмма контр-адмирала Попова. Там же стр. 126.
• 29
  Архив Морского Министерства. Дело Канцеляріи Морского Министерства. № 109. ч. III, стр. 4.
• 30
  Архив Морского Министерства. Канцелярія Морского Министерства. Дело № 109, ч. III. стр. 4.
• 31
  Тоже. Дело № 91, ч. III, стр. 12.
• 32
  Военная энциклопедия, т. II, стр. 387.
• 33
  Отчет по Морскому ведомству за 1863 г., стр. 13.
• 34
  Военная энциклопедия, т. II.