Англо-франко-испанская интервенция и освободительная война мексиканского народа (1861—1867 гг.)

После окончания гражданской войны положение либерального правительства Хуареса, который в июне 1861 г. был избран президентом Мексики (до этого он являлся временным президентом), было чрезвычайно трудным. Длительная война разорила страну. Сельское хозяйство пришло в упадок, торговля была подорвана. Несколько миллионов песо, полученных в результате продажи национализированных имуществ духовенства, быстро растаяли, и государственный бюджет на 1860— 1861 финансовый год был сведен с дефицитом более чем в 5 млн. песо1. У правительства не хватало денег даже на содержание и вооружение армии. Пользуясь этим, банды консерваторов под предводительством Маркеса, Мехии и других

реакционных . генералов продолжали вооруженную борьбу против правительства и республиканских властей на местах. Только в течение июня 1861 г. ими были убиты три видных деятеля либеральной партии — М. Окампо, С. Дегольядо и губернатор Федерального округа Л. Валье.

В этих условиях правительство было не в состоянии выплачивать проценты по заключенным прежними правительствами кабальным внешним займам, поскольку эти проценты достигли четверти всего государственного бюджета2. 17 июля 1861 г. конгресс постановил приостановить на два года платежи по иностранным долговым обязательствам, чтобы дать стране хотя бы краткую передышку.

К осени 1861 г. почти все отряды реакционеров были разгромлены. Характеризуя обстановку, создавшуюся к этому времени в Мексике, Маркс писал, что либеральная партия господствует почти на всей территории страны, а католическая партия терпела поражение за поражением и организованные ею разбойничьи банды отброшены в горные районы Керетаро. «Последней надеждой католической партии была испанская интервенция»3.

Еще задолго до 1861 г. мексиканские реакционеры выдвигали проекты восстановления монархии в Мексике с помощью какой-либо из европейских держав. Их агентура в лице богатого помещика Гутьерреса де Эстрада, дипломата Идальго-и-Эснаурисара, епископа Лабастида, бывшего посла во Франции генерала Альмонте и других, развернула активную деятельность в Париже, добиваясь согласия Франции на интервенцию в Мексику с целью установления там монархии под французским протекторатом. Наполеон III весьма благожелательно отнесся к этим предложениям, но, учитывая возможное сопротивление США, стремившихся подчинить Мексику своему влиянию, считал, что интервенция не осуществима без участия Англии.

Главным инициатором интервенции в Мексике являлось английское правительство Пальмерстона, выдвинувшее в 1860 г. два проекта англо-французского вмешательства в мексиканские дела. Подготовка интервенции активизировалась в 1861 г. в связи с началом гражданской войны в Соединенных Штатах, которые теперь не могли оказать сколько- нибудь энергичного противодействия планам европейских держав в Мексике. В то же время постановление мексиканского конгресса о приостановке платежей по иностранным долгам дало формальный повод для интервенции, которую можно было начать под предлогом защиты экономических интересов европейских стран.

31 октября 1861 г. в Лондоне была подписана выработанная английской дипломатией конвенция между Англией, Францией и Испанией о совместной вооруженной интервенции в Мексике4. «…Совместная интервенция в ее настоящей форме, — писал неделю спустя К. Маркс, характеризуя роль правящих кругов Англии в организации этой интервенции, — есть английская, то есть пальмерстоновская затея»5.

Основной целью интервенции, общей для всех трех ее участников, было свержение прогрессивного правительства Хуареса и поддержка сил мексиканской реакции, возглавлявшихся консервативной партией. «Оставить Хуареса у власти означало сделать недействительной всю экспедицию», — откровенно говорилось в передовой статье «Таймс» от 29 мая 1862 г.6 В дальнейшем, используя мексиканских реакционеров в качестве своей агентуры, интервенты намеревались лишить Мексику независимости. Именно поэтому Маркс называл интервенцию в Мексике «одним из самых чудовищных предприятий, когда-либо занесенных в летописи международной истории», а коалицию Англии, Франции и Испании — новым Священным союзом7.

Н. Г. Чернышевский резко клеймил интервенцию и ее организаторов. «Эта мехиканская экспедиция, — писал он, — не может быть понята иначе, как в смысле удивительнейшего примера макиавеллевской политики: надобно мешать устройству дел у других народов, чтобы держать их в бессилии и в зависимости от себя»8.

У каждого из участников интервенции, кроме объединявшей их общей цели, были еще и свои особые планы. Наполеон III и Пальмерстон, организуя интервенцию в Мексику, рассчитывали одновременно спровоцировать конфликт с вашингтонским правительством, который облегчил бы вмешательство Англии и Франции в гражданскую войну в США в пользу рабовладельческого Юга. Наличие вооруженных сил европейских держав в Мексике у границ США создало бы наиболее выгодные условия на случай столкновения с Севером.

Наполеон III намеревался после свержения мексиканского республиканского правительства превратить Мексику в империю во главе со своим ставленником — австрийским эрцгерцогом Максимилианом Габсбургом, братом императора Франца-Иосифа9, и поставить ее, таким образом, в зависимость от Франции.

В то же время он рассчитывал с помощью побед в Мексике укрепить внутриполитическое положение своего правительства. Агрессивная внешняя политика Второй империи определялась самой сущностью бонапартистского режима. Клика Наполеона III стремилась военными авантюрами отвлечь внимание французского народа от внутренних дел, воспрепятствовать развитию революционного движения во Франции.

Правящие круги Испании стремились восстановить свое прежнее господство в Мексике, опираясь на мексиканских консерваторов и клерикалов, которым они оказали немалую помощь в период гражданской войны.

Европейские интервенты в оправдание своих агрессивных действий ссылались на постановление мексиканского конгресса о временном прекращении платежей по внешним долгам. Однако требования об уплате долгов являлись лишь предлогом. Интервенция европейских держав преследовала гораздо более далеко идущие цели, нежели заставить Мексику возобновить выплату процентов ее иностранным кредиторам. Она подготовлялась еще до издания постановления от 17 июля 1861 г., а началась уже после того, как мексиканский конгресс 23 ноября 1861 г. аннулировал его10.В частности, французское правительство требовало уплаты Мексикой 52 млн. долларов в порядке погашения задолженности по займам, полученным в период гражданской войны консервативным правительством Мирамона у швейцарского банкира Жеккера, принявшего в дальнейшем французское подданство11.

Первыми прибыли в Мексику переброшенные с Кубы испанские войска, которые уже 18 декабря 1861 г. заняли Веракрус. Мексиканское правительство все еще надеялось избежать вооруженного конфликта, и поэтому город был сдан без боя. В начале января 1862 г. высадились английские и французские войска. Главнокомандующим объединенными силами интервентов был назначен испанский маршал Прим. 10 января 1862 г. интервенты издали манифест12. Целью манифеста было показать консерваторам и вообще всем противникам правительства Хуареса, что иностранные державы не считают последнее долговечным и поддержат направленные против него выступления. После этого представители интервентов предъявили мексиканскому правительству ряд требований, которые носили явно провокационный характер. Французское правительство требовало, например, уплаты Мексикой ее долга Франции, немедленного выполнения финансовых обязательств по соглашению Мирамона — Жеккера, фактического установления консульской юрисдикции для французов в Мексике, а в качестве гарантии выполнения этих требований предоставления французским войскам права оккупации Веракруса и любого другого мексиканского порта, а также установления контроля французских комиссаров за сбором пошлин. Правительство Хуареса отвергло эти требования, грубо нарушавшие национальный суверенитет Мексики.

Поскольку оказалось, что силы мексиканской реакции не способны активно поддержать интервентов, последним пришлось все же начать переговоры с республиканским правительством. 19 февраля 1862 г. в Ла-Соледад (селение близ Веракруса) представителями Мексики, Англии, Франции и Испании было подписано предварительное соглашение, которое предусматривало продолжение переговоров с целью урегулирования вопроса о претензиях трех держав к Мексике13. Ла-Соледадское соглашение явилось успехом мексиканской дипломатии: во-первых, республиканское правительство признавалось де-факто союзниками и, во-вторых, оно получило некоторую передышку, позволявшую ему лучше подготовиться к отпору интервентам.

Английское и испанское правительства одобрили (хотя и с рядом оговорок) Ла-Соледадскую конвенцию. Правительство Наполеона III категорически отказалось признать как само соглашение, так и правительство Хуареса, с которым оно было заключено.

В апреле 1862 г. испанские и английские войска были эвакуированы из Мексики. Отзывая английские войска, правительство Пальмерстона учитывало, что цели, которые оно преследовало при организации интервенции, могли быть теперь достигнуты и без прямого участия Англии. Ведь правящие круги Франции, уже достаточно втянувшиеся в мексиканскую авантюру, добиваясь реализации собственных планов, неизбежно должны были свергнуть неугодное Англии прогрессивное правительство Хуареса. От планов же немедленного вооруженного вмешательства в гражданскую войну с США Пальмерстон был вынужден отказаться.

Что же касается испанского правительства, то оно, участвуя в интервенции, надеялось превратить Мексику в свой протекторат, посадив на ее престол одного из принцев Бурбонской династии. Однако оказалось, что действия Наполеона III были прямо противоположны этому плану, и Испании пришлось отступить. К тому же донесения Прима о положении в Мексике и о враждебной встрече, которую мексиканский народ оказал интервентам, показали испанскому правительству, что оно не может рассчитывать на установление в Мексике монархии. Коалиция интервентов распалась, но мексиканскому народу предстояла упорная борьба с французскими захватчиками. Учитывая это, республиканское правительство приняло ряд мер. Еще в первые дни интервенции, 18 декабря 1861 г., президент Хуарес опубликовал обращение к народу, в котором призывал мексиканцев сплотиться вокруг правительства, чтобы объединенными силами отстаивать «самое великое и священное для людей и народов — свою родину»14. С той же целью объединения народа в борьбе против иностранных захватчиков республиканское правительство объявило амнистию, облегчившую патриотически настроенным консерваторам переход в ряды республиканцев. Одновременно правительство призвало к оружию население, способное к военной службе. Чтобы парализовать деятельность предателей, 25 января 1862 г. Хуарес издал декрет, по которому все мексиканцы и иностранцы, совершившие преступления против независимости и безопасности нации, а также против международного права, карались смертной казнью.

Когда неизбежность большой и длительной войны с Францией стала очевидной, мексиканское правительство издало 12 апреля 1862 г. новый декрет, согласно которому все районы, оккупированные французскими войсками, объявлялись на осадном положении. Всем мексиканцам в возрасте от 20 до 60 лет, независимо от социального положения и занимаемых должностей, предлагалось взяться за оружие. Губернаторы штатов уполномочивались давать разрешения на организацию партизанских отрядов.

16 апреля 1862 г. уполномоченные французского правительства в Мексике объявили, что Франция находится в состоянии войны с правительством Хуареса и призвали всех мексиканцев «сплотиться вокруг французского флага, чтобы дать своей стране прочное правительство»15. На другой день аналогичный манифест был опубликован консерватором генералом Альмонте, которого французы вскоре признали в качестве «пременного верховного главы мексиканской нации».

19 апреля начались военные действия между французской и мексиканской армиями.

К этому времени французский экспедиционный корпус насчитывал около 6,5 тыс. человек. Мексиканская армия перед интервенцией насчитывала номинально 26,3 тыс. человек, в действительности же обученных регулярных войск в Мексике было не более 12 тыс. человек16.

С точки зрения дисциплины, организации, подготовки рядового и командного состава мексиканская армия значительно уступала французской. Ее вооружение было крайне устаревшим. Встречались мушкеты образца 1829 г. и даже 1817 г., орудия, захваченные у Наполеона в битве при Ватерлоо и затем перепроданные мексиканцам. При этом и такого вооружения было явно недостаточно. Так, в конце 1862 г. на 3—4 мексиканских солдат приходилось одно ружье17.

Но у мексиканцев было огромное преимущество: они защищали свою родную землю от иностранных захватчиков. Моральный подъем и патриотизм мексиканского народа проявились в самом начале войны и Сыграли огромную роль в дальнейшем.

В апреле 1862 г. командующий французским экспедиционным корпусом генерал Лорансез предпринял наступление против крупного города Пуэбла, лежащего на пути из Веракруса в столицу. Пуэблу оборонял гарнизон, состоявший главным образом из индейцев. Солдаты были полураздеты, многие из них вооружены одними ножами «мачете», все пушки были устаревшего образца, а порох к ним весьма низкого качества. Но боевой дух мексиканских войск, которыми командовал один из талантливейших республиканских генералов—Сарагоса, был столь высок, что, когда 5 мая 1862 г. Лорансез атаковал расположенные на подступах к Пуэбле форты Гуада- лупе и Лорето, он потерпел полное поражение и вынужден был отступить. Даже согласно французским официальным данным, интервенты потеряли 500 человек из 2500 человек, непосредственно участвовавших в бою18. По мексиканским же данным, французы потеряли не менее 1000 человек убитыми и ранеными, а мексиканцы около 30019.

Эта победа наполнила сердца мексиканцев воодушевлением. «Вся нация полна энтузиазма»,20 — писал по поводу поражения интервентов под Пуэблой Хуарес.

Как отмечал мексиканский историк Хусто Сьерра, значение победы при Пуэбле заключалось в том, что благодаря ей на целый год оттянулось вторжение интервентов в глубь Мексики, а это позволило мексиканскому народу значительно лучше подготовиться к сопротивлению21. Перед всем миром была разоблачена ложь о «симпатиях» мексиканцев к интервентам, о непопулярности правительства Хуареса и т. п. Наконец, победа мексиканцев была сильным ударом по престижу Второй империи.

Правительство Наполеона III увидело, что для покорения Мексики нужны были большие силы. В течение 1862 г. в Мексику была переброшена целая армия, насчитывавшая к концу года около 30 тыс. человек, не считая личного состава военно-морских сил Франции, находившихся в мексиканских водах. Главнокомандующим экспедиционными войсками в Мексике в июле 1862 г. был назначен Форей — один из виднейших французских генералов.

Мексиканский народ тоже готовился к дальнейшей борьбе. В сентябре 1862 г. Хуарес писал: «Контингенты самых отдаленных штатов начали прибывать на театр военных действий, а остальные приближаются форсированным маршем. Величайший энтузиазм царит в нашей армии»22.

20 октября 1862 г. в Мехико собрался национальный конгресс, принявший обращение к народу, в котором призывал его к решительной борьбе против интервентов. В этом документе подчеркивалось, что Наполеон III хочет добиться превращения Мексики «из национального государства во французскую колонию»23. Конгресс продемонстрировал единство огромного большинства мексиканского народа, выступавшего против угрозы порабощения.

В марте 1863 г. интервенты начали второе наступление на Пуэблу. Город был хорошо укреплен, причем фортификационными работами руководил гарибальдиец генерал Ги- ларди, сражавшийся против французских интервентов в Риме в 1849 г. Оборонявшая Пуэблу армия под командованием генерала Гонсалеса Ортега защищала город с исключительным мужеством и стойкостью. Несмотря на почти двойной численный перевес, осаждавшие крайне медленно продвигались вперед. Им приходилось брать с боя дом за домом, квартал за кварталом. Поскольку полевая артиллерия оказалась недостаточно эффективной, французы подвезли тяжелые морские орудия и из них ежедневно обстреливали город. За время осады Пуэбла была превращена в груду развалин. Предпринятая второй мексиканской армией под командованием Комонфорта в начале мая попытка прорвать кольцо французских войск вокруг Пуэблы оказалась неудачной. 17 мая 1863 г., когда иссякло продовольствие, гарнизон Пуэблы вынужден был капитулировать. Предварительно были уничтожены все боеприпасы, заклепаны пушки и взорваны пороховые склады.

Захват Пуэблы дорого обошелся французским интервентам, которые в боях за этот город потеряли около 4 тыс. человек убитыми и ранеными24.

С падением Пуэблы интервентам был открыт путь на Мехико. 31 мая 1863 г. правительство во главе с президентом Хуаресом покинуло столицу. Его резиденция была перенесена в Сан-Луис-Потоси.

В начале июня 1863 г. французские войска вступили в столицу Мексики. К этому времени основные мексиканские порты (Веракрус, Тампико и др.) были также в руках интервентов, что лишило правительство Хуареса доходов от таможен, сделав его финансовое положение еще более тяжелым.

Захватив столицу, оккупанты приступили к организации «волеизъявления мексиканского народа» в пользу провозглашения империи во главе с Максимилианом. 18 июня Форей созвал «Верховную правительственную хунту» из 35 человек, назначенных им самим. Все это были известные в стране реакционеры, в том числе 4 представителя духовенства, 15 бывших министров и высших чиновников правительства Санта-Анны, бывшие министры правительства Мирамона и даже один француз. Эта хунта избрала 21 июня регентский совет («триумвират») в составе Альмонте, архиепископа Лабастида и ярого реакционера, сторонника Санта-Анны — генерала Саласа. Хунта созвала также «ассамблею нотаблей» из 215 человек, которая должна была решить вопрос о форме правления Мексики. Таким образом, Форей назначил хунту, хунта — нотаблей, а последние должны были избрать императором Мексики Максимилиана.

10 июля 1863 г. ассамблея, состоявшая главным образом из помещиков, высшего духовенства, чиновников и офицеров, постановила: «1. Нация принимает как форму правления умеренную наследственную монархию с католическим принцем на престоле. 2. Монарх будет носить звание императора Мексики. 3. Мексиканская императорская корона предлагается его высочеству Фердинанду-Максимилиану, эрцгерцогу австрийскому… 4. В случае, если… Фердинанд-Максимилиан не займет предлагаемого ему трона, мексиканская нация просит императора Наполеона III указать католического принца, которому будет предложена корона»25.

Ассамблея направила в Австрию делегацию, которая должна была вручить Максимилиану мексиканскую корону. Но вся эта инсценировка была слишком грубой даже для жаждавшего власти Максимилиана. Он заявил, что не может принять корону, пока большинство населения не выскажется за империю.

В октябре 1863 г. интервенты начали операции к северу от столицы. При этом одной из их задач являлось «собрать голоса в глубине страны». К этому времени Форей, скомпрометировавший французское правительство в глазах мирового общественного мнения своим чересчур бесцеремонным вмешательством во внутренние дела Мексики, был заменен новым командующим — генералом (впоследствии маршалом) Базэ- ном. Наступая от Мехико в северном направлении, французские войска прошли до 500 миль, заняв города Керетаро, Монтеррей, Сан-Луис-Потоси, Сальтильо.

Однако в оккупированных районах интервенты были хозяевами положения лишь в немногих городах. Большая же часть страны находилась в руках партизан. При таких условиях «всеобщее голосование» за превращение Мексики в империю вылилось в гнусную комедию. Под угрозой французских штыков население того или иного города высказывалось за Максимилиана, с тем чтобы сразу же после ухода интервентов изгнать назначенных ими «императорских» чиновников и перейти вновь на сторону правительства Хуареса.

Это не помешало, однако, интервентам заявить, будто за империю Максимилиана в результате «плебисцита» высказалось 6,4 млн. из 8,6 млн. человек, составлявших население Мексики.

10 апреля 1864 г. в своем замке Мирамар (около Триеста) австрийский эрцгерцог принял предложенную ему делегацией ассамблеи корону и стал императором Мексики под именем Максимилиана I.

В тот же день между ним и Наполеоном III был заключен договор, согласно которому Мексика должна была уплатить Франции: 1) 270 млн. франков в качестве компенсации расходов по организации интервенции, 2) по 1000 франков в год за каждого солдата 40-тысячной французской армии и, наконец, огромную сумму в счет возмещения так называемых убытков французских подданных. Все это означало, что Мексика останется вечным должником Франции и фактически превратится в ее полуколонию26. В конце мая Максимилиан прибыл в Мексику.

К этому времени две трети территории страны находились под контролем законного республиканского правительства Хуареса. Что касается населения, то, хотя, по заявлениям интервентов, в оккупированных ими районах жило не менее 4 млн. человек, на деле эта цифра была чрезвычайно завышена, так как в штатах, которые считались занятыми оккупантами, не только почти все деревни, но и значительная часть городов оставались в руках республиканцев.

Положение «империи» не могло быть сколько-нибудь прочным, ибо весь мексиканский народ, за исключением небольшой кучки предателей, вел ожесточенную борьбу против интервентов и их ставленника Максимилиана, борьбу, которая нарастала с каждым днем.

На территории, находившейся под контролем империи, вся власть была сосредоточена в руках французского командования, которое действовало согласно приказам из Парижа и весьма мало считалось с Максимилианом и его правительством. Роль «императора» сводилась к тому, что он был лишь ширмой для французской военщины.

С самого начала интервенции мексиканский народ оказывал ожесточенное сопротивление оккупантам. Еще летом 1862 г. один из участников французского экспедиционного корпуса писал: «…Страна восстала против нас. Дороги, города и деревни покинуты жителями, а те, кто остались, бегут при нашем приближении и ведут себя очень враждебно по отношению к нам»27.

Интервентам приходилось подчас голодать даже в.богатейших районах Мексики или ввозить продовольствие из США. В занятых оккупантами городах и селениях распространенным явлением были убийства французских солдат и офицеров.

Интервенты облагали население штрафами и систематически производили реквизиции продуктов. Часто французские или «императорские» солдаты грабили жителей и даже целые города. Так, интервенты три дня грабили город Уруапан, насиловали женщин, громили лавки, магазины. Войска французского генерала Жаннегро разграбили город Мьер (близ Монтеррея). Обычным явлением были массовые расстрелы пленных республиканцев и даже мирного населения, заподозренного в сочувствии республике, убийства стариков, женщин и детей, сожжение городов, селений и другие зверства.

Террор и насилия французских войск еще больше усиливали возмущение мексиканского народа. К людям, поддерживавшим интервентов и Максимилиана, подавляющее большинство мексиканцев относилось с ненавистью и презрением.

Мексиканский народ не ограничивался пассивным сопротивлением и убийством отдельных представителей интервентов, но постоянно вел против захватчиков и их ставленников ожесточенную войну. Это была справедливая, освободительная война, получившая в Мексике название «второй войны за независимость»28. Активное участие широких масс в этой войне придало ей поистине народный характер. В борьбе против интервентов мексиканских патриотов вдохновляли славные традиции войны за независимость 1810—1821 гг. и партизанской борьбы с американскими агрессорами в период войны 1846—1848 гг., а также героический пример Отечественной войны русского народа против наполеоновских полчищ.

Многие современники сравнивали борьбу мексиканцев с борьбой русского народа в период Отечественной войны 1812 г. Хотя по своему масштабу и историческому значению борьба мексиканцев против французских интервентов не могла идти в сравнение с Отечественной войной 1812 г., приведшей к краху империи Наполеона I, однако героизм и патриотизм защитников Мексики во многом напоминали героизм и патриотизм русского народа во время незабываемой эпопеи 1812 г. Американская печать не раз предупреждала Наполеона III о том, что «Мексика окажется для него несомненно тем же, чем стала Москва для его дяди в России»29. Немецкий военный журнал отмечал в начале 1863 г., что мексиканцы «могут сыграть с французами злую шутку, как русские в 1812 г., если даже после захвата своей столицы неприятелем упорно не будут идти на мир»30.

В самом начале интервенции известный мексиканский генерал Сарагоса предостерегал французов, что для них «Мексика может стать второй Москвой»31.

Действия мексиканцев, сжигавших свои деревни на пути движения французской армии, уничтожавших урожай и разбивавших мельничные жернова, напоминали поведение русских крестьян в период Отечественной войны 1812 г. Недаром французский офицер Аронсонн, описывая действия мексиканских патриотов, указывал, что система сопротивления мексиканцев превосходна и «напоминает систему русских»32.

Вследствие народного характера войны, а также в силу некоторых географических особенностей Мексики (высокие горы, обширные, местами труднопроходимые территории с весьма редким населением, недостаток коммуникаций) военные действия приняли затяжной характер. Войска интервентов, используя свои многочисленные преимущества перед мексиканцами, как правило, одерживали победы в сражениях с регулярными мексиканскими частями, и, занимая город за городом, успешно продвигались вперед. В 1864—1865 гг. все основные центры Мексики были заняты французами. Республиканскому правительству пять раз пришлось менять свою резиденцию, передвигаясь все дальше на север. Однако коммуникации интервентов сильно растягивались и попадали под удар мексиканских партизан. Взамен разгромленных республиканских армий вырастали сотни партизанских отрядов, из которых благодаря поддержке народа со сказочной быстротой образовывались новые армии. Стоило интервентам перейти из одного завоеванного ими штата или города в другой, как эти районы вновь занимали республиканцы. Для одновременной же оккупации всей территории Мексики, включая самые мелкие населенные пункты, нужны были такие огромные силы, которыми интервенты не располагали.

После падения Пуэблы тактика республиканцев заключалась в том, чтобы не давать интервентам крупных сражений, не позволять окружать себя в отдельных городах, а держать под ударом коммуникации противника и нападать на отдельные вражеские гарнизоны. Если интервенты в своих военных сводках непрерывно сообщали о новых занятых ими территориях, то с другой стороны, республиканцы с полным основанием гордились тем, что в каждом из штатов (иногда в глубоком тылу врага) сражались мексиканские войска и партизаны. Ввиду слабости республиканской регулярной армии по сравнению с французской партизанские методы войны стали решающими. В наиболее тяжелый период войны (1864—1866 гг.) эти методы применяли даже регулярные мексиканские части, которые действовали зачастую в полном окружении, находясь в глубоком тылу противника, и представляли собой по существу крупные партизанские соединения. Такими соединениями являлись, например, знаменитая «армия центра», действовавшая в течение всей войны в Мичоакане, в тылу врага, за сотни километров от республиканского правительства, или воевавшая в аналогичных условиях на юге страны армия генерала Порфирио Диаса.

Географические условия Мексики благоприятствовали развертыванию партизанского движения, но основной причиной успехов партизан была поддержка их широкими народными массами. Благодаря тысячам добровольных разведчиков партизаны заранее знали планы врага, они могли укрыться, получить пищу и фураж в любом селении, их отряды непрерывно пополнялись за счет населения тех районов, где они действовали. В партизанских отрядах нередко сражались старики, женщины и даже дети. В боях партизаны проявляли изумительную отвагу, которая поражала даже их врагов.

Партизаны наносили сокрушительные удары по коммуникациям интервентов. В результате отдельные французские части в течение длительного периода времени бывали совершенно изолированы от всех своих главных сил и лишены всякого подвоза продовольствия и боеприпасов. Несмотря на усиленную охрану, партизанам нередко удавалось захватывать французские обозы и спускать с рельс воинские эшелоны. Партизанские отряды часто совершали нападения на занятые интервентами города и населенные пункты. В частности, они систематически тревожили своими рейдами французский гарнизон Веракруса, являвшегося основной базой оккупантов. Штат Веракрус по крайней мере на три четверти находился под контролем партизан. Участник освободительной борьбы Руис метко сравнивал мексиканских партизан с «гигантом, тело которого оставалось невидимым, но зато все время чувствовались действия сотен его неутомимых рук»33.

Характеризуя преимущества, которые партизанская тактика предоставляла мексиканцам в их борьбе против французской армии, Руис писал: «Лучшей и наиболее эффективной системой войны, применявшейся республиканцами, была система вольных отрядов, неуловимых, когда их преследовали, могучих и ужасных, когда они сами внезапно нападали; отрядов, которые нельзя было уничтожить, нанеся им поражение, ибо, прежде чем начать операцию, бойцы уже знали пункт, где они должны были вновь собраться после боя… В случае необходимости они участвовали в больших боях, но в обычных случаях их тактика основывалась на маленьких стычках, а главное — на внезапности: прекрасно зная местность, они подходили вплотную к врагу, не замеченные никем и… внезапно обрушивались на него, сея смерть ударами пик»34.

Республиканское правительство вовремя сумело оценить специфические условия войны в Мексике и с самого ее начала приняло меры по развертыванию и организации партизанского движения.

Отрядами партизан часто командовали кадровые офицеры, но нередко во главе их стояли штатские люди, которых только иностранное вторжение заставило взяться за оружие. Одним из выдающихся партизанских командиров был индеец Карбахаль, действовавший в прибрежных районах штата Веракрус. Его отряды, состоявшие главным образом из пастухов, нанесли интервентам ряд серьезных поражений. Штат Синалоа фактически контролировали отряды партизанского командира Короны. 20 раз французы окружали отряд Короны, и столько же раз он выскальзывал из их рук. В январе 1865 г. партизаны Короны чуть не взяли в плен командующего французскими войсками в этом штате. Впоследствии Корона стал одним из виднейших республиканских генералов.

Вместе с Короной в штате Синалоа действовал и другой известный партизанский командир — индеец Руби. Его отряд состоял из рудокопов.

Руководителем всех партизанских частей в Мичоакане в решающий период борьбы с интервентами был генерал Висенте Рива Паласио, выдающийся поэт и историк. Храбростью и неуловимостью прославились действовавшие также в Мичоакане партизанские командиры Н. Регулес и Н. Ромеро, являвшиеся в свое время участниками гражданской войны.

Командиром партизанского отряда в штате Сакатекас был 70-летний старик Чавес — бывший губернатор штата Агуаскальентес. Французам удалось захватить Чавеса в плен, и военный суд приговорил его к смертной казни, которую он встретил как герой.

Среди партизанских командиров были и женщины, такие, как Игнасия Риэчи, командовавшая кавалерийским отрядом в Мичоакане, и Баррагана, отряд которой действовал на границе штатов Мичоакан и Мехико.

Интервенты самым зверским образом расправлялись с мексиканскими патриотами. С целью подавления национально-освободительного движения французскими интервентами и их ставленниками был издан целый ряд драконовских законов и распоряжений.

Завершением этой серии актов, направленных против мексиканского народа, явился декрет, опубликованный Максимилианом 3 октября 1865 г. и прозванный в Мексике «черным законом»35. Согласно этому декрету, всякий, кто вел вооруженную борьбу против империи и иностранных оккупантов, подлежал военно-полевому суду с обязательным присуждением к смертной казни и приведением приговора в исполнение в течение 24 часов. Все республиканцы, захваченные в плен, должны были быть судимы командиром захватившей их части. Смертные приговоры, вынесенные военными судами, не подлежали обжалованию.

11 октября маршал Базэн направил всем командирам французских частей секретный циркуляр, в котором по поводу декрета от 3 октября говорилось: «Я прошу Вас разъяснить личному составу находящихся под вашей командой частей, что я не разрешаю больше брать пленных. Всякий, кто бы он ни был, если он захвачен с оружием в руках, должен быть наказан смертной казнью»36.

Таким образом, если до этого времени «законно» (на основании распоряжения французского командования от 20 июня 1863 г.) можно было убивать только партизан, теперь каждый мексиканский патриот, попавший в руки интервентов и их пособников, был обречен на смерть.

Немедленно после издания «черного закона» начали свирепствовать военные суды, расстрелы приняли массовый характер. Число казненных патриотов было чрезвычайно велико. По словам заседателя одного из «императорских» военных судов, оно составляло около 20 тыс. человек37. Особое возмущение вызвал в Мексике и за границей расстрел в октябре 1865 г. двух известных республиканских генералов — Артеаги и Саласара, взятых в плен частями марионеточной армии Максимилиана.

Не будучи в состоянии справиться с республиканскими войсками и партизанами, интервенты и их союзники — мексиканские реакционеры, поддерживавшие Максимилиана, вымещали свою ненависть на мирном населении. Они сжигали целые города, жителей которых подозревали в сочувствии республиканцам. Так, например, генерал Кастаньи приказал сжечь дотла г. Сан-Себастьян, являвшийся одно время базой партизан. В Мичоакане интервенты в марте 1865 г. сожгли г. Ситакуаро, от которого уцелели лишь два дома и церковь. Для борьбы с партизанами оккупанты создали специальный подвижной отряд, состоявший, по словам одного из его участников, «из авантюристов всех наций» и носивший название «контргерильи». Своими зверствами «контргерилья» вызвала к себе всеобщую ненависть.

Террор интервентов отнюдь не привел к ослаблению сопротивления мексиканского народа. Наоборот, в ответ на убийства и истязания патриоты удесятерили свои усилия для изгнания ненавистного врага.

Борьба против интервенции способствовала сплочению мексиканского народа. В этой борьбе участвовали самые широкие слои населения. Основные кадры армии и партизан составляли индейские крестьяне. Из их среды вышел ряд выдающихся командиров воинских частей и партизанских отрядов.

Против интервентов активно выступили ранчеро, бывшие всегда опорой либералов, городская мелкая буржуазия, часть помещиков и купцов.

Интервентов поддерживало незначительное меньшинство населения. Кучка предателей состояла в основном из лидеров консервативной партии, верхушки католического духовенства и части землевладельческой и финансовой аристократии. Руководители консерваторов, потерпев поражение в гражданской войне 1857—1860 гг., возлагали теперь все надежды на помощь оккупантов. Ради своих узкокорыстных интересов они предавали родину. Так же поступило и высшее духовенство, рассматривавшее интервентов как своих союзников в борьбе против либералов. Из представителей консервативно-клерикальной реакции в основном состояли регентский совет, хунта и провозгласившая империю ассамблея нотаблей.

Интервенты и их пособники из числа мексиканских реакционеров хотели превратить мексиканскую республику в реакционную католическую монархию. Поэтому в 1861—1867 гг. мексиканский народ, отстаивая свою независимость, защищал завоеванную им республику от объединенных сил внешней и внутренней реакции. Современник и участник событий, один из лидеров пурос И. Альтамирано справедливо указывал, что интервенция являлась одновременно и гражданской войной, в которой реакция опиралась на иностранные штыки38. Победа интервентов означала бы победу сил реакции в самой Мексике, а их разгром был бы равносилен поражению феодально-клерикального блока. В этот период для мексиканского народа понятия «независимость», «реформа», «республика» и «либеральная партия» слились воедино.

Борьбой мексиканского народа в 1861—1867 гг. руководили либеральная партия и республиканское правительство во главе с президентом Хуаресом. Либералы стали партией национального сопротивления, которую поддерживали все патриоты, в том числе и многие бывшие консерваторы.

В целях подрыва сил феодально-клерикальной реакции правительство Хуареса и в период борьбы с интервенцией продолжало проведение реформ.

В феврале 1863 г. был издан закон о закрытии женских монастырей39. Их помещения были превращены в госпитали, а имущество пошло на военные нужды. Предпринимались также попытки осуществления аграрных реформ. Так, в июле 1863 г. республиканское правительство издало закон, разрешавший каждому мексиканцу приобрести до 2 тыс. га необработанной государственной земли на льготных условиях и восстанавливавший право индейских общин владеть землей40. 16 августа 1863 г. был издан закон о конфискации имущества изменников родины. На основании этого закона в некоторых штатах Мексики производились не только конфискация поместий предателей, но также их раздел между крестьянами41. Однако раздел поместий не принял массового характера и не смог изменить систему аграрных отношений в Мексике.

В годы войны республиканское правительство смело прибегало к реквизициям и принудительным займам, не считаясь с протестами крупных собственников. Принудительные сборы производились с наиболее зажиточных лиц пропорционально их доходам. Так, например, банкир Мьер-и-Теран в течение одного года уплатил правительству не менее 600 тыс. песо42.

В тяжелый период национально-освободительной войны против иностранных захватчиков Хуарес являлся подлинным вождем народа, а его имя стало символом верности родине и республике. Все современники поражались упорству, мужеству и энергии, с которой он боролся за независимость Мексики, подчеркивали его честность и скромность. Хуарес проявлял непреклонную твердость по отношению к врагам мексиканского народа.

Борясь против превосходящих сил неприятеля, отступая из города в город, находясь нередко на волосок от смерти, Хуарес и его соратники ни на минуту не складывали оружия, никогда не шли на сделки с врагом. Резко и презрительно отвергали они все мирные предложения «наполеоновского агента» Максимилиана. Хуарес никогда не терял веры в победу. В самом тяжелом для республиканцев 1865 г. он писал: «Время и наше упорство истощат французов, расстроят и победят их в конце концов»43.

Заслуги выдающегося демократа и патриота Хуареса перед его родиной чрезвычайно велики, и память о нем и сегодня очень дорога мексиканскому народу. Но не следует забывать, что Хуарес действовал не один, а опираясь на целую группу видных деятелей либеральной партии, входивших в правительство или командовавших республиканскими войсками. В этот период самые выдающиеся военные и политические деятели Мексики входили в либеральную партию. Даже главнокомандующий французскими войсками в Мексике Базэн признавал: «Одно обстоятельство никак нельзя отрицать — это то, что энергия и ум на стороне либералов»44. Виднейшими соратниками Хуареса в период интервенции являлись ветеран войны за независимость, бывший президент 70-летний Хуан Альварес, министр иностранных дел С. Лердо де Техада, военные министры Комонфорт45 и И. Мехиа, генералы Эскобедо, Рива Паласио, дипломат М. Ромеро и другие.

В условиях партизанской войны, когда правительству чрезвычайно трудно было поддерживать связь с частями и соединениями, действовавшими на оккупированной интервентами территории, исключительно велика была роль командиров отдельных частей и соединений. В ходе гражданской войны 1857—1860 гг. и особенно в ходе освободительной войны 1862—1867 гг. вырос новый командный состав мексиканской армии. На смену прежним офицерам эпохи Санта- Анны, чуждым и враждебным народу, пришли командиры многие из которых вышли из народа и были связаны с народными массами.

Несмотря на успехи французских войск в 1863—1865 гг., положение марионеточной империи Максимилиана не было прочным. 10 апреля 1865 г. — в годовщину принятия Максимилианом мексиканской короны — была опубликована временная конституция, согласно которой Мексика объявлялась наследственной монархией во главе с императором-католи- ком. Император должен был управлять с помощью девяти министров и Государственного совета, являвшегося лишь совещательным органом. Страна делилась на 8 военных округов и 50 департаментов, возглавлявшихся префектами, которых назначал император. Таким образом, вместо «представительной, демократической и федеративной республики, состоящей из штатов, свободных и суверенных в отношении своего внутреннего режима» (как гласила конституция 1857 г.), устанавливалась абсолютная централизованная монархия. Конституция провозглашала равенство перед законом, неприкосновенность личности и собственности, свободу совести и слова, запрещала преследование за политические взгляды. Однако все эти «свободы» существовали только на бумаге.

Стремясь добиться прекращения сопротивления мексиканского народа, французское командование и правительство Максимилиана, пытались с помощью демагогии и некоторых уступок добиться раскола либеральной партии, возглавлявшей борьбу против интервентов и «империи».

Чтобы завоевать себе популярность, Максимилиан старался скрывать свои связи с французами, разъезжал верхом в национальном мексиканском костюме, часто выступал с речами на испанском языке, посещал церкви, школы и тюрьмы, раздавал милостыню нищим.

Вместе с тем, правительство «империи» провело ряд мероприятий с целью привлечь хотя бы часть народа на свою сторону. Именно для этого в конституции провозглашались многочисленные «свободы». С той же целью Максимилиан в июле 1864 г. объявил амнистию республиканцам, сражавшимся против империи. Однако она распространялась лишь на тех лиц, которые «не совершали преступлений». Поскольку же каждый взятый в плен патриот считался «преступником», эта амнистия в действительности оставалась пустым звуком.

Пытаясь приобрести популярность среди индейцев, Максимилиан создал так называемый Совет по делам индейцев. Однако никаких действительных улучшений в положении индейской бедноты разумеется не произошло.

Вопреки ожиданиям клерикалов правительство Максимилиана отказалось отменить свободу вероисповедания и, что значительно важнее, 26 февраля 1865 г. подтвердило законы о национализации церковных имуществ. Подтверждая изданные либеральным правительством «Законы о реформе», Максимилиан не только стремился привлечь на свою сторону часть либералов. Дело в том, что большая часть церковных имуществ была уже распродана и нередко перепродана, так что отменить соответствующий закон означало восстановить против себя всех новых владельцев бывших церковных земель, что привело бы к резкому ухудшению и без того незавидного положения империи. Вместе с тем правительству Максимилиана крайне нужны были деньги как для оплаты внешнего долга, так и для ведения войны. А эти средства он мог получить путем распродажи той части церковного имущества, которая еще находилась в руках государства. Таким образом, называя себя «добрым католиком», Максимилиан все же не мог пойти в данном случае навстречу требованиям духовенства.

Максимилиану удалось склонить неустойчивую часть либералов к компромиссу с внутренней реакцией и интервентами. Первое министерство «империи», сформированное в конце 1864 г., а также Государственный совет, состояли главным образом из умеренных либералов — модерадос.

Однако модерадос были в сущности балластом для либеральной партии, которую они постоянно толкали на соглашения с врагом. Их отход от республиканцев привел в конечном счете к усилению последних, тем более, что как консерваторы, так и умеренные либералы принадлежали в своем подавляющем большинстве к богатейшим слоям населения, прежде всего к крупным помещикам, и были враждебны буржуазным преобразованиям периода реформы.

Максимилиану и его французским покровителям так и не удалось создать в Мексике сколько-нибудь массовой базы для своего режима.

В то же время «либеральная» политика «императорского» правительства, не изменившая отношения к нему большинства мексиканского народа, вызвала недовольство среди части его сторонников — консерваторов и клерикалов. Между Максимилианом и руководителями консерваторов, а также католическими прелатами и самим римским папой возникли довольно сильные трения. Дело дошло до организации некоторыми группами консерваторов заговоров против Максимилиана. Но все же это были разногласия внутри одного и того же лагеря. Летом 1866 г., когда положение империи стало особенно шатким, Максимилиан покончил с «либеральным периодом» своего правления. Консерваторы, которых он, наконец, открыто призвал к власти, сформировав 26 июля 1866 г. откровенно реакционный кабинет, восприняли этот акт как возврат «заблуждавшегося» императора к своим истинным друзьям.

С момента своего создания Мексиканская «империя» находилась в состоянии острого финансового кризиса. В 1864 г. ее доходы составляли 80 млн. в то время, как расходы достигали 120 млн. франков46. В 1865 г. расходы уже превышали 200 млн. франков, а дефицит составлял около 100 млн. франков и был равен всей сумме доходов47. Большая часть бюджета (около 40% расходов) уходила на платежи по внешнему долгу, а на военные нужды приходилось 33,3% расходов. Таким образом, закабаление Мексики Францией и другими иностранными державами, с одной стороны, и война против республиканцев, с другой, были основными причинами чудовищного дефицита в бюджете империи.

Правительство Максимилиана расходовало в 1865 г. почти в три с половиной раза больше, чем республиканское правительство в 1861 г.48 Эта разница объяснялась не только тем, что Мексику грабили европейские колонизаторы, но и огромными расходами империи на ведение войны против мексиканского народа, а также тратами на содержание пышного императорского двора. Все это тяжким бременем ложилось на мексиканский народ. Достаточно сказать, что сумма налогов с населения за один 1865 г. увеличилась в два раза.

Экономическое закабаление Мексики французской, а также английской буржуазией усиливалось с каждым годом. Вскоре после подписания кабального Мирамарского договора Максимилиан получил у английских и французских банкиров заем на сумму более 200 млн. франков, из которых фактически поступило менее 36 млн.49  Остальное пошло на оплату прежних долгов Англии и Франции, проценты по новым и старым займам, оплату содержания французских солдат в Мексике. В апреле 1865 г. правительству Максимилиана был предоставлен новый французский заем на таких же кабальных условиях: при номинальной сумме займа в 250 млн. франков, оно получило на деле только 70 млн. франков50.

В 1866 г., когда положение «империи» было крайне тяжелым, французское правительство потребовало от Максимилиана подписания нового договора, по которому он должен был отдавать Франции половину доходов от таможен главных мексиканских портов Веракруса и Тампико. В противном случае, говорилось во французском ультиматуме, «мы прикажем маршалу Базэну немедленно вернуться с армией на родину»51. Это означало бы гибель империи, державшейся на французских штыках, и правительству Максимилиана пришлось уступить52. Если учесть, что по соглашениям, заключенным «империей» с Англией и Испанией, 49% доходов от пошлин, собираемых в портах Мексиканского залива, шло на погашение претензий подданных этих стран к Мексике, то окажется, что в распоряжении императорского правительства оставался всего 1% доходов от основных портов страны53.

О росте финансового закабаления Мексики Францией, Англией и другими державами в период империи наглядно свидетельствует тот факт, что общая сумма мексиканского внешнего долга, признанного правительством Максимилиана, составляла 271,7 млн. песо, хотя законное республиканское правительство Хуареса признавало задолженность лишь в размере 81,6 млн. песо. Ежегодные проценты по внешнему долгу, выплачивавшиеся тем и другим правительством, составляли соответственно 12,9 и 2,7 млн. песо54.

Таким образом, правительство Максимилиана являлось по существу агентурой французских, английских и испанских капиталистов по выкачиванию прибылей из Мексики.

Военное положение империи было весьма критическим. Единственной более или менее надежной опорой в бопьбе против мексиканского народа являлась французская армия. Остальные войска, сражавшиеся под знаменем империи, состояли из отрядов иностранных «добровольцев», завербованных в Австрии и Бельгии, и из частей так называемой «мексиканской императорской армии».

Полноценной армии правительству Максимилиана так и не удалось создать, ибо народ с ненавистью относился к нему и не признавал его власти. Рядовой состав «императорских войск» состоял главным образом из насильно завербованных крестьян и деклассированных элементов городов. Немало было среди них и военнопленных. Понятно, что эти люди при первой возможности дезертировали или переходили на сторону республиканцев. Что касается командиров, то среди них было немало бандитов, использовавших военный мундир для легализованного грабежа. «Императорские» воинские части были крайне малочисленны, а некоторые из них состояли почти из одних офицеров. Так, в кавалерийском подразделении генерала Льоренте насчитывался 41 офицер и 9 солдат. Хотя по спискам в армии Максимилиана числились десятки тысяч, на деле она даже в лучшие времена не превышала 6—7 тыс. человек.

Правительство Максимилиана было постепенно признано рядом европейских государств. Первым благословил мексиканского императора папа Пий IX, а к концу существования «империи» в Мехико находились дипломатические представители Франции, Англии, Австрии, Пруссии, Испании, Италии, Португалии и Бельгии. В 1865 г. правительство Максимилиана было признано также Россией, которая до этого не имела дипломатических отношений с Мексикой55.

Однако США и все латиноамериканские страны (за исключением Бразилии) отказались признать империю Максимилиана и рассматривали в качестве законного правительства Мексики только правительство Хуареса. Если позиция стран Латинской Америки объяснялась естественным чувством солидарности с мексиканской республикой, то позиция США, имевшая для Мексики особое значение, была прежде всего обусловлена их своекорыстными интересами. Интервенция Англии и Франции в Мексике представляла серьезную непосредственную угрозу для вашингтонского правительства. К тому же США, сами стремившиеся установить свой контроль над Мексикой, были крайне обеспокоены попыткой их французских конкурентов обосноваться в этой стране.

Правда, в условиях гражданской войны правительство Линкольна в 1861—1864 гг. все же не решилось открыто выступить против Франции. Но еще до заключения Лондонской конвенции 1861 г. правящие круги США попытались противопоставить готовившейся открытой интервенции европейских держав свою замаскированную дипломатическую интервенцию. С этой целью государственный секретарь США Сьюард в сентябре 1861 г. уполномочил американского посланника в Мексике Корвина сделать мексиканскому правительству следующее предложение56: правительство США принимает на себя выплату процентов по мексиканскому долгу Англии, Франции и Испании в течение пяти лет «от даты недавнего декрета мексиканского правительства, приостановившего подобные платежи» (т. е. от 17 июля 1861 г.). За это мексиканское правительство должно было дать обязательство возместить США выплаченную ими его кредиторам сумму с начислением в 6 процентов, а в качестве гарантии своевременной уплаты передать США контроль над государственными землями и право на эксплуатацию рудников в Нижней Калифорнии, Чиуауа, Соноре и Синалоа. В случае если мексиканское правительство не возместит вышеуказанную сумму в течение шести лет, эти земли и рудники должны были перейти в полную собственность США.

Кабальный характер условий, выдвинутых вашингтонским правительством, наглядно свидетельствовал о захватнических планах Соединенных Штатов в отношении Мексики.

Вплоть до весны 1865 г. США придерживались по отношению к происходившим в Мексике событиям политики нейтралитета и не оказывали мексиканским республиканцам никакой существенной помощи. Более того, в силу наложенного президентом Линкольном в ноябре 1862 г. эмбарго на вывоз оружия, нейтралитет США в этот период был фактически выгоднее интервентам, чем мексиканцам. Эмбарго лишало правительство Хуареса возможности закупать в США то, в чем оно острее всего нуждалось, т. е. вооружение, но оно отнюдь не мешало интервентам (которые не терпели недостатка в вооружении) вывозить из США продовольствие, фураж, фургоны, рельсы, медикаменты. Однако с окончанием весной 1865 г. гражданской войны политика Соединенных Штатов по отношению к мексиканским делам резко изменилась.

В мае 1865 г. вашингтонское правительство отменило эмбарго на вывоз вооружения. Мексиканские республиканцы стали приобретать в США оружие, открыто вербовали там добровольцев, а также получили заем в 30 млн. долларов. Но вместе с тем в 1865—1867 гг. в Соединенных Штатах определенные круги выдвигали планы самой безудержной экспансии и отношении Мексики. В 1867 г. часть американской прессы открыто призывала к полной ее аннексии. Нью-йоркская газета «Санди Ньюс» поместила 8 июля 1867 г. статью под заголовком: «Овладеем Мексикой». В этой статье доказывалось, что долг США «вмешаться в кровопролитную борьбу партий в Мексике, оккупировать всю ее территорию с помощью армии, достаточной для установления порядка и мира, и вслед за этим без промедления присоединить ее к Соединенным Штатам»57. Подобные призывы встречались и на страницах провинциальной печати (см., например, техасскую «Дейли Телеграф» от 26 июля 1867 г.58).

Хотя в этот период антифранцузская направленность американской политики соответствовала интересам мексиканских республиканцев, последние никогда не забывали об истинных целях США. Так, в январе 1866 г. Хуарес писал: «Я никогда не питал иллюзий относительно искренней помощи, которую нам может оказать эта держава (Соединенные Штаты).

Я знаю, что богатые и могущественные не сочувствуют несчастьям бедняков и тем более не собираются избавлять их от этих несчастий… Может случиться иногда, что могущественные сочтут для себя нужным простереть руку над бедным и угнетенным народом, но они это делают ради своих интересов и ради своей выгоды»59.

В феврале того же года, говоря о том, что настойчивость вашингтонского правительства «заставит побеспокоиться волка из Тюильри», Хуарес добавлял: «…Наполеон не решится воевать с этим правительством. Волки не кусают волков: они уважают друг друга»60. Отдавая себе отчет в агрессивных замыслах США, правительство Хуареса стремилось вместе с тем использовать в интересах Мексики франко-американские противоречия, резко обострившиеся в период интервенции.

В то же время мексиканский народ оказал неоценимую услугу северянам, ибо его героическая борьба против европейских интервентов мешала осуществлению англо-французских планов вмешательства в гражданскую войну в Соединенных Штатах на стороне южан61.

К началу 1867 г. провал французской интервенции стал очевидным. Героическая борьба мексиканского народа была главной причиной поражения интервентов. Патриоты нанесли серьезные потери войскам захватчиков. Интервенты потеряли убитыми и умершими от ран и болезней свыше 6,5 тыс. человек, т. е. около 20% экспедиционной армии62. Даже по официальным французским данным, расходы на интервенцию в Мексике превысили 300 млн. франков63.

Французские солдаты не хотели больше воевать в чужой и далекой стране за совершенно чуждые им интересы. Они страдали от жары, бездорожья, желтой лихорадки, а главное— от постоянных налетов партизан. Среди войск интервентов началось разложение, выражавшееся в дезертирстве и переходе некоторых солдат на сторону мексиканских республиканцев. Дело доходило даже до попыток восстания. Так, в самой контргерилье был раскрыт заговор, участники которого собирались перебить французских офицеров и перейти на сторону Хуареса. Восстание под республиканскими лозунгами произошло среди бельгийских добровольцев.

Одной из причин краха интервенции была непопулярность агрессивной мексиканской авантюры во Франции. Против интервенции в Мексике резко выступала оппозиция в Законодательном корпусе. Все чаще появлялись протесты против интервенции в печати. «Мексиканская экспедиция» была крайне непопулярна среди французского народа, ибо она носила явно захватнический характер, была связана с грязной аферой Жеккера и вынуждала держать отборные войска за океаном, в то время как военно-политическая обстановка в Европе была крайне напряженной.

Наконец, продолжение интервенции создавало для Франции угрозу вооруженного конфликта с Соединенными Штатами Америки, которые после окончания гражданской войны настойчиво требовали немедленной эвакуации французских войск из Мексики. Между тем, в этот период как раз назревала война между Францией и Пруссией. Подготовка к ней требовала от Второй империи прекращения всех военных авантюр, отвлекавших крупные силы французской армии.

В создавшихся условиях правительство Наполеона III вынуждено было отказаться от продолжения интервенции в Мексике. 10 января 1867 г. маршалу Базэну было дано указание немедленно начать эвакуацию экспедиционных войск. 5 февраля они покинули город Мехико, а к середине марта и всю страну.

Отзыв французских войск из Мексики означал полное поражение интервенции, ибо теперь окончательная победа республиканцев над еще поддерживавшей Максимилиана кучкой предателей и иностранных наемников была обеспечена.

После эвакуации экспедиционного корпуса в распоряжении империи оставались горсточка австрийских, бельгийских и французских «добровольцев» (большинство их ушло вместе с французской армией), а также малочисленные отряды Мирамона, Маркеса и других реакционных генералов. Под властью Максимилиана находились теперь лишь города Мехико, Керетаро, Пуэбла, Орисаба и Веракрус. Вся остальная территория Мексики была уже в руках республиканцев.

К середине марта 1867 г. Керетаро, где находился Максимилиан с большей частью своей армии, был полностью окружен войсками республиканских генералов Эскобедо, Короны и Регулеса. После двухмесячных ожесточенных боев 15 мая 1867 г. город был взят республиканцами, а император вместе с генералами Мирамоном и Мехией захвачен в плен и предан военно-полевому суду. В обвинительном заключении указывалось, что Максимилиан стал орудием французских интервентов, вместе с которыми порабощал мексиканский народ, и так же, как они, несет ответственность за расстрелы тысяч патриотов, за разграбление и сожжение городов и селений и, в частности, за драконовский закон от 3 октября 1865 г. Далее подчеркивалось, что и после эвакуации французских войск он продолжал вести войну против мексиканского народа.

За все эти преступления суд в соответствии с законом от 25 января 1862 г. приговорил Максимилиана и его приспешников к расстрелу. На правительство Хуареса было оказано сильное давление с целью добиться от него помилования и освобождения Максимилиана. Об этом хлопотал прусский посол Магнус, призывавший к «милосердию» от имени монархов Европы. Магнуса поддерживали дипломатические представители Австрии, Бельгии, Италии. Государственный секретарь США Сьюард также просил Хуареса о помиловании Максимилиана. Однако мексиканское правительство проявило твердость, и 19 июня Максимилиан вместе с генералами Мирамоном и Мехией был расстрелян.

В конце июня 1867 г. республиканцы овладели последним оплотом консерваторов — Веракрусом, а 15 июля Хуарес торжественно въехал в столицу.

Мексиканский народ вышел победителем из пятилетней неравной борьбы. Со всех концов мира поступали приветствия и поздравления республиканцам. Поздравляя Хуареса с победой, Виктор Гюго восклицал: «У современной Америки есть два героя: Джон Браун и Вы. Благодаря Джону Брауну умерло рабство; благодаря Вам ожила свобода»64. Горячо поздравляя мексиканцев с победой, замечательный итальянский революционер Гарибальди писал: «Привет тебе, героический мексиканский народ! Я завидую стальному мужеству, с которым ты защищаешь свободу своей прекрасной республики от наемников деспотизма. Привет тебе, Хуарес, борец за свободу мира и человеческое достоинство! Привет тебе!.. Итальянский народ приветствует тебя в благодарность за то, что ты поверг в прах братьев его угнетателя!»65.

Мексиканское правительство и лично Хуарес получили множество поздравлений от общественных организаций США, Канады, ряда стран Европы и Латинской Америки. Среди приветствий из Франции были поздравления французских рабочих-республиканцев и ветеранов июньских дней 1848 г. Официальные поздравления принесли правительства многих латиноамериканских республик. В Перу и Уругвае в честь Хуареса были учреждены специальные медали.

Таким образом, освободительная борьба мексиканского народа явилась не только важным этапом в истории Мексики, но имела и международное значение.

• 1
  W. Н. Callcolt, Liberalism in Mexico, California, 1931, p. 30; J. Sierra, Obras completes, vol. 12, Mexico, 1948, p. 312.
• 2
  Е. Lefevre. Documents officiels recueillis dans la secretairerie privee de Maximilien, Vol. II, Bruxelles et Londres, 1869, p. 165.
• 3
  См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15, 2 изд., стр. 375.
• 4
  Полный текст конвенции см. Ch. Samwer, Recueil general de traites.., t. IV, partie 2, Gottingue, 1869, p. 143—145.
• 5
  К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15, 2 изд., стр. 376. Подробнее о роли Англии в организации интервенции в Мексику см. статью А. Б. Беленького, Английская реакция — организатор интервенции в Мексику в 1860—1861 гг. «Известия Академии Наук СССР». Серия истории и философии, т. VII, № 5, 1950 г., стр. 459—471.
• 6
  «The Times», 29. V. 1862, р. 10.
• 7
  См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15, 2 изд., стр. 373, 375.
• 8
  Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. VIII, М., 1950, стр. 600.
• 9
  Наполеон III остановил свой выбор на Максимилиане главным образом потому, что тот не принадлежал к царствующему дому ни одной из участвующих в интервенции держав. Поэтому его кандидатура была приемлема для всех трех государств и вместе с тем такая «нейтральная» фигура на мексиканском престоле должна была, по мнению Наполеона III, символизировать формальную независимость Мексики и тем облегчить се закабаление. Кроме того, Максимилиан был женат на дочери бельгийского короля Леопольда I, которого Наполеон III считал «естественным связующим звеном между Францией и Англией». (Леопольд I был дядей английской королевы Виктории, а его жена — дочерью Луи-Филиппа Орлеанского.)
• 10
  Е. Schmidt von Тavera, Geschichte der Regierung des Kaisers Maximilian I und die franzosische Intervention in Mexico, 1861 —1867, vol. I, Wien und Leipzig, 1903, S. 23.
• 11
  Фактически по этим займам было получено лишь около 1 млн. долларов. См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15, 2 изд., стр. 509.
• 12
  Текст см. в книге: Е. Lefevre, указ, соч., т. I, стр. 142—151.
• 13
  Текст Ла-Соледадской конвенции см. Ch. Samiver, указ, соч., т. IV, ч. 2, стр. 147—148.
• 14
  Цит. по Н. Schulthess, Europaischer Geschichtskalender, Nordlingen, 1861, S. 285.
• 15
  Цит. no «The Times», 17. V. 1862, p. 14.
• 16
  М. Кор—т, Мексиканская экспедиция 1862—63 гг., Б. м., б. г., стр. 16.
• 17
  «Correspondencia de la Legacion Mexicana en Washington durante la intervencion extranjera, 1860—1868», Vol. Ill, Mexico, 1871, p. 79.
• 18
  E. Schmidt von Tavera, указ, соч., т. I, стр. 122.
• 19
  «The Times», 16. VI. 1862, p. 12; 18. VI. 1862, p. 5.
• 20
  Цит. по L. Montluc, Correspondence de Juarez et de Montluc, Paris, 1885, p. 83.
• 21
  J. Sierra, Historia patria, Mexico, 1922, p. 130—131.
• 22
  Цит. no L. Montluc, указ, соч., стр. 135.
• 23
  Там же, стр. 153.
• 24
  «New York Herald», Edition for Europe, 20. V. 1863, p. 1.
• 25
  Цит. по Е. Lefevre, указ, соч., т. I, стр. 295—296.
• 26
  Текст Мирамарского договора см. Е. Lefevre, указ, соч., т. I, стр. 359—363.
• 27
  «The Times», 18. VII. 1862, р. 5.
• 28
  J. Sierra, Obras completas, vol. 12, p. 358.
• 29
  «New York Herald», Edition for Europe, 22. XII. 1863.
• 30
  «Algemeine Militar-Zeitung» № 17, 1863.
• 31
   Цит. no «New York Herald» Edition for Europe, 20. V. 1863, p. 2.
• 32
  Цит. по E. Micard, La France au Mexique, Paris, 1927, p. 187.
• 33
  Е. Ruiz, Historia de la guerra de intervencion en Michoacan, Mexico, 1940, p. 103.
• 34
   Там же, стр. 100—103.
• 35
  Полный текст закона см. «Correspondencia…», vol. X, р. 677—679.
• 36
  Е. Schmidt von Тavera, указ, соч., т. II, стр. 33—34.
• 37
  Там же, стр. 37.
• 38
  I. Altamirano, Historia у politics de Mexico, Mexico, 1947, p. 119—123.
• 39
  «Leyes de reforma…», p. 253—256.
• 40
  Г. И. Иванов, Аграрный вопрос в Мексике в период «реформы» 50—60-х годов XIX в. «Ученые записки» Ивановского государственного педагогического института, т. III, 1952 г., стр. 179.
• 41
   Там же, стр. 183—184; R. Roeder, Juarez and his Mexico, New York, 1947, p. 540; А. Вольский, История мексиканских революций, стр. 67.
• 42
  «Correspondencia…», vol. III, p. 458.
• 43
  Цит. по J. М. Puig Casauranc, Juarez, Mexico, 1928, p. 40.
• 44
  Цит. по E. Cruening, указ, соч., p. 210.
• 45
  В начале интервенции И. Комонфорт вернулся из эмиграции и вскоре стал военным министром в правительстве Хуареса. В 1863 г. он был убит бандой консерваторов.
• 46
  Е. Schmidl von Tavera, указ, соч., т. I, стр. 262—263.
• 47
  Е. Lefevre, указ, соч., т. II, стр. 165—166. Е. Schmidt von Tavera, указ, соч., т. I, стр. 359—360.
• 48
  Е. Lefevre, указ, соч., т. II, стр. 165—166.
• 49
  Е. Lefevre, указ, соч., т. II, стр. 144—149.
• 50
  Е. С. Corti, Maximilian und Charlotte von Mexico, vol. II, Ziirich — Leipzig — Wien, 1924, S. 91.
• 51
  E. Keratry, Kaiser Maximilians Erhebung und Fall, Leipzig, 1867, S. 145.
• 52
  1 ноября 1866 г., когда договор между Максимилианом и Францией вступил в действие, французские агенты захватили таможни, изгнав оттуда мексиканских чиновников.
• 53
  Е. Schmidt von Тavera, указ, соч., т. II, стр. 71—72.
• 54
  «Correspondencia…», vol. X, р. 835.
• 55
     Царское правительство так и не направило своего дипломатического представителя в Мексику. После падения империи дипломатические отношения между Россией и Мексикой автоматически прекратились и были вновь установлены только в 1890 г.
• 56
    Е. Lefevre, указ, соч., т. II, стр. 314—317.
• 57
  Цит. по «Correspondencia…», vol. X, р. 738.
• 58
  Там же, стр. 739, 843, 862 и др.
• 59
  Цит. по J. М. Puig Casauranc, Juarez, Mexico, 1928, p. 50.
• 60
  Цит. по J. A. Magnet, Men of Mexico, Milwaukee, 1943, p. 387.
• 61
  J. Sierra, Obras completas, vol. 12, p. 323—324, 346—347.
• 62
  А. С. Каминский и С. А. Новосельский, Потери в прошлых войнах, М., 1947, стр. 29 и след.
• 63
  По мнению А. Тьера, лидера монархической оппозиции режиму Наполеона III, они составляли 900 млн. фр., а по словам руководителя республиканской оппозиции в Законодательном корпусе Ж. Фавра, — 1 млрд. фр. (A. Thiers, Discours. 1867—1868, Paris, 1869, р. 86; «Неделя», 26 июня 1866 г.).
• 64
  В. Гюго, Собрание сочинений в 15 томах, т. 15, М., 1956, стр. 410.
• 65
  Цит. по W. Montlong, Authentische Enthiillungen fiber die Ietzten Ereignisse in Mexico, Stuttgart, 1868, S. 121. Гарибальди пользовался огромным авторитетом среди мексиканских республиканцев. Одна из республиканских газет называлась «Гарибальди».