Крещение огнём: Война приходит в Вест-Пойнт

12 апреля 1861 года, в Чарльстоне, Южная Каролина, выпускник Вест-Пойнта и одно время – начальник этой академии, генерал армии Конфедеративных Штатов Америки П. Г. T. Борегар приказал своим канонирам открыть огонь по форту Самтер. Одним из первых дернул за спусковой шнур Уэйд Хэмптон Гиббс, окончивший то же учебное заведение год назад. Комендантом форта Самтер был майор армии США Роберт Андерсон, выпускник Академии, когда-то преподававший в Вест-Пойнте кадету Борегару артиллеристскую науку.

Военная Академия Соединенных Штатов, как и все другие учреждения Америки была расколота гражданской войной. Она раскололась последней. После съезда Демократической партии в 1860 году Академия оставалась в Соединенных Штатах единственным, по-настоящему национальным институтом. В этом нет ничего удивительного, поскольку «Национальная Академия» постоянно пыталась изжить из своих кадетов секционные предубеждения и способствовала зарождению в них национальных чувств. Уже в 1824 году Попечительский совет отмечал, что «кадеты, прибывающие из разных частей страны делают многое … для искоренения местных предрассудков и секционных антипатий».  Пять лет спустя военный министр Джон Г. Итон сообщал президенту Эндрю Джексону, что Академию «можно считать одной из сильнейших уз, связывающих наш Союз». Кадеты чувствовали себя обязанными Федеральному правительству за возможность получить образование, как сказал в речи, произнесённой Четвертого июля 1829 года выпускник Джозеф Ритнер: «Все мы дети Союза, и если какая-то часть его решит поднять мятеж и распространить пожарища, панику и беспорядки на всю нашу священную землю, то будьте уверены, что в лице армии наша страна получит твёрдую и  самоотверженную поддержку.»

В Академии всех кадетов, независимо от социального или секционного происхождения, чувство солидарности с другими представителями непопулярной и даже – презираемой профессии, объединяло намного больше, чем обычные узы выпускников одного учебного заведения. Вест-Пойнт был достаточно тесен, чтобы позволить каждому своему кадету знать имена и репутацию своих предшественников по Академии. В армии кадеты, или выпускники Вест-Пойнта были оторваны от мира, и среди их друзей в основном были люди, тоже прошедшие через Академию. Результатом этого стало чувство товарищества более сильное, чем среди выпускников других учебных заведений, и преодолевшее почти все социальные, религиозные, и политические различия. Дружба, зародившаяся в Вест-Пойнте, продолжалась и во время Гражданской войны. Всем известен поступок Гранта, отправившего на ту сторону траншей под Питерсбергом Джорджу Пикетту поздравления с рождением ребёнка. И все помнят, как во время перемирия после Фредериксберга, Кастер написал своему однокурснику Пэлхему: «Дорогой Пэлхем, я радуюсь твоим успехам». Это произошло после того, как под Фредериксбергом орудия Пэлхема поработали настолько хорошо, что Ли назвал его «храбрым Пэлхемом».

Власти делали всё, что было в их силах, чтобы не позволить политике расколоть кадетский корпус.¹  В сороковые годы начальник Академии Ричард Делафилд на один год распустил Диалектическое Общество за то, что оно обсуждало темы, подобные вопросу: «Имеет ли штат право при случае аннулировать постановление Конгресса?» Когда он разрешил возобновить его деятельность, то составил список не обсуждаемых тем. Однако кадетский корпус представлял все части страны, и в пятидесятых годах, когда закипели политические страсти, приметы раскола стали заметны и в Академии. Стали частыми дебаты, особенно во время избирательных кампаний. После рейда Джона Брауна на Харперс-Ферри в 1859 году состоялось несколько горячих обсуждений, и как минимум одна дуэль. Кадет из Джорджии Пирс М.Б. Янг вывесил из окна своей казармы фотографию Джона Брауна на виселице. В речи Четвертого июля 1860 года выпускник Уильям У. Мак-Крири осудил подобные выходки, заявил, что «благородный Союз» не распадётся и заключил: «Давайте убережём себя от семян секционной борьбы и стянем крепче узы этого великолепного союза.» Через два года лейтенант Мак-Крири подаст в отставку из армии и присоединится к вооруженным силам своей родной Виргинии. Он погиб в Геттисбергском сражении.

В сентябре 1860 года неизвестная группа кадетов провела в корпусе «выборы президента». Проголосовало 214 из 278 кадетов, 99 из них отдали голос за южного демократа Джона К. Брекинриджа, 47 – за северного демократа Стивена А. Дугласа, 44 – за кандидата от Конституционных Юнионистов Джона Белла, и 24 – за республиканца Авраама Линкольна. Результаты «выборов» вызвали среди южан ликование, а среди северян – ярость. Старшекурсник из Нью-Йорка Эмори Аптон утверждал, что южане не допустили северян к голосованию, все агитаторы были с Юга, поэтому северяне признали произошедшее южным прожектом.

Окончательный раскол в корпусе произошёл спустя два месяца, когдаушёл в отставку, чтобы присоединиться к войскам своего родного штата, первый южный кадет. Генри С. Фэрли, «пожиратель огня» по политическим пристрастиям и с соответствующими рыжими волосами, покинул Академию 19 ноября, за месяц и один день до того, как штат Южная Каролина покинул Союз. Спустя четыре дня после отъезда Фэрли подал в отставку другой кадет из Южной Каролины – Джеймс Гамильтон. В декабре из Академии ушли оставшиеся южнокаролинцы, три миссисипца и два алабамца.  Одним из алабамцев был старшекурсник Чарльз П. Болл, старший сержант роты А и кандидат на место капитана кадетского корпуса. Болл был одним из самых популярных кадетов. Когда он собрался уезжать, то, следуя старой традиции, собрал своих сокурсников  в столовой и сказал слова прощания. Однокурсник вспоминал, что, когда он произнёс: «Батальон, внимание! Прощайте, парни, и да благословит вас Господь!», его голос был ясен и крепок. Потом сокурсники подняли его на плечи и отнесли на пристань.

Отставка большинству южных кадетов, даже тем, кто не сомневался в правильности сецессии, давалась тяжело. Пирс Янг, кадет выпускного курса из Джорджии, после того, как его штат вышел из Союза, сказал своим родителям: «Вы не понимаете, каких жертв требует отставка». Он сказал им, что «мне тяжело отказаться от диплома величайшего института мира в тот момент, когда этот диплом практически в моих руках. Вы знаете, что этот диплом дал бы мне превосходство над другими влюбойпрофессии.» Его задело то, что в войсках Джорджии ему предлагалось звание младшего лейтенанта. «Мысль о том, что я буду младшим лейтенантом, тогда как через год мне бы передоложили ту же позицию в самой аристократической и высокопрофессиональной армии мира, кажется мне жестокой». Отец посоветовал сыну остаться в Вест-Пойнте, окончить обучение и уже потом подать в отставку и вступить в армию Конфедерации. Янг собрался последовать этому совету, но тут началась война, он не смог больше ждать и покинул академию.

Некоторое время в разгар сецессионного кризиса начальником академии был южанин, капитан П.Г.Т. Борегар. Он сменил Делафилда 23 января 1861 года. День-два спустя, кадет-земляк из Луизианы спросил его, правда ли то, что он собирается подавать в отставку. Начальник академии ответил ему: «Посмотрите на меня: когда я прыгну, прыгните и вы. Но зачем нам прыгать слишком рано?» Как только до военного министра Джозефа Хольта дошли слухи о намерении Борегара покинуть армию, когда Луизиана выйдет из Союза, он уволил его, и 28 января Делафилд в третий раз стал начальником Академии. Он прослужил на этом посту шесть недель, пока его не сменил Александр Г. Боуман.

До второй недели апреля, большая часть внимания в Вест-Пойнте уделялось южным кадетам, и каждый гадал кто из них уйдет, а кто останется. Возможно, для того, чтобы скрыть свои собственные  сомнения и предчувствия, южане имели привычку часто объявлять свои взгляды вслух, предполагая, что большинство (если не все) офицеров и кадетов согласится с ними. Почти повсеместно на Юге была популярна мысль о том, что армия и Вест-Пойнт имели прорабовладельческие симпатии.  В феврале 1861 года преподаватель Академии, лейтенант Оливер О. Ховард получил приглашение из Северной Каролины на должность профессора, которое заканчивалось словами: «Я полагаю, что Вы, как офицер армии, не считаете, что особенный институт является нежелательным в Южном обществе». Когда лейтенант Александр Мак-Кук принял командование полком Огайских добровольцев, офицер из Кентукки сказал в присутствии Мак-Кука: «Человек из Вест-Пойнта, принимающий командование добровольцами, воюющими с Югом, забыл о понятии чести.»

Бомбардировка форта Самтер изменила все. Северные кадеты, которые были равнодушны к сецессии или даже сочувствовали ей, поняли, что оказалось под угрозой. Из уст в уста передавалось объявление о планируемой встрече, и в ту же ночь северные кадеты собрались в комнате Уильяма Харриса и исполнили «Звёздно-полосатое знамя» так, что эту песню было слышно на другой стороне реки. Моррис Шафф вспоминал: «Это был первый раз, когда я видел южный контингент Академии испуганным.» Все северные союзники покинули их, и они были ошеломлены. На следующий день все профессора, включая виргинца Денниса Х. Мэхэна, произнесли патриотические речи, а доктор Джон Френч пообещал передать все деньги, которые у него были, на пополнение государственной казны. Несколько дней спустя Академию посетил офицер, защищавший форт Самтер, и был встречен с восторгом.

К этому времени южане уезжали почти каждый день, включая двух преподавателей, лейтенантов Фитцхью Ли и Чарльза У. Филда. Но старые связи были все еще крепки: один кадет позже вспоминал, что «между солдатами из разных частей страны не было никаких выражений злости, только выражения горя и разочарования». Это было особенно верно в случае Ли, который, подобно его знаменитому дяде, с большим сожалением уехал только после того, как вышла из Союза его родная Виргиния. Большой, веселый, улыбчивый человек, который во время учебы из-за своих проделок несколько раз находился на грани исключения, Фитц Ли, вероятно был самым популярным офицером в Академии. В ночь его отъезда дежурные офицеры устроили ему проводы, а наутро, когда он выходил из Академии, весь кадетский корпус приветствовал его, выстроившись вдоль казарм с шляпами в руках.

К маю 1861 года Академию покинуло большинство южных кадетов. Всего в корпусе было 278 кадетов, из них 86 – южан, 65 из которых ушло в отставку. Новый начальник Боуман отмечал, что оставшиеся двадцать один кадет были недовольны, обеспокоены и пренебрегали занятиями, хотя занятия пропускали и янки — настолько сильно было волнение. Боуман был убеждён, что большинство из этих двадцати одного кадета ждали разрешения от своих родителей на отставку, и чтобы уничтожить «причину для волнения», он приказал им подписать клятву преданности. Некоторые южане из пограничных штатов заколебались, позволив ньюйоркцу Аптону заметить, что «теперь правительство будет знать, кто лоялен, а кто – предатель.» В конце концов, все подписали и воевали на стороне Союза. В августе Боуман провёл новую церемонию принятия присяги, в которой теперь были слова: «Я буду поддерживать и защищать суверенитет Соединенных Штатов, превосходящий над любыми и всеми преданностями, суверенитетами или верностями, которые я обещал хранить другим штатам, округам, или странам.» Отказались подписаться двое кентуккийцев, включая выпускника Джона С. Синглтона, который был немедленно отчислен. Синглтон уехал домой, вступил в армию Союза и погиб в бою.

В первые недели войны кадеты чувствовали себя в сильной изоляции. «Я предполагаю, что в стране полным ходом идёт подготовка к войне», — писал отцу Каллен Брайант, — «но мы видим лишь немногие приметы этого. Мы почти полностью изолированы и закрыты от остальной части мира.» Военные новости из страны были чрезвычайно захватывающие, но в Вест-Пойнте теперь, когда уехали все южане стало тихо и до невыносимости нормально. По всему Северу формировались роты добровольцев, мужчины уходили в великий крестовый поход под бодрые мелодии с поцелуями красивых девушек на щеках. Но в Вест-Пойнте не происходило ничего. На молодых героев, которым не терпелось спасти страну, никто не обращал внимание. От досады они высмеивали более удачливых. Кадет Брайант язвительно сказал своему отцу, что он полагает более уместным роспуск этих волонтерских полков по домам, и что офицеры, командующие ими «весьма несчастные военные». Брайант, проведший в Академии всего десять месяцев, изрёк: «Только опыт может сделать эффективного офицера. Я боюсь, что наши волонтерские полки сильно уступят нашим дисциплинированным войскам».

Кадеты часто выражали свое презрение гражданскими солдатами, поэтому их очень встревожило то, что высокие звания в волонтёрских полках получали непрофессиональные солдаты, в то время как им в регулярных войсках  «светило» только звание младшего лейтенанта и надежда на внеочередное повышение. Они завидущими глазами смотрели на своих южных однокурсников,  которые в войсках своих штатов получали звание капитана, или повыше.  Офицер регулярной армии мог рассчитывать на такое же звание не раньше, чем ему исполнится сорок лет. И они были просто разъярены, когда узнали, что военный министр, расширяя регулярную армию, раздаёт это звание гражданским. Те, кто получил это звание теперь всегда будут выше, чем выпускник Академии, окончивший её после июня, поскольку в армии звание офицера и его продвижение зависело от даты окончания учёбы. Кадетская служебная лестница приучила их бороться за повышение, поэтому они старались усердно заниматься. Многие, включая Уильяма Харриса, чей отец был сенатором США, написали своим конгрессменам жалобные письма по этому поводу, но без особого результата.

Некоторым кадетам поступали соблазнительные предложения от губернаторов, и иных политических деятелей, которые поняли, что их добровольцам необходим пусть недоучившийся, но профессионал. Губернаторы предлагали кадетам-землякам звание капитана, а в некоторых случаях – даже полковника. Для молодых людей это было большим искушением, которое имело и свои недостатки. Им пришлось бы командовать гражданскими солдатами, к которым у них было старое предубеждение. Они были бы вынуждены покинуть академию, что для кадетов старших курсов сделать было тяжело, особенно после того, как главнокомандующий Скотт объявил, что он не хотел бы видеть солдат регулярной армии в составе добровольцев. Скотт утверждал, что это ослабит регулярную армию настолько, что она никогда бы не оправилась от этого, и он принуждал офицеров подавать в отставку и лишь потом вступать в волонтерские войска. Позже сменивший Скотта Генри Хэллек стал поощрять солдат регулярной армии идти к добровольцам, надеясь таким образом увеличить эффективность гражданских солдат и многие сделали так. В системе Хэллека они сохраняли свой пост и звание в регулярной армии, и в то же время могли получить повышение, согласно своим способностям, в волонтёрских соединениях. Например, Эмори Аптон, выпускник Академии 1861 года, в конце 1862 года вступивший в Нью-йоркский волонтёрский полк оставался лейтенантом в регулярных войсках, тогда как у добровольцев ему было пожаловано звание генерал-майора. Среди других, кто получил повышение были Джордж Кастер и Джеймс Г. Уильсон, в то же время те, кто, вроде Морриса Шаффа и Генри ДюПонта, остался в регулярной армии, всю войну проходили в младших офицерах.

В начале 1861 года все эти возможности представили бесконечные темы для разговоров, поскольку все кадеты грезили о полковничьем чине, и одним он был уже пожалован, другим – обещан, третьи ожидали его со дня на день. После разрешения вступать в добровольцы многие подали прошения об отставке, но начальство отклонило их. Майор Боуман объяснял это тем, что они ещё были не готовы представлять Академию на поле боя, и что они добьются большего успеха, чем многие из тех, кто уже служит офицерами у добровольцев, но, главное, он боялся, что, если бы он принял хоть одну отставку ради службы добровольцем, уволился бы весь корпус.

Подобно большинству американцев, кадеты полагали, что война это одно гигантское сражения, победитель которого идёт и захватывает столицу проигравшего. Безделье и изоляция в Вест-Пойнте, продолжение регулярных занятий, и кажущаяся слепота властей, которые отказались призывать их на активную службу немедленно, очень действовали кадетам на нервы. Они были уверены, что решающее сражение пройдёт без них. Кадет Брайант жаловался на «полную изоляцию» и горько прокомментировал это так: «Мы словно на границе, в тысяче миль от ближайшего поселения.» Когда они прослышали, что гардемарины в Аннаполисе собрались получить высшее образование экстерном и идти на войну, кадеты выпускного  курса провели несколько тайных встреч и придумали план. Каждый кадет написал своему конгрессмену с просьбой повлиять на военного министра и выпустить курс раньше. От лица группы они отправили ходатайство лично военному министру, указав тому на военно-морского министра, выпустившего последний курс в Аннаполисе раньше, и заявив, что они тоже готовы приступить к своим обязанностям. Министр Саймон Камерон отнёсся к этому благосклонно, и 6 мая 1861 года без выплаты выходного пособия и торжественных мероприятий выпускной курс ушёл на войну, но фактически – в Вашингтон, где они несколько месяцев занимались тренировками добровольцев.

Вдохновлённый успехом своих предшественников, новый выпускной курс также подал прошение Камерону, и тоже с успехом — 24 июня, на год раньше, кадеты держали экзамен, получили дипломы и отправлены в Вашингтон. В офисе генерала Скотта, в присутствии президента Авраама Линкольна, они получили назначения и ушли тренировать добровольцев. К июлю оба курса показали себя с хорошей стороны, и Камерон приказал новому выпускному курсу – третьему за год – завершать обучение. Через три дня до него дошло, что Вест-Пойнт может остаться вообще без кадетов и он отменил свое поспешное решение, отложив выпуск до следующего года. Остальные курсы военного времени выпускались с обычной периодичностью.

В следующие четыре года в обычной жизни Вест-Пойнта не было больших изменений, но Академии пришлось выстоять под напором критики, начатой против неё радикальными республиканцами. Политики обвиняли Вест-Пойнт в нелояльности – ведь ведущие генералы и президент Конфедеративных Штатов Америки были его выпускниками, и в том, что он выпускал никудышных солдат. Нападки достигли пика в 1863 году, но сошли на нет после летних побед армии Союза. Грант, Шерман и другие, прославившие имя Вест-Пойнта по всему миру, своими действиями ответили на обвинения в некомпетентности, а тот факт, что именно выпускники Академии привели армии к окончательной победе, отверг все обвинения в предательстве.

Последний расколовшийся институт Америки стал первым воссоединившимся. Грант и Ли в Аппоматтоксе подали пример, и по всему Югу обучавшиеся в Вест-Пойнте старшие и младшие офицеры капитулировавших Конфедеративных армий, попадали в дружеские объятия своих однокашников с Севера. В 1869 году была создана ассоциация выпускников, состоявшая из офицеров и северных и южных армий, и вражда, существовавшая между ними, была скоро забыта.

Военная Академия Соединенных Штатов  вышла из войны одним из наиболее священных институтов Америки. Сын кожевенника Грант, сирота Шерман и многие другие доказали абсурдность обвинений Вест-Пойнта в аристократичности. Ни один выпускник, ни на Севере, ни на Юге,  не попытался начать политическую карьеру — если не считать генерала Джорджа Мак-Клеллана, сделавшего несколько, не особенно успешных, шагов в этом направлении – развеяв тем самым старое опасение о доминировании военных. Более важным было то, что американцы Севера и Юга очень гордились своими армиями, превратили мужчин, командовавших ими, в героев, превосходящих всех солдат мира. И этими командирами были вест-пойнтовцы.

¹Все кадеты Вест-Пойнта делились на роты. Каждые 4 роты составляли один батальон, каждые два батальона = один полк,  все полки = кадетский корпус.За время учёбы (четыре года) кадеты продвигались по служебной лестнице.

Первый год учёбы (Fourth class, по терминологии Вест-Пойнта) = рядовые.

Второй год (Third class) = капралы, исполняют должности командиров команд (Team Leaders), у каждого капрала в подчинении один-два рядового.

Третий год (Second class) = сержанты, старшие сержанты, исполняют должности командиров отделений (Squad Leaders), «надзирают» над кадетами младших курсов.

Наконец, четвёртый год (First class) = офицеры, исполняют остальные командирские (командиры полков (Regiment), рот (Company), батальонов (Battalion), взводов (Platoon)) и офицерские должности.

Один кадет выпускного курса выбирается капитаном корпуса/первым капитаном (Captain of the Corps/First Captain) – высшая ступень кадетской служебной лестницы, командир над всеми кадетами. (Прим. переводчика).